городке на Волге...
Напрягите свое воображение, представьте себе жилище того времени, так
называемую "избу". Единственная комната - "горница" - чуть ли не вся
занята громоздкой, выбеленной мелом печью. Подслеповатое оконце, а за ним
простор.
Простор! Величественная река, на том берегу заливные луга - луга до
горизонта и за горизонт. Толкутся лодки, лодчонки, парусники, баржи
разгружаются, баржи нагружаются. На берегу связки соленых вонючих кож,
горы полосатых арбузов, бунты бревен. Грузчики вереницей бегут по сходням,
неся мешки на склоненном затылке. У кабака дерутся пьяные; упившиеся
дремлют в канаве. И надо всем плавает колокольный звон: басы, густые как
мед, а мелкие колокольцы, словно мухи над медом...
Дремучая жизнь. Дремотное время. И в такой обстановке зарождалась
темпорология - одно из высших достижений XXI века..."
Ну и так далее, в подобном духе. Думаю, что уложу каждую биографию в
десять страничек. А детали читатели дорисуют сами. Довообразят.
СОРОК ПОРЦИЙ ЖИЗНИ
1. ТЕМА
Мой гость, - обыкновенный гость, не космический, не фантастический, -
проснулся в десятом часу, сладостно зевнул, потянулся, расправляя лопатки,
и сказал сокрушенно:
- Треть жизни тратим на сон. Досадно. Сколько успели бы, если бы не
спали.
Как автор доброго десятка сочинений о сроках жизни, о бессмертии даже,
я счел нужным возразить:
- Сон не укорачивает жизнь, а продлевает. Сон - это период
психологической уборки, наведения порядка в мозгу. Не будь сна, мы
изнашивались бы гораздо быстрее, старели бы не к шестидесяти годам, а к
сорока, даже раньше.
И тут же в голове возникло:
- А если бы мы спали не восемь часов, а восемь лет, еще лучше -
девяносто восемь. Допустим такой план жизни: девяносто восемь спим, два
года бодрствуем. Делим нормальный 80-летний срок на сорок порций. В общей
сложности - четыре тысячелетия. Каково?
Тема!!!
Лично меня, как литератора, такой прерывистый вариант жизни привлекает
с точки зрения сюжетной. Красочная получается биография: броски из эпохи в
эпоху, смена декораций в каждой главе, в каждой острое столкновение
прошлого с настоящим. Пестро. И волнительно.
Привлекает этот вариант меня и своей близостью. Он почти осуществим.
Это не послезавтрашний день науки, даже и не завтрашний, чуть ли не
сегодняшний.
Гипотермия уже применяется в клиниках, надо только растянуть ее на
столетие.
Еще малость, небольшое усилие, и станет явью многолетний сон. Сон
станет явью - традиционное обещание.
Итак, для литературы привлекательно, но тут же встает следующий вопрос:
"А практический смысл есть ли? Жить люди будут столько же, только жизнь
свою разрежут на ломтики. Да и нужно ли это обществу? За столетие наука и
техника уйдут далеко вперед, гости из прошлого будут совершенно
беспомощны, работать практически не смогут, может быть, и язык им придется
изучать заново. Хотя все мы, рассуждая о будущем, приговариваем: "Одним
глазком взглянуть бы", при этом подразумевается: "взглянуть бы и домой
вернуться". Здесь возврат исключен, предполагается бесконечное странствие,
путешествие сквозь века, и похоже, что это путешествие будет утомительным,
трудным и даже безрадостным.
Всякий раз, проснувшись в следующем веке, наш странник окажется в
чуждом, непонятном, возможно, и в неприятном ему мире. Иные нравы, иные
одежды, все непривычно, кое-что неприлично. И сам ты неловкий, неприятный,
смешной. Год нужен, чтобы разобраться, как-то приспособиться. И
зарабатывать чем?
Показывать себя, служить экспонатом в историческом музее? Так-таки и
сидеть в зале под стеклянным колпаком, чтобы на тебя тыкали указкой.
"Перед вами, дети, человек прошлого века. Он странно одет, странно
выражается, он не умеет, дети, вести себя, он никогда не видел того и
сего..." И в довершение трудностей смертельный риск: засыпаешь на сто лет
(на 98, но не будем придираться всякий раз: "сто лет" произносится проще),
мало ли что может случиться за это время. Кто знает, удастся ли проснуться
благополучно?
Думаю, что, испытав разок такое перемещение, наш темпонавт,
путешественник во времени, останется в ближайшем же веке навеки. Больше не
станет рисковать. Очень уж серьезная причина нужна, чтобы решиться на
такое беспокойное странствие.
Либо жадное ненасытное любопытство: "Хочу все повидать"; либо глубокое
разочарование в современности, надежда на лучшее будущее; либо азартный
спор, и такой вариант возможен; либо самоотверженность ученого, готового
на все ради познания.
И в самом деле, почему это бессмертие (очень неточный термин,
правильнее удлиненная, удвоенная жизнь, гигажизнь, сверхдолголетие), итак,
почему же это сверхдолголетие рассматривать только с точки удовольствия
странника. А может быть, оно полезно было бы человечеству, может быть,
следовало бы послать делегата потомкам в их интересах, чтобы он объяснил
бы им... Что объяснил бы?
Что спрашивают потомки у визитеров из прошлого? Что говорят эти
визитеры? По литературе можно проверить. Достаточно было проснувшихся,
начиная с Рипа ван-Винкля, Обычно всплескивают руками, удивляются и
удивляются:
Ах, как все изменилось!
А другие говорят, что ничего не изменилось, все возвращается на круги
своя, нет ничего нового под Луной. Вот у Эдгара По оживленная мумия ничего
примечательного не видит в Америке XIX века. Все уже было, в Египте...
кроме патентованного лекарства.
Так что же, все меняется или не меняется? А если меняется, к лучшему
или к худшему?
Пожалуй, именно такой вопрос задаст миру путешественник по векам. Для
решения его стоит взвалить себе на плечи тяжкий крест порционной жизни.
Итак, тема есть, проблема есть. Приступаем к разработке.
2. УСЛОВИЯ ИГРЫ
Чтобы обзор веков получился мало-мальски объективным, нужно ввести
какие-то правила. Если мой герой вздумает посещать мир "в его минуты
роковые", метаться из страны в страну, получатся одни только роковые
минуты, переломы и повороты, провалятся долгие десятилетия и века
спокойного развития. Если вздумает посещать только великих людей,
получится вариант "Жизни замечательных людей", незамечательные толпы
останутся в тени. Холодное беспристрастие требует, чтобы даты были
случайными. Допустим, в последний раз герой проснулся сейчас... впрочем,
надо еще уточнить: "сейчас", когда книга вышла в свет, или "сейчас", когда
вы ее читаете? Условимся, что он проснется одновременно с тем моим гостем.
Когда это было? В 1980 году, кажется. В 1980-м проснется, заснет через два
года - в 1982-м. И так в каждом столетии.
Не спит в 1980 - 1982-м с 1 июля до 1 июля, в 1780 - 1782-м с 1 июля до
1 июля, в 1680 - 1682-м... 1580 - 1582-м... и т. д.
Что же он мог увидеть в эти промежутки? Сам с собой затеваю игру:
испытываю, что способен вспомнить о выбранных годах, не заглядывая в
справочники.
1881. Народовольцы убили Александра II. Надеялись вызвать народный
бунт, вызвали реакцию. Уходят великие писатели середины века. 1881 - год
смерти Достоевского, в 1883-м умер Тургенев.
XVIII век. В России эпоха Екатерины II. Борьба с Турцией. 1783 -
присоединение Крыма. 1783 - первый полет на воздушном шаре во Франции.
1783 - признание независимости Соединенных Штатов. Россия помогала им
вооруженной блокадой. Назревает Великая французская революция.
Идеологическая подготовка ее состоялась. Руссо и Вольтер уже умерли в
1778-м.
XVII век. 1682 - год формальной коронации десятилетнего Петра.
Хованщина. Во Франции пышный Людовик XIV - "государство - это я". В Англии
времена Ньютона. "Математические начала" вышли в 1687 году.
1580 - 1582. Последние годы жизни Ивана Грозного. Осада Пскова,
завершается неудачная Ливонская война. Кругосветное путешествие пирата
Дрейка - второе в истории. Назревает схватка Испании с Англией за
господство в Атлантике. 1580 - Испания объединилась с Португалией, она
величайшая держава мира. Но впереди крах - гибель ее Великой Армады (1588).
1480 - вот славный год. После "стояния на Угре" сброшено татарское иго.
1380 - а это Куликовская битва.
1180 - расцвет Владимира на Клязьме. Церковь Покрова на Нерли (1165),
заложен Успенский собор (1158), Золотые ворота (1174). А впереди поход
князя Игоря из "Слова о полку Игореве" (1185).
980 - на Киевский престол сел князь Владимир Красное Солнышко. Былинные
времена. И впереди Крещение Руси (988).
780 - а это былинные времена на другом конце света - в Багдаде при
сказочном Гарун аль-Рашиде, герое "Тысячи и одной ночи".
Но "1001 ночь" не самое начало времен. Глубже хотелось бы заглянуть,
раньше начать.
280... 180... 80 - это уже история Древнего Рима. О 80-х годах написан
роман Фейхтвангера - "Иудейская война". 79 - извержение Везувия, то, что
изображено на картине Брюллова, извержение, засыпавшее пеплом целые города
- Помпеи и Геркуланум.
Не знаю, удалось ли мне передать чувство, с которым я перебираю эти
даты.
Любители-то истории меня поймут. Столько интересного, волнующего,
красочного. И то, и то, и то можно описать. Ну, вообразите себе человека с
толстой пачкой денег в кармане, свободных денег, неожиданных, случайных,
выиграл в спортлото. Он еще не потратил их, не распланировал, может купить
что угодно. Может зайти в магазин и взять с полки любую вещь... все, что
просится в руки. Или, если покупать не любите, представьте себе страстного
туриста со справочником маршрутов в руках. Тысяча заманчивых дорог, хорошо
бы тысячу отпусков взять, чтобы все перепробовать. Так и у меня получается.
Все наугад выбранные годы оказались достаточно красочными. Впрочем,
вероятно, и не восьмидесятые не хуже. Итак, я могу повести читателя в Рим,
в Багдад, на Куликово поле, в Мадрид и Лондон...
Стоп! Ловлю себя за руку... за пальцы, бегающие по клавишам машинки.
Во имя беспристрастия отказался я от "роковых минут" сего мира, надо
отказаться и от метания по самым интересным странам. Иначе я навяжу
читателю нарочитый вывод о том, что всегда были успехи, сплошной
расцвет... ни застоя, ни увядания. Нет уж, во имя объективности выбрать
надо одну страну, по одной проследить, как менялась (или не менялась) в
ней жизнь от века к веку.
Какую же страну? Какую выбрать?
Россию хочется, естественно. Но есть литературные возражения. Страна
сравнительно молодая, каких-то одиннадцать веков, глубже не заберешься,
ничего не известно. К тому же страна с особенной судьбой, она на краю
ойкумены, самая северная и самая обширная из цивилизованных. А главное:
мне трудно быть беспристрастным, говоря о судьбе Москвы. Я из этой команды
родом, я за нее болею, недостатки постараюсь не заметить, оправдать.
Подревнее что-нибудь взять? Например, Месопотамию, древнюю Вавилонию,
Багдадский халифат, современный Ирак. Да, древность здесь интересна,
почетна, но очень уж невыразительное продолжение, начиная с XIII века.
Индию? Из Индии принесешь вывод, что ничего не меняется.
Северную Америку? И вообще-то куцая история - пять веков.
В конце концов? остановился я на Италии. Дважды в истории этот
полуостров, похожий на щеголеватый сапог с ботфортами, был на острие
прогресса: при древних римлянах и в эпоху Возрождения. Дважды отходил на
второй план, начиная с VI века и с XVI. К тому же я побывал в Италии, не
слишком долго был - туристская норма - девять суток. Но все же видел
собственными глазами, закроешь веки, и встанут перед мысленным взором
оглушительно роскошный собор Петра рядом с суровыми монументами Древнего
Рима, строгие улицы Флоренции и мост Понто Риальто, обрамленный лавочками,
с продавцами сувениров, яростно просаживающих в карты свою жалкую
продукцию, разложенную тут же на ковриках.
Вижу удивительную Венецию, "удивительную", не нахожу другого
прилагательного, город, словно нарочно построенный, чтобы удивить. И
Помпеи видел со всеми своими улицами, уцелевшими под толстым ковром пепла,
с изразцовыми собаками, выложенными у порога, с порнографическими фресками
на стенах, с мраморным чаном бани, где 19 веков тому назад нежились
рабовладельцы и рабы. Видел, представляю... не знаю, смогу ли описать.
Но ведь припомнить куда легче, чем вообразить.
Решено. Герой мой отправится в странствие по векам из Италии. Там будет
засыпать, там просыпаться.
Но в каком веке будет старт?
Старт подсказывает следующая глава.
3. ФЕИ ИЛИ ПРИШЕЛЬЦЫ
Место действия намечено, проблема названа (меняется мир или не
меняется?), даты условлены - 80-е годы, можно шагать из столетия в
столетие. Малость осталось: как шагать? Где и как добудет мой герой
удивительный дар столетней спячки?
Волшебная сказка решала такие трудности запросто. К везучему
счастливчику являлась фея с волшебной палочкой и предлагала загадать три
желания (вариант: являлся дьявол с хвостом и рогами и предлагал за три
желания продать душу).
- Ну вот, первое желание мое: хочу жить вечно. Фея отказывает.
Бессмертие разрешено только богам.
- Если нельзя жить вечно, хочу жить очень долго - тысячу лет, нет, две,
нет, дважды две - четыре тысячи.
Оказывается, и так нельзя. Человеку отпущено сто лет, двадцать герой
уже прожил.
- Тогда раздели, фея, мои восемьдесят лет на сорок порций: сто лет буду
спать, два - ходить с открытыми глазами.
Взмахнула палочкой, и человек спит уже.
Феи могут все. Палочка у них волшебная, вот и все обоснования. Но еще в
прошлом рациональном XIX веке люди перестали верить в фей. В феях
разуверились, зато уверовали во всемогущую науку. И фантастика научная
одела фею в белый халат, украсила кудри академической шапочкой, поручила
этой фее-профессору в тиши таинственной лаборатории, в колбах и пробирках
выпаривать чудное снадобье - снотворное для спящих красавиц на сто лет.
Так было на заре научной фантастики. Фея-профессор держалась как герой
до середины XX века. Но в наше время, в эпоху индустриализации науки и
телевизионной информации всем школьникам и дошкольникам известно, что
научные чудеса творят большие батальоны научных работников;
сногсшибательные открытия в тиши уединенных кабинетов не появляются. У
науки есть планы, задания, очередность ожидаемых чудес обсуждается в
газетах. Это некогда в двадцатых годах инженер Лось мог повесить на
проспекте Красных Зорь бумажку с приглашением полететь с ним на Марс. Ныне
мы знаем: полет на Марс осуществят лет через двадцать и только благодаря
совместным усилиям двух великих держав, всей планеты даже. Так что и
фея-профессор в наше время выглядит неправдоподобной. В свою очередь, она
сошла с арены, уступила место кудесницы внеземным пришельцам. Космос
просторен, наверное, всякие там есть цивилизации, в том числе и
опередившие нас на тысячелетия. У них небось и волшебные палочки есть
давным-давно, а столетнее снотворное у каждого в аптечке. Вынул таблетку -
и спи. Пустячок, бирюльки!
Мне, однако, не хочется связываться с пришельцами. Пришельцы -
литературный стандарт. Еще не прилетели, но уже надоели. К тому же
совершенно непонятно, зачем им наделять моего героя таким странным даром.
Другое дело, если бы они сами собрались наблюдать наше развитие. Тогда
понятно: сто лет проспали, смотрят, что получилось. Но меня лично этот
вариант при всей его оправданности как-то не устраивает. В нем есть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг