Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
собирался я тогда возвращаться.)
   ...И тут разверзлось небо,  и  голос,    подобный  грому,    прогрохотал:
"Исполнился срок назначенный. Сын мой, я ожидаю тебя".
   ...И пали ниц ученики, содрогаясь, в страхе спрятали лица в пыли. Алат же
воскликнул: "Ядрэ, отец мой, в твое лоно иду". И ввысь вознесся...
   ...И сказал Жрец: "Един бог Ядрэ-Нерэ. Алат - сын его и пророк".
   Признаюсь, самую чуточку я был польщен.  Лестно все-таки,  когда с каждым
твоим словом носятся, повторяют его без конца,  хотя бы и перевирая.  Но так
ужасно перевирать: ядерная энергия,  ставшая богом!  И я - пророк ее!  И это
беспомощное, бессмысленное бормотание: "Не оставь нас в смертный час... руку
протяни... защити перед ликом грозного Ядрэ".
   Вообще,  я как-то расплылся,  рассредоточился,  стал вездесущим и на  все
способным.  Ко мне обращались с самыми несообразными,  взаимно  исключающими
просьбами. "Алат,  пошли ветер",  - молил один.  "Алат,  прекрати ветер",  -
взывал другой. "Алат, пусть жена принесет мне сына".  "Алат,  не посылай мне
детей,  я устала".  "Алат,  пусть любимый женится на мне поскорей".   "Алат,
пусть ее любимый разочаруется и полюбит меня". В их глазах я стал сватом,  и
сводней, и акушером, и агрономом и ветродвигателем.
   "Ну, допустим,  - сказал я себе,  - меня с каким-то основанием почитают в
этой пустыне,  где лава добывается по предложенному мною способу.   Но  ведь
были,  кроме того,  каналы и берега океана,  где каменные  холмы  совсем  не
требовались. Был Великий Город, порт", заморская торговля,  ремесло,  книги,
переписчики книг,  философы,   ученики  философов.    Мои  семена  оказались
бесплодными, но ученики тех учеников должны же были растить мысль".
   Сотня-другая километров - не преграда  для  того,    у  кого  за  плечами
реактивный мотор.  Я пересек пятнистую Огнеупорию,  отыскал  знакомый  поток
лавы, возле которого некогда убил пару лфэ, вдоль потока пролетел до залива,
увидел утесы, прикрывавшие вход в гавань. Все нашел.  Но гавани не было.  Ни
единая лодчонка не скользила по полированному  зеркалу  океана.    На  месте
бывших причалов черные стебли вели свою вечную игру с ветром,    приседая  и
выпрямляясь. Суетливые огнеупорийки проворно срезали листья.
   - Корабли не приходят сюда?  - спросил я одну из них.  - Алат упаси,    -
ответила она.  - Давно уж не было пиратов.  - А что там за океаном?    Знает
кто-нибудь? - Старики говорят - там край света. И за краем пещера Ветра.  Он
прячется туда,  когда ему надоедает дуть.  И там в темных норах сидят демоны
мрака,    страшные-престрашные,    голодные-  преголодные.    Когда  корабль
приближается,  хватают его,  глотают целиком с мачтами и веслами.    Плавать
туда? Алат упаси!
   Торговой улицы не было, стен,  ограждающих ее,  тоже не было.  Ветер съел
стены за это время,  только с воздуха при боковом освещении,    разглядел  я
продолговатые бугры. Выше, насколько я помнил, в низине меж двух холмов были
прежде сады,  ступенчатый каскад подводил к ним лаву из океана,  сотни кнэ и
рабов крутили колеса с черпаками.  Ступени каскада я  нашел,    даже  колеса
кое-где сохранились,  заброшенные,  проржавевшие,  ненужные...  Но на  месте
садов ветер пересыпал пыль.  И несколько  десятков  огнеупорцев,    пыхтя  и
обливаясь серебристым потом, складывали кучу камней. Должно быть, собирались
продавить кору "молитвенным холмом".
   - Почему же вы не используете каскад и колеса?  - спросил я.  И услышал в
ответ: - Алат рек: "Все необходимое я вам поведал. Большего не скажу,  чтобы
разум ваш не привести в смятение".  В песнях не сказано о  колесах,    стало
быть, колеса - смятение и суемудрие.
   Действительно,  не говорил я о колесах.  Но ведь  они  и  без  меня  были
известны.

   И вот стою я перед экзаменаторами, разоблаченный,  уличенный в невежестве
и несообразительности, развожу в растерянности руками:
   - Не гожусь в дипломаты, извините. Два раза летал,  так и не выбрал время
для переговоров. В первый раз отложил и опять откладываю. Извините,  ошибся,
попал в мир ленивого разума.  Эти  огнеупорные  дураки  еще  не  доросли  до
мышления.  Они из  тех,    кто  крестится,    когда  грянет  гром,    только
проголодавшись, хлеба достать догадаются. Жевать, спать,  любить - больше им
ничего не нужно.  Любознательности ни на йоту,    все  непонятное  объясняют
единообразно: так  устроил  бог.    Философы  были  среди  них  исключением,
болезненным отклонением от нормы.  А правило: темнота и лень.  Порода такая:
разум ленивый.
   - Значит,  вы предлагаете отказаться от сношений  с  этой  планетой?    -
ледяным голосом спрашивает Техник.
   - Отказаться жалко, даже нецелесообразно как-то.  Планета нужна Звездному
Шару. Сорок девять земных масс,  можно слепить сорок девять земель или сорок
тысяч искусственных спутников из этого материала.  Ведь это расточительство:
использовать свою планету так, как огнеупорцы.  Кое-где поверхность скребут;
их шахты словно булавочные уколы в кожуре,  о недрах  они  и  не  помышляют.
Сорок восемь масс из сорока девяти  можно  взять  безболезненно.    Конечно,
раскалывать чужую планету на куски нельзя,  оболочку им сохранить надо,   но
недра можно выкачать.    Кое-что  придется  переделать  при  этом:  заменить
естественную  гравитацию  искусственной,    подземный    подогрев    ядерным
отоплением,  освещение дать на  огороды.    Само  собой  разумеется,    надо
согласовать с хозяевами такие перемены,  в обмен на  сорок  восемь  ненужных
масс преподнести им всю культуру Звездного Шара.  Преподнести можно...    но
некому предлагать.   Какой-то  странный  мозг  у  огнеупорцев.    Рассуждать
способны,  но не любят,  предпочитают верить на слово.  Поверят,    а  потом
разуверятся, проклинать будут.
   - Может быть,  природа этих существ такова,  против природы не поспоришь.
Правильно я вас понимаю? - Лирик задает вопрос.
   - В том-то и дело, что мозг приспособлен к мышлению, а мыслить не хотят.
   - Раньше вы иначе объясняли, - напоминает Граве.  - Иначе?  Да,  объяснял
иначе,  говорил об экономии мышления,  о том,  что  огнеупорные  на  склонны
думать о ненужном.  Впрочем,  противоречия тут нет.   Экономии  ради  каждый
размышляет о собственных делах,  а общепланетные принимает на  веру.    Даже
причина есть.  Собственную  жизнь  огнеупорец  может  организовать:  выбрать
профессию,  жену,  дом построить,  детей вырастить - об этом он и думает.  А
изменить весь строй производства не в его силах.  Деды и отцы добывала хлеб,
воздвигая каменные холмы,    еще  двадцать  поколений  будут  добывать  хлеб
каменными холмами.  Ничего не меняется в течение одного поколения.   Даже  в
песнопениях изрекается: "Коротка их память,  потому что коротка жизнь".    И
всем представляется: так было, так будет.
   - Значит, так и будет? Срок жизни-то не меняется. - Это замечание Лирика.
   - Ничего не меняется? - уточняет вопрос Граве. - Нет,  не меняется,  срок
жизни тот же.  Хотя нет,  меняется кое-что.  Растет темп  перемен.    Сейчас
холмами продавлено примерно шесть процентов территории.  Шесть процентов или
восемь - невелика разница,  все равно просторно.  Но вот будет  использована
четверть территории,  потом половина,  три четверти...    Придет  поколение,
которому некуда будет распространяться.    Простор  или  теснота  -  разница
существенная.  Этим уже придется  придумывать  что-то  новое:  шахты  вместо
холмов или же какое-то искусственное освещение.  Одна выдумка  выручит  одно
поколение,  другая - полпоколения,  треть.  Три перемены за одно  поколение,
появится психологическая привычка к переменам.  И старинное "так было,   так
будет" сменится на "все течет,  все меняется".  Глобальные  перемены  станут
насущной необходимостью. Тогда и придет время для космических переговоров. -
Не очень  скоро?    -  Опять  вопрос  Лирика.    -  От  шести  процентов  до
сорока-пятидесяти не прыгнешь сразу.  Но на Огнеупории развитие идет быстро.
- А нельзя ли его ускорить? - Техник спрашивает.  - Вот пробовал я ускорить,
получился застой: двадцать поколений жующих и молящихся.  И если бы сами они
изобрели каменные холмы,  все равно двадцать поколений жевали бы и молились.
Тут география задает темп,  огнеграфия их экономическая.  Сколько ни  дергай
волосы,  они не растут быстрее.  Если в доме хлеба полно,    в  булочную  не
торопятся. Правда,  тогда запросы были невелики,  теперешних одним хлебом не
накормишь,  этим подавай комфорт,  кино,  книги.    Как  ускорить  развитие?
Увеличить  запросы.    Может  быть,    показать  им  ваш  мир  со  всей  его
заманчивостью? Ничего другого не могу придумать. Не знаю.  - У кого еще есть
вопросы?  Лирик смотрит на Техника,  на Граве.  -  Не  достаточно  ли?    И,
вытянувшись во весь рост,    выставив  вперед  грудь  и  бородку,    говорит
неожиданно:
   - Человек с планеты Земля,  из второй спиральной ветви,  квалификационная
комиссия после проведения испытания считает,    что  ты  сдал  испытание  на
"хорошо";    отныне  можешь  работать  в    качестве    астродипломата    на
необследованных планетах в Шаре и за его пределами.
   Поздравляют!  "Хорошо" за испытание!  Сдал,  сдал,    ур-ра!    Гожусь  в
астродипломаты,  допущен на необследованные планеты!  Сдал экзамен наравне с
земноводными, Земли не посрамил, сдал на "хорошо"!  А мне-то представлялось,
что я запутался окончательно. Первый астродипломат из людей! Ай да я!
   Благодарю в суетливо-радостном  оживлении,    порываюсь  руки,    пожать,
преисполнен симпатии к Технику,  Лирику,  Граве и ко всем огнеупорцам,    на
плечах которых я выбрался в астродипломаты.  Хорошо ли я  им  помогал,    не
напортил ли чего по неопытности?
   - Но вы не оставляйте без внимания мою Огнеупорию,  - прошу я.  -  У  них
темп жизни стремительный.  Они  догонят  вас  очень  скоро,    надо  следить
беспрерывно.  И пошлите туда бывалого старого астродипломата,   не  зеленого
новичка...
   Пауза.
   Граве смотрит на меня с удивлением, потом говорит раздельно:
   - Огнеупория давным-давно полноправный член Звездной федерации.
   ?! - Когда же? Но тут же все объясняется. И случайно объясняется наглядно.
   За спиной раздаются сдавленные крики,  частый стук,  трещат электрические
разряды.  Оборачиваюсь.  Бордовая кабина,  что стояла рядом с моей  зеленой,
содрогается, гремит, из-под двери течет вода. Техник, выругав "эту проклятую
дряхлую аппаратуру",  рывком вырубает  ток.    Двери  кабины  распахиваются,
вываливается разбитый бак, в нем, задыхаясь, бьется земноводное. Задыхается,
но выпученными глазами смотрит на заднюю стенку кабины, вернее, не на стенку
- ее нет.  За кабиной овальный экран.  Я узнаю его с первого взгляда,  точно
такой я видел на Полигоне Здарга у бойких физиков,
   - УММПП? - спрашиваю горестно. Граве кивает утвердительно.
   - Она самая: универсальная машина моделирования произвольных  параметров.
"Если-машиной" прозвали ее наши студенты.
   Машина!  Моделирующая!  И высчитывающая,   "что  будет,    если...".    И
показывающая... "что будет, если..." на экране.  Значит,  никуда я не летал,
не  ввинчивался  и  не  вывинчивался,    сидел  в  кабине,    погруженный  в
гипнотический транс,  рассматривал на экране условного противника,  принимал
решения,  видел их условно-мнимые результаты,  вычисленные и смоделированные
машиной.
   Но воображал,  что это мир подлинный.  Волновался,   жалел,    ненавидел,
проклинал,  вмешивался,  возлагал надежды на тени,   мелькавшие  на  экране.
Голову ломал, клял себя, раскаивался!
   -  Тьфу!    Испарилась  вся  радость.    -  Стало  быть,     это    казус
учебно-дипломатический? И нет никакой Огнеупории?
   - Огнеупория есть,  конечно,  - возражает Граве.  - Не могла же  в  твоем
мозгу сама собой родиться  невиданная  страна.    Как  условие  задачи  тебе
давались документальные фильмы,  некогда снятые там космонавтами.   На  этом
мотиве ты наигрывал вариации.  А как же иначе?  Разве можно послать на живую
планету с учебной целью неопытного астродипломата? Все равно,  что студенту-
первокурснику поручить операцию на сердце.  Огнеупория существует,  тебя  не
было гам.

   И еще один вопрос волновал меня.  Но  только  через  два  дня  я  решился
спросить у Граве:
   - А почему мне поставили хорошую отметку?  Ведь  я  же  так  и  не  нашел
решения. Сделал вывод, отказался от вывода, переговоры не начинал.  Так и не
знаю, как следовало действовать.
   - Нам понравилась твоя непредвзятость,  -  сказал  мой  куратор.    -  Ты
старался разобраться,  не пришел с готовой формулой.  У нас  ведь  тоже  нет
единого мнения о перестройке планет. И в результате, как ни странно, ты всем
угодил своей неудачей.  Технику понравилось,  что ты  не  забывал  о  сорока
восьми неиспользованных массах,  не отказался от них наотрез.  А Лирик  даже
рад был, что ты зашел в тупик.  Он же доказывает,  что чужие планеты не надо
трогать. И с удовольствием ссылался на тебя на Диспуте.
   - Ах, Диспут продолжается? И обо мне говорят там? Гилик,  где ты,  Гилик?
Скорее закажи информацию о Диспуте.

   ДИСПУТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

   Опять на экране знакомый зал с баками, газовыми и жидкостными. И знакомое
лицо на трибуне: пухлое, румяное, с седыми кудрями и холеной бородкой. Таким
я запомнил земного Лирика, таким показывает мне анапод их звездного Лирика.
   - Признаюсь,  без вдохновения  слушал  я  темпераментные  призывы  нашего
высокоученого докладчика, - так начал Их-Лирик.  - Десять миллиардов светил,
сверхгалакгический материк, сверхдавления, сверхтяготение. И ради этого меня
заставляют покинуть милые  сердцу  родные  болота  (Их-Лирик  так  и  сказал
"болота" - он был из болотных существ). А мне, извините,  просто не хочется.
И я первым делом думаю: "Нельзя ли обойтись?"
   Как метко сказал докладчик: бывает развитие количественное,    плоское  -
вширь и бывает качественное - ввысь и вглубь.  Мне представляется,  что наше
прошлое  и  было  количественным  -  недаром  в  докладе  бренчало   столько
металлических цифр: миллиарды  звезд,    79  ступеней  материи,    144  слоя
сверхпространства. Все количества, все сногсшибательные цифры.  А о качестве
ни полслова.
   И это не случайность.  Это показатель того,  что  наша  техницизированная
культура,  растекаясь и растекаясь по космосу,  очень  скромно  продвинулась
качественно.  Вот наглядный пример: недавно в наш мир доставили экземпляр из
числа  аборигенов  весьма  отдаленной  планеты,    не  входящей  в  Звездную
федерацию. ("Это я экземпляр? Спасибо, товарищ Лирик!") Судя по техническому
уровню, культура той планеты - почти первобытная (я поежился).  О суперсвете
там не ведают,  отрицают суперсвет,   летают  на  четыре  порядка  медленнее
световых лучей,  не проникли даже в первый смежный слой подпространства.  Но
мы знакомились с этим экземпляром (опять!) и  не  ощутили  большого  разрыва
(ага,  не ощутили!).  У него есть понятие о добре,  о совести,  о долге,   о
нравственности. Правда, он не умеет подавлять свои эмоциональные порывы ради
долга,  но разве мы сами безукоризненны?  Разве нет у  нас,    у  уважаемого
докладчика,  да и у меня  тоже,    самолюбия,    самомнения,    пристрастия,
однобокости? Да, мы некорыстолюбивы. Но вещи у нас доступны, как воздух, нет
интереса в вещах. Да,  мы вежливы и уступчивы.  Но ведь у нас нет повода для
столкновений, мы давно забыли о войнах и насилии. Так в чем же, спрашиваю я,
мы превосходим ту отсталую планету?
   Цифрами, цифрами и только цифрами.
   Так было,  так предлагается па будущее.  Не  сто  тысяч  солнц,    а  сто
миллионов, сто миллиардов. Не квадратные километры,  а квадратные светогоды.
Миллиарды, биллионы, триллионы, квадриллионы. Единицы с десятью,  двадцатью,
тридцатью нулями... Жуткое нашествие нулей.
   А не привлекательнее ли противоположное: поменьше, да получше?
   Пусть будет столько же планет и столько же сапиенсов, но давайте подумаем
о качестве. Я хочу услышать на следующем совещании доклад о экспоненциальном
росте благородства,  о том,  что любовь становится крепче  на  0,7  процента
ежегодно и на 1,5 процента красивее. О том, что сапиенсы стали счастливее на
порядок. Счастливее у себя дома, а не в сомнительном обществе недоносков.
   , Короче, я предложил бы обойтись без Галактического ядра.
   Сразу послышался говорок Дятла.  И на экране он появился.  Знакомая поза:
голова набок,  ухо на плече.  Прищурил левый глаз,  потом правый.  Чувствую:
сейчас начнет расковыривать Лирика.
   - У меня частный вопрос, - начал Дятел голосом сладким, но преисполненным
ехидства. - Скажите, у вас есть семья?
   Лирик пожал плечами:
   - Какое это имеет отношение к делу? Даже странно. Ну, есть. Жена и четыре
дочери. Хорошие девочки, ласковые.
   - Еще вопрос: кто у вас в  семье  любит  сильнее  -  дети  родителей  или
родители детей?
   - Час от часу не легче. Кто может измерить теплоту чувств? Спросите моего
коллегу Физика: есть у него такой термометр?
   - Поставим вопрос иначе - кто скучает,    кто  горюет  больше:  дети  без
родителей или родители, потерявшие детей? Кто кому нужнее?
   - Понял вас; - сказал Лирик.  - Вы полагаете,  что забота о кровожадных и
грязных дикарях  подобна  родительской.    Нет,    не  подобна.    Возясь  с
безнравственными субсапиенсами,    мы  сами  теряем  нравственные  принципы,
уровень культуры теряем.
   - Нельзя ли наоборот: поднять их уровень, приблизить к нашему?
   - Но дело тут не в линейных измерениях: выше,   ниже.    Каждая  культура
оригинальна и своеобразна. Мы не имеем права причесывать всех по своей моде,
унифицировать, выпалывать ростки самобытности.  Нам давно следует отказаться

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг