Сегодня у нас особенный день. Ночь. В общем, вечер. Сегодня наше скромное
общество почтил своим присутствием...
- Убью, - произнес Зверь в пространство.
- Понял, - сказал Трепло. - Ладно. Учитывая скромность нашего
дорогого гостя, мы не будем тыкать в него пальцами, хотя, конечно, все
знают, что это Зверь. В ознаменование этого знаменательного знамения, а
также ввиду того, что в этой комнате сейчас находятся все представители
военно-воздушных сил Цирцеи, я буду петь.
- Можно подумать, раньше он молчал, - прогудел Кинг, обращаясь ко
всем сразу.
- Но-но! - Трепло поднял палец. - Я буду петь про пилотов. Специально
для, и все такое. Тишина в зале!
"В зале" послушно притихли.
Трепло закатил глаза, приподнял романтически брови и затянул жалобно,
но мелодично:
Крутится-вертится шар голубой,
Крутится-вертится над головой.
Крутится-вертится хочет упасть,
Кавалер барышню хочет...
Два четких удара по деке заменили последнее слово, каким бы оно ни
было.
Крутится-вертится шар голубой,
Наш экипаж отправляется в бой.
"Тра-та-та-та", - бортмеханик сказал.
"Тра-та-та-та", - командир отвечал.
- Штурман, - жалобно спросил Трепло сам у себя, продолжая играть - ты
карты взял? И сам себе ответил:
- А как же! Две колоды!
- М-мать! Опять по пачке "Беломора" лететь.
Штурман заснул меж бутылок пустых,
Мы в облаках заблудились густых;
"Тра-та-та-та!" - командир очень злой,
"Тра-та-та-та! Полетели домой!"
Гот знал, что в армии так не бывает. Ну просто не может быть. Где-то
в душе смех и легкое раздражение скалици друг на друга острые зубы Что за
идиотская песенка?
Тут бортмеханик в кабину вбежал
Братцы Родные. Трындец нам настал!
Чья-то ракета за нами летит
- А, тра-та-та-та, - командир говорит.
"Тра-та-та-та", - было написано на лице Зверя. Он-то вряд ли
обижается за армию. Скорее, просто пытается не рассмеяться.
А Трепло выводил с цыганским надрывом:
Прямо с небес тратахнулись в овраг,
Кто же нас сбил? Свои? Или враг?
Наша ракета и наш самолет,
И как оказалось, знакомый пилот!
На белый свет экипаж вылезал,
Каждый из них "Тра-та-та-та", - сказал
Лишь командир в этот миг промолчал.
Воздуха в легкие он набирал.
Трепло сделал торжественную паузу.
- А теперь послушаем, что сказал командир:
Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та!
Ты ж не механик, а тра-та-та-та!
Тра-та-та-та-та-та-та, вашу мать!
Больше не буду я с вами летать!
Громче всех ржал Пендель. Топал ногами, хрюкал, вытирал слезы и снова
смеялся:
- Знакомый пилот, блин, ну это ж надо! Знакомый! Вот шайтан!
- А чего, вполне про нас песня, - заметил, отсмеявшись, Пижон, - у
нас в армии долго бардак был. Еще и не такое случалось. Слушай, Трепло, а
спой Городницкого чего-нибудь!
Трепло спел.
Он спел и Городницкого, и Ланцберга, и Кима, и конечно же снова и
снова Медведева, коему сам отдавал однозначное предпочтение
Потом, утомившись, отдал гитару Лонгу. Тот не силен был петь, зато
играл так, что даже Зверь перестал скучать и начал слушать.
- О! - заявил Синий, трезвый и поэтому язвительный. - Лонг, тебя
заметили.
- Кто? - Эжен, весь еще в музыке, повел недоуменно черными очами.
- Господин сержант.
- Кто ж знал-то, - буркнул Зверь. Глянул на Лонга. - Дело ведь не в
консерватории, да?
Эжен расцвел, глаза полыхнули не хуже, чем у самого Зверя:
- Гитара, - выдохнул он по-французски, - она живет. Поет. Дышит.
- Вместе с тобой. - Это Зверь произнес негромко, словно себе самому,
но Лонг услышал и быстро закивал:
- Да. Как два сердца в такт, в одном ритме. Откуда ты знаешь?
Костыль, единственный здесь, кто понимал французскую речь, поежился
от любопытных взглядов со всех сторон:
- Да не пойму я их, - рявкнул он, - дурь какая-то.
И Ула впервые увидела вблизи, как Зверь меняет маски.
Он услышал Костыля. Это Лонг, музыкальная душа, когда гитару берет, -
все на свете забывает. А Зверь услышал. Костыля аж подбросило, когда
вперились в него ледяные черные очи.
- И не поймешь! - прошипел Зверь. - Где тебе?
Костыль не обиделся. На любого другого он вызверился бы без раздумий,
а тут лишь улыбнулся виновато, и все. Ула оглянулась на Гота. Поймала его
взгляд:
"Видел?" - спросила молча.
Тот кивнул едва заметно. Он видел. И может быть, понял чуть больше,
чем она? Ула надеялась, что больше. Почему Костыль не обиделся? Как Зверь
делает это?
А тот бесшумно поднялся из-за стола. Кивнул Лонгу. Ехидно улыбнулся
Готу:
- Разрешите идти, господин майор.
- С чувством выполненного долга, - прокомментировал Дитрих. - Катись,
трудоголик.
- Я знал, что счастье недолговечно, - громко вздохнул Кинг. - Он
мелькнул на нашем небосклоне, как звезда...
- Падающая, - встрял Пижон.
- Зато яркая, - парировал Зверь. - Можете загадывать желания.
Он уже открывал дверь, когда Трепло вспомнил:
- А песня! Слышишь, сержант, не беги. Последняя песня. Специально для
Зверя.
- Потом.
- Нет уж! - Пендель, когда надо, мог быть очень быстрым. Вот и сейчас
он каким-то чудом воздвигся в дверях, хотя вроде только что сидел за
столом вместе со всеми. - Твое "потом" до Нового года не наступит. Давай,
Трепло. Я его держу.
- Понял, - Трепло кивнул и ударил по струнам. Тревожно. Зло.
В дебрях этих тусовок даже воздух стал ядовит.
Прилизанный демократ и бритый налысо кришнаит,
Слякоть выбравших пепси, банкиры и хиппи в дурман-траве,
Поп, кадящий иприт, всепожирающая попсня и сытые хряки на BMW.
И то, что ты стоишь в стороне - это уже хорошо
Жить по полной луне...
Вот только диск ты крутишь без толку,
Трубку брось и прочь, черт возьми.
Браво, парень, - ты становишься волком,
Браво, парень, - ты не спишь под дверьми!
"Не то он поет, - с легкой тревогой подумалось Готу, - не надо
так..." Он не мог объяснить этого "так" и тревоги собственной понять не
мог. Откуда бы ей взяться, тревоге? С чего?
Ты вернешься заполночь, когда все дрыхнут в чумной стране.
Дело пахнет осиной - вервольф, ты должен остаться извне.
Последний твой серый брат собрал манатки и был таков,
Здесь никто не вспомнит тебя, никто не узнает тебя в лицо,
До броска и молнии твоих зрачков.
И то, что ты остался извне, - это уже хорошо -
Жить по полной луне...
А все, что было, брось на дальнюю полку,
Сдай в спецхран на тысячу лет.
Браво, парень, - ты становишься волком.
Браво, парень, - ты выходишь на след!
Зверь привалился спиной к стене. Поморщился брезгливо. Осветители под
потолком мигнули, но на это не обратили внимания. Песню слушали.
И снова двенадцать унций в лицо летящего серебра,
Но надо опять вернуться, забыть на время, кем был вчера
Но надо опять вернуться, когда вся ботва отойдет ко сну,
Чтобы не дать им скатиться в яму, чтобы не дать
Им пойти в отходы - ты должен вернуть им свою луну
И то, что ты готов на прыжок, - это уже хорошо -
Жить по полной луне...
Вытри слезы - ведь волки не плачут,
Не к лицу им притворяться людьми
Завтра снова полнолуние - значит
Ты вернешься, чтобы вернуть этот мир.
Ула приподнялась было из-за стола. Но села обратно. Кажется, она тоже
чувствовала что-то. И тоже не могла понять. И так же, как Гот, пыталась не
замечать собственного беспокойства. А гитара звенела. Пронзительно. С
болезненной остротой.
И, словно ток от локтя к запястью,
Течет, отмеренное сполна,
Звенит нелепое твое счастье -
Твоя нейлоновая струна,
Гремит фугасная медь латыни,
Летит слепой мотылек к огню,
Ты слышишь - звездами золотыми
Небо падает на броню
Браво, парень, ты не грустен нисколько
Завтра в дальний путь, а пока -
Все по плану ты становишься волком,
Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.
- Все? - насмешливо поинтересовался Зверь, разрывая прозрачную тишину.
Трепло кивнул, поглаживая струны.
- И к чему этот цирк?
- Ну кто у нас здесь волк? - Пижон протянул Кингу пустой стакан.
- И кто же?
- Да ты, конечно, - Пижон хмыкнул. - М-мы-то все людьми остались. Да
ладно, Зверь, не грейся, классная песня. И вообще, не к лицу им, тебе, то
есть, притворяться человеком. Так что браво, и все такое. Я, например,
завидую. Мне волком не стать.
- Детский сад, - проворчал Зверь, слегка оттаивая, - в зоопарке.
Ладно, крепкого вам похмелья.
Он уставился на Пенделя. Тот понял и освободил выход.
- Водка "Зверь", - вполголоса заметил Пижон, когда сержант исчез, -
похмелья не будет.
- И чья это была гениальная идея? - ледяным тоном спросила Ула.
- Джокера, - Трепло и сам уже понимал, что сделал что-то не так. -
Он, как эту песню услышал, все просил меня Зверю ее спеть. Я и не знал,
что он по-русски шарит. А где я ему Зверя поймаю? Сегодня вот только и
получилось. Я бы, может, забыл, но Джокер перед тем, как уйти, напомнил.
- Идиоты! - Ула поднялась, направилась к дверям.
- Сиди, - негромко сказал ей Гот, - я сам. Костыль, Кошмар, Синий,
вам в патруль через десять минут. Остальные могут сидеть, сколько угодно,
но подъем завтра в восемь, как обычно.
- Эх, не того мы зверем обозвали, - грустно заметил Кинг. И разлил по
новой.
- Это не мы. Это Гот и обозвал, - напомнил Пижон. - У нас поговорка
есть, что рыбак рыбака видит издалека. Вот как раз про них.
Выпили и за это. Чего уж теперь-то?
***
Дождь закончился. Осталась лишь мерзкая, привычная морось. Гот,
ежась, прошел через летное поле, заглянул в ангар. Там было темно и тихо.
Дитрих включил свет, обошел безмолвные вертолеты.
Пусто. Нет никого. Если не считать "Мурены". Но даже она не подавала
признаков жизни. Гот почему-то был уверен, что Зверь придет сюда. Куда еще
ему податься, кроме как к своей машине?
- И где он?
Вопрос, разумеется, был риторическим. Однако кабина "Мурены"
засветилась зеленым - ожил бортовой компьютер. Гот выругался. Он был
слегка пьян, именно слегка, не настолько, чтобы принимать как должное
всякого рода странности, но куда тут денешься? Вопрос задан. На вопрос
ответили. Надо хотя бы узнать ответ.
На маленьком мониторе высветилась карта плато. Вокруг ремонтного цеха
мигала тонкая красная рамка.
- Спасибо, - проворчал майор. И от греха подальше поспешил под мокрое
небо.
В ремонтном цехе, что характерно, тоже было темно. Зато не тихо.
Басовито и по-деловому гудели старательные роботы. Все верно, их так и
оставили, когда уходили. Исполнительные машины продолжали поиск нужных
деталей, растаскивали их по рабочим местам.
И входить внутрь не хотелось. Очень. Если уж быть точным, то хотелось
развернуться и бежать от цеха, от темноты, от ровного гула моторов. К
людям бежать. Быстро. Не оглядываясь.
Гот вошел. Машинально закрыл за собой дверь и тут же пожалел об этом
- в темноте стало совсем жутко. А свет не включался. Должен был -
осветители начинали работать автоматически, стоило закрыть двери, но что
им, осветителям, до какого-то там майора, если Зверь, злой на весь мир,
желает побыть в темноте?
- Прятаться будешь? - громко спросил Гот. Склад ответил эхом.
- Как ты вошел? - прошелестел голос совсем рядом. Две яркие желтые
точки вспыхнули во мраке.
- У тебя еще и глаза светятся?
- А то. - Еле слышный смешок. - Как ты вошел? Я сделал так, чтобы
любому стало страшно.
- Мне страшно, - признал Гот, - но я не тебя боюсь, не мечтай.
- Да, ну? - определенно Зверь улыбался. - Я разве не говорил, что не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг