противника, волна цунами от первого и единственного гравитационного залпа,
который успели сделать до своей гибели бомбардировщики, накрыла косу.
Удар десятиметровой водяной стены был страшен. Он вдребезги разнес мол и
ближнюю береговую батарею лазеров. Одну из локаторных башен унесло водой,
однако до самого здания института, стоящего достаточно высоко, вода так и
не дошла.
Впрочем, ничего этого Мартисон уже не видел. Угрожающе запрокинувшись вниз
своей побелевшей от ярости вершиной, морской вал подхватил его и, завернув
в бурлящую морскую воду, понес прочь от берега.
Мартисон задыхался, непомерная громада волны грозила раздавить барабанные
перепонки, но в молодости он занимался плаванием и успел набрать полную
грудь воздуха. Задержав дыхание, он успешно противостоял взбесившейся
морской стихии, постепенно пробиваясь к поверхности моря.
Водоворот затянул его слишком глубоко, и, когда наконец ему удалось
вырваться из глубины, сознание от недостатка кислорода готово было
покинуть его каждую секунду. Прекрасно понимая, что это означало верную
смерть, Мартисон отчаянно боролся с надвигавшейся черной пеленой.
Наконец удалось немного отдышаться. Сердце колотилось как бешеное, но
приступ так и не начался. За последние месяцы его больное сердце все
больше удивляло его, совершенно перестав напоминать о своем существовании.
Приподнявшись, насколько это было возможно, над водной поверхностью, он
осмотрелся.
Вал, перемахнув через косу, ушел в открытое море. О нем напоминало теперь
лишь небольшое волнение да многочисленные обломки, плававшие вокруг. В той
стороне, откуда появились неприятельские суда, не видно было ничего. Бой
закончился.
Мартисона отнесло от берега метров на пятьсот, и вскоре он понял, что
главная причина этого в сильном течении, продолжавшем уносить его в
открытое море.
Он все еще надеялся справиться с этой новой бедой или хотя бы продержаться
на поверхности до подхода спасателей, не позволяя унести себя слишком
далеко от мыса. Спасатели должны были прибыть с минуты на минуту, но
каймар появился раньше...
Никогда прежде Мартисону не приходилось видеть этих чудовищных обитателей
больших глубин. Он лишь слышал жуткие рассказы о коварных и хитрых тварях,
способных раздробить своими челюстями обшивку небольшого корабля.
В прозрачной воде двадцатиметровое тело каймара, неторопливо плывущего у
самой поверхности навстречу Мартисону, было отлично видно.
Животное напоминало помесь гигантского земного кальмара с аллигатором.
Мощный лопатообразный хвост с водометным движителем венчали толстые, как
стволы деревьев, щупальца, усеянные красноватыми присосками.
Спереди туловище каймара постепенно переходило в длинную голову,
защищенную чешуей. И Мартисон тут же представил, какая пасть может
разверзнуться под этой трехметровой мордой.
Положение казалось настолько безнадежным, что смертельный ужас полностью
парализовал волю Мартисона к сопротивлению. Он покорно ждал своей участи.
Каймар не спешил. Его глаза, слегка приподнятые над водой, выглядели
необычайно подвижными на окостеневшей аллигаторской морде. Казалось,
животное внимательно изучает свою будущую жертву. Что-то осмысленное
уловил Мартисон в этом несущем смерть взгляде, что-то похожее на
внимание... Потом он почувствовал толчок, шершавая, жесткая, как терка,
кожа проехала по бедру, оставляя на ноге кровавый след. И в ту же секунду
вода вокруг него забурлила. Берег начал вдруг стремительно приближаться.
Лишь через несколько мгновений он понял, что до сих пор жив. Больше того,
он сидел верхом на каймаре, позади его кошмарных глаз, и этот ненормальный
каймар со скоростью торпедного катера летел прямо к песчаной косе. Прежде
чем Мартисон окончательно пришел в себя, прежде чем он сумел по
достоинству оценить возникшую ситуацию, тупая зубастая морда уткнулась в
песок. Легким, осторожным движением одного-единственного щупальца его
высадили на берег. Голова каймара отодвинулась. В последний раз сверкнули
умные, слегка насмешливые глаза чудовища, и водная поверхность сомкнулась
над ним.
Первым среди подбежавших к Мартисону людей был лейтенант Прентис Стоун.
Тот самый космодесантник, с которым они вместе сражались с ракшасом.
Мартисону стоило немалого труда добиться от совета его перевода, и теперь
он руководил институтской береговой охраной.
Они испытывали друг к другу взаимную симпатию. Этот молодой военный был,
пожалуй, единственным человеком в многочисленном штате институтских
служащих, кому Мартисон безоговорочно доверял и с кем позволял себе вести
доверительные, неофициальные беседы.
Вот и сейчас, когда первые восторги по поводу его чудесного спасения
остались позади, когда он облачился в сухую одежду и присел у
электротерма, потягивая из чашки горячий хмельник, Прентис остался с ним.
Едва последний из медиков покинул комнату, как Мартисон сразу же отставил
чашку, сбросил с себя напускной расслабленно-умиротворенный вид и спросил
Прентиса без обиняков:
- Ну и что вы об этом думаете на самом деле?
- Думаю, что вам чертовски повезло.
- Я не о том. Мне кажется, у бессмысленного на первый взгляд нападения на
хорошо защищенный мыс была одна очень важная цель: сорвать завтрашний
запуск тм-генератора.
- Если вы правы - они должны быть прекрасно осведомлены о наших делах.
- Вот именно.
Лейтенант плеснул в свою чашку еще немного хмельника и, небрежно развалясь
в кресле, задумался. Оставаясь наедине друг с другом, они давно уже
чувствовали себя совершенно непринужденно и забывали о субординации.
Раньше в этом кресле часто сиживал Флоранс, но после возвращения из камеры
УВИВБа в характере этого человека произошли значительные изменения. Он
стал подозрителен, мрачен и в конце концов начал избегать старых друзей,
несмотря на все их усилия противодействовать этому.
- Ваши прогулки по косе... Вы не заметили, что почти каждый день совершали
их в одно и то же время? - спросил Стоун, задумчиво рассматривая Мартисона
через свою полупрозрачную чашку.
- Вся моя жизнь здесь подчинена строгому расписанию.
- Этим могли воспользоваться. Похоже, психологические тесты действуют
далеко не во всех случаях.
- Я давно это подозреваю. Можно к ним подготовиться, если заранее знаком с
содержанием. Мне кажется, произошло что-то подобное. Я ни на минуту не
сомневаюсь, что здесь у нас находится не один шпион захвата. Слишком уж
интересен для них этот объект.
- Почему же не принимаются меры по их обнаружению?
- Это хлопотно и к тому же бесполезно. Вместо одного обнаруженного шпиона
сразу же появятся два новых.
- Вы хотите отменить завтрашние испытания?
- Наоборот. Именно этого они от нас ждут. Мне не хочется оставлять им
время для повторных нападений. И есть одно обнадеживающее обстоятельство.
История с каймаром.
- Вы по-прежнему утверждаете, что это был каймар?
- Я ведь не похож на сумасшедшего, Стоун. Скажем так - это был не совсем
обычный каймар... Мне кажется, кто-то чрезвычайно заинтересован в том,
чтобы я как можно скорее попал в Кармин.
- Кармин?
- Так называют свою страну существа, обитающие за временным барьером.
- И этот "кто-то" могуществен настолько, что способен управлять каймарами?
- Возможно, это не самый сильный фокус из его арсенала... Во всяком
случае, меня эта история обнадежила. Может быть, мы найдем могущественных
друзей там, где этого совершенно не ждали.
Зал генератора с момента начала отсчета мало чем отличался от
диспетчерской космического порта во время старта корабля, разве что более
детальной и менее торопливой проработкой отдельных стадий запуска.
В особом, специально охраняемом бункере за компьютерными терминалами
сидели три человека. Часы перед каждым из них отсчитывали последние
секунды. Наконец отсчет закончился, прозвучал специальный,
запрограммированный на включение их гипнопрограммы сигнал. Все трое
одновременно наклонились вперед, и клавиатуры под их руками затрещали
пулеметными очередями. Начался ввод тройного электронного ключа,
содержащего в себе структуру основного процессора тм-генератора. Ни один
человек в нормальном состоянии не смог бы запомнить тот огромный объем
информации, который переходил теперь от каждого из них на компьютерный
пульт и исчезал в недрах машины, чтобы превратиться затем в команды
предстоящего запуска.
Никто не знал электронный ключ весь целиком - даже сам автор. Никто из
людей не сумел бы проверить правильность вводимой нескончаемым потоком
информации. Что-то было неверно в этом действии, создатели которого,
похоже, перемудрили самих себя.
Как бы то ни было, контрольные системы автоматов и расчетных машин не
заметили ни одного сбоя, ни одной неточности, ни одной неверной константы.
А между тем треть передаваемой математической структуры не соответствовала
изначальной... Усилились вспомогательные коэффициенты, изменились
локальные, закрытые от анализа внутренних цепей второстепенные
программы... И в результате всего этого...
Повторное испытание тм-генератора закончилось неудачей. Собственно, это
был полный провал. Мартисон понял это по застывшим лицам людей, покидающих
зал. Слишком велика была цена поражения, ибо она означала для них лишь
одно - гибель последней надежды, падение последнего бастиона человеческой
расы, еще стоявшего на пути захвата...
Тм-генератор возвышался посреди зала, в переплетении энергетических и
информационных линий. Техники, обслуживающие эксперимент, по просьбе
Мартисона покинули зал. Он дождался, пока за последним человеком
захлопнется дверь... И лишь тогда повернулся к Стоуну Прентису.
- Сейчас это начнется. Вы должны будете мне помочь.
- Вы уверены? Ведь все энергетические линии отключены...
- Об этом не беспокойтесь. Энергия вернется. Эффект маятника - я открыл
его во время предыдущего запуска.
Что-то тихо загудело в машине, чуть заметно качнулись стрелки приборов.
Прыгнул к красной черте столбик одного из индикаторов...
Наконец они услышали ровный нарастающий гул. Генератор, площадка, на
которой стоял Мартисон, да, кажется, и весь зал мелко вибрировали. Шкалы
накопителей быстро наливались малиновым светом, сигнализируя о поступлении
на их приемники сотен гигаватт мощности... Пришел пронзительный резкий
запах озона, а над кожухами машин вспыхнули голубые огни святого Эльма.
- Что-то не так! - хрипло проговорил Мартисон. - Энергия возвращается
слишком быстро, и ее в несколько раз больше, чем должно быть...
- Так отмените эксперимент!
- Слишком поздно. Если не израсходовать всю мощность на транспортировку
биологического объекта весом в восемьдесят килограммов - произойдет взрыв.
Здесь все превратится в плазму.
- Вы не объект! Вы человек! Выключите генератор!
Если бы он мог это сделать... Под зонтом модулятора сверкнуло голубое
пламя. Фигура Мартисона налилась изнутри нездешним, запредельным светом,
постепенно растворяясь в его сиянии. Раздался хлопок, словно некто
невидимый откупорил огромную бутылку шампанского, и человек, стоявший на
площадке, исчез.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОНЕЦ ЗАХВАТА
21
Костер из местных растений горел почти невидимым голубоватым пламенем и не
давал дыма. Впрочем, и света тоже, в его синеватых лучах лица людей
напоминали лики мертвецов. В сторону Перлис Логинов предпочитал не
смотреть.
За их спиной возвышалась безжизненная стальная громада космической шлюпки.
Ни один огонек не вспыхивал в глубинах ее ослепших иллюминаторов.
Первая ночь после посадки на планете, к которой выбросил их неуправляемый
оверсайд, напоминала Логинову огромный бумажный мешок с редкими дырочками
звезд над головой.
Возможно, причина этого мрачного ощущения заключалась в необъяснимом, едва
слышном шелесте, ползущем к ним со всех сторон, или в ужасной духоте, от
которой не спасали даже кислородные маски.
Ночь придавила, прижала их к земле, навалилась сверху, как огромное
пыльное покрывало, закрывшее весь горизонт. Логинову казалось, что он
физически ощущает тяжесть ночного неба на своих плечах.
Перлис добровольно взяла на себя обязанности повара с того самого момента,
когда, вздохнув в последний раз, замер корабельный генератор. Сейчас она
раздавала коробки неприкосновенного запаса, слегка разогретые над костром.
Есть совершенно не хотелось, и, превозмогая себя, Логинов с усилием
разорвал вакуумную упаковку пакета. Молчание становилось слишком
тягостным, но он все еще не нашел подходящих слов, чтобы как-то снять
напряжение, ободрить доверившихся ему людей.
Слишком многое оставалось непонятным. Последний бросок сквозь разорванное,
смятое пространство вышвырнул их на эту планету, так не похожую на место,
к которому они стремились. Оставалось по-прежнему неясным одно
обстоятельство, факт, который он так и не сумел объяснить даже самому
себе: картограф успел сделать перед посадкой серию снимков, и очертания
побережья, на котором они приземлились, в точности, до мельчайших
подробностей, совпали с картами Таиры. Но только это была не Таира...
Вернее, не та Таира, куда они хотели попасть. Страшная догадка уже начала
рождаться в голове Логинова, и напрасно он гнал ее прочь...
Не один он догадался о провале во временную щель.
- Так куда же мы все-таки попали, командир? Лет на четыреста вперед или,
может быть, на тысячу назад? Здесь нет человеческих поселений. Мы успели
сфотографировать все восточное побережье. До мыса, где должен находиться
институт Мартисона, около тысячи километров, но там сейчас девственный
лес. - Лицо Абасова оставалось бесстрастным, и лишь блеск глаз выдавал
волнение. Логинов не успел ответить. В разговор вмешался Бекетов, сильнее
всех переживавший фактическую потерю корабля.
- Помнится, кто-то говорил, что на Таире два космодрома, сорок городов,
двенадцать производственных комплексов. Их нет на снимках. На снимках нет
ничего, кроме океана, пустыни и леса. Где мы найдем топливо на обратную
дорогу? Баки энергана пусты. Что дальше? Что мы будем делать теперь? -
Бекетов смотрел на Логинова почти без упрека, скорей с горечью.
- По крайней мере, мы остались живы. У нас был один шанс на целую тысячу
оказаться после неуправляемого броска вблизи хоть какой-то планеты. Тем не
менее нам удалось приземлиться. Это не так уж мало - остаться живыми в
такой передряге... Давайте дождемся утра, осмотримся, возможно, все не так
трагично, как кажется сейчас. Институт Мартисона могли уничтожить, если
здесь начался захват. На снимках много неясного. В районе института есть
какие-то строения или развалины, там могли остаться подземные склады. У
нас слишком мало данных для окончательных выводов.
Никто не стал возражать, во всяком случае вслух, но у костра висело такое
же тяжелое, так эта ночь, непробиваемое отчуждение. Если это так - они
очень скоро перестанут быть командой. Каждый начнет бороться за
собственное выживание. Каждый в отдельности - надолго ли их хватит?
- Мы слишком неосторожны, - сказал Маквис, оглянувшись на шлюпку, - над
нами нет защитного поля, а в лесах Таиры опасная фауна. - Похоже,
шелестящая тишина, обступавшая их все плотнее, сильнее всего действовала
на его нервы. Наверное, он был прав, но никому не пришло в голову
вернуться обратно в стальную камеру шлюпки. Слишком свежи еще были
воспоминания о беспомощных букашках, которыми они себя ощутили, когда
трещавший по всем швам корабль падал сквозь бездну развороченного
пространства.
- Это не Таира, - убежденно возразил Абасов, - и здесь нет жизни. Мы
попали в абсолютно мертвый, стерильный мир. Анализаторам не удалось
обнаружить ни одной местной бактерии.
Словно желая возразить Абасову, Логинов отломил ветку кустарника за своей
спиной. В свете костра она казалась полупрозрачной и абсолютно бесцветной.
Абасов фыркнул:
- Картонный макет. В ней нет соков. Нет жизни - вот откуда этот
непрекращающийся шелест! Мы попали в бумажный лес.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг