- Сын от него - так, кажется, говорят.
Драматизм нарастал. Мой сосед уже путался в словесах. На него тяжко
было смотреть. Я понимал, что мы приближаемся к кульминации.
- Роберт, тебе трудно говорить. Я продолжу. Слушай: чувство вины по
отношению к Ирене у тебя особенно обострилось после смерти Сильвии. В
подсознании жила мысль, что это как бы расплата за обман. День ото дня
психологическая ноша становилась все тяжелее.
- Да. Мне необходимо было объясниться с Иреной. Но как? Я, Оскар,
пришел к выводу, что надо написать письмо.
- Письмо... - задумчиво протянул я. - Загадки женской психологии.
- Причем тут психология? Обыкновенное письмо. "Ирена, здравствуй!" -
написал я и поморщился. Затем зачеркнул написанное, вырвал лист из
блокнота и скомкал. Обращение не годилось. Понимаешь, тут очень важна
интонация.
- Интонация?
- Получилось, что мы расстались с нею вчера, факт. Подумав, я
написал: "Здравствуй, Ирена!" Это уже звучало лучше. Определенно.
- Лучше?
- Я обдумывал первую фразу, когда мне пришла в голову мысль, что
проще всего начать с обращения по имени: "Ирена!" По-моему, не совсем
логично после долгой разлуки говорить человеку по-свойски - "здравствуй".
- Ты никогда не сдаешь вовремя чертежи, дружище. Я угадал? Вот
видишь.
- И тут это случилось - нечто невероятное, Оскар.
В коридоре послышались быстрые шаги и кто-то рывком отодвинул в
сторону дверь нашего купе. В щель просунулось... мое лицо. Это один из
семнадцати, в форме проводника.
- Сидите? - захохотал он, ухмыляясь во весь свой щербатый рот. -
Ха-ха-ха-ха!
Так смеяться мог только ЕС-15 - "неуравновешенный, горячий
сангвиник". В глазах инженера отразились испуг и смятение. Надо было
что-то делать.
- Ясно, - сказал я, когда непрошенный гость задвинул дверь. - Это был
проводник, Роберт.
- Не теперь, - выговорил инженер, с трудом ворочая языком. - Тогда...
- Успокойся. Тогда это был...
- ... н-некто на него похожий, только постарше. Но тоже щербатый. И в
чем-то, знаешь, в чем-то похожий на тебя...
Я плотно сжал рот.
- Как в хорошем детективе, - промычал я, почти не разлепляя губ.
- Он назвал свое место. Второе купе, место седьмое.
- Это мое.
- Серый спортивного покроя пиджак. Белая сорочка с отложным
воротничком - так тогда носили, через плечо небрежно перекинут бежевый
плащ.
- Вот он висит.
- Таким он предстал передо мной в дверях купе.
- Как в зеркале.
- Я отвел взгляд и вновь попытался сконцентрировать свое внимание на
письме...
- К Сильвии!
- Подожди... К Ирене.
- Правильно!
- Мой попутчик устроился у окна и не таясь приглядывался ко мне.
- Тоже психолог?
- Я уже сказал - нечеловек. И могу это доказать. Определенно... Глядя
на вас, сказал он, прищурившись, можно удостовериться, насколько прав был
бессмертный Шекспир, сравнив любовь с зубной болью сердца. Вы пишете
письмо женщине, и у вас ничего не получается.
- Я этого не говорил!
- Погоди, Оскар. Ты все время меня перебиваешь. Это сказал он... Мы
познакомились. Он представился, назвавшись Оскаром.
- Это становится интересным. Как ты находишь, Роберт? Я нахожу...
- Он сказал: вы мне симпатичны, и я хочу вам помочь.
- Я тоже, приятель. Я хочу тебе помочь. От души. Съешь-ка яйцо. Это
подкрепляет силы. Всегда вожу с собой вареные яйца. Свежие, не бойся.
- Пожалуй, съем, - с какой-то затаенной угрозой в голосе произнес
Роберт.
Пока он жевал, в купе стояла тишина. Мы мчались вперед, в будущее,
причем для обоих - незапрограммированное. Так уж получилось. Я не знал,
что н а с ожидает, инженер не мог знать, что ожидает его.
- Он сказал, - прервал тишину Роберт, - что сочинит письмо Ирене от
моего имени. Я буквально...
- Буквально разорвал его на части?
- Почти. Было такое желание. Но... Не горячитесь, сказал он. Когда
имеешь дело с женщинами, видишь вещи в искаженном свете - розовом или
черном.
- Вот как? Но обстоятельства не могут повлиять на н а ш е зрение!
- Он снял с полки свой пузатый портфель и, щелкнув замками, открыл
его. Порывшись в нем, достал несколько аккуратно сложенных листков голубой
бумаги. И, положив их на край купейного столика, накрыл ладонью.
Голубых... Да, это из нашей серии. ЕС. Кто же из семнадцати, хотел бы
я знать!
- Это было любовное письмо, - продолжал Роберт.
- Как?! Готовое? Неотправленное любовное письмо, ты хочешь сказать?
- Эти листки, сказал он, обнажая щербатый рот, - маленький шедевр...
- Ничего не понимая, я смотрел на попутчика. Кто он? И к чему
клонит? - инженер перевел дыхание. - С той женщиной, сказал он, я
встретился месяц назад в клубе. Был вечер отдыха, продолжал он, для тех,
кому за тридцать. Естественно, с танцами. Для афиши. Женщины
бальзаковского возраста прекрасно знают, зачем они туда ходят. Не для
танцев. И я знаю, сказал он. Женская психология, сказал он, - теперь для
меня не тайна. И приподнял ладонь.
Вот она, кульминация!
- Брось, брось, - быстро проговорил я. - Тебе почудилось.
- Что почудилось? - переспросил инженер. - Мне ничего не почудилось.
За кого ты меня принимаешь? Я не так наивен, Оскар. В основании ладони,
между мышцами мизинца и большого пальца, у него... проступал сквозь кожу
номер.
- Так. Чепуха! Не будем, однако, спорить. Скажи мне только, какой
номер, и я тебе поверю на слово.
- ЕС-13! - отчеканил инженер.
Ну-ну. Даром все это, конечно, не пройдет. По какой-то счастливой -
для нас, разумеется, - случайности проницательный инженер очутился в этом
вагоне. Надо надеяться, что он не болтун и это единственная утечка
совершенно секретной информации. Тринадцатому тоже не поздоровится. Боюсь,
не поздоровится... Скоро мы расцепимся с поездом и перейдем на самоход,
устремившись к цели по другой железнодорожной ветке. Но это будет после
Лироны.
- Не спи, Оскар. К сожалению, я вынужден признаться, что не знаю
женской психологии, - инженер страдальчески вытянул губы и прикрыл
глаза. - А вот он - действительно знал.
- Он?
- Он.
- Ах, он! Ясно.
- Я вижу, отвлеченные рассуждения - не ваше амплуа...
- Как раз наоборот - мое!
- Сказал он.
- Ах, он! Ты здорово играешь его роль, старина.
- Оставь, не до шуток. На этом вечере, продолжал он, улыбаясь, я
познакомился с дамой приятной наружности. Ее звали Анна. Она приезжала в
наш город погостить у подруги. И была самая симпатичная в клубе...
- Знание женской психологии, - зло сказал я, - оружие, которое
никогда не дает осечки. Психология этой Ирены для тебя, Роберт, тайна за
семью замками. И в довершение всего ты не владеешь письменным словом. Увы,
твоя лира - это кульман, ватман и рейсфедер. Ты дизайнер, а не поэт. А
именно слово - ключ к сердцу женщины. Женщинам надо, обязательно, надо
писать письма. Вот так.
После истории с Симоной мне необходимо было высказаться. Разрядить
кое-какие аккумуляторы. Восстановить веру в устои. Но этот инженер, какова
штучка, опять за свое!
- Не знаю, не знаю... Инициатива принадлежала ему, щербатому, а я не
мог сразу разобраться, как мне поступить. Он подвинул в мою сторону
сложенные вчетверо листки и велел мне читать. Только осторожнее, говорит,
не помните оригинал.
В голосе инженера послышался сдавленный хрип. Как они эмоциональны,
эти люди! Не то что мы - тверды как скала.
- Я перечитывал его позавчера. Память не магнитофон, но все же...
Бесценный свидетель. И главный заложник. Упускать его никак нельзя.
Ни в коем случае.
Он набрал в легкие побольше воздуху.
"Милая моя, дорогая Анна! Минул месяц со дня нашей встречи, а мне он
показался годом. Годом смятений и тоски. Не проходит дня, не проходит и
часа, чтобы я не подумал, не вспомнил о тебе. Ты везде со мной - такая,
какую я тебя встретил впервые, на том вечере - в глухом черном платье до
пят с алой розой на груди, какой увидел во второй и последний раз - в
строгом зеленом костюме с янтарной брошью. Ты поразила мое воображение, и
я влюбился в тебя безрассудно, как мальчишка. Я люблю тебя, как солнце
любит день, как месяц любит ночь. Мое воображение рисует фантастические
картины, вот я в образе закованного в латы средневекового рыцаря веду
осаду крепости, чтобы похитить тебя, мою единственную. А вот я в плаще, с
гитарой под полою, стою под твоим окном и пою испанскую балладу..."
- Валяй, валяй, чего запнулся!
- Меня что-то подташнивает.
Интересно, из каких обрывков склеил тринадцатый этот текст? Что-то
знакомое. Что-то из коротких повестей моей дорогой Симоны.
- "фиалка ты моя ночная, орхидея дурманящая, роза прекрасная! Лечу к
тебе на крыльях мечты. Как жаль, что обстоятельства сильнее нас, и я не
могу увидеть тебя в этот же миг, когда, тоскуя, пишу тебе эти строки.
Чтобы встретиться вновь, мы должны отдалиться друг от друга. Я уезжаю,
увидимся не скоро, но меня это не тревожит, так велика моя уверенность в
нашем чувстве - твоем и моем. Разлука для любви что ветер для огня -
маленькую искорку он гасит, а большую раздувает. И костер моей любви..."
Инженер поперхнулся. В глазах у него стояли слезы.
- Достаточно, Роберт. Метод понятен, но только вот смогу ли я им
воспользоваться?
- Ты - тоже? - в ужасе проговорил он.
- Шучу, дружище, шучу.
Он утер глаза носовым платком.
- Я сразу поверил, Оскар, будто щербатый влюблен в Анну. Он же... Он
наслаждался впечатлением, которое произвело на меня его письмо. Губы его
поползли в сторону и застыли в полуулыбочке.
- В этом есть что-то неприятное.
- И мне так показалось. И тут я вспомнил, что он нечеловек.
Дьявольское отродье. Об этом давно ходили слухи.
- О чем? - с ледяным спокойствием осведомился я. - Какие такие слухи?
- Что среди нас затесались искусственные люди, гомункулусы, и
похищают наших женщин, и управляют нами исподтишка...
- И забирают лучшие куски, и вообще они во всем виноваты, - докончил
я. И прибавил как можно мягче: - Басни, Роберт.
Он отмахнулся.
- Но, понимаешь, Оскар, не он в нее, а она в него влюбилась без
памяти.
- Опять женская психология? Она любит, если он ей пишет.
- Оскар, ты мне не поверишь, если я тебе скажу, что он мне сказал.
- Отчего же, приятель, ты не только самый осведомленный, но и самый
правдивый человек на свете.
- Он сказал, что это письмо на продажу.
ЕС-01 в глубоком нокауте, если такое вообще возможно. Первый удар
нанесла ему Симона, второй - ЕС-13 в исполнении стареющего инженера,
знающего слишком много для человека своей профессии. Оказалось, что первый
номер склонен к скороспелым выводам. Что это - несовершенство программы
или следствие чересчур длительного общения с людьми?
- Анна жила в Лироне.
- Где? Ты ошибся, Роберт. Там живет Симона.
- Конечно. Теперь Анна там не живет.
- И вместо нее живет Симона.
- Не сбивай меня, пожалуйста. Он направлялся к Анне, чтобы лично
вручить ей это письмо... "Подниму ее в предрассветный час, опущусь на
колено, поцелую подол ночной рубашки и спою балладу о любви. Я уже держал
в руках почтового голубя, чтобы отправить его тебе с этими небесной
голубизны листочками, исписанными кровью моего сердца, но понял, что умру
в дороге, если сейчас же, немедленно не увижу тебя. Слышишь, тихо ржет
внизу и перебирает копытами мой конь - пора, в путь-дорогу. Я покидаю
тебя, и, может, надолго. Жди меня и думай обо мне... Это укрепит меня в
моем тяжком пути одинокого странника".
- Милая черноокая, чернокосая Симона, как одинаково вы строчите свои
романы, черт возьми. Извини, Роберт, я прервал тебя...
- "Ах да, одолжи, пожалуйста, немного денег, орхидея ты моя цветущая,
облачко мое небесное..." Дьявольское отродье!
Инженер стукнул кулаком по столу.
- Нет, каков! - пробормотал я, отставив свое программное холодное
"ну-ну". - Вместо того, чтобы интегрироваться, чем занялся, шельма!
- Любовь женщины, сказал он, это яблоко, которому надо дать созреть,
прежде чем его срывать. Через какое-то время, сказал он, я опять наведаюсь
к Анне, как навещаю время от времени всех своих клиенток...
- И он еще смеет утверждать, что она от него ушла! - воскликнул я. Он
сам провалил эксперимент, многоженец! Полное непонимание женской
психологии.
С минуту Роберт недоуменно смотрел на меня, потом продолжал:
- Я попытался его образумить. Где там! Нечеловек. Сострадание ему
незнакомо. Он еще убеждал меня, что бедная женщина будет хранить голубое
письмо, перечитывать его бессонными ночами, вздыхать при лунном свете у
окна, покрывать поцелуями милые сердцу строчки... Я долго не мог прийти в
себя. Анна, которую хотят обмануть, не выходила у меня из головы. Об Ирене
я уже и не вспоминал... До Лироны пять минут. Мой попутчик дремал. Я
выскочил в коридор... Остаток ночи провел в зале ожидания. В восьмом часу
вышел в город, предварительно разузнав, как мне найти центральную
городскую библиотеку.
- Ты ее сразу узнал?
- Мгновенно. Светлые волосы, прозрачные голубые глаза, красиво
очерченные губы...
- Не она!
- Она. Мы прошли в заднюю комнату, заставленную стеллажами, и я...
- Все рассказал ей?
- Она слушала не перебивая. Через три дня, на обратном пути, я снова
навестил Анну. Хотел спросить, был ли у нее щербатый, но... И Анна ничего
мне не сказала. Потом она приехала ко мне, к нам с сыном. Навсегда.
Я присвистнул. Дверь откатилась, и в купе просунулась взлохмаченная
голова проводника. Поди угадай, какой это номер. Может быть, тринадцатый.
За дверью подслушивал.
- Кажется, кто-то хотел выйти в Лироне? Стоянка две минуты. Потом -
все. Конец.
- В Лироне? Я - нет! - испуганно вскрикнул Роберт. Совсем не в себе
парень. Видимо, его доконала чехарда одинаковых лиц.
- Увы, никто не сходит, - сказал я. - Нет смысла. Может быть,
какая-нибудь девушка. Красивые девушки всегда едут до Лироны.
Проводник помотал головой.
- В нашем вагоне ни одной, - сообщил он.
- Подозрительный вагон, - сказал я и с жалостью посмотрел на Роберта.
Мы приближались к развязке.
Поезд стал тормозить. Я уставился в окно. На платформе стояли две
молодые женщины, без вещей. Встречают кого-нибудь или, наоборот,
провожают. До меня донесся вежливый, занудный, многоопытный голосок
инженера:
- Я люблю ее. Мы живем душа в душу. За все время у нас не было ни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг