Кроме всего, мешал он мне отчаянно со своей скукой. Я же отвечаю за всю
планету, должен поддерживать порядок в климатических зонах, во всех
регионах. Ведь природа-то, она слепа, совершенно не похожа на ту милую
девицу в венце из роз, которую я тебе показал как символ. Природа все
время норовит нарушить равновесие: то у ней извержения по разломам, то
материки налезают на материки, громоздят горные цепи, вулканы выбрасывают
углекислый газ, известняки глотают углекислый газ, солнечные пятна с
магнитными бурями, озонные дыры, ледники наступают, ледники тают,
астероиды грохаются то и дело, запыляют атмосферу. Всюду глаз да глаз,
этакая планетарная служба ГАИ, а тут какой-то зевающий лодырь тянет за
рукав:
- Нет, ты скажи, Господи, почему ты прячешься от меня? Какие такие дела
у тебя, Господи? К кому ты еще шастаешь? Ах, тебе скучно со мной. Ты
сотворил меня себе на потеху, а теперь я надоел уже? Ты меня не уважаешь,
да?
- Уважаю, уважаю, честное божественное слово!
- А если уважаешь, почему не хочешь дослушать?
Уважаешь не уважаешь, уважаешь не уважаешь! Бессмертная тема! И это
будущий собеседник богов!
Да к тому же собеседник этот сделал самостоятельное без моего ведома
открытие. Соки ему все нравились: ананасный, персиковый, виноградный.
Напьется до отвала, иной раз еще и про запас жмет. Ну вот и нажал он
виноградного сока, оставил, забыл, потом выпил забродившего... И выслушал
я еще один монолог об уважении уже на пьяной основе. А тут как раз некогда
было заниматься перевоспитанием, вся моя вездесущность потребовалась на
Совете Богов, мне надо было отлучиться на год-другой и чем-то занять
болтуна, только бы не вином.
- И ты сотворил Еву из его ребра? - подсказал я.
- Однако неплохо ты помнишь Библию, материалист, - усмехнулся снова
божественный. - Да, сотворил Еву, не из ребра, само собой разумеется. Нет,
женщину я делал заново, с полнейшим старанием, и, наверное, сделал лучше,
чем мужчину, прочнее, во всяком случае. Опыта накопил, неточностей не
повторял. Но исходный материал был тот же самый: тело самки-обезьяны,
шкуру долой, выпуклый лоб и острый подбородок для подвижности языка, для
дикции членораздельной, тонкие надбровные дуги, лицевые мускулы для
мимики, бедра пошире, талия потоньше. Такая получилась крепкотелая,
полногрудая, с широким задом и светлой косой до колен женщина-мать,
здоровая прародительница здоровых детишек.
Колоритная встреча была у них - у Адама с Евой. Простодушный Адам
удивлен был, прежде всего. Рот раскрыл, так и забыл закрыть. И все палец
тянул пощупать: что это такое, живое или неживое, мягкое или кусается? Ева
же освоилась сразу, немедленно вступила в игру, демонстрируя показной
испуг: "А ты не злой? Ты меня не обидишь?" Польстила тут же: "Ты такой
могучий, сильнее тебя никого на свете нет. Наверное, ты меня на одной руке
унесешь".
Напросилась "на ручки".
И не требовался я в Раю более. Больше Адам не взывал ко мне: "Боже,
приходи, поговорим".
Я нарочно наделил Еву повышенной разговорчивостью, чтобы тему не
подыскивала, сначала рот раскрывала, потом уже думала, что именно сказать.
Так что Адаму ее словоохотливости хватило с лихвой. Еще добавил я Еве
повышенное любопытство. Надеялся, что из любопытства не пропустит она
древа Познания, заставит Адама лезть за все новыми плодами, выше и выше,
пока не доберутся они оба до вершин познания, до бессмертия самого.
В общем, отлучившись в Галактический центр, я оставил идиллическую
картину.
Ева плела венки и гирлянды из орхидей, маков, роз, сирени, лилий
желтых, белых и оранжевых с черными разводами, прикладывала их к волосам,
накидывала на плечи, на пояс и пропускала между грудей, принимала позы
одна другой картиннее и все выспрашивала: "Идет мне? А что больше идет?
Какие лучше - желтенькие или лиловенькие? А что в прическу вплести - белое
или алое? А так я тебе нравлюсь? А как больше нравлюсь? Наверное,
разонравилась, ты на меня не смотришь. Любишь, да? А если любишь...
достань мне ту махровую розу. Нет, не ту, совсем другую. Фу, какой
недогадливый! Ах, противная роза, она меня уколола. Гадкий мальчик,
поцелуй сейчас же пальчик! Еще и еще раз, пока не пройдет. И этот тоже. А
ты совсем не боишься колючек? Ну, тогда сорви мне еще..."
И я удалился успокоенный. Я понял, что Ева не обойдет своим вниманием
пестрое дерево Познания.
- Змей подговорил ее, - напомнил я. - Дьявол в образе змея.
И опять не угадал.
- Ах, люди-люди, все зло да коварство в ваших мыслях, - вздохнул Бхага.
- Повторяю тебе: боги выше зла. У богов есть свои мнения, свои позиции, но
вредить друг другу они не станут никогда. Пакости богам и в голову не
придут. Никакого вмешательства не потребовалось, все шло естественным
порядком. Первые люди жили себе в Раю, забавлялись, миловались. Ева
частенько отсылала Адама с поручениями, ей очень нравилось давать
поручения.
Она чувствовала себя такой могучей, командуя самым сильным на свете
существом, ведь сильнее Адама в Раю-то не было никого: пташки, черепашки
да олешки. И Ева все распоряжалась: "Достань мне то, достань другое!" В
конце концов дошла очередь и до дерева Познания: "Достань мне то клетчатое
яблоко!" Напрасно уверял Адам, что плоды этого дерева горькие и жгучие.
Ева не верила или притворялась неверящей. Изображала обиду: "Ты жадный, ты
эти плоды для себя одного бережешь. Нет, я хочу, я хочу именно этот
клетчатый, никакой другой. Тебе жалко для меня, да? Такая твоя любовь?"
И Адам полез и сорвал клетчатое яблоко, где была таблица умножения,
всего-навсего, да четыре действия арифметики и простейшие корни.
Ева откусила кусочек, проглотила таблицу умножения, сморщилась и
заплакала:
- Ой, гадкий, ты отравил меня нарочно, да? Ой, у меня головка болит.
Ой, я ничего не понимаю. Значки какие-то перед глазами. Загадки
бессмысленные, недоговоренности: дважды один - два, дважды два - четыре,
дважды три - шесть. Какие два, какие шесть? Ничего не сказано. Стучит и
стучит в голове, никак не выкинешь. Адамчик, миленький, я не хочу видеть
это противное дерево. Я не хочу слышать про эти безликие пустые тройки и
шестерки. Я догадываюсь, что они предназначены, чтобы вытравить настоящее
чувство, подлинную нежность, истинную любовь. Ими будут играть жестокие
равнодушные люди, поклонники голого рацио (и откуда Ева выкопала такие
слова?). Адамчик, если ты настоящий мужчина, если любишь меня на самом
деле, ты должен срубить это гадкое дерево.
И Адам решил проявить себя настоящим мужчиной, доказать подлинную
любовь.
Срубить могучее дерево он не мог, топора у него не было, он еще не стал
животным, производящим орудия, но плод познания огня вкусил, не раз уже
восхищал Еву, разжигая костер в прохладные вечера. И он решил спалить
дерево Познания. Даже очень гордился, какой кострище сумел разложить.
Собрал огромную охапку сухого хвороста, взгромоздил кучу плавника, высек
искру из кремня...
Как раз, когда я вернулся, дерево пылало вовсю. Пламя выло, пожирая
сучья и ветки. Съеживались и обугливались плоды познания, в бессмысленные
угольки превращались с такой любовью, таким старанием запрограммированные
мною учебники алгебры, геометрии и высшей математики, механики,
термодинамики, оптики, электротехники, атомистики, вакуумистики,
космологии, темпорологии, биологии, ботаники, зоологии, цитологии,
генетики, генопроектики... Ах, да к чему перечислять все науки, известные
тебе и неизвестные? Если доводилось тебе видеть, как горит твой дом,
который ты строил годами, во всем себе отказывая, может быть, ты поймешь
меня. Я строил школу Разума для будущих сотоварищей, а они играючи
превратили ее в тлеющие головешки.
Я говорил тебе, что мы - боги - не знаем злости и мести, но чувства
есть и у нас, мы тоже живые существа. Я ощущал разочарование, я был
опустошен и подавлен и пристыжен тоже; признаюсь честно, мне хотелось как
следует наказать этих дурачков безмозглых. Да тут еще Дьява крутился
рядом, сыпал соль на рану: "Я, дескать, предупреждал, с этими заплатами на
животной основе ничего не выйдет. Обезьяна так и останется обезьяной, хотя
ты и обрил ее. Надо было все стереть и начать заново на пустом месте.
Давай решайся, я подмету планету в одно мгновенье. Ах, не хочешь? Ну
конечно, ты всепрощающий, всетерпеливейший. Молча утрешься, вырастишь
второе дерево, потом третье и тридцать третье. Перетерпеть думаешь,
добротой преодолеть глупость? Давай, приступай, посмотрю, на сколько
тысячелетий тебя хватит".
Да, собирался я приступать к восстановлению, утешал себя, что по
второму разу легче будет: схема продумана, план в голове, подробности
только вспомнить. Подумал, но растить не стал. Все равно, Адам будет от
горечи отплевываться, а у Евы от таблицы умножения головка заболит. Потому
что нет у них стимула для усилий, не нужны им эти познания в Раю, им и так
хорошо:
солнышко и тень, фрукты и цветочки да милые любовные забавы - что еще
требуется для полного счастья?
И порешил я изгнать эту парочку из Рая.
- Послал ангелов с огненными мечами, - опять я щегольнул памятью.
Бхага пожал плечами:
- К чему эта бутафория: ангелы, огненные мечи. Все было сделано
естественным путем: организовал небольшой ураган из тех, что подметают
атоллы чище пылесоса. Пальмы я ломал как спички, бананы выдрал с корнем,
скосил всякие там розы и лозы. Смоковницы кружились у меня в воздухе
словно бабочки, гонимые ветром. И гром барабанил как в рок-оркестре, и
молнии фехтовали в тучах. Возможно, Адам с Евой и приняли их за огненные
мечи, а ангелов пририсовать с перепугу было уж совсем нетрудно. В общем,
от Рая оставил я кучу кораллового песка да щепки, а Адам с Евой бежали,
куда я и гнал их ветром, по цепочке островов, которые и ныне именуют
Адамовым мостом, бежали на обширный материк с колючими чащобами, ядовитыми
болотами и раскаленными пустынями, населенный и тиграми, и змеями, и
слонами, и микробами.
- Значит, ты наказал их все-таки, Господи!
- Ничуть! Нисколечко. Просто я пришел к выводу, что в тепличном Раю
разум не разовьется. Для развития нужна нужда - материальная
заинтересованность.
И сказано было: "В поте лица своего будешь ты добывать свой хлеб", -
процитировал я.
Глава 4. НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ
Сытое брюхо к ученью глухо.
Проголодаешься, хлеба достать догадаешься.
Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поет.
Русские пословицы
И материальная заинтересованность сработала. Не сразу, постепенно, даже
довольно медлительно. Я-то рассчитывал свое Древо Познания на десятилетний
курс - на полную среднюю школу, а потребовалось не десять и даже не четыре
тысячи, как по Библии, добрых сорок тысяч лет, чтобы дойти до современного
уровня, едва ли это половина дерева. Но зато потомки Адама научились своим
умом доходить.
И не попрекай меня, что я выбросил из Рая голого человека на голую
землю. Не голые были люди, я вооружил их с самого начала Огнем и Речью.
Огонь спасал от холода, от тьмы и от зверей; самые кровожадные хищники
боялись огня. Что же касается Речи, это оружие Ева пустила в ход, как
только ураган перестал завывать, крутить сломанные деревья в тучах и
швыряться кокосовыми орехами.
Чуть утихло, Ева выглянула из ямы, где они прятались между
вывороченными корнями, и сказала жалобно:
- Адамчик, здесь очень холодно.
Адам выбрался из той же ямы на четвереньках, начал собирать сушняк.
Дров я наломал предостаточно - и с зелеными стволами и с засохшими; вскоре
огонек заплясал над хворостом. Люди почувствовали, что жизнь еще не
кончилась.
- Адамчик, я покушала бы, - сказала Ева, робко улыбаясь.
Адам принес гроздь бананов. Вокруг валялись целые стволы фруктовых
деревьев, выбирай на завтрак самые спелые плоды.
Насытившись, Ева повеселела.
- Адамчик, но здесь дует ужасно, - сказала она. - Укрой меня чем-нибудь.
Фиговые листочки в качестве плаща не годились. Адам принес Еве огромный
лопух того же сломанного банана, и Ева завернулась в него - изобрела
прообраз сари из зеленого листа.
- А где же мы будем спать, Адамчик? - продолжала она. - Неужели прямо
на земле? Тут так сыро и грязно после дождя. И гады какие-то ползают. Еще
укусят во сне.
Адам припомнил, как обезьяны устраивают гнезда на деревьях, на сук с
развилкой кладут ветки, на ветки траву. Ева осмотрела висячий дом без
одобрения:
- Адамчик, я же свалюсь отсюда, исцарапаюсь вся. На одну ночь полезем,
но утром придумай что-нибудь получше.
Утром Адам предложил построить шалаш. Однако Ева забраковала "рай с
милым в шалаше". Она уже думала о младенце, а для младенца шалаш не
жилище, дымно и простудно.
- Адамчик, разве это защита от зверей. Нам нужен надежный дом... для
троих.
- Третий? У нас будет ребенок... сын? - Адам расцвел от гордости.
- Будет, - обещала Ева. - Но для ребенка нужно надежное жилье. Я
видела, тут звери живут в пещерах. Адамчик, ты не мог бы выгнать зверя
как-нибудь?
- Выгоню. Огнем напугаю, - обещал Адам.
Вот так двинулся вперед прогресс. Голод диктовал, Ева требовала, Адам
что-нибудь придумывал. В Раю Адам с Евой были приучены к обезьяньей
фруктово-ореховой диете; недаром и по сей день истинные йоги питаются
только фруктами и орехами. Но в Райском саду позаботился о плантациях я;
на материке съедобные плоды надо было разыскивать среди несъедобных, лезть
за ними или палкой сбивать. Палка служила заодно и примитивным оружием,
потом к ней приделали каменное острие, потом камни научились обкалывать,
потом, когда плодовые заросли иссякли, научились охотиться на крупного
зверя с огнем, с копьями, с луками и стрелами. Всего этого в Библии нет.
По Библии, сразу же сыновья Адама - землепашец Каин и пастух Авель. А на
самом деле до скотоводства и хлебопашества дошло едва ли тысячное
поколение потомков Адама.
- Тысячное поколение? Так что не Каин убил Авеля?
Бхага возмутился почему-то.
- В этом вашем "Божественном откровении" намешано всякого, не
разберешь, чего там больше - униженной лести или клеветы на меня. Ну
посуди сам, к чему мне нужны были жертвы Каина или Авеля - колосья и
ягненочек. Мы же бестелесные, и уж, во всяком случае, не мясом и хлебом
заряжаемся. Разве не ясно тебе, что легенда эта придумана пастухами? Они,
дескать, милые и добрые, а злой и завистливый землепашец убивает робкого
брата своего. Ведь на самом-то деле, это ты и по истории должен бы знать,
именно скотоводы во все века были агрессорами: лихие конники, вооруженные
пастухи, привычные к походам, к переездам и к грабежам. Им много земли
нужно для пастбища, им всегда тесно было в самых просторных степях в
отличие от земледельца, которого кормила какая-нибудь полянка. Впрочем, в
другой библейской легенде, более поздней, дается противоположное решение.
Голодный охотник Исав, без толку гонявшийся за дичью, отдает свое
первородство надежно сытому земледельцу Иакову за чечевичную похлебку.
Кто же на самом деле изобрел убийство? Да многие, в разных местах, в
разных странах. Перешли от фруктов к мясу, научились охотиться, убивать,
проливать кровь антилоп, оленей, быков, медведей, мамонтов. Убивали и
хищников, обороняясь, а потом пожирали прожорливых, не пропадать же мясу
зря. Убивали сообща, деля добычу, спорили: "Ты забрал себе самое вкусное,
ты отхватил кусок пожирнее". Спорили, а дубинки в руках, копья в руках,
долго ли замахнуться? Я не зафиксировал, кто был самым первым убийцей. Это
была бы формальность, как "пятимиллиардный житель Земли". Решили считать
пятимиллиардным младенца, родившегося в городе Загребе после полуночи. На
самом деле много было первых каинов. Как это говорится у вас: "Идея
носилась в воздухе".
Я даже допускаю, что идею подала которая-нибудь из прапрапраправнучек
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг