...Конференция происходила во Дворце науки - гигантском кубическом
здании из поляризованного стекла. Стекло это пропускало свет только в одну
сторону.
Изнутри улица была видна, а снаружи стены казались матовыми. Трегубовы
сидели в креслах с наушниками и слушали речи ораторов, переведенные
электронными машинами на двадцать языков одновременно.
Анатолий Борисович изредка поглядывал на улицу: за полупрозрачной
стеной был виден монастырь. Оттуда доносился колокольный звон; из ворот то
и дело выходили монашки в черных накидках, с белыми платками, надвинутыми
на брови.
Не подымая глаз, поджав губы, они кивком подзывали такси, чтобы ехать
по своим делам в банк, в ремонтную контору или на молитву...
Открыл конференцию сам Жевьер. Это был высокий представительный старик
с орлиным носом и выдающимся подбородком. Он был изысканно одет, скорее
как артист, но не как ученый, и голос у него был артистический, с
бархатными переливами. Казалось, Жевьер увлекает слушателей звуками, а не
словами.
На конференции было представлено несколько расчетов орбиты Немезиды.
Наилучшим признали расчет Антонины Трегубовой. Ее цифры и приняли за
основу.
И в коммюнике записали, что Немезида пересечет земную орбиту 3 июня в
23 часа 12 минут по гринвичскому времени и пройдет на расстоянии 900 тысяч
километров от Земли и 500 тысяч километров от Луны.
Такое близкое прохождение не угрожало гибелью Земле, но необычайные
приливы были неизбежны. Поэтому на конференции была избрана комиссия по
определению затопляемой зоны. Конечно, строить дамбы было уже поздно,
нужно было срочно вывозить людей.
Осталось только одно "но"... И о нем напомнил Жевьер в конце заседания.
- Дамы и господа, не поймите меня ложно, - сказал он. - Я с глубоким
уважением отношусь к представленным расчетам и не сомневаюсь, что они
правильны. Математики учли притяжение Юпитера, Солнца, Земли и даже Марса
и Венеры. Но Немезида, как мне представляется, подчиняется не только
притяжению. Иные и более грозные силы управляют ее движением. Она, видимо,
относится к классу неустойчивых небесных тел, подобных новым звездам.
Чудовищные взрывы сотрясают ее недра, и, возможно, они сталкивают
планету с естественного пути. В ночь на двадцать третье мая мы были
свидетелями таких взрывов, нам они представлялись неяркими вспышками.
Можно предположить, что эти взрывы замедлили движение Немезиды и спасли
Лапуту. Нам неясно, какую роль играл здесь случай и какую притяжение
Лапуты. Но если ничтожно малое притяжение астероида могло поколебать
неустойчивые недра Немезиды, какие же взрывы вызовет мощное притяжение
Земли. С другой стороны, есть у нас и утешение - притяжение Юпитера,
гораздо более сильное, чем лапутское, не вызвало никаких вспышек. Вполне
возможно, что все обойдется без неприятностей и Немезида проследует по
вычисленному пути. Но хотя вероятность столкновения ничтожно мала, все же
остается у нас досадная доза неуверенности. А мы рискуем слишком многим,
чтобы заниматься самоуспокоением. По-моему, у нас есть единственный выход,
который мы обязаны предусмотреть. В настоящее время на Земле имеется
двадцать восемь ракет, способных поднять сто четырнадцать пассажиров. Мы
не в состоянии спасти все человечество, но можем сохранить сто
четырнадцать его представителей; не можем вывезти всех ученых, но мысли их
- библиотеку микрокниг можем сберечь.
Пусть они увезут наследие человечества в мировое пространство, пусть
переждут там грозу и вернутся на Землю или высадятся на Марс, на Венеру,
чтобы продолжать наш род, нашу культуру, нашу жизнь.
Итак, задача состоит в том, чтобы отобрать 114 человек, мужчин и
женщин, молодых, здоровых, выносливых, образованных, и вручить им все
достижения человеческой мысли. К этому святому делу я и призываю вас,
делегаты!
Жевьер сел и что-то быстро написал на листке из блокнота. Через минуту
Трегубовы получили записку: "Вам надо выступить, так как в Советском Союзе
большинство межпланетных кораблей. Ваш Жевьер".
Между тем в зале заседаний стояла подавленная тишина.
Трегубов попросил слова.
- Господа, - сказал он, - наша страна примет участие в любом
коллективном мероприятии, предложенном этой конференцией. Но посылка
наследников в мировое пространство - это пассивная мера, мера отчаяния.
Между тем мое правительство и Советский межпланетный комитет поручили мне
сообщить вам итоги последнего совещания, которое состоялось в Москве. На
этом совещании обсуждены результаты исследований по отысканию активных и
действенных мер.
Советский Союз обладает реальной возможностью изменить орбиту
Немезиды...
Изменить орбиту! Какой поднялся тут шум! Корреспонденты вскочили,
готовясь записывать каждое слово.
- Уверены ли вы в успехе? - крикнул с места голландский делегат. -
Можно ли прекратить наращивание плотин?
Трегубов терпеливо дождался, пока улеглось волнение.
- Господа, я не хочу возбуждать необоснованных надежд. Меры
предосторожности не следует отменять. Мы подготовили сложный опыт... Но
нет гарантий против неожиданных осложнений... Я уполномочен пригласить
делегатов на совещание в Москву, где вопрос об этом опыте будет решен
окончательно...
4
...Возможность изменить орбиту! Чтобы разъяснить слова Трегубова, нам
нужно вернуться назад на полгода, когда впервые появилось сообщение об
открытии Немезиды. Это случилось в декабре месяце. Трегубова срочно
вызвали тогда в Межпланетный комитет.
Расстояние в то время уже не было препятствием. Три часа на вертолете
до Алма-Аты, еще три часа от Алма-Аты до Москвы на сверхзвуковом самолете,
и к концу рабочего дня Трегубов входил в кабинет председателя комитета
Виталия Григорьевича Хоменко.
Описывать Хоменко нет необходимости. Весь мир знает его высокий лоб,
мохнатые брови, раздвоенный подбородок. Это тот самый Хоменко, который
руководил первым полетом на Луну и сам летал туда со второй и третьей
экспедициями.
Кроме Хоменко, в кабинете был еще один незнакомый Трегубову человек -
коренастый, с бритой головой и пышными усами. Он сидел в сторонке, не
вмешиваясь в разговор, и поглаживал усы.
- Нам хотелось посоветоваться с вами, Анатолий Борисович, - сказал
Хоменко, протягивая руку.
- Я изложил свое мнение в докладе, - ответил Трегубов. - О столкновении
незачем и думать - один шанс против ста тысяч.
- Ну, а если он выпадет все же? - спросил Хоменко. - Что можно
предпринять тогда? Не сумеем ли мы... отклонить Немезиду? Взрывами,
например?
Трегубов подсел к столу, набросал несколько цифр на бумаге.
- К сожалению, тут обсуждать нечего, - сказал он. - Снежную лавину не
остановишь, стреляя в нее из ружья. Какие взрывы сильнее всего? Атомные. И
вот расчет: одна атомная бомба может уменьшить или увеличить скорость
Немезиды на одну десятимиллиардную долю миллимикрона в секунду. Ударив
заблаговременно, недели за две, вы накопите разницу побольше - толщину
одного электрона. Сколько вы сделаете бомб? Тысячу? Десять, сто тысяч? Ну,
так вы сдвинете планету на один атом. А нужно маневрировать десятками
тысяч километров.
- Какую бомбу вы имеете в виду?
- Урановую. У них определенный размер. Но и водородная не облегчает
дело.
Вам придется забрасывать на Немезиду запасы тяжелого водорода. Вы же
сами межпланетчик, вы знаете, что каждая ракета строится годами, а
поднимает десятки тонн...
Здесь усатый человек впервые раскрыл рот.
- А есть на Немезиде лед? - спросил он.
Трегубов удивился. С недоумением взглянул на Хоменко.
- Мы не так беспомощны, как вы думаете, Анатолий Борисович, - улыбнулся
Хоменко. - Вот товарищ Лобанов берется, если мы захотим, отшвырнуть
Немезиду с нашего пути.
Весь декабрь Трегубов провел в разъездах: Памир, Москва, заграничная
конференция, опять Москва и опять Памир, где Лобанов проводил решающие
испытания.
Инженер Лобанов оказался трудным собеседником. На все вопросы он
отвечал одно и то же: "Увидите, оцените". Чтобы увидеть и оценить,
Трегубов пролетел 4 тысячи километров на самолете, проехал 200 километров
по горной дороге, где пассажиров укачивало от обилия поворотов, и
несколько часов просидел в подземном убежище, любуясь горами через
перископ.
Пять снежных хребтов вздымались перед ним один выше другого. Ближайший
- черно-бурый, с рыжеватыми пятнами голых рощ, выпуклый, бугристый,
тяжеловесный. За ним виднелся сине-лиловый хребет, третий казался синим,
четвертый - голубым, пятый, самый отдаленный, как бы парил, оторвавшись от
Земли. В час восхода он был нежно-розовым, потом стал сиреневатым,
дымчатым.
Он был почти прозрачен, невесом. Казалось, ветер дунет, солнце взойдет
повыше, и вершины его растают в синем небе, как сахар в теплой воде.
Горы вселяли в Трегубова спокойствие. Десятки миллионов лет стоят эти
каменные волны, стоят и будут стоять. Все на своем месте: на небе звезды,
на Земле горы - устойчиво, непоколебимо.
Наконец настал час испытания. "Смотрите!" - сказал Лобанов и нажал
кнопку с красной буквой "О" - огонь...
И тогда над дальним хребтом встало второе Солнце, ослепительно яркое,
гораздо ярче небесного. Дымчатый кряж приобрел форму и вес, он стал виден
отчетливо, словно обведенный тушью. Трегубов разглядел и черные зигзаги
ущелий, и тени под скалами, и два пика над перевалом, и ледник между ними.
По леднику сверху вниз полз огонь, давая белые и цветные вспышки. Потом
полыхнуло красное пламя... и тогда произошло чудо: горы сошли с места. Они
не взлетели, нет, это было бы несолидно для горных пиков. Они медленно
поднялись и неторопливо опрокинулись, показывая раскаленные подошвы. А
затем, уже в воздухе, безмолвно рассыпались на обломки.
Это продолжалось около минуты. Затем с четвертого "голубого хребта"
поднялась радужная мгла и скрыла летящие горы. Еще минуту спустя белая
мгла с третьего хребта поглотила радужную. Взрывная волна неслась к
убежищу, срывая снежные лавины со всех попутных хребтов.
И вот примчалась. Ударила с ревом, грохотом, присвистом. Стены
вздрогнули, перископы ослепли... Погас свет, черная ватная тишина
навалилась на людей.
Робкий огонек спички вспыхнул в углу, осветил усы.
- Вы целы, Анатолий Борисович?
- А вы, товарищ Лобанов?
- Непредвиденное осложнение. Кажется, нас завалила лавина. Впрочем,
Хоменко знает, где находится убежище, нас откопают со временем. Наберитесь
терпения, придется посидеть в темноте.
Трегубов был потрясен. Он не думал о собственных неудобствах.
- Великолепно! Грандиозно! - восхищался он. - Скажите же, наконец, что
это такое?
- Лед.
- Обыкновенный лед?
- Ну да, лед, соединение водорода с кислородом. Вы же знаете, по
Эйнштейну каждое вещество может быть источником атомной энергии. Уран
взрывается сам собой, тяжелый водород "зажигается" урановым взрывом. Лед,
оказывается, можно запалить антильдом. Реакция получается очень сложная,
мы не разобрались во всех подробностях. Сначала происходит взрыв
антивещества, вылетают мезоны, во множестве образуются мезонные атомы
вместо обычных, в мезонных атомах легко возникает тяжелый водород, тяжелый
водород взрывается, опять вылетают мезоны...
- Лед - источник тепла! Это парадоксально. Значит, вы просто бросаете
антивещество на ледник?!
Лобанов коротко рассмеялся.
- Нет, не так просто, Анатолий Борисович. К сожалению, этой реакцией
нельзя управлять. Если бы вы положили запал на ледник, от взрыва треснула
бы земная кора. Нет, нам пришлось делать свинцовые бомбы, класть в них лед
и прятать глубоко под землю... Но на Немезиде не нужны никакие
предосторожности. Пусть взрывается побольше, весь лед на полюсе. И тогда
она, как ракета, полетит в противоположном направлении.
- Надо посчитать.
- Посчитаем. Время есть. Темновато, правда...
- Ничего. Будем считать в уме.
Почти полгода - с декабря до мая - исподволь готовился удар по Немезиде.
Ракету строить не понадобилось. Можно было использовать любой из
межпланетных кораблей, летавших на Луну. И в распоряжение Лобанова был
предоставлен последний, самый грузоподъемный - "Луна-4".
Межпланетный вокзал - стартовая установка для отправки лунных ракет -
находился, как известно, на горной вершине. В любой момент оттуда могла
стартовать ракета и на Немезиду.
Следовало накопить заряд антильда. Антилед - вещество "навыворот", с
отрицательными ядрами и положительной оболочкой, по виду ничем не
отличается от обычного льда, но взрывается при малейшем соприкосновении со
льдом, с водой, с воздухом, с любым веществом. Изготовлять его трудно и
опасно, еще труднее сохранить. Лобанов держал антилед в специальных
пустотных сосудах, где с помощью мощного электростатического поля антилед
удерживался на весу, не прикасаясь к стенкам.
Потребовалось также подготовить обычные межпланетные расчеты: изучить
трассу ракеты, подсчитать влияние Земли, Луны, Солнца, планет, Немезиды,
выбрать сроки и систему управления на все варианты прохождения. Работа эта
была проделана заблаговременно, и, когда выяснилось, что Немезида пройдет
на расстоянии 900 тысяч километров, Лобанову нужно было только открыть
шкаф и вынуть папку с вариантом ©93-А.
Папка эта и была представлена на историческое совещание 23 мая, где
обсуждалась судьба двух планет.
Корреспонденты сохранили для нас все подробности этого совещания. Оно
состоялось в кабинете Хоменко немедленно после Международной конференции.
Вечер был душный, пришлось открыть окна. На одном из подоконников сидел
Лобанов, поглаживая усы. Хоменко с указкой расхаживал возле схемы, где
черной линией была изображена орбита Земли, красной - орбита Немезиды,
пунктиром - новая орбита, после взрыва. В креслах сидели иностранные
делегаты - голландец Ван-Бартельс, нигериец Нкрумба, Поль Дежан из
Франции, Мухамед Али из Восточного Пакистана, Хуарес - чилиец и американец
Джонс...
Начал Хоменко.
- Согласно уточненным данным, - сказал он, - вечером третьего июня
Немезида пройдет на расстоянии девятисот тысяч километров от Земли и
вызовет опустошительные приливы, раз в десять больше нормальных. Я могу
зачитать подробный список городов, которые будут затоплены и частично
разрушены, когда волны невиданной высоты обрушатся на берега. Наша страна
находится в сравнительно благоприятных условиях. У нас пострадает
Архангельск, порты Дальнего Востока. Но Ленинград, порты Черного и
Каспийского морей в полной безопасности. Иное дело на берегах океана. В
Ла-Манше пройдет волна высотой в двадцатиэтажный дом. В Лондоне,
Ливерпуле, Гамбурге будет чудовищное наводнение. Под водой окажется
Голландия, половина Бельгии, половина Ирландии, Северная Франция... И хотя
волна вскоре схлынет, разрушения будут неимоверны. Миллионы людей
останутся без крова, тысячи погибнут от голода, холода, болезней...
Поэтому я считаю необходимым использовать все возможности, чтобы отбросить
Немезиду хотя бы на полтора миллиона километров.
- Это в наших руках, - отозвался Лобанов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг