ГЕОРГИЙ ГУРЕВИЧ
Древо тем
КНИГА ЗАМЫСЛОВ
1. КНИГА ЗАМЫСЛОВ
Лучшие рубашки - ненадеванные, Лучшие невесты - нецелованные, Лучшие
дороги - неисхоженные, Лучшие стихи - еще не сложенные.
Лучшие из моих книг - ненаписанные. Не помню, чьи слова, не мои, но
правильные. Могу присоединиться, поставить свою подпись. Замысел обычно
лучше исполнения, это естественно. О ненаписанном мечтаешь, думая только о
выигрышном, а в готовой вещи все должно быть пригнано - глава к главе,
реплика к реплике. В замысле нет невыразительной соединительной ткани:
только кости и мускулы, только плоть, только суть. И иначе скажу:
замысел это фасад. Но, к великому сожалению архитекторов, одни только
фасады не строятся; в доме должны быть еще лестницы, комнаты, полы и
потолки, передние, кухни и даже туалеты, желательно несовмещенные. Вот и
пристраиваешь к нарядному фасаду замысла необходимые переходы, грубо
оштукатуренные иногда.
А как же фасады без комнат?
Но, между прочим, архитекторы не стесняются, публикуют проекты
невыстроенных зданий. Среди них есть классика, например баженовский проект
перестройки Кремля. Очень интересное решение... хорошо, что не
осуществили. Снесли бы неповторимый Кремль, сделали бы некое подобие
Петербурга. Но не о том речь.
Оказывается, в других видах искусства охотно демонстрируют замыслы.
Архитекторы выпускают альбомы проектов, у художников - этюды, эскизы,
наброски, драматурги пишут либретто...
Альбом литературных проектов! Возможно такое?
Почему тянет меня публиковать замыслы? Во-первых, возраст подстегивает
- не молоденький, за семьдесят перевалило. Силы убывают, впереди считанные
годы.
Сколько? Не будем загадывать. А книги у нас издаются неторопливо - от
первой строчки до переплета проходит лет семь. Значит, что же я успею?
Один роман, от силы - два, если повезет.
И тут начинается трагедия выбора. "Ди Вааль ист ди Кваль", - говорят
немцы, что означает: "Выбор - это мученье". И огорченье, добавил бы я. И
отреченье.
Выбрал одно - все остальное - уже не твое. Каждый знает это с детства.
Добрые взрослые тети подводят тебя к вазе с пирожными: "Выбирай,
деточка, любое!" Но что значит "выбирай!". Если я возьму эклер,
следовательно, я откажусь от корзиночки, от заварной картошки, от
песочного, миндального, бисквитного, от слоеного наполеона, кремовой
трубочки, безе. Отреченье, сплошное отреченье. А откусишь, уже поздно
передумывать.
Так и у взрослых. Выбор жены - отказ от всех прочих девушек. Выбор
местожительства - отказ от всех остальных квартир, городов и сел. Выбор
профессии, - отреченье от других профессий. Если я стану врачом, значит,
никогда не буду географом, геологом, геодезистом, генералом, артистом,
юристом, машинистом... Правда, я могу стать еще писателем и написать про
всех: про врача, геолога, географа... артиста, юриста и машиниста.
Но и здесь меня подстерегают страдания выбора.
А про кого? И на какую тему?
250 тем накопилось у меня в черной папочке. Какой же посвятить свои
годы, как отречься от прочих 249?
Нет, конечно, не все стоящие. Иные устарели, иные использованы другими
авторами. Не вижу я одной-единственной, все затмевающей. А если мне в
голову придет еще что-нибудь получше? Ведь мысли-то наслаиваются на мысли.
Придумывается. Откликается на новшества. Видимо, нельзя увесистым
романом откликаться на движение. Отложить на семь лет? Какая-то другая
форма нужна, пооперативнее. Как появился замысел, так сразу же и...
И что сразу?
Написать и опубликовать!
И замыслилась у меня "Книга замыслов".
Вот сколько доводов в ее пользу. Первый: ненаписанная книга лучше
написанной. В ней еще недостатков нет. Второй: архитекторы публикуют
проекты, художники выставляют этюды, драматурги пишут либретто, чем хуже
литераторы? Третий: выбор - мученье, огорченье и отреченье. Не обещаю 250,
но хоть десяток-другой получат слово. Четвертый довод: идеи стареют, не
срабатывают вовремя, не овладевают массами, не становятся силой. В лучшем
случае без меня высказываются, да и не всегда у нас.
Еще один довод есть: пятый, личный, для меня индивидуальный. Мне
нравится выстраивать замыслы. По душе такая работа.
Один из знакомых писателей говорил мне, что он терпеть не может
составлять планы. Для него это тяжкая и нудная работа. Он торопится,
расставив главы, приступить к выписыванию деталей. Вот перед глазами
главная комната в деревенском доме, так называемая "зала", томный дух от
протопленной печи, косые трещины в бурых брусьях стены, короткое платье
Аленки в синий горошек, исцарапанные коленки, косички, как кисточки для
бритья. И он, мой добрый знакомый, гордится этими кисточками, считает их
удачной находкой. А для меня косички эти - проходная деталь. Мне важно
понять (и объяснить читателю), почему эта Аленка любит Ваню, а замуж
выходит за Васю, как это в ней уживаются великодушие и притворство, как
это она в один и тот же день бывает бескорыстна и скупа, слепа и
прозорлива, благородна и подла. И я одену ее как попало, может быть,
предоставлю вам самим выбирать мануфактуру, но пройду сорок километров по
комнате от угла до угла и обратно, размышляя о психологии Аленки,
продумывая ее биографию, связывая ниточками "почему?" и "потому". Я даже
напишу, прежде чем сесть за первую главу, трактат об аленках, их
происхождении, развитии и роли в экологии, и трактат этот, так бывало у
меня не раз, окажется интереснее всего романа об Аленке.
Возможно, имеет смысл в литературе спаривать рисовальщиков и
толковалыциков.
В кино так и делают, гам не гнушаются разделением труда. Но мы пока что
универсалы. Друг мой, скрепя сердце, корпит над перечнем глав, а я, скрепя
сердце, одеваю аленок, испытывая глубочайшее равнодушие к их тряпичным
интересам. Неумело одеваю, наверное, не по моде.
Так, может быть, в том и состоит решение, чтобы вовремя остановиться,
выложить свое уменье, а неуменье замолчать.
Именно так советовал мне Борис Горбатов на заре моей литературной
юности.
Вот я и хочу поручить вам недосказанное. Довообразите!
И, наконец, самый главный довод - не мой личный, ваш - читательский.
Мы с вами живем в эпоху высоких темпов и наводнения, потопа информации,
впрочем, водянистой, как и должно быть при потопе. В XIX веке принято было
читать романы вслух, глава за главой, долгими зимними вечерами у камина
или у камелька, вчитываться, смаковать детали, обсуждать поведение героев,
даже гадать об их судьбе в ожидании завтрашнего чтения. Мы же читаем
урывками, в метро, в очередях. Газеты привыкли просматривать, ловя смысл
по заголовкам.
Мы привыкли ловить суть. Так, в самом деле, дорогие читатели, неужели
вы не можете сами придумать платье для героини. Давайте работать вместе.
Подсобите автору, довообразите!
Как раз вчера, то есть это для меня пишущего "вчера", для вас, держащих
книгу в руках, - лет семь тому назад... итак, семь лет назад вчера я
рассказывал товарищу тему моей новой печатающейся в журнале повести. И он
включился сразу: "А я бы на месте героя..." Задело, значит.
Вот я и пробую вас задеть, дать схему для размышлений. Дан герой, вот
его проблема. А вы бы на его месте?..
Попробуем?
Начинаю.
ЕСЛИАДА
ЕСЛИАДА
И снова мучения выбора.
Перелистываю черную папочку с замыслами. И этот привлекает, и этот, и
этот.
И в том изъян, и в том, и в том. Ну хорошо, договорился я с ними, с
замыслами, не буду превращать их в романы, повести и рассказы, не успею,
не сумею. Просто изложу.
Да, но с которого же начинать?
Спорят они между собой, толкаются, лезут без очереди. Свежие хвалят
свою свежесть, давнишние - стаж.
Эх, не буду сортировать, пойду по порядку записи. Какая за номером
первым?
Четвертое измерение? Пусть так и будет.
1. ЧЕТВЕРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
Откуда пришла эта тема? Вероятно, из фантастики же. Сам я знакомлю
читателей с миром через фантастику и знакомился с миром через фантастику.
А в ту пору, когда я был юным читателем, авторы частенько посещали
четвертое измерение.
Уэллс использовал его не раз. Через четвертое измерение переслал зрение
своего героя в антиподы. Едет человек по Лондону, а перед глазами дно
Тихого океана. Или же едут-едут герои по шоссе, пересекли невидимую черту,
и - трах - они в идеально совершенном мире ("Люди как боги").
На меня же, 12-летнего потребителя фантастики, больше всего впечатления
произвел рассказ В.Орловского. Был такой автор, ныне почти забытый
современник Беляева, бесследно исчезнувший со страниц в 1930 году, в эпоху
первой аннигиляции фантастики. В отличие от Беляева Орловский был
мрачноват, к успехам науки относился без доверия, полагал, что ученые
склонны выпускать джинна из бутылки, еще в 20-х годах написал роман об
атомном взрыве - "Бунт атомов". И рассказ Орловского о четвертом измерении
тоже повествует о джиннах. Помню иллюстрацию: идут по лаборатории наискось
полупрозрачные остроголовые монахи, непонятные, угрожающие, равнодушные;
мечутся в ужасе испуганные ученые.
В юношеские годы написал я повесть о четвертом измерении, боюсь, под
сильным влиянием Орловского. Была и у меня орловская грозная
таинственность, была и присущая мне лично (в юности) надрывная
сентиментальность. Была и еще одна черта, которую я сохранил доныне: жажда
подлинности в чудесах, антипатия к условности. Уже тогда я был реалистом в
фантастике. Пусть загадочное, пусть таинственное, пусть грозное измерение,
но изучим его камерой Вильсона, сделаем спектральный анализ, измерим,
рассчитаем, предложим и проверим логичные гипотезы. В результате одна
молодая филологиня, прочтя это сочинение, долго уговаривала нашего общего
друга убедить меня не тратить время на литературу. Но я проявил упрямство,
свойственное начинающим авторам... и маститым тоже. И до старости сохранил
в списке тем четвертое измерение. И писать о нем буду только всерьез.
Итак, что это за штуковина - четвертое измерение?
Изобрели его математики с помощью простой логики и не очень сложной
алгебры.
Линия имеет одно измерение - длину. Простейший пример - отрезок прямой
с длиной, равной а.
У фигур два измерения - длина и ширина. Простейшая фигура - квадрат. Он
ограничен четырьмя прямыми с длиной а, а площадь его - а2.
У тел - три измерения: длина, ширина и высота. Простейшее тело - куб.
Его ограничивают 12 ребер с длиной а, шесть квадратов площадью а2, а объем
его равен а3.
Теперь предположим, что где-то, неведомо где, мы имеем дело с
четырехмерными гиперпредметами. Вообразить их себе нельзя, наш трехмерный
мозг не способен на такие подвиги, но логика без запинки рапортует, что
объем гиперкуба равен а4, что он ограничен восемью кубами, у него 24
плоских грани и 32 ребра.
Можно подсчитать, что объем четырехмерной гиперпирамиды равен
(продолжая ряд: треугольник , пирамида ).
Объем же пятимерной - , а шестимерной - , а девятнадцатимерной...
подсчитайте сами.
Точнейшие формулы для невообразимого неизвестно чего!
Но существует ли это невообразимое?
Если бы существовало, тут открылись бы замечательные, поистине
фантастические сюжетные возможности. Четвертое измерение, как разрыв-трава:
для него не существует ни стен, ни замков, ни запоров. Понять это можно
по аналогии. Скажем: рельсы одномерны. Если на одном пути встретились два
поезда, продолжать путешествие невозможно. Паровозы не способны
перескакивать друг через друга. Но машинисты и пассажиры могут сойти с
рельсов на поле, то есть во второе измерение, поменяться местами и ехать в
нужном направлении.
Поверхность воды двухмерна, и лодка плывет по ней в двух измерениях.
Если река перегорожена плотом от берега до берега, для лодки пути нет. Но
человек может перешагнуть через плот, или нырнуть, то есть перейти в
третье измерение и продолжать движение куда нравится.
Так вот, из четвертого измерения можно нырнуть в любую запертую
комнату, в любой запертый стол и запертый сейф (сюжеты с таинственными
пропажами, кражами, исчезновениями и появлениями, побегами, похищениями,
внезапными перемещениями на край света). Для четвертого измерения открыты
все погреба, все пещеры, все подземные пласты, хоть прямо из жил
выковыривай самородки.
Открыты все недра до центра Земли и до центра Солнца, до самого ядра,
где давление 20 миллионов атмосфер и невесть что творится с атомными
ядрами (сюжеты с кладами, находками археологическими и геологическими и с
исследованиями космографическими). Кроме того, может быть, это и есть
наиважнейшее: в четвертое измерение открыты внутренности человека, можно
заглянуть в мозг и в желудок, украсть сердце, даже кожи не оцарапав,
починить сердечные клапаны, заклеить язвы желудка, убрать опухоль из
мозга, пулю из живота (сюжеты с чудесными исцелениями и необъяснимыми
преступлениями).
Увлекательно и привлекательно! Но существует ли это четвертое измерение?
Может быть, и нет, поскольку никакие коготки и лапки не царапают наши
сердца и мозги. Впрочем, может, и царапают. Разве мы знаем причины всех
инфарктов и инсультов?
Три! Почему у нас только три измерения? Вопрос не такой уж простой.
Тройка не самая естественная цифра для природы. Проще единица или же
бесконечность.
Единица - это результат действия одной силы, одной причины, единичны
температура, давление, время (впрочем, до квадратного времени я докопался
в "Темпограде"). Бесконечность же означает беспрепятственное развитие во
всех направлениях. Тройка как бы намекает, что в трех направлениях
пространство может расти, а четвертое запрещено.
Запрещено или отсутствует?
И в самом деле, почему у нас только три измерения пространства. Еще
Кант задумался об этом три века назад. И высказал предположение, что
трехмерность зависит от закона тяготения. Распространяясь, поле тяготения
образует трехмерный шар. Сумма полей тяготения - трехмерное пространство.
Логично на первый взгляд, но боюсь, что логика здесь "гегелевская",
стоящая на голове. Поле тяготения действительно подобно распухающему
трехмерному шару... но в трехмерном пространстве ему больше некуда расти.
Глядишь, в четырехмерном распухало бы иначе.
Вопрос открыт.
Есть ли четвертое измерение, нет ли его, наука не знает. Но помнит о
нем, держит в резерве. И вспоминает время от времени, наткнувшись на нечто
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг