очень малы; первый находится на расстоянии полутора диаметров от центра
планеты, другой удален на три с половиной диаметра. Периоды обращения их -
семь часов с минутами и тридцать часов.
И как же он рисует нам астрономов? Комичные, нелепые, донельзя
рассеянные чудаки, один глаз уставлен в зенит, другой - неведомо куда,
беспомощные, неуклюжие. Заняты ненужными рассуждениями, волнуются по
пустякам - из-за комет каких-то, боятся, что Солнце погаснет, что Земля
сгорит. А что творится рядом, не замечают. На столбы натыкаются, в ямы
падают, забывают слушать и говорить, по ушам и губам надо их хлопать.
Почему же с такой насмешкой изобразил Свифт Ньютона и его соратников?
Да потому, что он знал не только ученый Лондон, но и Ирландию,
голодную, обобранную, нищую полуколонию, сочувствовал обнищавшему народу.
Вот и нарисовал мир, где мудрецы витают в облаках, в прямом и переносном
смысле, а хозяйство в запустении, дома разваливаются, поля заброшены,
простые люди голодны и оборваны, как в Ирландии. Не будем подробно
останавливаться на четвертом путешествии Гулливера. Гулливер приходит к
выводу, что все люди - отвратительные порочные существа, любое животное
благороднее, разумнее и чище.
С точки зрения Свифта, гуигнгнмы - говорящие лошади - идеал. Каковы же
они?
Дружелюбны, доброжелательны, спокойно бесстрастны. Умирая, не горюют,
умерших не оплакивают, женятся без любви, только для продолжения рода. У
них есть хозяева и есть слуги-работники, причем потомственные, сословие
слуг.
Фермеры живут независимо, ведя натуральное хозяйство. Раз в четыре года
хозяева собираются для решения общих дел - этакая деревенская сходка. Что
касается культуры, она не очень высока. Городов нет, нет торговли и
мореплавания. Гуигнгнмы занимаются земледелием и скотоводством, умеют
строить дома и лепить посуду, но орудия у них каменные, им неведом металл
и неведома письменность. Для правильной жизни даже и грамотность счел
необязательной писатель Свифт.
Подведем итоги: что же хотел сказать, что хотел показать автор?
Отправившись к лилипутам, он как бы взглянул на человечество в бинокль;
увидел мелочную суету тех, кто воображает себя великими, владыками мира. В
королевстве великанов разглядывал человека вплотную, как бы в лупу; увидел
грубость и невежество. Ну а что же думают самые умные, самые ученые?
Витают в эмпиреях, на каком-то летающем острове, занимаются ненужными
абстракциями, знать ничего не хотят б подлинных нуждах народа. Власть
имущие пыжатся, простые люди прозябают в грязи, мудрецы эгоистично
повернулись к ним спиной. Плохой народ - люди. Лошади и те лучше их
неизмеримо.
К горькому выводу пришел писатель, не видящий будущего, критикующий мир
с позиций уходящего прошлого...
Итак, изображая лилипутов, великанов, лапутян и говорящих лошадей,
Свифт имеет в виду людей. Фантастика - обрамление, условность,
литературный прием.
Зачем же понадобилось невероятное в романе, изображающем человека?
Беседа вторая
Зачем же невероятное?
Свифт - не единственный писатель, который вводил в свои произведения
фантастические образы. Вспомним лермонтовского демона, пушкинскую русалку,
в повести Гоголя - нос, превратившийся в самостоятельного человека, в
произведении Бальзака волшебная шагреневая кожа укорачивает жизнь героя
при исполнении его любых желаний, в "Фаусте" Гете Мефистофель
(западно-европейский вариант черта) возвращает молодость.
Зачем гениальный немецкий поэт ввел в свое произведение черта? Говорят,
был у него друг, язвительный молодой человек, все отрицавший, послуживший
прообразом Мефистофеля. Ну и пусть изобразил бы язвительного молодого
человека. Для чего же понадобилось превращать его в черта? Что приобрел
сюжет с включением в произведение фантастического существа?
Три качества: исключительность, наглядность и значительность вывода.
Интерес к исключительному - характерная черта человеческой психологии.
Общее мы лучше понимаем через единичный пример, примеры же предпочитаем
броские.
Тысячи детей играют на мостовой; рискованно, но привычно, и прохожие
идут мимо, занятые своими мыслями. Но вот мальчик, погнавшийся за мячом,
попал под машину - все сбегаются в ужасе. И дома расскажут с потрясением:
"Вот до чего доводит беспечность!"
Аналогично внимание к чрезвычайному в литературе. Не ростовщик, не вор,
не судья - дьявол самолично явился в гости.
Не о доме, не о саде, не об имуществе - о бессмертной душе, торгуются.
Исключительность вносит в историю о докторе Фаусте Мефистофель.
Второе достоинство фантастического образа - наглядность. Вопрос,
волновавший Гете: в чем счастье человека? Автор отвечает: не в молодости,
не в любви, не в вихре наслаждений, не в почете и придворной жизни,
счастье в творческом труде на благо народу. Но чтобы выяснить, в чем же
счастье, человеку (Фаусту) надо было перепробовать все, о чем мечтается.
Однако в реальной жизни ВСЕ иметь нельзя. ВСЕ дать и даже вернуть
молодость герою может только сверхъестественное существо. С точки зрения
построения сюжета роль Мефистофеля при Фаусте служебная: он - Исполняющий
Желания. Конечно, у него есть и самостоятельное значение: он -
олицетворение сомнения, насмешки, скептического отрицания, оправдывающего
бездействие и равнодушие, он - оборотная сторона самого Фауста, выражение
усталости и разочарования стареющего ученого.
О поэме Гете написаны целые библиотеки, нет нужды и нет возможности
пересказывать их. В данном случае мы с вами беседуем о фантастике, о том,
зачем понадобилось фантастическое в литературе вообще, в этой главе
говорим, как фантастическое помогает писателю при построении сюжета и
выявлении главной идеи, на этой странице - зачем понадобилось Гете
фантастическое в его глубоко философской поэме "Фауст".
И вот мы видим, что мистический образ делает яснее историю поисков
человеческого счастья.
А в итоге у читателя возникает обобщенный глобальный вывод: даже черт
не мог предложить иного счастья, кроме благородного труда. То же
стремление к глобальным выводам можно наблюдать и в научной фантастике.
Например, повесть Алексея Толстого "Аэлита" кончается апофеозом любви.
Слово "любовь" несется через космические просторы от Марса к Земле. Нет
для любви преград, и миллионы километров - не преграда.
Если место действия отнесено в космос, автор как бы убеждает нас: "Так
будет везде-везде-везде!"
Если время действия отнесено в будущее, автор как бы говорит: "Так
будет всегда-всегда-всегда!" ' Итак, повторяем: у литературы невероятного
есть три основных достоинства - исключительность, наглядная простота,
значительность выводов.
Мефистофель - невероятное существо, сразу привлекающее внимание
читателя.
Исключительность этого образа - его достоинство. Оборотная же сторона
такой исключительности образа - его недостоверность. Во имя значительности
выводов автор как бы приглашает читателя примириться с недостоверностью
образа - принять его как условность. Без условности, как известно, нет
искусства. В каждом виде искусства - свои условности.
Например, условность кино в плоском экране, в неимоверных масштабах
крупного плана: трехметровые лица, трехметровые губы, трехметровые глаза с
ресницами как копья, зрачками размером в щит. Условность в мгновенной
смене точек зрения, в переброске через тысячи километров и сквозь годы.
Условность театра в сцене - этой комнате с тремя стенами, в которой
поочередно высказываются герои, делая вид, что не замечают полного зала
свидетелей. Опера добавляет еще и условность пения: герои объясняются друг
с другом ариями или речитативами. В балете же выражают свои переживания
танцем.
У литературы свои условности, свои правила. Мы забываем о них, читая
художественные произведения.
Условность в печатном тексте. Условность, во "всезнайстве" автора:
самые сокровенные мысли и чувства героев откуда-то известны ему. Условно
герои, не знающие русского языка, говорят и думают на этом языке. Условно
на современном языке говорят исторические лица.
В произведениях же фантастики "разрешается" изображать как истину не
только вполне возможное, но и невозможное сегодня и подчас невозможное
вообще.
Для полноты следует отметить еще одно литературное достоинство
фантастики:
она "удобна" для остранения.
Что означает слово остранение? Это изображение знакомых предметов с
необычной точки зрения. Угол зрения непривычен, и в знакомом открывается
нечто новое, обыденное становится странным. Хрестоматийный пример: сцена
военного совета в Филях в .великом романе "Война и мир" Льва Николаевича
Толстого. Совещание генералов описано здесь так, как его видит
крестьянская девочка, лежащая на полатях. Не протокол, не запись речей, а
наблюдения девочки. Подобного рода приемы привычны для фантастики. То ли
путешественники прибыли на чужую планету, удивляются странным тамошним
обычаям, а читатель подводится к выводу: "Значит, можно и иначе жить,
думать, смотреть на мир". То ли пришельцы со звезд прибыли на Землю,
удивляются нашим обычаям, а читатель подводится к выводу: "Значит, и наша
жизнь кому-то покажется странной". Вот и у Свифта добросердечному королю
великанов странной показалась такая естественная для современников Свифта
готовность Гулливера выслужиться, предлагая "абсолютное" огнестрельное
оружие. Гулливер ждет похвал, а великан говорит, что он скорее согласится
потерять половину королевства, чем быть посвященным в тайну подобного
оружия. Великану отвратительны хитрая политика и губительные войны. И
читателю внушается мысль о том, насколько отвратительны привычные
европейские порядки того времени.
И вот мы снова вернулись к "Путешествиям Гулливера".
Лилипуты, великаны, говорящие лошади, летающий остров! Зачем тонкий и
глубокий, язвительно насмешливый писатель Свифт рассказывает людям сказки?
Как мы сказали выше, писатель использует сказочность, фантастичность в
своем творчестве с определенной целью, а именно: для придания своему
повествованию исключительности, доступности, значительности обобщающего
вывода и нового взгляда на предмет.
Исключительно все, что описывает Свифт: лилипуты, великаны, лапутяне,
говорящие лошади. Доступность наиболее ярко реализована писателем в
последней части своей книги: человеку противопоставлены животные. И отсюда
обобщающий вывод: плохи все люди. То же и во второй части: все (почти)
люди грубы и неопрятны. То же и в третьей: все ученые отворачиваются от
жизни.
Но у фантастики есть не только достоинства, есть недостатки. Самый
главный из них - недостоверность. Небывалое вызывает сомнение и, как
следствие, недоверие читателя.
А теперь вообразите себя на месте Свифта. В какой форме написать сказку
о лилипутах и великанах так, чтобы она выглядела убедительной?
Как известно, вся литература выросла из сказки. Выросла и ушла от
сказочной формы. Ведь сказка была изустной, "сказывалась" для слушателей.
Когда же была изобретена письменность, а вслед за тем книгопечатание,
появилась письменная форма речи. Самое слово литература происходит от
слова литера - буква. Литература - письменное искусство, со своими особыми
средствами выразительности и со своим стилем изложения. Причем
литературные стили менялись от эпохи к эпохе у каждой нации. И
убедительности ради фантастика "рядится" в литературные одежды своей эпохи.
Приведем параллельные примеры из сказки и научной фантастики.
А заснул Садко на той доске на дубовой, А проснулся Садко, новгородский
гость, В окиян-море, да на самом дне, Увидел - сквозь воду печет
красно-солнышко, Очутилась возле палата белокаменна, Заходил как он в
палату белокаменну, А сидит теперь во палатушках Царь Морской теперь на
стуле ведь...
(Былина о Садко, новгородском госте.)
"Стадо крупных черных рыб, толстых и неповоротливых, проплыло над самым
дном, то и дело поклевывая что-то. Потом появилось еще одно неуклюжее
существо, похожее на морскую корову...
Я уже упомянул, что волнистая серая долина вся была испещрена
маленькими холмиками. Один, более крупный, высился перед моим окном,
метрах в десяти.
На нем были какие-то странные знаки. ...У меня дыхание остановилось и
сердце на момент замерло, когда я догадался, что эти знаки... были
орнаментом, несомненно высеченным рукой человека!
- Ей-ей, это лепка, - воскликнул Сканлэн. - Слушайте, хозяин, да ведь
мы без пересадки приехали в подводный город..."
(А. Конан-Дойль. Маракотова бездна.)
И еще один пример:
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.
И о гроб невесты милой
Он ударился всей силой.
Гроб разбился. Дева вдруг
Ожила. Глядит вокруг
Изумленными глазами...
И встает она из гроба...
(А.Пушкин. Сказка о мертвой царевне и семи богатырях.)
"Вспыхнувшая было надежда вновь померкла в душе Николая, когда он
увидел близко лицо (Анны) с полуоткрытыми глазами, подернутыми мутной
свинцовой дымкой...
Ридан медлил. Ему оставалось теперь сделать только одно маленькое
движение:
повернуть выключатель "ГЧ", настроенный на ту волну мозга, которая
возбуждала деятельность сердца...
- Даю волну сердца, - сказал он глухо и нажал рычажок. Прошла минута.
Медленно потянулась другая... И вдруг рычажок... еле заметно дрогнул!
Сердце Анны начало биться! Первый короткий трудный вдох..."
(Ю.Долгушин. Генератор чудес.)
Видимо, и Свифту с его сказочными героями, достоверности ради,
необходимо было придерживаться стиля эпохи, начинать, как принято было в
английском романе XVIII в., с обстоятельного описания происхождения героя,
детства. Так он и пишет:
"Мой отец имел небольшое поместье в Ноттингемшире; я был третьим из его
пяти сыновей... Хотя я получал весьма скудное содержание, но и оно
ложилось тяжким бременем на моего отца, состояние которого было весьма
незначительно; поэтому меня отдали в ученье к мистеру Джемсу Бетсу,
выдающемуся хирургу в Лондоне, у которого я прожил четыре года...
Вняв советам родных не оставаться холостяком, женился на мисс Бертон,
второй дочери Эдмунда Бертона, чулочного торговца на Ньюгейт-стрит, за
которой получил четыреста фунтов приданого.
Но так как спустя два года мой добрый учитель Бетс умер, а друзей у
меня было немного, то дела мои пошатнулись... Прождав три года улучшения
моего положения, я принял выгодное предложение капитана Вильяма Причарда,
владельца судна "Антилопа"... 4 мая 1699 года мы снялись с якоря в
Бристоле..."
Обычная рядовая история жителя Англии той эпохи. Указаны фамилий,
адреса, даты.
Нет оснований не верить рассказчику. Итак, Свифт живет в Англии,
островной стране. В портах ее ежедневно бросают якорь корабли, прибывшие
из экзотических стран, капитаны рассказывают, пишут и публикуют отчеты о
своих странствиях и приключениях, подлинных или мнимых. Серьезные люди
читают эти отчеты не без интереса. Прочтут и "Путешествия в некоторые
отдаленные страны Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана
нескольких кораблей", написанные в привычном стиле, с обстоятельными
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг