- Уходи, уходи сейчас же!
В конце концов, я добиваюсь своего. Вселенец сообщает, что он покидает
Землю окончательно. Где-то в созвездии Трапеции его товарищи нашли другую
планету с совершенно пустоголовыми (то есть "пустомозгими") существами,
там вселение ничему не повредит. Он прощается, благодарит за
гостеприимство, если можно назвать гостеприимством мое поведение, обещает
никогда-никогда-никогда не трогать Земли и землян.
- Счастливого пути, удачи тебе, сговорчивый вирус! Даже жалко. Даже
грустновато расставаться. Тесно было в одном черепе, а ушел - утрачено
что-то.
Словно после развода. Была жена - ссорились, покинула - пустота
осталась.
Хочется сказать: "Но ты пиши все-таки, присылай открытки из космоса,
сообщи, как там устроился".
И с трудом удерживаюсь, чтобы не добавить:
- В гости приходи время от времени. Для тебя всегда найдется уголок в
черепе. Не чужой уже.
3. УВЯЗЫВАЮ
Все это промелькнуло в первое утро. Казалось: все готово, хоть сейчас
садись и строчи.
Однако я давно уже знаю: это иллюзия готовности. Как только начинаешь
писать, тут же выпирают огрехи: какие-то неувязки, противоречия, провалы.
Ничего не поделаешь, таково свойство психики. Когда грезишь, рисуется
интересное, приятное, ясное, выигрышное. Как только начинаешь излагать на
бумаге, лезет то, о чем и не думал. На бумаге, как и в практической жизни,
должно быть все полностью, не только приятное.
Начинаю увязывать. Это уже процесс основательный, медлительный.
Прежде всего - правила игры. Я - автор - имею право предложить любую
фантазию, самую бредовую, если она требуется для моей темы, моей идеи. Но,
использовавши свое право, "сбрендив" бредовое, я обязан в дальнейшем
придерживаться этого бреда, а не другого. Правила игры читателю предложил
я, но вынужден эти правила не преступать. Если в моих фантастических
шахматах король ходит конем, а конь, как король, - на одну клетку, так они
и должны ходить от пролога до эпилога... а иначе "чур - не игра". И если
фея в волшебной сказке обещает выполнить три желания, это любимые желания,
но только три, а не тридцать три, не семь и не семьдесят семь. Три желания
- это правила игры. Если не три, игра уже другая.
Сказочная фея не всемогуща, у нее хватает заряда на три желания. Даже
черти не всемогущи, все мы отлично помним, как их легко обманывали на
хуторе близ Диканьки.
Что же касается фантастики научной, в ней могущество ограничено еще и
логикой науки, поэтому правила игры еще жестче. Ведь вирус мой - явно
материальное существо, у него конкретные размеры и конкретные ограниченные
возможности. И я обязан себе уяснить эти возможности прежде, чем читателю
их объяснять.
Вселившись в мозг, этот нахальный паразит использует материальные
возможности мозга, командует его клетками, питается кровью хозяина, растет
за его счет. Стало быть, по химическому составу он близок к хозяину, во
всяком случае, состоит из таких же атомов. Будучи ограничен в размерах (не
больше микроба), вселенец ограничен и в содержании, в количестве
наследственной информации, принесенной с собой.
Конечно, информацией он набит туго, так же как и земные вирусы.
Записано в нем немало. Компактность генетической информации давно уже
потрясает и ученых и учеников. Ведь в одной-единственной зародышевой
клетке животного записана вся программа построения организма и почти вся
(а у низших животных вся целиком) программа поведения, так называемая
наследственная память.
Многие фантасты, а также и некоторые ученые полагают, что в той же
клетке отпечатаны молекулярной азбукой не только инструкции поведения, но
и наследственные воспоминания, события жизни прапра и прапрапрапра...
прапрапредков. (Читайте, например, "Межзвездный скиталец" Джека
Лондона.) Но я лично, извините за нескромность, сомневаюсь, что зрительные
мемуары поколений могут уместиться на генах. Соображение простейшее: если
несколько биографий можно было бы целиком записать в одной клетке, к чему
же сооружать мозг, где этих клеток около 15 миллиардов. Ну не все они
отданы разуму, большая часть ведает физиологией, а из числа разума не все
отведены памяти.
Но все равно, для знаний, воспоминаний и личного житейского опыта
человеку требуются сотни миллионов нервных клеток, а не одна. На одну всю
биографию не запишешь.
По-видимому, в моем новоизобретенном вирусе может быть программа
развития и действия для подавления и освоения чужого мозга... но готового
сознания и высшего космического образования в нем нет. А откуда же берется
это образование? Как он узнает вообще, что он не человек, а пришелец?
Допустим, в программе его развития предусмотрено построение этакого
телепатического приемника-передатчика, даже, может быть, и
радиопередатчика для связи с родной планетой или с кораблем-кометой.
Первым долгом, укоренившись в чужой голове, он выращивает этакий
биологический телеприемник, миниатюрную шишечку где-нибудь за ухом... и к
нему идут картинки звездной жизни, которые он размещает в моих нервных
клетках, свободных или даже занятых, беспардонно вышвыривая мои
воспоминания, словно новый жилец, получивший ордер на квартиру уехавшего
неведомо куда. Не спорю, в голове у меня много макулатуры, но я предпочел
бы сам наводить порядок.
Может быть, мне дороги некоторые мои ошибки и заблуждения.
Конечно, все подряд пришелец не станет выбрасывать, не решится ломать
подряд. Ведь я нужен ему как гид и как извозчик. От беспамятного гида
пользы мало.
Далее. Заставляя хозяина ходить, смотреть, читать, вселенец
рассматривает мир его глазами, его ушами слушает. Стало быть, должен
подключиться к органам чувств человека. Проще всего: вдоль его нервов
проложить свою проводку подслушивания. Смотреть будет его глазами,
трактовать по-своему.
Два разума и два глаза. Видят одно и то же, оценивают по-разному,
записывают каждый в разных местах мозга.
И, наконец, еще и третья задача стоит перед вселенцем - подчинить себе
хозяина, подавить его волю.
Подавить-то проще всего. Это умеет делать даже современная медицина. И
делала на Западе самым варварским способом - там вырезали или выжигали
лобные доли мозга у слишком буйных или непослушных, неподатливых. Получали
покорные безвольные полуавтоматы. Но я не дам такой мощи вселенцу. Пусть
он спорит с героем, пусть герой борется, сопротивляется, отстаивает свое
я, побеждает внешнее влияние иногда, а иногда и уступает. Здесь для
фантастического сюжета я смогу использовать житейский материал. Кто же из
нас не испытал внутренней борьбы между долгом и желанием, между своими
желаниями и чужим влиянием? И для литературы эта внутренняя борьба
интересна.
А если бы вселенец побеждал безусловно, тогда и сюжет был бы иной - не
психологический, а медицинский: другие герои, врачи, очевидно, боролись бы
за выздоровление обезличенного героя.
В общем, вроде бы все увязалось: и физиология вселенца, а психология
хозяина мозга. Я даже спросил себя, почему же природа не изобрела разумные
вирусы?
Такое экономное существо!
Может быть, не успела?
Тут надо подумать об истории паразитов.
Вирус - паразит. Паразиты, естественно, появляются позже, чем кормильцы.
Сначала добытчики, а потом уж нахлебники. Сначала должна была
сформироваться жизнеспособная клетка, сложная, самостоятельная,
поглощающая пищу, перерабатывающая, изготовляющая свои органеллы,
запасающая и расходующая энергию, размножающаяся, а потом уже к ней мог
пристроиться паразит-вирус, который садится ей на шею (то есть в клеточное
ядро), заставляет себя кормить и размножать.
Сначала клетка, потом паразит клетки.
А клетки-паразиты (микробы) могли появиться только после того, как
сформировались многоклеточные животные и растения.
А многоклеточные паразиты (глисты, например, а также, вши, блохи,
комары)
после того, как сформировались крупные животные-кормильцы...
Кстати, у червей и комаров нет уже стопроцентного паразитизма. Кормятся
они за чужой счет, но все-таки размножаются сами, не заставляют, подобно
вирусам, изготовлять свое потомство.
Почему же природа не изобрела на Земле разумные вирусы?
Не успела? Все-таки и разум существует не так давно.
Впрочем, не обязательно же залезать в мозг, чтобы распоряжаться чужим
телом.
Как мы знаем, на белом свете встречаются очень даже "разумные"
паразиты, так называемые "далеко не дураки". В череп они не втискиваются,
но пудрить мозги умеют. ...А не столь разумные гнут горб, чтобы прокормить
их, одеть понаряднее. Все необходимое получают человекообразные паразиты,
правда, подобно глистам и комарам, размножаются они самостоятельно.
Видимо, разумный вирус не прижился бы на Земле. У него нет никакого
преимущества перед человекообразными. Но вот для расселения по космосу он
явно был бы полезен. Перефразируя Вольтера, можно было бы сказать: "Если
бы этого вируса не было, надо было бы его изобрести".
И уж, во всяком случае, следовало выдумать в фантастике, которая так
много усилий и бумаги потратила, описывая межпланетные переселения.
Как хорошо: "...прилетаешь на чужую планету, приобретаешь тело,
пригодное для жизни на той планете".
И тут я запнулся.
И застрял.
Надолго, на несколько лет.
4. БЫЛО УЖЕ!
Застрял я потому, что начал припоминать что-то похожее в фантастике.
Прежде всего я подумал о "Жуке в муравейнике" братьев Стругацких. Там
непонятные грозные и опасные Странники оставляют зародышевые клетки, из
которых вырастают люди, неотличимые от земных, но запрограммированные на
какую-то невнятную диверсию. Авторам и их осторожным героям с трудом
удается избавиться от этих звездных диверсантов. Не совсем такое, но
близкое. У Стругацких нет проникновения в мозг, но вселение на Землю
осуществляют зародыши.
Несколько раньше вышла в свет повесть Снегова "Посол без верительных
грамот". Здесь вселенцы не подсылали зародыши, а воздействовали на гены
людей. И рождались люди как люди по внешности, но подчиненные
инопланетянам, их задания выполняющие.
А у Александра Мирера - вселение в мозг без оговорок. Его пришельцы,
чтобы завоевать Землю, невидимо проникают в человеческие мозги, целиком
подчиняют себе, так что видишь знакомых людей, а на самом деле это
инопланетяне. К счастью, и у этих оборотней было свое ограничение:
взрослых они подчиняли безоговорочно, но дети до 16-летнего возраста были
им неподвластны. Так что с помощью этих несовершеннолетних, еще не
развращенных кинофильмами, удалось справиться с вторжением.
Тут уже прямое сходство... и вселенцы и вселение. А потом стала
припоминаться еще и классика. Я имею в виду "Орля" - рассказ Мопассана.
Орля - невидимое существо, правда, не космического происхождения, а
бразильского.
Оно сильнее и мудрее человека, вообще грозит вытеснить людей. Орля
целиком подавляет рассказчика, против воли своей он подчиняется диктату...
все-таки взбунтовавшись, пытается сжечь угнетателя в своем доме...
Биографы видели в этом рассказе признаки надвигавшейся психической
болезни, которая через несколько лет свела Мопассана в могилу.
Однако чем больше вспоминал я примеров, сходных и не очень сходных, тем
больше убеждался, что тема моя все-таки заслуживает написания. В
литературе такое правило: если подражаешь одному кому-то, это почти
плагиат, а если десяткам и сотням, значит, вышел на вечную тему. В данном
случае волнующая тема независимости своей воли, стойкости воли, борьба с
чужой волей. И если тема волнует, не исчерпана она Мопассаном и Мирером,
имею право и я писать при условии... при условии... при условии, что могу
сказать новое и свое.
Есть у меня свое?
Есть, пожалуй.
И заключается оно в одном слове: "Жалко!"
5. ЖАЛКО!
"Даже жалко, - написал я на 89-й странице. - Даже грустно расставаться.
Тесно было в одном черепе вдвоем, а когда гость ушел - потеряно что-то.
Словно после развода. Была жена - ссорились, покинула - в сердце
пустота.
И хочется сказать, не жене, - вирусу: "Но ты пиши все-таки, присылай
открытки из космоса, сообщи, как там устроился. И в гости приходи время от
времени. Для тебя всегда найдется уголок в черепе. Не чужой".
Жалко! - это и есть мое в знакомой теме. Умудренный возрастом, я знаю,
что в нашем трехмерном мире односторонности не бывает. У всякого лица есть
изнанка, а у всякой изнанки - лицевая сторона. Любые отходы для кого-то
сырье, даже навоз и тот - ценное удобрение. Нагревание проводов - потеря
тока, растрата энергии, на нагревании проводов работают электроплитки.
Непрошеный мозг в мозгу - великое бедствие; всегда ли бедствие гостит в
мозгу? Какое-то добавление к собственной жизни, вторая жизнь, свои
впечатления, но и не только свои.
Так пускай же мой космический пришелец убирается прочь из моей
головы... но не окончательно! Пусть оставит там свой биологический
телеприемчик, выращенный из ткани моего мозга! Пусть посылает мне время от
времени открытки, кадры из своих странствий, так чтобы, стоя в метро на
монотонном пути из центра в Медведково или же сидя в еще более монотонной
очереди за медицинской справкой о том, что я совершенно здоров, мог бы я
развлекаться, разглядывая горы и скалы или заросли неведомой планеты или
кометы, очередного автобуса вселенца.
Стало быть, часть вторая в повести о вселенцах будет называться "Чужими
глазами". И хорошо бы вселенцам попалась планета с занимательными тайнами,
с человекоподобным населением. Но ведь на самом-то деле Галактика так
безлюдна. Обидно будет, если гость моего мозга будет годами
демонстрировать все одни и те же звезды на небосводе, а потом, когда мы с
ним дождемся наконец прибытия на планету, покажет бурый туман и скалы,
скалы в буром тумане.
Не лучше ли мне отправить его в путешествие по нашей Земле, такой
разнообразной и многокрасочной?
В сущности, именно это и продиктовано логикой игры.
Вселенец попал на нашу планету случайно, как спора, летящая по ветру.
Наверное, такие споры вселенцы раскидали по всей Галактике, большая
часть их и не проснется никогда. Но он удачливый, оказался на жилой
планете, должен ее исследовать всесторонне, побывать в мозгах не только
людей, но и зверей.
Это еще один сюжет. Представим себе, что вселенец забрался не в мозг
человека, а в мозг животного... кошки, например. Разговаривать-то ему с
кошкой не придется, она все равно слов не поймет, но жизнь кошачью он
проследит, кошачий взгляд на мир представит себе. Право же, любопытный
вариант. Меня всегда интересовало, куда это отправляется с дачи мой кот,
какие у него были за забором приключения, почему он облизывается, и кто
разодрал ему ухо. "Мир глазами кота" - разве не настоящая глава?
И почему только глазами кота? Глазами слона. Глазами тигра. Глазами
орла.
Глазами дельфина - самого модного из зоологических героев.
Впрочем, о приключениях человека в теле дельфина я уже писал.
Глазами осьминога. Глазами тюленя. Глазами муравья...
Стоп! Тут я увлекся, перехлестнул. Глаза у муравья никудышные,
несколько фасеток. Уж лучше бы глаза стрекозы. Но главное - вирус-то мой в
голову забирался, мозг для своих нужд перестраивал, а у муравья какой мозг?
Четверть булавочной головки, там и перестраивать не из чего.
Да и незачем, пожалуй. Если даже муравей и понимает что-нибудь, а
вероятнее-то, не понимает ничего, только ногами перебирает,
челюстями-жвалами щелкает, все, что он видит, у него воспринимается
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг