Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
после него любой корабль, взявший курс на запад, натыкался на неведомую
страну или архипелаг или реку. Сами судите: так ли трудно было после
Колумба открыть Юкатан, Мексику, Ориноко, Амазонку, Миссисипи, перейдя
Панамский перешеек, увидеть Тихий океан? Получив в руки первый телескоп,
Галилей за несколько вечеров открыл горы на Луне, фазы Венеры, спутники
Юпитера, кольца Сатурна.
   Каждое из этих открытий обессмертило бы имя астронома. То же было с
микроскопом и с электронным микроскопом, с фотографией, со спектральным
анализом. Бывает время, когда открытия валяются на виду, только поспевай
подбирать. Тут не гениальность требуется, а энергия и проворство. Успеть
надо, пока другие не расхватали самородки.
   Но подобрать самородки нетрудно: этап легких находок недолговечен.
Эпоха великих открытий в Америке уложилась в полвека, открытие Сибири - в
тридцать лет (если исключить первейшего и завершающего - Ермака и
Атласова). Затем идут периоды труда, многолетние, многовековые,
окрашивающие всю историю науки, создающие впечатление, что вся она - удел
тружеников. Естественно, труженики характерны для этой эпохи.
   Справедливости вопреки природа вознаграждает скромных скромно и с
каждым десятилетием все скромнее. Месторождение открытий выработано,
остается подбирать крохи. "В грамм добыча, в годы труды". Прииск в таких
случаях оставляют, забрасывают, а в науке продолжают трудиться
комментаторы, популяризаторы, толкователи, биографы. Потом и крохи
подобраны, найти нечего; продолжатели уверяют, что и вообще в науке ничего
не найдешь, с возмущением кидаются на прожектеров, предлагающих какие-то
дымные паровозы, когда всем известно, что грузы и пассажиров возят лошади,
лошади и только лошади, следовательно, серьезный ученый должен заниматься
коневодством, улучшать породы, сравнивать их, каталоги составлять,
выставки устраивать. От паровозов же у пассажиров будет сотрясение мозга,
искры подожгут леса, зрители сойдут с ума от скорости. И вообще, в Библии
нет ничего про паровозы, значит, они невозможны и богопротивны.
   Итак, уже наметилась целая плеяда характеров:
   неудачливые пионеры-мечтатели, практичные и энергичные победители,
продолжатели, хваткие и напористые, скромные труженики, верные
последователи, толкователи, почитатели прошлого...
   Столько участников открытия. Хватит не на один том.
   Что же они откроют у меня?
 
   2. КРАСОЧНЫЙ ПРИМЕР
 
   Требуется красочный пример. Вся литература - это красочные примеры.
Вообще, мы мыслим примерами. Без фактов рассуждение не убеждает.
Представьте себе, что на первых страницах не говорилось бы ни о Колумбе,
ни о Ньютоне. Что осталось бы? Общие слова.
   Итак, нужен пример открытия, красочного, весомого и фантастического.
   Фантастическое нужно мне лично, и не только потому, что я специалист по
фантастике. С придуманными героями я свободен, могу хвалить и хулить их
невозбранно. А насчет исторических личностей мнения такие устоявшиеся.
   Попробуй хулить Ньютона, хотя бы ущемлять немножко, заедят дивизии
ньютоноведов, этих самых последователей-толкователей, чья жизненная миссия
разъяснять молодежи, как же гениален был гениальный Ньютон.
   Красочное и весомое нужно читателю. Кому же захочется вникать в
подробности изобретения трехниточной шпульки (бывает такая?). Читателю
подавай глобальное. Это не упрек. Шпулька понятна и интересна
текстильщикам, земной шар - всем жителям Земли. Широкую аудиторию
обеспечивает глобальность.
   Лет тридцать назад я бы выбрал что-нибудь космическое: открытие Марса
или марсианской цивилизации. Но в наше время так много открыто, так много
измерено и сфотографировано на планетах. Марс уже не совсем фантастика.
   Лет двадцать назад я бы выбрал биологическое: продление жизни до тысячи
лет, эликсир вечной юности. Но за эти двадцать лет я столько написал на
эту тему... съехать с нее пора.
   И я обрадовался, когда мне в голову пришла идея управления временем.
   Фантастично. Масштабно. Красочно. И желательно.
   Ведь говорят: "Хуже нет - ждать и догонять". Несправедливо распределено
время в этой жизни. У одних - завал, у других - цейтнот. Одни, лежа на
кушетке, тоскливо взирают на календарь: "Ох, целых три недели до отпуска,
проспать бы!" Другие, ероша волосы, лихорадочно листают учебник: "До
экзамена одна ночь, всего одна ночь, а в голове глубокий вакуум,
сверхглубокий..."
   Как хорошо было бы, если бы в институтах, школах, учреждениях и просто
на улицах, возле телефонов-автоматов были бы будочки с реостатом времени:
одна - для томящихся ожиданием, другая - для догоняющих. В ожидальной
будке время замедляется, часы прессуются в минуты, а в догоняльной - время
ускоряется, минуты растягиваются в часы.
   Допустим, осталось пять минут перед экзаменом. Студент забежал в будку,
перечитал еще раз учебник, формулы подзубрил...
   Ночной дежурный за восемь минут хорошенько выспался перед сменой.
   Артист повторил роль... или новую выучил за минуту-другую, чтобы
товарища заменить.
   Заболевший лег в больницу для торопливых. Выздоровел за два-три часа.
   Поэт отлучился от праздничного стола. Посидел в будке минуту-другую,
сочинил экспромтом поздравительный мадригал.
   Это все бытовые примеры. А разве в хозяйстве не с чем спешить?
   Искусственные кристаллы. Они же месяцами растут. Как хорошо бы месяцы
превратить в часы.
   Новые породы выводят годами. Скрещивают, пробуют, выращивают, улучшают,
размножают. А тут вывел, и через сутки сортовые семена, через двое суток
бычки-производители.
   Новое лекарство. Создано... и сразу проверено.
   И, чтобы ознаменовать успех - выдержанное вино. Густой пахучий нектар
через неделю. Выдержанным вином я убедил колеблющихся. Очень нужно нам
ускорение времени, очень!
 
   3. СВАИ ДЛЯ ВОЗДУШНЫХ ЗАМКОВ
 
   Ну хорошо, скажет читатель. Кристаллы, сорта, породы, лекарства,
выдержанное вино за неделю - все это заманчиво... но обоснованно ли? Как
управлять временем, вот в чем вопрос.
   Собственно говоря, я - литератор - не обязан отвечать на такие вопросы.
Я имею право сказать: "допустим"... допустим, черт с рогами существует;
мое дело нарисовать его самой черной краской. Но мне не хочется
пользоваться легковесным "допустим". Я принадлежу к старшему поколению
фантастов, вышколенному дотошными рецензентами, укорявшими автора в
неосуществимости фантазий, в надуманности выдумки.
   Позже пришло другое поколение, полагавшее, что наука может все, но
выдумки ученых - бедствие. Тут уж ничего обосновывать не требовалось.
Хватало:
   "Допустим, на нашу голову ученые бюрократы..." Но я же пишу о стоящем
открытии. Вообще в данном случае и невозможно ограничиваться
бездоказательным "допустим". Я взялся изобразить, как делается подлинное
открытие, я вынужден разобраться, что и как открывали мои герои. Нельзя же
рассказать биографию Бора, не упоминая о модели атома Бора, или биографию
Менделеева без менделеевской таблицы элементов.
   Итак, нужно нам управлять временем: замедлять и ускорять.
   Проблема замедления времени теоретически решена Эйнштейном. Согласно
теории относительности время замедляется, когда растет скорость. В
звездолете, летящем почти со скоростью света, секунды становятся длиннее
земных часов, суток, лет и даже тысячелетий.
   Но замедление не так уж волнует нас. Чтобы убить время, в конце концов
можно заснуть. Сон наркотический, гипнотический, летаргический,
гипотермический - вот вам и замедление.
   Чтобы ускорить время, видимо, нужен какой-то другой процесс,
противоположный разгону ракеты. Но как уменьшить скорость людей и
предметов, неподвижно стоящих на Земле? Какую-то донулевую, мнимую
скорость им надо придавать.
   Мнимая скорость - это что-то мнимое.
   Безнадежно?
   Вспомним, однако, что в ускоряющемся звездолете не только время
изменяется.
   Растет его скорость, растет, стало быть, энергия, растет масса...
   Стойте, забрезжило что-то!
   При замедлении времени энергия растет, и масса растет. Для ускорения
времени энергия должна бы убывать, и масса тоже должна убывать.
   Но масса может убывать и у неподвижного тела.
   Например, когда атомы соединяются в молекулы. И энергия при этом
убывает, правда, ничтожно - на миллиардные доли, на стомиллионные...
   Энергия выделяется и при ядерных реакциях. Тут уж масса уменьшается
заметно:
   на тысячные доли.
   Выделяется энергия, и когда сгущается газовая туманность, становится
звездой. Вероятно, при этом уменьшается и масса: на миллиардные,
миллионные, стотысячные доли. Все это за пределами измерений. Ни доказать,
ни опровергнуть.
   Что общего во всех этих процессах? Нечто соединяется, сплачивается,
сближаются ядра, растет положительный заряд.
   Стало быть, нужен некий аппарат, создающий положительный потенциал в
тысячи раз более напряженный, чем внутри атомного ядра. Помещаем туда...
   неуспевающего студента: он теряет массу, 99% собственной массы, он
становится крохотулечкой, мальчиком с пальчик, но время его ускоряется раз
в сто... и за пять минут он успевает перечитать все шпаргалки.
   Ну что ж, для построения сюжета достаточно. Открытие здесь описывается,
а не защищается. Научные споры неуместны. Не диссертация - роман.
 
   4. РОМАН В ДЕСЯТИ БИОГРАФИЯХ
 
   И получится у меня роман со множеством главных героев, сменяющих друг
друга.
   Этапы открытия - звенья цепи - эстафета гениев.
   Эстафета! Цепь! Звенья цепи! На десять звеньев-этапов разбил я всю
историю.
   Можно и больше, можно и меньше. Не в числе суть. Суть в том, что Москва
не сразу строилась, и не один Юрий Долгорукий запланировал всю ее - от
Боровицких ворот до кольцевой автострады.
   Этап 1. Зарождение идеи.
   В самом начале его - мечта. Естественно: главный герой - мечтатель. И
естественно, он - зачинатель - далеко опережает свою эпоху. Заводит
разговор об управлении временем раньше, чем Нужно, и гораздо раньше, чем
Можно.
   Подумавши, с чистой совестью и с тяжелым сердцем, решил поселить я его
в царской России. С "чистой совестью" потому, что талантов было не
занимать в России. Вот и мой Иван Аникеев - талантливый самородок из
глубинки, такой, как Ломоносов, Кулибин, Черепановы, Циолковский. А с
"тяжелым сердцем"
   потому, что грустна была судьба этих самородков. Жили в стране с
передовой научной мыслью и отсталой промышленностью. Отсталая
промышленность удовлетворялась западными изобретениями, сама собой толкала
передовую мысль на теоретизирование. И обречен был Аникеев на писание
ходатайств о ссудах, на которые накладывались резолюции: "Отказать", "В
архив", в лучшем случае:
   "Подготовить справку о состоянии исследований в Европе". Был обречен на
писание статей о перспективах управления временем; в них изложено почти
все, с чем столкнутся герои следующих ступеней. Мысленно, в уме Аникеев
сконструирует схему развития темпоротехники на три столетия вперед. И
триста лет, разбираясь в пожелтевших страницах, историки будут спорить,
могли или не могли дойти статьи Аникеева до Жерома, Фраскатти и Яккерта.
Это я называю фамилии героев следующих этапов.
   Этап 2. Факты.
   И герой, конечно, собиратель фактов, - парижский библиотекарь и
библиофил Жером.
   Полная противоположность Аникееву. У того - скудость книг, почтение к
книге, долгие размышления над каждой строчкой. У Жерома - бумажное море,
не вчитывание, просмотр. Листая том за томом, переплывая потоки книг,
цитирующих и пересказывающих друг друга, Жером с трудом вылавливает один
факт на триста страниц, одно самостоятельное суждение, хорошо еще, если
самостоятельное.
   И он решает собирать факты. Выписывает их, составляет картотеку.
Тысяча, десять, сто тысяч карточек. Вот уже и карточек горы, нужен
каталог, система к каталогу. Жером составляет системные таблицы, они
напоминают менделеевскую. На таблицах видны границы знания, бросаются в
глаза пробелы, каждое белое пятно - тема будущих открытий. Между прочим,
получается возможность управления временем: и замедление, и ускорение.
   Жером показывал эти таблицы, но не публиковал. Медлил. Ему нравилось
копаться в книгах, коллекционировать факты... укладывать "в сундук, еще не
полный...". И неохота было вступать в бой с академической наукой, глаза
колоть упущенными открытиями.
   А потом в Париж пришли гитлеровцы... Жером оказался в концлагере... а
картотека пропала. Может быть, ее увезли, а может - сожгли. Столько людей
гибло, где там карточкам уцелеть!
   Этап 3. Формулы.
   Герой его, само собой разумеется, математик. Фраскатти - итальянец. Это
уже третье поколение, он моложе Аникеева лет на сорок и Жерома - на
двадцать.
   Милый юноша, с юных лет гениальный, мягкий, добрый, музыкальный, совсем
невоинственный. Возможно, он бежал в математику от тревог
беспокойно-сварливого мира. Чистая абстракция, нечто надежное,
достоверное, доказуемое.
   Фраскатти занимался абстрактными мнимыми числами... и додумался до
мнимых скоростей. И вывел формулы ускорения времени. И опубликовал их.
   Этот отважный шаг не доставил ему никаких житейских неприятностей.
Аникеев напрасно стучался в запертую дверь, Жером воздержался от стука,
чтобы сохранить покой. Но математика в середине XX века была в почете, все
говорили, что наука начинается с числа... нередко и кончалась числом. И
парадоксальные формулы молодого Фраскатти были приняты легко... легко и не
всерьез, как некая условность, игра ума. Нечто подобное произошло с
Коперником. Сначала церковники не очень возражали против гелиоцентрической
системы, объявив ее удобным приемом для расчета пасхальных праздников.
   Забеспокоились позже, когда невежливые люди вроде Джордано Бруно
сделали антибиблейские выводы.
   Но Фраскатти не настаивал на выводах. Его удовлетворяла чистая игра
ума. От мнимых чисел он перешел к разнонаправленному времени,
неравномерному, квадратному, кубическому... Наполнял специальные журналы
парадоксами и никого не задевал: ни физиков, ни техников.
   Зато позже слава основателя темпорологии досталась ему. Записки
Аникеева желтели в архивах, графики и картотеки Жерома сгорели... а
формулы Фраскатти были налицо. И о них вспомнили, когда темпорология
победила.
   Этап 4. Споры.
   Но прежде чем победить, нужно было сразиться. Сражение вел боец:
талантливый полемист Людвиг Яккерт, австрийский физик и философ.
   Он был бойцом по натуре и начал жизнь как боец-антифашист. Провел
несколько лет в концлагере, лежал на одних нарах с французом Жеромом. От
него узнал факты, позже, будучи студентом, познакомился с формулами
Фраскатти. Остался один шаг: соединить факты с формулами и сделать
логический вывод. Яккерт сделал вывод: временем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОЖНО
управлять.
   Слово "действительно" вызвало сопротивление. Оно возмутило физиков и
философов, профессоров, доцентов и ассистентов, столько лет учивших, что
время от человека не зависит.
   Особенно раздражало коллег то, что Яккерт вступал с ними в дискуссии
перед непосвященными, не только опровергал, но и высмеивал, уличал в
невежестве и недомыслии. Яккерт был резок, его называли скандалистом;
упрекали в неуживчивости и выживали; травили и объявляли интриганом.
   Его обвиняли в пустословии и настойчиво требовали убедительных опытов,
хотя у его противников не было опытов, доказывающих, что время нельзя
изменить.
   Но так уж принято в науке: старое принимается на веру по традиции,

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг