в шесть, когда взлетают вверх шторы и начинается день, никто из повес не
вышел наружу. Все ставни в вертепе были сомкнуты. Самое же удивительное
выяснилось позже. На улицы Скира вышли только дворники, имевшие привычку
приводить поутру в порядок мостовые на голодный и сухой желудок. Все
остальные жители, словно позабыв о времени суток, а, главное, о работе,
тоже не раскрыли ставней и не подняли штор. Безлюдный город пребывал в
абсолютном молчании. Когда же не смыкавшая глаз птичница открыла
помещение, где ночевали внутри пространной клетки отборные королевские
попугаи, то и попугаи не удостоили Суэнское солнце каким бы то ни было
вниманием. Дно клетки украшала пестрая горка из теплых, разморенных тел с
полуоткрытыми клювами...
Даже король не проснулся сегодняшним утром. Даже Дворец походил на
вымерший улей. Тщетно носились дворники и птичница Марьяна по сонному
королевству, поливая его подданных водопроводной водою, - подданные
отвечали на заботу таким единодушием, какого Марьяна - управительница
королевского Птичьего двора - не видывала на своем веку.
К трем часам дня от разноцветной горки на дне клетки стали медленно
отделяться и подниматься к жердочкам, подобно пузырькам в сифоне, первые
птички. Они клевали носом и наотрез отказывались отвечать на вопросы
Марьяны. Одновременно в разных частях города стали поскрипывать ставни и
на улицах появились люди, среди которых нашлись служащие полиции и
департамента внутренних дел. Экстренное следствие установило, что в
городской водопровод был подмешан шнапс с сонным зельем. И то, и другое
молодые бедокуры обнаружили в подвале вертепа, после чего тайно проникли к
центральной трубе, и предрассветный стакан воды, с принятия которого
суэнцы начинали день, вновь свалил их в постели. Ночь продлилась в итоге
до трех часов дня.
Молодые повесы были взяты под стражу, королевское войско - расформировано,
а день, ввиду его праздности, объявлен выходным. Знатные вельможи-отцы по
сей день платят золотом и шелком штрафы в казну. Знатных повес выпускают в
порядке очередности, в зависимости от размеров выкупа.
Чуть позже Годар узнал из беседы двух прохожих-ремесленников, что сонным
зельем был оск=вернен не весь водопровод, а одна его ветвь, несущая в
жилища скирян воды минерального источника.
Традиционный предрассветный стакан любезного вкусу целительного напитка
наливали, как водится, прямо из крана. Да что там говорить, сокрушались
беседующие господа, при любезном сердцу короля Птичьем дворе были на сей
случай предусмотреныы автоматические поилки. Город остался без попугаев,
будь они прокляты. И как только умудрились раскопать часть трубы под
вертепом уволенные нынче офицеры, как исхитрились сместить Границу между
Ночью и Днем, формально не нарушая буквы закона?..
К ночи, однако, вода сортировалась и подавалась в коммунальные объекты
исправно - иностранец определил это по отсутствию новых версий.
Глава II
Славный рыцарь Годар, прибывший в ослабевшее Суэнское королевство из Стран
Неестественной Ночи с тем, чтобы вызволить его из путины внутренних
противоречий и избавить от налетов врага, благородный витязь Годар,
зачисленный в королевское войско Указом Его Величества короля Кевина I от
шести вечера, был приглашен в день прибытия на офицерский банкет по случаю
формирования нового состава королевского войска. Приглашение вручил Годару
дежурный чиновник департамента иностранных дел. Напрасно Годар отстаивал
право на другие намерения; доказывал собственное - отнюдь не знатное -
происхождение, рассказывая перипетии родословной; напрасно просил
проверить достоверность королевского указа, который , по его мнению, не
мог появиться спустя всего час после появления в городе неизвестного
странника, - клевавший носом пожилой чиновник мягко, но настойчиво
рекомендовал явиться витязю королевского войска в Казенный дом на улице
Шелковичной не позднее десяти часов, чтобы не подпасть под статью о
нарушении Границы между Ночью и Днем.
Так как время в Краю Полуденного Солнца определялось по часам - настенным,
настольным, наручным - которые согласовывались с курантами на часовой
башне, что располагалась в ансамбле Дворцовой площади, а стрелки
настольных часов в кабинете чиновника подтягивались к назначенному сроку,
Годар счел разумным поспешить на Шелковичную улицу в некий Казенный дом,
получивший у населения с легкой руки птичницы Марьяны славу вертепа,
прозванного Шелковым.
Ему и в самом деле показалось неуютным приземистое бревенчатое здание,
похожее на оброненный посреди двора спичечный коробок. Коробок окружали
сомкнутые деревянные домишки, соединенные общей террасой, которая
встречала и увлекала с собой по кругу взгляд незнакомца, не допуская до
распахнутых в глубине ставней. Из утрамбованной земли торчали кое-где
пучки травы в перемешку с пеньками вырубленных кустов.
На фоне общей невзрачности и тишины постукивание молоточка где-то в
глубине кружения показалось Годару дурным знаком.
Башенные куранты, слышимые повсюду, пробили начало ночи.
Годар взлетел одним махом на крыльцо Дома, толкнул плавно отпрянувшую
дверь и, проходя в полутьме коридора, услышал, как хлопнули разом все
ставни и упали шторы.
Чьи-то тени отплыли от наглухо задрапированных от солнца окон. Зажглись
свечи и осветили Ночь, простенькая процедура обустройства которой
поддерживалась до того огоньком зажигалки. Теперь, когда запылали
подсвечники и бра, эта точка света стала невидимой. Зато вспыхнули
сигареты, сразу же вслед за этим затушенные. Люди, находившиеся в длинной
зале, стены которой были увешаны ножнами из-под холодного оружия разных
стилей и веков, встали за большой овальный стол. Выстрелило канонадой
шампанское. Скрещенные тени от рук с бокалами образовали узор на стенах.
- Да здравствует Его Величество король Кевин Первый! - произнес кто-то
взволнованным баритоном.
- Слава Государю! - прогремел четкий бас.
- Слава Государю! Слава Государю! Слава Государю! - эти слова несли по
кругу, как чашу вина, не соблюдая, однако, строгой очередности. Их мог
выкрикнуть, как бы от избытка чувств, человек, находящийся через несколько
голов от предыдущего славословца. Тогда круговое движение, не дав сбоя,
слегка замедлялось, вернувшись ненадолго назад. Голоса, через которые
перескочили, поочередно давали знать о себе. Когда очередь вновь доходила
до нетерпеливого, тот снова повторял тост, но уже спокойнее, тверже.
Шествие имени монарха приближалось к черте, где стоял в отдалении Годар,
не видя своего места и не понимая своей роли.
- Слава Государю! Слава Государю! - отвесили сильным грудным девичьим
голосом, после чего последовала заминка.
На Годара оглянулись. Одна из оглянувшихся - девушка с прямыми,
огненно-черными волосами по пояс - указала ему на свободный стул слева от
себя.
Годар, шагнув к столу, выкрикнул надтреснутым, чересчур громким голосом:
- Слава королю Кевину Первому!
Собственное имя монарха было передано через него от девушки к соседу
справа. Тот вцепился ему в руку влажной ладонью. Другая рука Годара
оказалась в твердой, гладкой, словно полированная дощечка, ладони девушки.
Эта гибкая дощечка свернула его пальцы в кулак. Сердце его вдруг начало
бешеную скачку. К груди приливали две враждебные друг другу волны: одна -
полная возвышенного негодования, прямо-таки ярости на какого-то неясного
врага, способного отнять или запятнать имя; другая - столь же сильная -
вся из трепетной нежности, из радужной морской пены и искрящихся брызгов.
Потом наступило расслабление, бездумная задумчивость, навеянная тихим,
проникновенным тенором в левом краю стола. Протяжно, с чувством ритма,
затянули песню на незнакомом языке. Каждый вступал в хор по мере того, как
высвобождался из сгустка собственного пафоса, не расставаясь, однако, с
ним насовсем, скорее, расширяя его, делая прозрачным, привнося в
собственный жар еще и наружное тепло.
Годар, высвободив на секунду обе руки, взял ладони своих соседей поудобней
и, крепко стиснув их, не выпускал до конца песни.
Пели негромко и печально. О непонятном. Тревога нарастала. Но хор
становился громче, и дружные, стройные голоса единодушно устраняли
тревогу. Она возвращалась. Ее устраняли опять. Ярость, нежность и
бездумная задумчивость чередовались. Три этих состояния внезапно слились
воедино, когда один из поющих опустился на стул, положил на колено гитару
и властно провел по струнам. Песня замерла. Большеголовый парень в
темно-синем кителе с серебристыми погонами без всяких знаков, в синих
форменных рейтузах и узких сапогах, с такой же, как и у всех офицеров,
саблей на боку, отличался от других только цветом широкой шелковой ленты
через правое плечо, которая служила, видимо, единственным знаком различия.
Лента у парня с гитарой была бежевой. Склонившись над инструментом, он
сосредоточенно терзал струны, заставляя их повторять все изгибы и изломы
песни. Тревога стала полней. Она огрызалась, трепеща, наступала,
раздуваясь от гнева. Но и боролись с ней яростней. Все смотрели с
волнением, как струится пот по рябым щекам большеголового офицера, как
темнеют, увлажняясь, густые рыжие волосы. Иногда он поднимал лицо и глядел
вдаль невидящим взором, полным суровой нежности. Тогда Годар думал, что он
- позер и, одновременно, мучился от неуместности, несправедливости своих
подозрений.
Всего витязей - так, по-старинному велеречиво, именовали в странной стране
сотенных командиров королевского войска - было девять, не считая Годара.
Все были молоды, едва ли не одногодки - его одногодки. Между ними
пребывали четыре девушки в декольтированных вечерних платьях, сплошь в
шелках. Он видел таких девушек разве что на иллюстрациях к романам
девятнадцатого века. "Под какое время они стилизируют?" - подумал он с
интересом. - Надо выбрать, как здесь держаться."
Музыка уходила постепенно, выбивая из сил гитариста. Он заиграл мягче,
приглушенней, словно моля об отсрочке. Но музыка все-таки увернулась,
вылилась в чистый, замирающий звук одинокой струны. Потом раздался шум
последнего, басового, аккорда, похожий на суровый хлопок дверью. Офицер с
бежевой лентой, высвободившись от гитары, резко встал.
- Слава Кевину, господа! - сказал он хрипло, и все осушили бокалы,
наполненные до краев во время неистовства музыки.
Выдержав паузу, офицер повел разговор, держа пустой бокал, как подсвечник,
и направляя его в разные стороны.
- Господа! Хоть мы и не знакомы, я уже имел честь видеть каждого из вас.
Все вы хаживали в разное время возле родного моего дома в Суэнском
переулке. Вы, господин с малиновой лентой, отправлялись по вечерам к
учителю музыки. Ваша... прости... твоя скрипка мелькала в проеме окна,
куда я поглядывал из глубины залы, два или три раза в неделю. Я запомнил
разрисованный цветными мелками футляр и твой античный профиль. Когда ты
возвращался обратно, в профиле была нарушена =пропорция, а футляр был
лишен рисунков. В это самое время из окна в доме напротив античный твой
профиль и размалеванный футляр мог видеть витязь с сиреневой лентой...
Братец, не подскажешь, что все-таки нам товарищ, выбравший малиновый цвет,
рисовал на своем футляре? Я близорук с рождения, ты же глядел на небо в
самодельные телескопы, заставив ими не только чердак, но и балкон,
выходящий к моему дому. Походившие на разросшиеся во все стороны кактусы,
они напоминали тебя, твою стриженую под ежик голову. Прости, но ты всегда
был так занят, что мы так и не сумели познакомиться. Хотя с тобой дружил
мой товарищ по Шахматному клубу. Тот, что безнадежно влюбился в дерзкую
девчонку Лану, которая прислонилась сейчас к плечу единственного
господина, которого я не видел нигде, никак - даже в деталях общего
потока. Он в штатском и одет, как чужестранец. И все-таки этот витязь, не
обозначивший себя цветом, тоже ходил, сужая круги, возле родного моего
дома в Суэнском переулке. Потому, что я о нем =читал!
Годар, слушавший офицера с интересом и растущей симпатией, выпустил от
удивления из поля зрения его красивое раскрасневшееся лицо, мощную шею с
напряженными мускулами, похожими на перекрученные бинты, выдвинутое вперед
плечо с расслабленно возлежавшей бежевой лентой. Вниманием Годара завладел
бокал,сквозь который блеснуло в его сторону пламя дальней свечи, что
угодила на мгновение в поле стекла.
Все сразу заметили Годара. Он почувствовал это осязанием: скольжение
многих взглядов по лицу и одежде, под которой была еще и кожа, но не стал
отводить каждый из них улыбкой. Прищурившись, он пристально смотрел в лицо
говорившего офицера и одновременно держал в поле зрения огонек, то и дело
растворяющийся в фокусе стекла бокала.
- Я читал о нем короткими вечерами, так похожими друг на друга, что мне
теперь кажется, что вечер был только один, и герой, про которого я читал в
иностранных книгах из библиотеки отца, тоже был один. Я читал о нем, пока
ты, Малиновый витязь, разучивал соло для скрипки, а еще один будущий наш
товарищ - Сиреневый витязь - вытягивал моего друга из путины безответной
любви, показывая ему места на безоблачном, синем небе, где должны были
быть, по мнению астрономов, звезды. В последний раз книга назы==валась
"Сказанием о Георгии, поразившем..." - Бежевый витязь запнулся. Краска
сползла с его щек. Он наполнил бокал и произнес поскучневшим голосом: -
Будем знакомы: Давлас.
Все, в том числе и Годар, последовали его примеру - представились и
выпили. После чего наступило время трапезы. Теперь можно было расслабиться
и завязать беседу с ближайшими соседями по столу.
Годар наклонился к Лане:
- Скажи, пожалуйста, где можно достать форму?
Девушка иронично парировала: - Ты чувствуешь себя обнаженным? -
Скорее, чересчур одетым. Лана спокойно и лукаво смотрела ему в глаза с
расстояния десяти сантиметров.
Усилием воли он сдержал инстинктивный порыв застегнуть верхнюю пуговицу на
куртке.
- По правде говоря, я не совсем понимаю, кому и зачем я здесь понадобился.
Скорее всего, произошла ошибка. Но я готов служить вашему королю даже по
ошибке. Вот только бы найти человека, который бы разъяснил мне мои
обязанности. И форму. Хотя бы без шелковой ленты.
- Так не бывает, - засмеялась Лана, - сотенные командиры без ленты в
природе не встречаются. Иначе ратники потеряли бы знаки различия, и вместо
войска перед Его Величеством предстала бы тысяча обычных мальчишек. Когда
ты выберешь ленту, твои солдаты сделают себе на погоны нашивки того же
цвета.
- Ну, и где же у вас ленты?
- О, это вопрос сложный! Ленты, как и форму, изготовляют семейные портные.
Все это готовится с детства, и не зависит от того, назначат ли владельца
мундира и ленты в королевское войско и станет ли он сотенным. Выбрать цвет
проще. Такому сироте, как ты, это проще простого. Думаю, тебе следует
поступить так, как поступил однажды граф Аризонский. Человек, открывший
эту землю и основавший наше государство, великий географ и путешественник
граф Ник Аризонский, приведя сюда отряд поселенцев, воткнул штырь с
зеленым полотнищем недалеко от места, где теперь Королевский Дворец. Но
здешнее солнышко за пару недель сделало флаг неотличимым по цвету от
растресканной глины. Среди поселенцев было много умельцев - с графом в
будущую Суэнию пришла не только знать, но и люди попроще: доктора,
учителя, ремесленники, крестьяне. Были среди них и ученые. Последние
занялись изобретением закрепителя красок. Но, какие бы красители они ни
употребляли, каждое новое полотнище вскоре превращалось в ветошь цвета
глины. Государство, которое еще предстояло построить, рисковало остаться
без Флага, если, конечно, не держать его вечно, как узника, в стенах
Дворца. И тут появились феи. Бродячие, похожие на цыганок. Самую красивую
из них граф Аризонский взял в жены. На других женились некоторые холостые
поселенцы. Супруга Аризонского собственноручно изготовила шелкотканное
полотнище. Волшебную материю назвали впоследствии вечным, несгораемым
шелком. Из суэнского шелка шьют теперь вечерние платья знатным дамам. Из
него же изготавливают ленты сотенных командиров и нашивки на погоны
рядовым.
Но даже несгораемое, неветшающее рукоделие феи не смогло удержать краску:
зелень полотнища выцвела под неумолимым солнцем.
Тогда фея предложила поднять на флагштоке прозрачный шелкотканный флаг,
сквозь который можно было увидеть все изменения облаков, все оттенки
белого на фоне золотисто-голубого неба, или любой другой цвет, который
придумается взглянувшему.
Граф счел затею единственно разумным выходом из положения. "ыЧто
ж, пусть каждый видит то, что ему увидится. Был бы только разумен
правитель, - решил он. - Все равно, больше того, что есть на свете, не
увидишь". Когда же флаг вознесся над поселением на длинном металлическом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг