твое Я из ближайшего параллельного мира. Разве не похож? Между прочим,
наша жена не сомневалась, что я это ты. Вот оставила нам с тобой список
поручений на вечер.
- Слушайте, дорогой товарищ, я устал и не склонен к шуткам. Вы
прекрасно загримированы под меня... но я не понимаю, какой смысл в этом
маскараде.
- Друг мой, дорогое Я, тебе же сказано, что я это ты из параллельного
мира.
Ты же сам придумал параллельные миры и еще гордился этой выдумкой. Вот
на этажерке лежит у тебя розовая папка с гербом города Риги и готическими
буквами. И там черным по белому в трех экземплярах напечатано: "...нижние
слои поплотнее, а верхние поразреженнее. В верхних время идет побыстрее, а
в нижних чуть медленнее. И за 15 миллиардов лет накопится разница, миры
одинаковые, но наверху уже завтрашний день, а внизу только вчерашний... А
что я буду делать завтра? Вот заглянуть бы и узнать".
Так напечатано. Твоими собственными руками на твоей собственной машинке.
- Ну это вы могли прочесть сидя здесь, - вырвалось у меня. Он вздохнул.
- До чего же упрямо-недоверчивы мы - ученые. Даже собственные гипотезы
считаем выдумкой. Друг мой, я примчался спасать тебя от верной гибели, а
ты заставляешь меня тратить время, доказывая, что ты это я, а я это ты.
Пойми же, как ни странно, параллельные миры действительно существуют. Я
сам узнал это только сегодня, часа два назад по моим ощущениям, и тоже
потребовал доказательств. А ты поверишь мне, если я расскажу, в каком
ящике что у тебя лежит и что подразумевается под надписью "Пл. пар."?
Поверишь, если я расскажу, о чем ты думал по дороге сюда? Ты клял себя за
то, что впутался в дискуссию с физиками. И вспомнил Валентина Иванова,
который две недели не садится за стол после пустых заседаний. И утешал
себя, что завтра пойдешь в архив, поищешь автограф Вольтера. Но в архив ты
не пойдешь, потому что минут через десять позвонит Еремеев и предложит
тебе вместо него поехать в Махачкалу на семинар. И тебе очень захочется
проветриться. Но ты откажешься.
Откуда я знаю это? Потому что все пережил. Потому что в вашем мире 24-е
число, а в моем уже 31-е.
Все-таки странно было смотреть на него, словно перед зеркалом стоишь.
Морщины мои, брови мои, шрам на лбу тот же. Никогда не пробовал
ораторствовать, глядя в зеркало. Значит, такие у меня жесты, такая мимика.
Пожалуй, он активнее держится. То ли он возбужден, то ли я устал
больше? А может быть, он увереннее, знает, чего добивается, а я
присматриваюсь настороженно.
И в самом деле, откуда он знает все это, о чем я думал по дороге?
- Ну, слушай меня, Я, не будем терять времени. Я, собственно, прибыл,
чтобы спасать тебя. Часа два назад в моей комнате, такая же у меня
комната, цвета вечерней синевы, вдруг появился этакий экран, трубка
экранная. Из нее вышли двое в какой-то цветной пене: парень и девушка,
очень хорошенькая девушка, кстати, вышли и сразу сказали: "Мы из
параллельного мира, у нас 2004 год. В нашем мире известно, что автор идеи
параллельности, ваш двойник, трагически погиб поздним вечером 31 января.
Он мертв, его не воскресить, но вас-то мы спасти можем. Вечер только
начинается, собирайтесь быстро, мы переправим вас в будущее". И они
торопили, торопили: "Собирайтесь, собирайтесь, мы не знаем точно час и
минуты смерти". У меня голова закружилась... но я сообразил все-таки, что
долг платежом красен. Меня предупредили, надо бы и моих предшественников
предупредить. Мне объяснили, как обращаться с этой белой трубкой, и я
переправился не в будущее, а в прошлое, к тебе. Итак, знай, срок твоей
жизни отмерен, 31-го парки обрывают нить, так что собирай манатки, и
двинем в гостеприимное будущее.
Но я уселся в кресло глубже. При всем сходстве была и разница между
нами.
Он-то сорвался из своего мира, был взволнован, деятелен, а я сидел в
своем доме, предупрежденный загодя, за неделю.
- Сегодня только 24-е, - сказал я.
- Ну и что? Ты согласен умереть через неделю?
- Обсудим, - продолжал я. - Почему же это я умру через неделю? Лично я
не верю в рок. Вероятно, ты тоже?
- В рок я не верю, но верю в причинность. Человек утонул, потому что
был пьян; или же был трезв, но не умел плавать, или умел плавать и
переоценил свои силы, самонадеянно полез в большую волну, а волну развел
ветер, а ветер поднялся из-за низкого давления, потому что надвигался
циклон, а циклон возник потому... Были причины. И сплелись в одно - в
трагический конец.
- Согласен. И правда, одинаково думаем. Все определено, но не
предопределено.
- Ну хорошо, а тебе легче, если тебя погубит непредопределенная
определенность?
- Я просто думаю, что предупреждение отменяет неизбежность. Мой двойник
утонул, а я не полезу в воду. Наш двойник трагически погиб 31-го, а я не
выйду из дому...
- А может быть, обвалится потолок?
- Разве наш двойник погиб дома?
- Я не знаю. И те ребята не знали точно. Знали только дату - вечер
31-го.
- А может быть, твое бегство и воспринято в вашем мире как гибель?
- В третьем мире наш двойник погиб и похоронен. Не понимаю, почему ты
упираешься вообще? Хочешь подчиниться судьбе?
- Сейчас я хочу поужинать и лечь. И я твердо помню, что впереди у меня
неделя. Незачем горячку пороть.
Он посмотрел на меня с сочувственной иронией.
- Узнаю себя. Прежде всего надо прилечь. И тут зазвонил телефон:
- Еремеев, - сказал Он-я, показывая пальцем на трубку.
И, правда, звонил Еремеев. Уговаривал поехать в Махачкалу на семинар.
Рассыпался в любезностях, уверял, что я незаменим, только ко мне можно
обратиться. Билет у него в кармане, командировку мне вышлют вдогонку
авиа...
- Скажи, что перезвонишь ему через четверть часа, - посоветовал Он-я. И
добавил, когда я повесил, трубку:
- Вот решение. Я за тебя еду в Махачкалу. Гостей там умеют встречать по
кавказскому обычаю. Или ты хочешь поменяться: сам поедешь, меня оставишь
дома... с нашей женой.
- Поезжай, поезжай, остряк, - сказал я мрачно.
На том мы и порешили. Сообща сложили мои рубашки в его чемоданчик,
такой же, как у меня, серый в полосочку, с "молнией" вместо замочков.
Денег подкинул я ему на дорогу. Затем мы созвонились с Еремеевым и
расстались, обнявшись дружески... или братски, или по-родственному. Какие
чувства испытываешь к своему близнецу из чужого мира, о существовании
которого узнал только что?
То ли кровный родич, то ли чужеземец.
- Вернусь 31-го днем, - сказал он на прощанье. - Посмотрю, как ты
увернешься от костлявой. Может, и придумаем что сообща. Так или иначе
будем знать, что же нам угрожает.
5. СЛОВО ПЕРЕД КАЗНЬЮ
Он-я ушел. Я-я лежу и думаю.
Думаю, что осталось семь дней до какой-то страшной опасности... всего
семь дней жизни, возможно.
Думаю, что человек энергичный на моем месте бежал бы на край света
сломя голову. Но я медлительный... и не знаю, от чего бежать, собственно
говоря.
Может быть, опасность сидит во мне, инфаркт мне угрожает или тромб. От
себя не убежишь.
Нечего метаться. Срок подойдет, проявим внимательность. Пока что
отпущено семь дней на прощанье.
Как прожить их?
Как вы прожили бы?
Семь суток ломали бы голову, вспоминая все возможные опасности, от всех
на свете угроз старались бы спрятаться?
Хуже смерти представляется мне такая суетливая нервотрепка.
Кутили бы, веселились: пили, за женщинами ухаживали?
Но я пожилой человек с больным желудком, мне утомительно кутить, пить
вредно, от обжорства у меня живот болит.
Лучше бы не знал ничего. Или лучше знать, как по-вашему?
Время от времени на страницы газет выплескивается старинная медицинская
проблема: говорить ли больному, если он болен неизлечимо? Неизлечимому не
поможет, но последние месяцы отравит. Пусть надеется хотя бы.
"Смотря кому", - сказал бы я после долгого житейского опыта.
Я встречал людей, умиравших от ужаса смерти задолго до смерти, упавших
духом, панически кричавших "спасите меня, спасите!". И гнавших мысль о
неизбежном, обманывавших самих себя. Встречал и других, готовившихся к
смерти деловито, занятых устройством жизни своих вдов и детей, расчетливо
распределяющих последние силы.
Мне бы хотелось, чтобы меня предупредили, так мне кажется сегодня. Так
казалось в юности. Шестнадцать лет мне было, когда я написал для себя и о
себе рассказы "Идеальная жизнь" и "Идеальная смерть".
Жизненного идеала тех лет не помню. Кажется, там было много странствий,
приключений, внезапных поворотов судьбы. По-мальчишески жизнь хотелось
прожить авантюрную. А смерть идеальная описывалась так: врач честно
предупреждает, что жить осталось недолго, неделю всего лишь. На что
употребить последние дни? Я - писатель (тогда я хотел быть писателем), и я
решаю написать последний рассказ, аккорд творчества, лебединую песнь. И
успеваю. И с сознанием исполненного долга закрываю глаза.
Ставши старше, я узнал постепенно, что в жизни так не бывает. Как
правило, силы покидают человека постепенно, умственные силы также.
Последние годы и месяцы мы обречены влачить растительную жизнь, цепляться
за мир коснеющими пальцами, вкладывать все силы в пищеварение и дыхание,
воздух втягивать хотя бы. Душно, больно, в голове муть, где там думать о
лебединых песнях? Если же смерть приходит в расцвете сил, она не имеет
обыкновения предупреждать:
выскакивает из-за угла на четырех колесах, пулей впивается в сердце,
валится на голову куском штукатурки... или изнутри нападает: затыкает
аорту тромбом... и конец.
Вот такие правила у жизни: сильных увольняют без предупреждения, слабым
предупреждение не на пользу.
Знаю редкие исключения: Кибальчич и Галуа. Первый был приговорен к
повешению, второй вызван на дуэль. И оба потратили последние часы, чтобы
завещать человечеству лучшие из своих мыслей. Но ведь это исключения.
Смертную казнь я едва ли заработаю, дуэли вышли из моды.
И вот сейчас я оказался в таком удивительном положении: предстоит дуэль
с судьбой. Вывернусь или нет, неведомо. Даже не знаю, кто мой противник. И
дан срок - одна неделя.
Что же сообщу я человечеству за эту неделю?
Готовой теории, как у Галуа, нет. Были находки - они опубликованы. О
параллельных мирах доклад сделан, он был написан предварительно. Добавить
подтверждение, описать появление двойника? Получаса хватит.
Завещание сочинять, семейство обеспечивать? И так по закону все
достанется жене и сыну. Люди приличные, друг друга любят, не перессорятся
из-за барахла.
Каяться? Нет преступлений на совести. Мелкие глупости были, но зачем же
копаться в своем грязном белье?
Оправдываться? Но меня не обвиняет никто. Хвалиться? Так нечем,
собственно говоря.
Последняя, последняя, последняя неделя! В общем, надоедает думать о
смерти.
То ли будет она, то ли не будет еще? В неизбежный рок я не верю.
Предупрежден, буду осторожен, увернусь как-нибудь. Двойник увернулся же.
Через неделю явится, имеет возможность посмотреть на мои (свои
собственные)
похороны. А если я пропаду где-то без свидетелей, семья даже не заметит
подмены. Или заметит? Куда же он денется тогда, двойник похороненного?
Наверное, отправится в следующий параллельный мир, предупреждать
тамошнего Тихомирова. Так и будет скакать из мира в мир. Его спасли, он
спасает по справедливости. А жаль. Стоит ли разменивать на одну какую-то
личность великолепную возможность выручать целые народы, предупреждая
исторические ошибки в параллельных мирах... к сожалению, только в
параллельных. В нашем мире ошибки уже сделаны, не переделаешь.
Удивительная перспектива! Стало быть, и я, если уцелею, могу переиграть
историю где-то, узнать, что было бы, если бы такой-то герой или народ взял
свои слова и дела назад, словно начинающий шахматист, еще не играющий по
правилам.
Могу снова и снова взвешивать случайность и закономерность. И обсуждать
роль личности. Может ли личность повернуть колесо истории, даже если ее
вовремя предупредят... из параллельного мира?
Конечно, для этого нужно бы подобрать личность, облеченную всей
полнотой власти, крепко держащую руль в руках.
И какую-то развилку, на которой история могла бы повернуть и направо и
налево.
В двадцатых годах три советских автора выпустили в свет книгу с лихим
названием "Бесцеремонный роман". Герой ее на машине времени отправляется в
1815 год (не в параллельный мир, а в наш собственный), перехватывает
Наполеона на пути к Ватерлоо и сообщает ему о предстоящей промашке
исполнительного и бездарного маршала Груши. Преследуя пруссаков, Груши
потеряет их, они-то поспеют на поле битвы, а Груши будет маршировать в
стороне, и без него Наполеон окажется в меньшинстве. Надо срочно вернуть
блуждающий корпус, навалиться на англичан всеми силами.
Следуя совету, Наполеон выигрывает битву, история идет иным путем.
Благодарный Наполеон награждает своего спасителя титулом князя
Ватерлоо, тот становится приближенным, советником во всех делах, управляет
судьбами мира, вооружив французскую армию пулеметами, танками и газами...
Вот этот второй момент мне не хотелось бы впутывать в историю. Это уже
хроноклазм, тема, введенная в литературу Марк Твеном в романе "Янки при
дворе короля Артура": прошлое получает от будущего высокую технику. Меня
интересует "если" в чистом виде: если бы в свое время люди поступили иначе.
Условимся, что в параллельном мире должно давать только организационные
советы, выполнимые для той эпохи: например, вернуть корпус маршала Груши.
Но без новейшей техники, думается, победа Наполеона под Ватерлоо не
сыграла бы такой большой роли. Франция была обескровлена еще в походе на
Москву; в 1815 году Наполеон подчистил все резервы, кинул в бой
новобранцев-подростков. Он пошел ва-банк и, проиграв ставку, проиграл
империю. Стало быть, его дела все равно были безнадежны. Даже если бы он
разбил англичан под Ватерлоо, даже если бы отогнал пруссаков, за ними в
тылу стояла победоносная русская армия, уже побывавшая в Париже. Нет, в
данном случае предупреждение не сыграло бы роли. После Москвы поражение
Наполеона было закономерным и неизбежным.
Мне нужно подыскать другой пример в истории, где случайность сыграла бы
заметную роль.
К тому же какой мне интерес спасать параллельного Наполеона?
Мысленно шарю по годам, перебираю события, даты. Где тут были развилки?
Естественно, прежде всего вспоминаю о своей узкой специальности:
середине XVIII века. Сватовство Петра III, подмена наследника. Это было в
1754-м...
А, вот оно! Кажется, нашел то, что нужно. Конец Семилетней войны.
6. РАЗВИЛКА 1761-го
В истории России Семилетняя война не была решающей. Читатель имеет
право и забыть о ней. Для забывших напоминаю основное.
Война продолжалась с 1756-го до 1763 года. Воевали Англия и Пруссия
против коалиции, в которую входили Австрия, Франция, Россия, Швеция,
Саксония и всякая немецкая мелочь. При этом с Россией Англия не воевала,
поддерживала отношения, даже торговала. Так что шли как бы две
параллельные войны. В одной из них Англия решительно разгромила Францию на
море, отобрала у нее Канаду и владения в Индии, утвердилась как
колониальная держава с заморскими рынками - и вступила на путь
промышленного развития. Франция осталась же без рынков, без территорий для
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг