поводу - Годар называл порывом ветра. Каждый подмеченный порыв,
адресованный вовсе не ему, Годар невольно примерял к своему ужасному
поступку и - содрогался. Порой ему хотелось попросить Мартина, чтобы тот
так не думал, ведь все произошло не совсем так, как ему представилось. Но
Годар молчал и все чаще, спотыкаясь о мысли Мартина, думал о себе мыслями
Мартина, чувствовал его чувствами. Существование рядом с другом в которого
он сумел единожды не поверить превратилось в непрерывный самосуд. Это
усугублялось тем, что на протяжении дня Годар делал несколько
ошеломительных открытий.
Отсчет открытий, расширивших его представления о личности друга, начался с
минуты, когда Мартин в ответ на его полушутливый вопрос о том, каким
указом начнет будущий король Мартин I свое правление, пожал плечами и
простодушно ответил (это было в первый день продвижения по Зоне дракона):
- Не знаю. Королем мне не бывать. Если ты имеешь ввиду заманчивое
предложение Кевина, то я решил не принимать его к сведению еще в Скире.
Сказав это, Мартин почему-то осекся и, взглянув с тревогой Годару в глаза,
продолжил тему голосом, в котором затаился неразгаданный порыв ветра:
- Я посчитал, что есть вещи которые друзья не делят. Среди таковых -
престол, рука принцессы. И потом: не стоит убивать за награду. Как ни
крути - мы все-таки готовим убийство. А ты как думаешь?
- Я тоже так решил. И зафиксировал вчера решение у почтенного Сильвестра,
- признался обнадеженный Годар. Он был рад, что их решения идентичны.
Однако, рассказав о своей поездке, добавил: - Но зачем тебе отказываться
от руки Адрионы - ведь ты любишь ее. Перемени решение, Мартин.
- Зря ты ездил к Посвещенным, - сказал печально Мартин. - Зачем тебе нужно
было удостоверять решение? Разве бы я не поверил твоему слову?
У Годара испортилось настроение.
- Я боялся, что ты не поверишь мне после того, что произошло тогда.
- Но я верю. Верю тебе. Всегда, - в голосе Мартина сквозила обида, а Годар
расслышал только осуждение.
И сник окончательно.
- Мне кажется, ты никогда не простишь меня, - промолвил он, стушевавшись.
- Но ведь если мы вместе, значит, все в порядке, - заметил Мартин. Ветер в
узде его голоса прояснился, потеплел, - только уточни, пожалуйста, - ты
говоришь о прощении или о снисхождении? Простить - не значит смириться.
- О понимании, только о понимании! - пылко возразил Годар. - ты ничего не
сделал, чтобы понять, почему я так поступил.
- Разберись с собой, Годар, - сухо посоветовал Мартин.
Этой фразой он потом не раз обрывал их разговоры, которые все чаще
принимали характер затяжных споров. Зачинщиком в спорах выступал Годар.
"Все осталось по-прежнему. Я верю в тебя", - говорили уста Мартина, а взор
его туманился, когда на лице Годара отражалось сомнение. И Годар не просто
верил Мартину - он не смел ему не верить, не позволял себе не верить:
ноющая рана в его груди хранила память о каждом движении раненой им птицы
- душе Мартина. Он чувствовал, что каждая капля недоверия подтачивает ее
силы - как бы она не крепилась и не пряталась теперь от Годара. Но не
следовали, никак не следовали вера и прощение из того, что он знал об
убеждениях Мартина!
Первый серьезный разговор случился на вторые сутки передвижения по Зоне
дракона, когда из утренних радионовостей из Скира они узнали о роспуске
нынешнего состава войска.
Никого не арестовали. Просто приказали вернуть всем воинские удостоверения
- в созданный срочно Гражданский комиссариат или в один из участков
полиции в любом населенном пункте. Поводом к расформированию послужило
уличение нескольких офицеров в спекуляции шелком, предназначенном на
казенные нужды. "Нашелся яд и для самого живучего в истории королевского
войска состава - имя яду было "коррупция", - патетично константировал
диктор.
Мартин, умеющий понимать подтекст Скирских властей, сказал, что король
испугался, что он не хочет искушать дракона. Роспуск войска обязывает их
прервать продвижение к Безымянному озеру и вернуться если не в Скир, то в
ближайшую деревню. Король, вероятней всего отказал им в поддержке, иначе
бы сохранил нынешний состав до конца их похода.
- Я уже бросил вызов дракону и буду действовать вопреки воле короля, -
сказал Мартин категорично, как отрезал. К Годару он в этот момент
повернулся полубоком и ни о чем не спрашивал. Однако Годар почувствовал,
будто птица робко коснулась его груди слабым, невыверенным движением. Он
встрепенулся, нежданно обнадеженный, и, кажется, помешал своей
неуклюжестью возвращению...
- Я поступлю так же, хоть ты и не одобряешь мой выбор, - к первой части
фразы подтолкнула Годара его Белая собака, а вторую же вложила в уста
Черная, которая не отказывала себе в праве голоса даже в минуты торжества
сестры. Такие фразы срывались у Годара все чаще.
Мартин, не поворачиваясь, сухо спросил:
- Какой выбор?
- Тебе не нравится, что я упрямо хочу драться, несмотря на
неподготовленность, не так ли? Разве ты не отозвал бы меня в Скир на месте
короля?
- Я слишком честен сам с собой, чтобы допускать околичности. Ты сделал
выбор и я его уважаю, хотя и считаю поспешным. Но в твоем выборе есть доля
моего участия. И я, как могу, несу за него ответственность.
- Все правильно. Это и есть признак того, что ты считаешь меня ненадежным.
- Это признак моей теплоты к тебе, Годар. Не понимаю, почему ты каждый раз
решаешь вопрос о доверии ко мне снова и снова?
- Что ты! Вопрос о доверии решенный. Я как раз хорошо вижу твое
великодушие. Но я хотел бы, чтобы ты увидел логичность моего пути. Тогда
бы я не казался тебе безнадежным неудачником, которого следует щадить.
Прости, что напоминаю, но в тот день, когда ты уехал и не оглянулся, я
сделал зигзаг. Тебе мой зигзаг показался таким же противоестественным, как
мне - твоя манера приближаться к другу спиной. Я очень подвел тебя. Но
сделал из своей ошибки оргвыводы. Мне кажется, как ни кощунственно звучит
это сейчас, после известий из Скира, эта страшная ошибка помогла мне
пересмотреть свою жизнь и дала наводки на будущее. Возможно, если ты
увидишь свою долю вины в той истории, - а она мизерна по сравнению с моей,
- то сможешь в дальнейшем изменить кое-что к лучшему. Пойми, наконец,
нельзя требовать безоглядной веры. Хотя я в тебя верю безоглядно.
- Разве я в чем-то упрекаю тебя, Годар? Разве чего-нибудь требую?
- Нет. Но ты не хочешь пересмотреть ценники, которые расставил у
человеческих поступков чисто умозрительно.
- Но ведь я оплачиваю счета. Если я и требую, то, клянусь: не больше, чем
с себя. Король вот решил, что чистота моего имени - цена за отказ от
схватки с драконом. Он пробует шантажировать меня. Так поступают те, кто
не знают моего конечного пункта.
- И каков твой конечный пункт? - спросил Годар, недобро усмехнувшись. Ибо
в глубине души считал, что среди черт присущих Черной собаке Мартина,
главная - чрезмерная привязанность к чистоте своего образа.
Мартин сердито бросил, покосившись на него, свою патетичную формулировку:
- Стать Человеком.
- Недурно, - заметил Годар, не скрывая сарказма. - А если этот Человек -
не более как образ и подобие тебя? Неординарная личность, поднявшаяся над
обществом своего времени? Разве король провинциальной Суэнии виноват, что
не может разглядеть и оценить твоей высоты? Тем более, что
исключительность сочетается у тебя с причудливыми поступками, когда ты не
хочешь заметить, как обескураживают они идущего следом.
- Возможно, я выше других, - пылко возразил Мартин, - возможно, что у
каждого - своя стартовая площадка, хоть я и думал совсем недавно, будто
все мы одинаковы. Возможно, я и сейчас продолжаю думать о людях лучше, чем
они того заслуживают. Но я не согласен с тем, что веры в честь,
достоинство и дружбу - достояние исключительной личности. Я смог бы
довести до пункта назначения любого, кто принял мой путь.
Годар стоял напротив Мартина, как вкопанный, и усмешка не покидала его
лицо, хотя слова Зеленого витязя оказывали на него магическое воздействие.
Их можно было повторять, как заклинания и напасти расступались, безверие и
ожесточенность, огрызаясь, пятились назад - пядь за пядью. Нестерпимо
занывала пустота в груди, словно прозрачное крыло встречного воздуха
нечаянно сорвало запекшегося корку. Годар внимательно посмотрел в лицо
Мартину - ох, если б это он, а не ветер! Но взгляд Зеленого витязя был
отсутствующий...
- Суэния отвергнет тебя, как и всякое замкнутое государство, для которого
самобытная личность - все равно, что раковая клетка, - сказал Годар, желая
в глубине души, чтобы Мартин нашел убедительный, контрагумент. Только что
Годар "защищал" короля, а теперь принялся за критику королевства. Он и сам
не понимал, что с ним делается, и это в ту минуту, когда сильнее всего
хотелось, чтобы Мартин протянул ему руку.
- Если государству необходимо уничтожить меня, чтобы выбраться из пропасти
- пускай, - сказал Мартин с несвойственной ему горячностью,- Пусть она
возьмет мои силы без остатка. - может тогда я смогу быть счастливым.
- Сегодняшнему королевству тебя не понять.
- Пусть это звучит и нескромно, но настанет время, когда Суэния дорастет
до... памяти обо мне.
- А если не война, и ты не король, что ты будешь делать в Суэнии?
- Я - мелиоратор.
- Это не то, в чем можно раствориться без остатка.
- Может быть. Конечно, мне хотелось бы большего. И если честно, то я
растерян от того, что предпринял король. Но думаю, я с этим справлюсь.
- Порой мне кажется, что не я, а ты - гость из будущего на этой Земле. Дай
Бог, чтобы это было так, - сказал Годар со смесью скепсиса и гордости за
друга. Он поймал себя на ощущении, что в его удовлетворенности от
аргументов Мартина есть что-то нечестное. Не поддразнивает ли он друга,
чтобы рассмотреть получше его Белую собаку? Потребность в прекрасных
человеческих душах делала Годара тайным эстетствующим созерцателем.
Завязывая дружбу как деликатный товарищ, он превращался со временем в
утонченно-капризного деспота. Любуясь людьми, которых идеализировал, Годар
позволял себе диктовать поправки, которые хотел бы внести в пленивший его
образ.
С Мартином дело обстояло сложнее. Все поправки, которые Годару хотелось бы
внести в образ друга - еще до конца не сложившийся, не понятый, не только
не прибавляли тому красоты и добра, но и создавали угрозу его счастью. Ибо
с каждым новым поворотом дела или разговора Годар обнаруживал, что счастье
и высота Мартина не там, где он думал намедни. А между тем его
нелицеприятные комментарии смущали Мартина, сбивали того с толку. Слишком
близко принимал Зеленый витязь к сердцу чьи-либо аргументы.
Поймав себя на мысли, которая посещала его в Скире и о которой он
почему-то забыл как раз тогда, когда должен был лишь виновато помалкивать,
а именно: с Мартином нельзя говорить, как с другими - играючи, не
задумываясь о воздействии сказанного, Годар измучился от угрызений совести
за то, что наговорил другу уже после своего ужасного падения. Выходит, что
встряска не отучила его от досаждающих привычек. А еще получалось, что
Годар невольно продолжал, но затухающей, оскорблять Мартина недоверием...
Зачем ему нужно было постоянно выманивать для созерцания Белую собаку
Мартина, если он верил в ее живучесть? Неужели Мартин прав - неужто он
снова и снова решает один и тот же вопрос? Кроме того, оказалось, что
Черная собака Мартина Аризонского заключает в себе вовсе не те черты,
наличие которых препологал Годар. Чистота и самоусовершенствование
занимали Мартина лишь как средства к куда более серьезным и достойным
целям. Аризонский верил в Человека вместо Бога, - может в этом его
пресловутая Черная собака? Но разве можно считать изъяном чистосердечную
веру?
Чем больше приглядывался Годар к контуром Черной собаки Мартина, тем
естественней становились краски мира, потому что кроме оправы, к которой
он подбирал темные стекла, не было в его руках никакого другого материала.
И Годар был искренне рад, когда открыл, что Черная собака друга, вероятно,
так крохотна, что не стоит трудиться обнаружить ее невооруженным глазом.
Но радость затопила очередная волна угрызений совести, накрывшая его на
сей раз едва ли не с головой. Как же он не понял Мартина, сказав ему,
будто шут Нор имитировал еще и двойника его Черной собаки! Нор имитировал
Белого двойника, все остальное было грязной клеветой - без просветов в
виде раздувания соломинки до бревна. То, что Годар принял к сведению
бесталанную игру шута, целиком покоилось на его совести. И пока это было
так, пока Годар находил в своем сердце прегрешения против Мартина, - он,
как ему чувствовалось, был недостоин идти рядом с другом. Как ни хотелось
ему получить настоящее прощение от Мартина, Годар знал - душа его не
примет незаслуженного. Порой Мартин принимался хвалить его как прежде, и
Годар сникал, потому что еще не пришло время. Он ждал признания, как манны
небесной, но когда ловил на себе ободряющий взгляд Мартина, незаслуженная
радость перерождалась вскоре в приступ звериной тоски, ибо не мог он
позволить себе обмануть друга еще раз - обмануть хоть в самом малом.
Несмотря на то, что реакция скирских властей на неповиновение двух
сотенных командиров была предсказуемой, сообщение, переданное в
радионовостях через сутки, потрясло своей жестокостью. В нем с
удовлетворением говорилось, что все ратники расформированного накануне
состава войска сдали воинские удостоверения к установленному сроку.
Исключение составил бывший командир Зеленой сотни Мартин Аризонский,
который бежал в истекшие сутки из страны.
О Годаре в сообщении упомянуто не было, словно он не въезжал в страну
вовсе.
Мартин в это время возился с палаткой, спиной к трещащему в траве радио.
Услышав свое имя, он выбросил папиросу и ушел на несколько шагов вперед.
Годар, накрыв приемник ладонью, машинально придавил его к земле: звук
высох - доносилось лишь размеренное сипение. Он повернул выключатель и
почувствовал себя неловко в установившейся вдруг тишине: слишком огромной
и бездонной для двоих.
- Пошлите же мне хоть врага достойного! - сказал Мартин глухо, подняв лицо
к солнцу.
Это прозвучало, как приговор, который Годар немедленно адресовал себе.
Обернувшись, Зеленый витязь добавил издали, однимиы губами:
- А ведь я рос у Кевина на руках.
Подойдя к Годару вплотную, он спросил - жестко, со спокойным отчаянием в
голосе:
- Ну почему жизнь бъется об меня, как об стену? Не я бъюсь. не я. Уже она.
Чем я ей мешаю?
Только что своим восклицанием Мартин аннулировал Годара, как друга. Теперь
он вычеркивал из жизни себя. Он так и сказал:
- Может, в конце концов, взять и уступить ей дорогу?
- Ну, это ты зря, - горячо возразил Годар, - если ты и преграда, то для
банальной, выродившейся части.Она и в самом деле проклятущая - эта
постылая жизнь совсеми ее частями... Но ты меня не слушай.
Годар замолчал, не в силах найти нужных слов.Все,что ни говорил он за
последние дни Мартину, носило нравоучительный оттенок. Зеленый витязь рос
в его глазах слишком быстро. Превратившись вчера из однокашника в старшего
друга, сегодня он стал учителем. Душа странника по инерции сопротивлялось
авторитету. Ученик позволял себе отчитывать учителя, диктовать тому, каким
ему быть, чтобы ломать и выстраивать себя по нему не так скоро и
болезненно. Или еще почему-либо. Годар не успевал разобраться с
происходящим, хотя ни на минуту не прерывал размышлений. Мозг его
бессильно ворочал уже не мыслями - каменъями беды. Вот и сейчас сердечное
слово не успело сойти на уста, сбитое очередным камнем. Тяжесть
заключалась в мысли, что равнина на фоне которой стоял вопрошающий Мартин,
равнина со спаянными взгоръями, где небо поднималось и ниспадало
пронзительно-голубым плащом, словно покоилось на плечах невидимого витязя
- тоже часть Белой собаки Мартина. И он, Годар, не имеет никакого права
присутствовать здесь, платя за лицезрение такой красы одними порывами
сердца - даже не словами! Прекрасное навсегда приобрело для него привкус
горящих маков. И если Годар не мог ничего привнести в приоткрывавшуюся
жизнь, то должен был вырвать оба глаза, чтобы прекратить утонченно
потреблять ее.
Отвечая на свои мысли, он, потупившись, сказал:
- Знаешь, я постараюсь... Да, я постараюсь. Жаль, что ты не показал свою
Белую собаку всю, как она есть, раньше. Знай король тебе лучше, он бы так
не поступил. Если конечно, доброжелательности в Кевине больше, чем
коварства.
- Я показываю, Годар, - возразил Мартин устало, - я раздаю всем
фотокарточки с автографом, а мне возвращают негативы и восклицают с
изумлением: "Посмотри, вот ты, оказывается, каков!".
- Ты все еще не понял меня, Мартин.
- Но ведь и тебе, Годар, попала в глаз соринка. Как и многим. В этом есть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг