После третьего пира, когда еда чуть ли не из глаз сочилась, Тэй и его
спутники занялись благоустройством. Палатку заменили сборным домиком,
сначала двухкомнатным, потом пятикомнатным. Подвесили к своду пещеры сотню
люстр. Заказали растительность: клумбы, ягодник, фруктовый сад и десять
соток дикого запущенного леса. Выспались, нагулялись, налюбовались и
заскучали.
Что бы придумать еще?
Ничего!
В самом деле: что хочется сытому, отоспавшемуся, одетому,
обеспеченному, избавленному от всех житейских хлопот?
Видимо, нужны блага духовные, во всяком случае - невещественные:
любовь, дружба, почет, слава, сила, талант...
А как выразить словами заказ на талант? "Феи, заверните мне,
пожалуйста, полкило таланта".
Феи таких приказов не выполняли. Не понимали.
Врач, старший из четырех, естественно, раньше всего подумал о здоровье.
С удовольствием он потребовал бы у фей молодость, но как объяснить им, что
это такое, как овеществить, перевести на килограммы? Доктор попробовал
заказать себе молодое сердце, но, видимо, не все слабости организма знал,
не все учел; вероятно, нельзя было менять только сердце. У доктора
начались головокружения, спазмы, обмороки. И он не понимал отчего. С
трудом спас себе жизнь, потребовав прежнее сердце. Очевидно, оно было
записано каким-то образом в архиве у фей, старое сердце вернулось со всеми
своими невротическими болями, но доктор был рад, стал чувствовать себя
привычно. А вот Тэя удалось излечить. В пути ему оторвало палец при мелкой
аварии, теперь он потребовал новый. И получил палец, приехал с новым
пальцем на Йийит, демонстрировал его медицинским светилам. Светила не
нашли ничего патологического, но и доказательством не признали. Ведь не
было свидетелей, видевших Тэя без пальца.
Любовь захотел материализовать молодой астроном. Вернее, не любовь, а
наслаждение. Уединившись в дальнем углу пещеры, он завел себе целый гарем
из разноцветных и разнокалиберных одалисок. Но темпераментные любовницы
отравили ему жизнь. Скучая, они ссорились друг с другом, требовали, чтобы
султан беспрерывно обнимал их или придумывал и заказывал у фей подарки,
всем одинаковые и каждой - самый лучший. Юный многоженец решил [как
жестокий шах из "Тысячи и одной ночи" (прим.пер.)] после ночи страстных
объятий избавляться от возлюбленных, командовал феям: "Убрать!" - и те
демонтировали очередную красавицу. На следующий же вечер, распаляя
воображение, астроном придумывал красавицу другого типа. Придумывал и
разочаровывался, придумывал и пресыщался. Пробовал он вызвать и ту
единственную, о которой мечтал до отлета. Но та девушка отвергла астронома
на планете Йийит, отвергла и в пещере копия, созданная феями, явилась
равнодушная, холодная, насмешливая. Какой помнилась, такой и явилась.
Хуже всего получилось у того, кому не хватало в жизни почета.
Это был кладовщик экспедиции: император продовольствия, запасных частей
и горюче-смазочных материалов. Правда, в пути он носил громкий титул
заместителя командира по общим вопросам, и, поскольку капитан погиб,
заместитель требовал теперь, чтобы его признали начальником. Требовал,
хотя не способен был командовать. Исполнительный аккуратист,
мелочно-заботливый, педантичный в отчетности, лишенный инициативы и
воображения, он совершенно не годился для роли руководителя. Кладовщиком
был великолепным, а командиром оказался тупым, упрямым и заносчивым. Его
высмеяли и разжаловали, по предложению доктора объявили в феерическом раю
республику четверых равноправных. Тогда мрачный кладовщик потребовал
самоопределения, получил в свое распоряжение четверть пещеры и заселил ее
покорными, раболепными слугами. Самыми раболепными были копии доктора,
астронома и Тэя.
Но даже до ограниченного сознания честолюбца вскоре дошло, что он
получает не почет, а суррогат почета. Созданные им псевдосущества
повторяют его же слова, в сущности он сам себя хвалит перед зеркалом. Так
что через несколько дней, разогнав сонм рабов, кладовщик вернулся в общий
дом, вернулся злой, непримиримый, оскорбленный, вынашивая планы мести этим
зазнайкам, узурпаторам пещеры, которой владеть и распоряжаться должен
только он, законный заместитель командира экспедиции по общим вопросам.
Фантазия у него оказалась изощренная, времени на хитроумные выдумки
хватало.
К сожалению, в мире фей завхоз обладал еще и могуществом. Он мог
сказать: "Провалитесь вы все!" И ножки стульев, на которых сидели его
недруги, начинали погружаться в землю. Он мог сказать: "Пусть колбаса
прирастает к носу мальчишки Тэя!" И у Тэя на носу оказывался ломтик
колбасы, розовый, с сальными глазками. "Пусть колбаса отвалится и
прирастает к его носу!" - отбивался Тэй. Так началась дуэль каверз. Жители
райской обители отравляли друг другу жизнь, пугая невиданными чудовищами.
Среди ночи в спальнях появлялись гремящие скелеты, позеленевшие мертвецы
садились на подушки, по кущам разгуливали вампиры, великаны и драконы, не
только страшные на вид, но и опасные. И в этой дуэли каверз порядочные
терпели поражение, они не позволяли себе вредоносных выдумок, тогда как
хитрец изводил их живыми кошмарами, лишил покоя и сна, заставил нести
круглосуточное дежурство, всегда быть наготове с обезоруживающим "сгинь!".
К тому же по правилам фей "сгинь" не всегда действовало. Феи отказывались
разрушать, если в этот момент они сооружали что-нибудь. Как бы отвечали:
"Мы заняты, обратитесь в другое время". Хитрый завхоз вскоре распознал это
правило, научился загружать фей на много часов вперед, заказывая им сразу
целое семейство драконов. В результате однажды, увидев страшную морду с
раздвоенным языком, астроном (тот, что пробовал стать султаном) произнес
спасительное "сгинь", но дракон не сгинул, потому что феи в это время
творили ему подругу. И несчастный султан был проглочен чудовищем. А Тэй и
доктор, захватив скафандры, бежали из рая, превращенного хулиганом в ад.
Несколько недель они ютились в обломках ракеты, мечтая только о
возвращении. Времени было достаточно, они осмотрели все повреждения,
поняли, что с помощью фей ракету можно восстановить и загрузить горючим.
Тогда и возникла идея о золоте в роли топлива. Но взбалмошный владыка рая
не желал превращаться в исправного завхоза, выдавать феям наряды на реле,
электроприводы, блоки и станины. Он даже оградил пещеру колючей проволокой
и поставил цепных тигров у ворот. К счастью, желания проникали сквозь
проволоку. Подобравшись тайком к ограде, Тэй и доктор заказывали воду,
пищу, баллоны с кислородом. Если в этот момент завхоз спал, вода, пища и
кислород появлялись, изгнанные из рая были обеспечены еще на несколько
дней.
И вот однажды, приближаясь крадучись к ограде, Тэй и доктор заметили
какое-то шевеление в траве. Присмотрелись. Среди лопухов гонялись друг за
другом, перескакивая через кочки, небольшие, изящные и все одинаково
ослепительно-зеленые чертенята. Именно такие, как в детских сказках:
остролицые, остробородые, с крысиным хвостиком и копытцами.
- Все понятно, - сказал старый врач. - Подозревал я, что он не в себе.
Тронулся наш император. В больном мозгу бредовые видения, а феи принимают
их за приказ.
Проворные чертенята не обладали никакими чудесными силами. Они были
безвредны, как всякие мелкие животные такого размера; словно тушканчики,
они прыснули в разные стороны, как только Тэй и доктор перебрались через
проволоку ("сгинув" предварительно тигров). Опаснее оказалось у самого
дома. Клумбы, терраса и комнаты кишели змеями, тоненькими, проворными и
такими же пронзительно зелеными, как черти. Целые клубки их, перешибленных
и раздавленных, валялись в спальне и на кровати завхоза. Но, видимо,
многие все-таки укусили его, и, так как змейки представлялись мозгу
ядовитыми, феи и сотворили их ядовитыми. На кровати лежал посиневший труп.
Тэй утверждал, что им с доктором не удалось оживить кладовщика...
Возможно, они и не очень старались, предпочли обойтись без безумца,
строящего козни.
- Обидно! - сказал я, закончив чтение. - Даже совестно перед феями. Мы,
йийиты, показали себя не с лучшей стороны, продемонстрировали такого
редкостного дурака.
Рэй прищурил глаза, выражая сомнение:
- Дурак, но такой ли редкостный? Не надо витать в облаках, Гэй. Три
четверти, если не девять десятых, даже девяносто девять процентов мужчин,
уроженцев Йийит, наевшись до отвала, будут от скуки спорить и ссориться.
- Потому что у них нет других запросов. Джэй и ему подобные не
допускали их к культуре.
- Потому ли, по-другому ли, но запросов нет. Сначала надо поднять
культурный уровень. Может быть, пойти на то, чтобы допускать в пещеру с
разбором, только воспитанных, культурных, выдержанных.
- И кто будет экзаменовать, устанавливать должный уровень
воспитанности?
- Хотя бы мы, Гэй, по праву первооткрывателей заслужившие этот пост
риском, напряжением, выстрадавшие его, - не боюсь сказать откровенно. Мы
даже обязаны сделать это, чтобы не опозорить лицо нашей планеты. Если не
ввести ограничений, мы превратим фей в прислужниц грязного трактира: "Еще
полпорции, девушка, и проворнее!"
Тут я взял Рэя за плечи и сказал ему в лицо, довольно грубо:
- А это не твое свинячье дело, Рэй, разбираться в морали, воспитании и
престиже. Ты не владелец ракеты, зять и второе издание Джэя. Ты только
служащий в обществе "Справедливость", капитан корабля, принадлежащего
пайщикам, всем Жителям планеты. Маршрут определяешь ты, а не порт
назначения; средства, а не цель. Цель тебе указана перед стартом: обогнать
Джэя, войти в пещеру раньше его, овладеть тайной пещеры в интересах всех
граждан поголовно. Овладеть любыми средствами - об этом и думай. А как
навести порядок в пещере, позаботятся владельцы, те, кто снарядил ракету,
те, кто кровь проливал, чтобы она стартовала.
- Если любыми средствами, значит, и путем соглашения, - сказал Рэй,
высвобождая плечи.
И вышел, оставив последнее слово за собой.
Он сказал последнее слово, я сказал резкую истину, - все равно
разошлись мы неубежденные. Каждый подбирал доводы для следующих споров.
Назревал взрыв... И взрыв произошел из-за цифр, даже не очень разительных.
Решался вопрос все о той же перегрузке.
Опять вынужден я приводить цифры. Без примитивной арифметики непонятна
суть спора. Кто забыл арифметику, пропускайте!
Итак, наша скорость в то время дошла до 0,75 "с". Согласно теории
относительности, эта скорость сама по себе создавала полуторную массу и
давала полуторную перегрузку при нормальном ускорении - 1 "g". В
дальнейшем, согласно той же теории относительности, масса должна была
расти все быстрее, и все труднее было бы догонять "Паломник" за счет
ускорения. Поэтому я предложил не терять времени, закончить наши
санаторные вакации, дать 2 "g" (тройная перегрузка при полуторной массе),
и немедленно, пока масса не возросла. Позже будет труднее.
Соображения были неоспоримы, но...
- Довольно мы мучили себя, 1,5 "g" достаточно, - возразил
Сэй-молодожен.
А капитан сказал вот что:
- Ребята, у меня противоположное предложение, точнее сказать, личная
просьба. Об интимном говорить не принято, но мы все свои здесь, одна
семья. Дело в том, что Джэтта ждет ребенка. И ребенку, сами понимаете,
нужны нормальные условия для развития: при полуторной массе, ускорение -
0,66 "g".
Именно такой режим соблюдался на "Паломнике": при повышенной массе
пониженное ускорение, в результате обычный вес, привычный и неизменный. Но
если соблюдать его, за счет чего же мы будем обгонять?
- За счет чего обгонять будем? - спросил я. И добавил, что все равно
при полуторной массе нормальных условий для развития ребенка быть не
может, разумнее всего уложить Джэтту в саркофаг.
Но был встречен бурными нападками всех женщин. Джэтта обозвала меня
бесполым чудовищем, Сэтта - живой машиной, Гэтта - всего лишь ходячим
сухарем. Но так как догонять нам все-таки надо было, остановились на
скромном ускорении - 0,9 "g" (перегрузка - 1,35), какой-то видимости
обгона. Так настроили двигатель и легли спать.
Что-то хорошо мне спалось в ту ночь, несмотря на нервозные споры,
оскорбления и ревность. Проснулся я бодрый, освеженный. Когда сознание
прояснилось, подумал: "Какими же мы стали чувствительными, - живые весы.
Перегрузка 1,5 тяжеловата, а 1,35 ощущается как заметное облегчение".
И глянул на приборы. И увидел 0,7. Ускорение - 0,7, перегрузка - 1,05!
А тогда... тогда я нажал кнопку "Тревога".
Через несколько минут мои друзья сбежались в рубку, на ходу протирая
глаза и застегивая комбинезоны.
- В чем дело! Где авария? Кто дал сигнал "Тревога"?
- Ребята, хаффат! - сказал я с деланным пафосом. - Измена на
"Справедливости"! Пока мы спали, кто-то снизил скорость.
Рэй сказал, зевая:
- Нас тошнит от твоих фокусов, Гэй. Скорость убавил я, потому что
Джэтта не могла заснуть. Не будить же вас всех, устраивать общее собрание
ночью из-за такого пустяка. На то я и капитан, я отвечаю за здоровье
каждого.
- В таком случае, - сказал я, - предлагаю выбрать другого капитана.
Другого! Который будет отвечать за победу, а не за здоровье.
Рэй был огорчен, не подготовлен к таком выпаду, поэтому от
неожиданности стал злиться и глупить.
- А кто достойнее? - закричал он. - Я единственный космонавт среди вас.
Я единственный, кто постоянно бывал на "Паломнике", я для вас живой
справочник. Без меня "Справедливость" не вышла бы из дока. Без меня вы
вообще ничего не знали бы о замыслах Джэя, сидели бы по домам, уповали на
звездочку в зените.
- Святая истина, - подтвердил Сэй Нижний, моргая сонными глазами. - Рэй
самый достойный. Вся экспедиция - его заслуга. Ты зря бренчишь, Гэй.
Семь пар глаз смотрели на меня с раздражением, с осуждением, с
презрением даже ("Экий честолюбец! В капитаны лезет, туда же!"). Но я
сказал... Помню, как нелепо зазвучал мой голос, со слезой, с каким-то
надрывом, мне несвойственным:
- Ребята, вы правы. Рэй самый знающий, самый толковый, самый
заслуженный, самый достойный, самый-самый... Но подождите минуточку, не
торопитесь в спальни. Припомните: для чего мы в космосе? Кто послал нас и
зачем? Обиженные Джэем послали нас, на свои пятаки снарядили ракету,
кровью прикрыли старт. За что отдал жизнь наш товарищ Юэй, чего ради
осталась вдовой с двумя близнецами Юя? Во имя чего были располосованы
лучеметами докеры и монтажники, не допустившие к нам полицейских? Во имя
того, чтобы улетели мы, достойные доверия, надежные, неспособные обмануть,
чтобы летел Рэй - самый из нас достойный, прирожденный капитан, первый
разоблачитель Джэя. Никто лучше Рэя не может вести корабль к победе... Но
хочет ли Рэй победы? - вот в чем проблема. Он говорит о соглашении, о
нравственности, о порядке использования пещеры, о своем престиже, о праве
быть капитаном, о своем ребенке и своей жене, но только не о победе. За
наше здоровье, за наши жизни он согласен ответить, - за успех отвечать не
берется. А что такое наши жизни в деле справедливости? Дороже жизни Юэя,
что ли? Если восемь жизней выигрывают войну, это же дешевка, даровая
победа. И я клянусь, - это звучит помпезно, но вы знаете, что я выполняю
свои клятвы, - клянусь, что дал бы изжарить себя на медленном огне, если
бы это помогло обогнать Джэя. И клянусь еще, поскольку самовольство
процветает на этом корабле, что каждый раз, как только вы заснете,
отвернетесь, зазеваетесь, я буду пробираться в рубку и ставить рычаг
двигателя на 3 "g". Можете выламывать двери, можете запереть меня и даже
убить, но тогда уж будьте честными. Радируйте домой на Йийит:
"Справедливость" меняет название. Отныне мы - "Обманутые надежды".
Намерены поделить пещеру с Джэем и в личных усадьбах разводить цветочки
для собственных жен. Каждый заботится о себе!"
Я выпалил все это единым духом, потому что за долгие вечера сто раз
обдумал свои доводы и подыскивал формулировки. У нападающего есть
преимущество внезапности. Он знает, что намерен говорить и делать, он
наступает, навязывает свой план битвы. Вынужденный обороняться, Рэй
собирался с мыслями, постепенно понимая, что защищает бесславное дело.
Остальные молчали, но я видел в их глазах колебание, а не осуждение.
Только Джэтта надула губки с презрительным высокомерием. Она ничего не
поняла, ничего не слышала и не хотела слышать. Для нее я был гнусный раб,
бунтующий против господина, мои слова не имели смысла.
Я продолжал, воспользовавшись молчанием:
- Ребята, мы устали, мы при последнем издыхании, наших человеческих сил
не хватает. Но есть выход: гипотермический сон. Шесть ванн готовы, только
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг