глазах. Сужался, затухал, словно энергия бесследно растворялась в воздухе.
Кар на экране дернулся, резко изменил направление, пытаясь уйти в
сторону. Теперь лавина, если можно было назвать лавиной неведомую силу,
которая нагоняла кар, шла за его кормой. Они двигались примерно с одинаковой
скоростью, и до кара оставалось еще метров сто. Четкой границы у этого
разрушительного потока не было. Скалы начинали терять свою форму, садиться и
словно бы оплывать от нестерпимого жара... Вот только дистанционные термы
показывали минус двести по Цельсию - обычную температуру поверхности
планеты. Кар тянул из последних сил, он дергался, то и дело теряя скорость,
словно лишился всей своей мощности и не мог преодолеть пустякового подъема.
Наконец, рванувшись в последний раз, машина встала. Глеб видел, как
отодвинулся защитный колпак и тут же, отвалившись, покатился вниз. Из машины
выскочили люди и побежали вверх по склону. Но они бежали медленно.
Значительно медленнее неведомой силы, которая преследовала их по пятам.
Нужно было что-то делать. Глеб почувствовал, как по лбу стекают крупные
капли пота. Он попросту растерялся. Прошло не больше минуты с момента
объявления общей тревоги, но ему казалось, что минула целая вечность, а он
все еще был один в рубке и сам должен был принимать решение. Времени на
раздумья не оставалось. Бежавший последним человек споткнулся и упал. Еще
секунда, и будет поздно... Накрыть их защитным полем корабля с такого
расстояния он не мог. Ни одна машина, посланная на помощь, не успеет... Что
же делать? Что?! Мысли лихорадочно метались. Может быть, аналогия с
извивавшимся щупальцем неведомого зверя помогла ему найти решение? Он не
знал. Отрубить! Отсечь эту дрянь от людей! Еще один человек упал. Остальные
уже не бежали. Они медленно, шатаясь, брели по склону. Ктото остановился.
Вот еще один и еще... Оборачивались, возвращались к упавшим товарищам...
Глеб схватился за рукоятки управления противометеорной пушки. Ближе всего
к нему оказалось носовое орудие, оно допускало отключение автоматики. Это
было то, что ему сейчас нужно. Орудие, рассчитанное на разрушение крупных
материальных масс, оказавшихся на пути корабля, могло излучать и
концентрировать в конце траектории мощные энергетические импульсы. У Глеба
не было времени рассчитывать мощность. Он передвинул регулятор примерно на
половину шкалы и сразу же поймал в перекрестье прицела середину потока.
Чтобы не задеть людей аннигиляционной вспышкой, он вынужден был отвести
прицел подальше, на самое дно ущелья. Какую-то долю секунды нога, нащупавшая
педаль спуска, еще медлила. То, что он собирался сделать, могло иметь самые
неожиданные последствия. Но не было времени ни на раздумья, ни на детальный
анализ ситуации. Одно он понимал совершенно четко: на глазах гибли его
товарищи... Он нажал спуск. На экране полыхнул голубой сгусток взрыва.
Однако он оказался намного меньше того, что Глеб ожидал увидеть, и самое
поразительное - это последствия выстрела. Ничего не горело, не плавились
окружающие скалы. Не расползалось во все стороны облако превращенной в пар и
газы материи. Взрыв прошел тихо, по-домашнему, словно неведомая сила жадно
впитала в себя почти всю его энергию.
- Отойди от пульта! - вдруг услышал он за своей спиной дрожащий от ярости
голос координатора.
- Но ведь они... Они там... И сразу же, как бы пресекая все его
возражения, хлестнула в лицо уставная фраза:
- Космопилот Танаев, я отстраняю вас от должности! Пошатнувшись, он
встал, сделал шаг в сторону. Ни одной мысли не осталось в голове, ни обиды,
ни горечи. Только боль за скорченные, беспомощные фигурки людей.
Секунду координатор сидел на его месте, обхватив голову руками, и ничего
не предпринимал. Потом выслал отряд медиков на танках высшей защиты.
Глеб видел, как неуклюжие серые громады танков медленно, точно насекомые,
ползут, перемалывая камни. Казалось, прошла целая вечность, пока они подошли
к неподвижно лежащим людям и накрыли их своими защитными полями.
И все же надежда была. Сразу после выстрела Глеба разрушительная лавина
прекратила свое движение. За все время, пока шли танки, она ни на миллиметр
не продвинулась к людям.
Наконец в динамиках раздался искаженный голос главврача:
- Шестеро живы, отделались шоком, но двое...
- Кто?! - хриплым, незнакомым голосом выдохнул координатор.
- Максутов и Даров. Для них мы ничего не сможем сделать...
...Да, это были они. Те двое, что упали первыми и ближе всех оказались к
краю смертоносного щупальца. Значит, его выстрел остановил смерть, ползущую
к остальным. Теперь он мог уйти, но еще несколько секунд помедлил,
разглядывая сгорбленную спину координатора. Видимо, тот почувствовал его
взгляд, потому что, не оборачиваясь, проговорил:
- Возможно, на твоем месте я поступил бы так же, но это тебя не
оправдывает. Мне очень жаль, Глеб...
Это означало, что решение осталось в силе и в рубке ему больше нечего
делать.
III
- Что это было? Лонг долго молчал, стараясь не смотреть на координатора.
- Я не знаю, Рент. Пока не знаю. Ответ нельзя получить немедленно. Нужны
подробные исследования, нужно время.
Координатор взглянул на настенные часы.
- Я могу ждать еще шесть часов, не больше. Надеюсь, у вас теперь
достаточно материалов. И прежде всего установите, что случилось с людьми.
- Медицинский сектор мне не подчиняется, - проворчал Лонг.
- Знаю. Твоя задача - выяснить, что именно их атаковало. Что или кто... С
медиками я поговорю отдельно. И запомни: шесть часов, ни минуты больше.
- А почему, собственно, такая спешка?
- Ты что, не понимаешь, насколько серьезно наше положение? Мы не знаем
характера атаки, мы вообще ничего не знаем! И каждую минуту это может
повториться. Ты можешь гарантировать, что эта штука остановится перед
защитными полями нашего корабля? Или в случае повторной атаки она прошьет
его навылет? И вообще что это такое и что мы теперь должны делать?
* * *
Эта часть медицинского центра корабля представляла собой современное
диагностическое отделение, оснащенное новейшим оборудованием. Оно было
специально приспособлено для обследования пациентов, вошедших в контакт с
флорой и фауной чужих планет. Сканирующие электронные микроскопы, сложнейшие
анализаторы, аппаратура для микротомии тканей, газовый, спектральный и,
наконец, нейтринный анализ - все было к услугам расположившихся здесь
специалистов.
Непосредственно к диагностическому отделению, отгороженный от него
прозрачной стеной, примыкал изоляционный отдел, автономно снабженный всем
необходимым для поддержания жизни и лечения людей, вошедших в контакт с
чужой флорой, полностью изолированный от всех остальных помещений корабля. И
хотя в данном случае прямого контакта с иножизнью не было - самый тщательный
осмотр скафандров пострадавших не выявил ни малейшего изъяна в их
герметичной броне, тем не менее Брэгов, главный врач корабля, до выяснения
причин поражения поместил всех членов отряда геологов в изоляционное
отделение.
Сразу же после вызова координатора и разговора с ним Брэгов попросил
своих сотрудников сделать перерыв на два часа. Ему нужно было остаться
одному и еще раз спокойно все обдумать. Он понимал, насколько важен его
диагноз для установления причин того, что произошло, и поэтому не спешил с
ответом на запрос координатора.
Развернув папку, Брэгов еще раз перечел характеристики состояния
пострадавших в момент прибытия спасательной группы: пульс сорок - пятьдесят,
психомоторные рефлексы заторможены, молочная кислота в мышцах почти
полностью отсутствует, понижена температура тела и особенно кожных покровов,
уменьшен систомологический минутный объем крови, снижены интервалы и
ограничены амплитуды энцефалограмм и кардиограмм. Общее подавленное
состояние организма на фоне острой сахарной недостаточности, симптомы
которой после принятых мер сразу же пошли на убыль. Картина казалась
настолько ясной, настолько не вызывающей сомнений, что Брэгов недовольно
крякнул.
Сахарная кома, острая энергетическая недостаточность... Словно больным
кто-то ввел смертельную дозу инсулина! Словно из их организма в одну минуту
высосали все запасы энергии! Эта последняя мысль заставила Брэгова надолго
задуматься. Здесь что-то было. Что-то, не имеющее непосредственного
отношения к его пациентам. Ах да... роботы. Энергия, исчезающая из
аккумулятора... Если это так, если воздействие на человеческий организм
оказывает неизвестное пока изменение параметров внешней среды, то его усилия
напрасны, ему вряд ли удастся обнаружить фактор, ответственный за
заболевание. Но за эту область исследований отвечают другие специалисты. Его
задача совсем другая - десять, сто раз проверить, не осталась ли в складках
скафандра или в глубинах человеческого организма неведомым путем проникшая
туда чужая жизнь... Затаившаяся там до поры до времени, чтобы потом,
набравшись сил, приспособившись к новой среде существования, начать свою
грозную атаку.
У некоторых пациентов ясная диагностическая картина осложнялась
разрушением наиболее сложных белковых молекул. Такие нарушения возможны при
воздействии определенных органических ядов. Самих ядов обнаружить не
удалось, но это еще ничего не доказывало. Их воздействие могло быть
кратковременным, сыгравшим роль спускового крючка в сложной цепочке
последствий. Значит, надо продолжать поиски. Значит, пока он все еще не
может дать координатору определенный и обоснованный отпет на вопрос, что же,
собственно, произошло с группой Кленова...
* * *
Притихший, с задраенными люками, отгородившийся от внешнего мира
колпаками полей, корабль напоминал сложенную из гранита мертвую пирамиду.
Ничто не выдавало кипевшую внутри напряженную работу. Из отпущенных
координатором на анализ ситуации шести часов прошло уже четыре. Наиболее
напряженная работа, малозаметная непосвященному взгляду, шла в лабораториях
научного сектора.
Лонг вместе со своим постоянным напарником, молодым физиком Платовым,
работал без перерыва. Лонг хорошо понимал Рента и знал, что дополнительного
времени отпущено не будет, что ответ должен быть получен за оставшиеся два
часа. Но пока ничто не указывало на то, что в исследованиях близок конечный
результат. Все работы велись дистанционно. Этого требовала элементарная
безопасность. Камеры научного центра, снабженные сложными манипуляторами для
работы с активными материалами, давали физикам такую возможность.
Спасательная экспедиция привезла в специальном контейнере большую часть
обшивки пострадавшего транспортера. Теперь ее разрезали на отдельные
образцы, и каждая лаборатория вела свои собственные исследования.
Лонг и Платов работали с куском наружной силиконовой обшивки
транспортера. Изображение обломка, увеличенное в шестьсот раз, в виде
объемной голограммы транслировалось прямо в центр лаборатории. Усталости они
не чувствовали, но голод давал о себе знать. Чтобы не прекращать работы,
заказали ужин по центральному транслятору прямо в лабораторию, и вскоре
появился киб с подносом. Рент выключил сканирующий микроскоп, но голограмма
осталась. Настройка лазеров требовала слишком много времени. Несколько минут
оба молча сидели на небольшом диванчике в стороне от пульта. Кофе казался
Лонгу слишком горьким, а печенье, битком набитое микроэлементами и
витаминами, - приторно сладким. Он почти силой заставил себя проглотить
несколько глотков обжигающей горячей жидкости.
Приглушенное освещение, чуть слышное шипение лазеров; щелчки фиксаторов
на пульте и в особенности увеличенное, заполнившее собой половину комнаты
изображение искореженного металлического обломка создавали в лаборатории
странную, слегка нереальную обстановку. Впервые за двенадцать часов Лонг
позволил себе небольшой отдых. Возможно, ему не хватало именно его, для того
чтобы дать возможность мозгу в мозаике фактов, выхваченных из реальности
этого сумасшедшего дня, увидеть какой-то осмысленный рисунок... Впрочем, он
увидел его не сразу.
- Вы были в механическом? Что у них нового? - спросил он Платова, хотя
прекрасно знал, что в механической структуре металла нет ответа на загадку,
с которой они столкнулись.
- Все то же самое. Повышенная хрупкость. Они не могут установить точной
причины. Похоже, ослабли связи в зоне контакта отдельных кристаллов металла.
Все остальное в норме. Температура плавления, упругость, твердость
- все параметры. Только эта странная хрупкость.
- И, конечно, никаких следов теплового воздействия?
- Не только теплового. Вообще нет признаков какого бы то ни было
постороннего энергетического воздействия! Даже при облучении мягкими
альфачастицами в материале должны были возникнуть следы остаточной
радиоактивности, ее наверняка уловили бы наши приборы. Внешнее воздействие
не могло пройти бесследно, даже если это был неизвестный нам вид энергии. Я
ничего не понимаю... Чепуха какая-то получается, что мы доложим
координатору?
Лонг долго молчал, уставившись на расплывшееся, нерезкое в этом углу
изображение обломка.
- Вы помните срез с характерным рисунком? Кажется, номер сорок два -
четыре? По-моему, там что-то было. Давайте еще раз посмотрим. - Он подошел к
пульту и набрал код.
Засветился большой экран сканатора, в его глубине четко обозначились
узловые центры кристаллической решетки. Появились сероватые расплывчатые
тени электронов.
- Видите, в левом углу. Нет ядра атома кремния. Соседние ядра кислорода и
титана еще сохраняют общую структуру решетки, но узлового атомного ядра нет.
Может, причина повышенной хрупкости именно в этом?
- Ну, один атом еще ни о чем не говорит... - проворчал Лонг. - Дайте
задание машине подсчитать количество таких нарушений, скажем, в кубическом
миллиметре вещества, тогда посмотрим.
Платов, манипулируя клавишами пульта, набрал нужный код команд. Серия
зеленых контрольных огней известила о том, что программа принята и прошла
анализаторный блок. Почти сразу же изображение на экране вздрогнуло и
исчезло, сменившись едва уловимым для глаз мельканием. Скорость, с которой
машина меняла глубину среза, как всегда, оставалась за порогом человеческого
восприятия. Теперь нужно было только ждать. Прошло не меньше десяти минут,
прежде чем звонок известил об окончании программы и на контрольном табло
засветился ряд семизначных цифр.
- Восемь в шестнадцатой степени?.. Вы правы. Это не может быть случайным.
Давайте снова тот срез. Вы проанализировали топологию всех внешних треков?
- Да, получается очень любопытная картина. Похоже, облучение шло с одной
стороны. Сорок два градуса от полюса на топокарте.
- Иными словами, это результат выстрела нашей пушки?
- Совершенно верно. Но обратите внимание на энергию воздействия. Она
очень ослаблена. Такое впечатление, как будто взрыв был, по крайней мере,
километрах в десяти.
- А на самом деле?
- Тысяча триста метров. Обшивка должна была оплавиться.
- Любопытно... Лонг взъерошил волосы, прошелся по лаборатории и неловко
дернулся, столкнувшись с бестелесным изображением металлического обломка.
- Да уберите вы его! Теперь он уже не нужен. Платов выключил голограмму.
В комнате сразу стало непривычно просторно.
- Самое любопытное не хрупкость, не бесследное исчезновение отдельных
атомов, - задумчиво проговорил Лонг. - Скажите мне, куда девался фон
космического излучения? На планете нет атмосферы, и он вроде бы должен
усилиться. В зоне посадки корабля это так и есть, но, судя по материалу
обшивки, в этом загадочном районе фона не было вообще или он был так
ослаблен, что в материале не осталось никаких следов.
Несколько секунд Платов молча внимательно смотрел на Лонга, почувствовав,
но еще не осознав до конца всю важность его последнего замечания.
- Нет не только фона, - продолжал Лонг. - Нет следов внутриатомного
распада. А он должен был быть. Хотя бы от воздействия нашего взрыва. Атомы
кремния не могли исчезнуть бесследно, они должны были оставить после себя
хотя бы треки альфа-частиц! Нам придется проделать один небольшой
эксперимент. Пойдемте к навигаторам. Нам понадобится их помощь.
В рубке дежурил какой-то стажер. Увидев начальника научного отдела, он
даже встал с кресла, только что не вытянулся по стойке "смирно" от
почтительности. Лонгу не хотелось, чтобы у мальчишки были потом
неприятности, разрешение на запуск зонда, который ему потребовался, нужно
было получить у кого-нибудь постарше.
- Где Танаев?
- Вы разве не знаете? - стараясь предотвратить неловкий разговор,
вмешался Платов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг