Прадедушек оказалось четыре штуки. По одному в каждый угол. А еще
нашлось в ящике трое дядьев, племянник, "совсем слабенький, он молодым
умер", и "Самый Большой Прадед" - этот даже с виду был не похож на других.
Хотя бы потому, что длинные его космы, свитые в петлю, были абсолютно
седыми.
- Самый Большой Прадед будет смотреть везде, - торжественно оповестил
всех Джокер. Вскарабкался на крышу полусобранного вертолетного корпуса и
подвесил Прадеда точно в центре модуля.
После чего развернулся к Пенделю и как ни в чем не бывало
отрапортовал:
- Личные дела закончил. Готов к выполнению задания.
- Ну так и выполняй, - рявкнул растерявшийся Пендель. - На корпусе
еще конь не валялся.
Присказки насчет коня Джокер, может, и не понял. Однако честь отдал
лихо и действительно вернулся к работе.
Вскоре после знакомства с "дедушками" шум в лесу услышали все.
Он походил на рев вертолетных двигателей. Очень походил. Вот только
приближался не с неба, как полагалось бы, а не то снизу, не то сбоку.
Потом ожили лучеметы.
Про вертолет забыли. Разобрали оружие. Заняли заранее присмотренные
места. Разумеется, в модуле бояться нечего, но все же с тяжелой винтовкой
под рукой чувствуешь себя намного увереннее. Особенно под пристальным
взглядом "дедушек", слушая, как ревут неподалеку двигатели машины, которой
просто не может быть здесь.
Время не шло. Оно еле-еле ползло, позевывая, почесываясь, жалея,
похоже, о том, что не может остановиться совсем.
На характерные звуки выстрелов наложились вдруг человеческие голоса.
Невнятные пока, но узнаваемые. Вот Кинг заорал. А это Крутой и Пуля опять
выясняют отношения. Крутой и Пуля. Которые сидят здесь же, в модуле, и
молчат. Как-то особенно молчат.
- Всем оставаться на местах, - рыкнул Айрат. Обвел взглядом бойцов и
отвел глаза. Если у него такое же синюшно-бледное лицо, боевой дух в
отделении должен вот-вот уйти в минуса. Командиру бояться не пристало.
А как тут не бояться? Он услышал свой голос снаружи и прекрасно понял
всю особенность молчания Пули и Крутого.
Тихий, что, и об этом знал?
Нет. Не мог. Он ведь и сказал, что не знает. Просто перестраховался.
В стену модуля начали долбить. По-прежнему ревел вертолет.
Переговаривались люди. Лучеметы... еще стреляли. А может, звуки стрельбы
воспроизводили невидимые лесные пересмешники? Есть такие птички на Земле.
Маленькие. Маленькая птичка может голову разбить, стучась в эти стены, -
даже Джокер ни звука не услышит.
- Оно большое, - сказал негр, словно услышав Мысли Пенделя. - Но
дедушка смотрит на юг. Оно сюда не придет.
Зря он сказал "оно". Суеверная дрожь пробрала до кончиков пальцев. А
в стену продолжали долбить.
***
Пендель бросил взгляд на хронометр. Тихий говорил "минимум семь
часов". Четыре прошло. Можно надеяться, что Пижон уже летит обратно. Кем
бы ни были твари снаружи, ракетная установка вертолета должна их успокоить.
О тварях во множественном числе можно было говорить с уверенностью,
потому что в стены модуля бились уже со всех сторон. Снаружи продолжали
переговариваться люди, и по-прежнему ревел вертолет, странным образом не
заглушая человеческих голосов, однако страха уже не было. Нельзя же, в
самом деле, до бесконечности бояться.
Тем более что "дедушки" бдили, пялясь в пространство перед собой
стеклянными глазами. Айрат надеялся, что глаза стеклянные. Во всяком
случае, ему никогда не доводилось слышать о мумиях, сохранивших глазные
яблоки.
Башка и Джокер уже вернулись к сборке вертолетного корпуса. Пуля с
Крутым держали под прицелом входной люк, а Костыль маялся над двигателем.
Там дел-то было всего ничего, но у парня все валилось из рук. Тихий,
шайтан! Себе бы и забирал этого красавца. Самый бесполезный боец во всем
взводе. Как его не уволили, уму непостижимо! Умудрился ведь пройти все
тесты, на Веронике выжил, на Весте не подох, в модуль, когда с
"Покровителя" бежали, первым запрыгнул. Лучше бы Тихий вместо Фюрера
Костылю шею свернул.
Пижон высказывал предположение, что Костыля в армии из-за внешности
держат. Он, мол, настоящий киношный десантник. Десантники в кино бывают
двух видов. Одни - расхристанные, патлатые, с трехдневной небритостью, в
бронежилете на голое тело. Такие посылают командиров куда хотят, в
одиночку совершая подвиги. Другие - дисциплинированные. А еще чистенькие,
вроде Пижона, с короткой "пилотской" стрижкой и в броне с головы, на
которой гермошлем, до пят - ботинки армированы титаном. Костыль совмещал в
себе оба типа. Приказы выполнял с ленцой, но стригся коротко. Уставной
формой одежды иной раз пренебрегал, но всегда был чисто выбрит. Ботинки у
него, как у всех, были армированы, однако совершать подвиги он не рвался.
И плеер этот его вечный...
Айрат вспомнил о своем плеере, оставшемся на "Покровителе", и его
неожиданно разобрала злость на Костыля. Страшно захотелось дать тому по
смазливой морде, а потом пинать лежащего, пока не сдохнет. Или... это,
пожалуй, даже лучше - вышвырнуть его на улицу. Подкормить зверушек.
Желание это становилось все сильнее. Айрат угрюмо возился с
двигателем, представляя себе, как снова и снова бьет Костыля ногами. По
лицу. Поднял глаза и натолкнулся на ненавидящий взгляд.
- Сука... - выдохнул Костыль, поднимаясь.
Айрат встал молча.
Он успел заметить, как Пуля обернулся, рывком вскидывая винтовку.
Если и выстрелит, то в Костыля. Его убить - всем лучше станет. А потом
встретился глазами с Прадедом. И замер, глядя в мертвое, сморщенное лицо.
Костыль стоял напротив. Смотрел на мумию неотрывно. Пуля глядел на
Прадеда, лежа...
- Все уже, - негромко сказал Джокер.
Пендель вздрогнул, шевельнул плечами, разгоняя противных мурашей, что
забегали по спине. Костыль сглотнул и снова склонился над двигателем. Пуля
отвернулся к дверям.
Молча. Все молча.
И непонятно было, что пугает больше. Неожиданное наваждение, которое
едва не заставило их вцепиться друг другу в глотки, или... мертвая голова
Прадеда, куда менее мертвая, чем казалось.
***
- Пижон! Подъем!
Азат открыл глаза, некоторое время молча смотрел на стрелка, потом
перевел взгляд на часы:
- Гад.
- Да!
- Ты - гад.
- Так точно,
- Уже встаю.
- Мы почти на месте. - Гад выбрался из пилотского кресла.
- Ладно. - Пижон зевнул, потянулся и полез вперед, не удосужившись
сложить два задних кресла, на которых только что спал.
Гад уже пересел на место стрелка. Пижон занял свое. Приборы засекли
внизу присутствие людей и большого количества металлических объектов, но
сам он пока ничего разглядеть не мог.
Включил главный прожектор. Спустился пониже...
- Мать моя! - ахнул Гад. - Это что за твари?
- Из дикого леса дикие твари, - буркнул Пижон, спросонья чуждый
эмоциям.
Просека кишела скорпионами. Модуля не было видно под копошащимися на
нем и вокруг него членистоногими, периметр не подавал признаков жизни.
Блестящие бледно-розовые скорпионы, метров по восемь от клешней до кончика
хвоста, были даже по-своему красивы. Они двигались с великолепным
изяществом, иногда останавливались, поднимали к небу клешни, гибко и
грациозно изгибая тела. Эти красавцы не кишели беспорядочно, они делали
какое-то общее дело, и каждый знал свое место, и не было среди них лишних.
Они не вызывали отвращения. Пижон пожалел, что последнюю видеокамеру
оставил в лазарете, в горах. Хотя на вертолете есть своя. Она работает
автоматически, пишет все, что увидит. Это хорошо. Зрелище внизу достойно
внимания.
- Готов, Гад?
- Готов.
Азат чуть накренил машину, повел по кругу над просекой:
- Озадачь их для начала гранатами. А дальше пофантазируем.
Красота непрочна - это великая истина планеты Земля. Сейчас ее
осознают и здесь.
Пижон читал, что во время Второй мировой войны летчики, упиваясь
потрясающим чувством безнаказанности, иногда просто так, от чистой
человеческой радости, стреляли по колоннам беженцев, по санитарным
поездам, по полевым лазаретам.
Он понял это чувство, снова и снова наматывая круги над просекой, где
уже и следа не осталось от скорпионьего великолепия. Лучевое оружие,
может, и не возымело действия, но гранаты, они всегда гранаты. Хитин там,
не хитин - в клочки порвет за милую душу.
Увеличивая радиус, Пижон проносился над лесом, и Гад, радостно
матерясь, заливал деревья кислотой. Она действовала безотказно.
Просачивалась до самой земли. Оставляла мертвые стволы, черные ветви,
скрученные, как руки паралитика.
В лесу обнаружилось на удивление много живности. То ли скорпионы не
жрали своих, то ли свои были из тех, кто сам скорпиона сожрет, - разве
разберешься вот так, с ходу, в тонкостях здешних взаимоотношений? Кислота
убила растения, и Гад поливал теперь округу из тяжелого излучателя.
Останки деревьев полыхали. Между ними носились факелы поменьше. Недолго
носились. Очень скоро останавливались и продолжали гореть, уже неподвижные.
- А теперь напалм! - радостно скомандовал Пижон, выходя на самый
широкий круг.
Ух, что тут началось!
Те, кто прятался в еще живых зарослях, бежали бездумно, бессмысленно,
куда придется. Выскакивали на выжженную лучом плешь и погибали под
прицельными выстрелами Гада.
Напалм горел. Растекался. Все дальше и дальше в лес. Периметр
ширился, твари бежали, Гад стрелял.
Зверь был бы доволен. Он ведь примерно это и имел в виду.
По складскому отсеку и пространству вокруг на всякий случай еще раз
прошлись лучом. Потом сели, поднимая хлопья сажи.
- Вымажемся, как свиньи, - недовольно буркнул Пижон, открывая дверь
кабины.
- Давай я к ним постучусь, - великодушно предложил Гад, которому на
чистоту своей формы было наплевать.
- Да нет уж. Ты лучше вокруг посматривай. Стреляй, если что. - Пижон
спрыгнул на землю. Побрел к громаде склада, с кошачьей брезгливостью
ступая по хрупким от жара остаткам хитиновых панцирей.
Кнопка включения переговорного устройства на люке была горячей. Не
горячее, впрочем, топливных баков десантного модуля после аварийного
приземления.
- Пендель, - окликнул Азат негромко и перешел на татарский:
- Ты меня слышишь?
- Пижон? - голос Пенделя был полон недоверия.
- Да. Зверь... э-э, Тихий сказал, что ты откроешь, если я с тобой
по-татарски заговорю. Иначе, сказал, пошлет. Ты пошлешь, значит. Меня. Так
вот я пришел и говорю по-татарски. Мы...
- Это Пижон, - услышал он изнутри. Пендель, похоже, разговаривал там
со своими. - Столько лишних слов только он говорит.
- А ты кого ждал? - озадаченно спросил Азат у двери.
- Тебя, тебя. - Люк отполз в сторону, и яркий свет ударил по глазам.
Пижон зажмурился.
- Заканчиваем погрузку. Только быстро. - Пендель недовольно оглядел
выжженную пустошь. - Ты хорошо здесь почистил?
- Если кто и остался, он сейчас бежит подальше отсюда. А это что? -
Глаза наконец-то привыкли к свету, и Пижон разглядел висящую возле дверей
высушенную голову.
- Это дедушка Джокера, - отмахнулся Пендель. - Все, парни, за работу.
Айда-айда!
***
Обратно добирались, уже приняв стимуляторы. Погрузка вымотала
окончательно. Пижон, единственный, кому в эту ночь удалось поспать, взялся
вести "Мурену". Ка-190 в управлении был намного сложнее грузового
вертолета, и сажать в него кого-нибудь из пятерки Пенделя, пусть даже
после приема стимулятора, было рисковано.
- Башка, поведешь грузовик, - распорядился Айрат, - стрелком Гада
оставим. А я с Пижоном полечу.
- Присматривать за мной будешь? - понимающе закивал Азат. - Ну,
давай. За мной глаз да глаз нужен.
- Бить тебя нужно, - убежденно сказал Пендель. - Ты мне по дороге
отчитаешься о проделанной работе, понял?
- Понял.
- По машинам.
Первым поднялся легкий вертолет. Сделал круг над вымершим лесом.
Дождался, пока грузно оторвется от земли огромный грузовик, и пристроился
чуть впереди. Словно дорогу показывал.
- Ветряк за сорок минут поставили! - возбужденно докладывал Пижон,
поглядывая вниз. - Орлы! Зверь так и сказал: монстры, говорит! Нет, там,
конечно, Кинг. Но ветряк-то не Кинг ставил. Молодцы, да?
- Какой Зверь? - уточнил Айрат, которому все Азатовы восторги были
безразличны. - Я про него второй раз слышу.
- Да это Гот!
- Гот?
- Нет. Тихий это. Да, ты понимаешь, мы летим туда, делать нечего,
сидим в трюме, ну и треплемся за жизнь. Надо же знакомиться! А на погрузке
кто ж познакомиться даст? Ну, Синий и говорит, хорошо, говорит, что мы все
некурящие, Тихий, гад, ни секундочки на перекур не давал. А Гот
спрашивает, который из вас Тихий? Он, мол, одного только тихого видел, и
того вроде Пенделем зовут. И орет он, ты то есть, так, что уши
закладывает. Ну, мы все дружно на Азаматку показываем. Вон он, Тихий. Уж
такой Тихий... А у Гота челюсть на коленки - бряк. Это Тихий? Да это ж
Зверь! И тут Тихого аж вскинуло! Если б не ремни, из кресла бы выпал. Ну,
ясное дело, когда имя по хозяину, кто хочешь запрыгает.
- Это собакам так клички выбирают, - недовольно напомнил Айрат.
- Ну. А Зверь кто? Нет, я не хочу сказать, что он собака, но
собака-то зверь ведь?
- Животное.
- А не один ли хрен? Главное, махом прижилось. Ну, подумай сам, какой
он Тихий? Зверюга же!
- Это да, - признал Пендель, - я на него весь день удивляюсь.
- Зато живы все.
- А Фюрер?
- А что, Фюрер модуль сажал? Или тварей из-под земли выманивал? Или
через джунгли нас вел? Ты Весту вспомни!
- У него глаза убийцы, - неожиданно серьезно сказал Айрат. - У
этого... Зверя глаза убийцы. У Азамата совсем другие.
- Знаешь, - Пижон задумчиво покусал губу, - это, наверное, все самое
худшее, что есть в человеке, в критических ситуациях проявляется.
- Лучшее, - поправил Пендель, - нам сейчас нужно стать зверями, чтобы
выжить.
- Чтобы людьми остаться. Да. Ну, пусть будет лучшее. Вот Зверь, когда
он Азамат, он свою натуру держит в каких-то рамках...
- Всю жизнь?
- А у него жизнь такая, что рамки эти не давят. А здесь проявилось.
- Почему же в нас не проявилось?
- Проявится, дай срок. Мы тут еще такого начудим - до старости
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг