Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
устремившихся вниз. Почти сразу перед самолетом возникло пять огненных точек
- это включились пороховые реактивные двигатели, придающие глубинным  бомбам
дополнительное  ускорение.  Без  них  сопротивление  воздуха  очень    скоро
затормозит их полет настолько, что  бомбы  отстанут  от  реактивной  машины,
летевшей  вниз  значительно  быстрее  звука.  В  случае  ошибки    благодаря
двигателям можно было скорректировать полет бомб к цели.
   Пять дымных полос потянулись вниз  до  самой  воды,  расходясь  в  разные
стороны и образуя кольцо, в  центре  которого  лежала  огромная  медуза.  На
всякий случай пилот задал вычислителю координаты выхода из  пике,  отстоящие
от неизвестного морского образования на предельном для съемки расстоянии. На
этот раз он решил пожертвовать  качеством  снимков.  Слишком  реальной  была
только что вызванная его воображением картина врезающегося в воду  самолета.
Ему не хотелось быть слишком близко от этого затаившегося в глубине НЕЧТО  в
тот момент, когда сработают взрыватели его бомб.
   Бомбы должны были взорваться  на  нужной  глубине  с  интервалом  в  одну
секунду.  Но взорвалась почему-то только одна.  Передав  управление  машиной
автомату и заранее задав программу, пилот, по  сути,  превратился  теперь  в
пассивного наблюдателя. Через пластиковый колпак кабины он видел, как далеко
в глубине моря расцвел ослепительно белый шар разрыва, услышал,  как  тотчас
же застрекотали все его съемочные камеры и продолжали  стрекотать  все  пять
секунд,  вхолостую  расходуя  сотни  метров  высокочувствительной    пленки,
проходившей  через  их  фильмовые  каналы  с  огромной,  уму    непостижимой
скоростью.  В этом стрекоте кинокамер прошли  все  четыре  последовавших  за
взрывом секунды, отведенные  невзорвавшимся  бомбам.  Потом  его  вдавила  в
сиденье многотонная тяжесть,  и  он  перестал  видеть  что-либо.  Перегрузка
оказалась гораздо больше той, что должна была возникнуть при выходе из пике.
И в этот ответственный момент, в эти последние доли секунды,  когда  он  мог
еще что-то сделать, двигатель захлебнулся.
   Далеко над ним, словно отрезанный гигантским ножом, смолк  протяжный  вой
реактивной турбины,  исчез  за  хвостом  самолета  дымный  факел  сгоревшего
керосина. Самолет, начавший было задирать нос для выхода из пике, неуверенно
покачнулся и в следующее мгновение рухнул в море, как раз  над  тем  местом,
где совсем недавно исчезла его первая бомба.  Поверхность  моря  вспучилась,
выбрасывая  наружу  обломки  и  радужные  потоки  горючего,  хлынувшего   из
разорванных баков.
   Это случилось в  девятнадцать  часов  пятнадцать  минут.  Над  побережьем
опускался тихий безоблачный вечер.  Дождь, не прекращавшийся  все  последние
дни, стих, и ветер унес  в  сторону  материка  остатки  туч.  Многочисленные
курортные поселки, санатории,  кемпинги  расцветились  гирляндами  огней.  В
свете вечерней зари они казались неяркими желтыми точками, усыпавшими берег.
Через две минуты после того, как с поверхности моря исчез последний  обломок
самолета, а пятно керосина расползлось по всей бухте, эти огни на  побережье
начали гаснуть один за другим.

   * * *

   Закрытый  полицейский  грузовик,  завывая  сиреной  и  разбрызгивая  огни
красных и голубых мигалок, пробирался к загородному шоссе.  В этот "пиковый"
вечерний час шоссе было забито транспортом, и водителю грузовика приходилось
то и дело проскакивать перекрестки на красный  свет.  Молоденький  лейтенант
полиции, сидевший рядом  с  водителем,  выполнял  задание  особой  важности.
Четверо  автоматчиков  в  фургоне  наглухо    закрытой    машины    охраняли
государственного преступника, отгороженного от них зарешеченными дверьми.  У
лейтенанта  был  приказ  доставить  этого  человека   на    военную    базу,
расположенную милях в десяти от города.
   Наконец грузовик выбрался в район городских окраин.  И тут это случилось.
Предметы в поле зрения водителя и лейтенанта потеряли четкие  очертания,  и,
хотя так продолжалось не больше секунды, этого оказалось достаточным,  чтобы
водитель потерял ориентировку.
   Какой-то непонятный гул прокатился от города вдоль шоссе.  Вслед за  этим
наступила странная тишина.  Вдоль всей  магистрали  моторы  машин  перестали
работать.
   Гвельтов очнулся под вечер. Он лежал дома в своей постели. Большие часы у
шкафа  показывали  шесть  часов  вечера.  Было  тихо.  Мысли  текли   ровно,
безболезненно, почти равнодушно.  Гвельтов отчетливо помнил все, что  с  ним
случилось в лаборатории. Нет, пожалуй, не все. Только до того момента, когда
он подошел к сейфу...  Потом выстрелы на лестнице, крики,  кто-то  распахнул
дверь, человек, напавший на него, покачнулся и медленно осел на пол.  Дальше
полный провал, абсолютная немота памяти.  И вот он лежит в своей постели. На
этот раз налет на  лабораторию  совершали  люди.  Кому-то  еще  понадобилась
"Альфа".  Надо предупредить Глена, надо его найти и предупредить  как  можно
скорее.  Гвельтов рывком привстал  и  потянулся  к  телефону,  стоявшему  на
тумбочке.  В трубке ни малейшего  шороха.  Телефон  не  работал.  Его  могли
отключить, обрезать провод.  Но откуда такая страшная тишина за окном?  Куда
девались машины? Гвельтов встал, придерживаясь за стены, подобрался к окну и
откинул штору.
   Тучи наконец  рассеялись.  Красноватое  закатное  солнце  заливало  город
неестественным розовым светом.  Машины, собственно, были, только они  стояли
на проезжей части плотной, неподвижной  массой,  словно  невидимый  светофор
вдруг оборвал их безостановочное движение.  С  восьмого  этажа  Гвельтов  не
видел  тротуара,  но  на  противоположной  стороне  улицы  толпились   люди.
Почему-то они не  шли,  как  обычно,  вечно  спешащей  и  замкнутой  толпой.
Разбившись  на  отдельные  группки,  прохожие  что-то  оживленно  обсуждали.
Неестественная тишина стояла в доме, как вода.  Не было  слышно  ни  хлопков
дверей, ни шума лифта.  Один за другим Гвельтов  повернул  все  выключатели,
света не было.  Он прошел на кухню и отвернул кран. Пил долго и жадно. Потом
подставил голову под струю холодной воды.  Он готов был предположить все что
угодно: цепочку нелепых совпадений, несчастий, обрушившихся на него, на этот
дом, на всю улицу, наконец, но ему и  в  голову  не  могли  прийти  истинные
размеры бедствия.  На огромной территории  в  сотни  квадратных  километров,
занятых  городом  и  прилегающими    районами,    электричество    перестало
существовать  как  таковое.  Обесточились  все  провода.   Исчез    ток    в
аккумуляторах и батареях. Все системы, где прямо или косвенно использовалась
электроэнергия, перестали работать.  Остановились все двигатели  внутреннего
сгорания, так как системы зажигания в них  вышли  из  строя.  Беспомощный  и
потрясенный город лежал  под  лучами  вечернего  кровавого  солнца,  еще  не
осознав до конца всю глубину постигшей его катастрофы.
   Несколько минут назад, распахнув дверцы, замерли трамваи  и  троллейбусы.
Остановились автобусы.  Перестали работать станки на фабриках и заводах. Все
системы контроля и управления  оказались  без  тока.  Катастрофа  подкралась
тихо, без шума взрывов, пожаров, без гибели людей.  Постепенно  и  незаметно
сгущались тени, солнце уходило за горизонт, исчез кровавый отсвет заката, на
смену ему отовсюду поползли серые сумерки.  Привычный свет городских фонарей
уже  не  мог  остановить  их.  Глаза  города,  казалось,  потухли  навсегда.
Казалось, время остановилось и стремительно понеслось вспять,  в  ту  черную
пропасть, из которой с таким трудом выбирались люди сотни лет, шаг за шагом,
создавая бесчисленные умные машины.
   Осторожный стук в дверь заставил его вздрогнуть и отпрянуть от окна. "Те,
кто может взломать дверь, вряд ли станут в нее так стучать", - подумал он  и
прошел в прихожую.  В дверях стоял  человек  в  изодранном,  залитом  кровью
костюме.  Из рассеченной брови все  еще  сочилась  кровь.  Наверно,  поэтому
Гвельтов не сразу узнал его.
   -  Вам  бы  не  мешало  умыться...  -  Гвельтов  посторонился,  пропуская
Лонгарова в
коридор. - За вами никто не шел?
   -  Полицейский  грузовик,  в  котором  меня  везли,  разбился.  В  городе
порядочная паника. Им сейчас не до нас. Видел бы ты, что творится на улицах.
Не думал, что застану тебя здесь...  Мне просто некуда было идти. Дома...  В
общем, домой мне не хотелось... Они убили Весту... Что-то мы должны сделать,
старина...  У меня такое  ощущение,  что  именно  сейчас  мы  можем  кое-что
сделать.  Колонию бомбили. Город под энергетическим колпаком. Я тут  кое-что
прикинул...  В камере неплохо думается, знаешь...  У  тебя  найдется  листок
бумаги?..  Вот смотри... Интенсивность энергии, выделяемой колонией, целиком
зависит от внешнего воздействия.  Это я установил на тех  последних  пробах,
которые мы с тобой добыли со дна залива. А дальше получается вот что...
   Корявые нервные строчки расчетов торопливо ложились па измятый лист.  Мне
казалось, что впервые, с тех пор как я вернул морю  Весту,  я  сделал  нечто
приближающее меня к ней.  В глубинах сознания оформилось странное  ощущение,
что ничто еще не кончилось, что мы только теперь начинаем выбираться на едва
заметную тропинку, ведущую сквозь колючие заросли к свету...
   Наконец Гвельтов прочитал и осмыслил последнюю формулу, которая неизбежно
следовала из моих расчетов.
   - Вы хотите сказать, что разрастание поля  -  это  естественная  защитная
реакция на бомбардировку, которой их подвергли?  И  не  было  с  их  стороны
никаких целенаправленных действий?
   - В том-то и дело. Как только продукты, вызвавшие защитную реакцию, будут
переработаны, поле исчезнет само собой, без всяких усилий с  нашей  стороны.
Но это еще не всё.  Отсюда следует,  что  полем  можно  управлять!  Если  на
колонию в определенном месте и с определенной интенсивностью  воздействовать
- поле может изменить конфигурацию, расширить свои границы...
Несколько минут Гвельтов молчал, осмысливая сказанное.
   - Это дает нам шанс...  Реальный  шанс.  Но  одному  мне  не  справиться.
Несколько секунд я смотрел ему в глаза, ожидая ответа.
   - Мы вместе начинали эту работу, шеф.  Вместе  и  доведем  ее  до  конца.
Впервые за все эти долгие страшные дни у меня появилась надежда. Впечатление
было такое, словно приостановилась уже  начавшая  свое  движение  лавина.  Я
отчетливо слышал, как тикают часы,  отсчитывая  вырванные  нами  драгоценные
секунды, вырванные у тех, кто видел мир сквозь перекрестие прицела...
   Друга - вот чего мне не хватало все эти долгие  трудные  дни,  настоящего
друга.

   * * *

   Стена  возле  дивана  исчезла,  как  в  том  самом  первом  сне.  За  ней
по-прежнему ворочалось что-то огромное и живое, с темными  точками  огней  в
глубине.  Не было только Весты. Лишь голос, ее голос шел из этой открывшейся
передо мной непроницаемой черной бездны.
   - Ты спишь, милый? Можно, я немного побуду с тобой?
   - Я не вижу тебя! Где ты?
   - Меня нельзя увидеть, но я здесь, с тобой. Ты все время думаешь обо мне,
и вот я пришла...
   - Я хочу тебя видеть.  Ответом мне было молчание, только огни  мерцали  в
темной глубине,  как  яркие  южные  звезды.  Да  еще  шум...  Долгий-долгий,
однообразный шум прибоя.  Казалось, еще  секунда,  другая  -  стоит  напрячь
внимание, слух, воображение - и я все пойму.  Волна за  волной  набегала  на
берег, откатывалась, набегала снова, что-то хотела сказать...

   * * *

   Заседание  чрезвычайного  правительственного    комитета    открыл    сам
премьерминистр.
   -  Я  должен  сообщить,  что  нашей  стране  предъявлено   нечто    вроде
ультиматума.
   - Ультиматум? Министр вооруженных сил сделал вид, будто он не расслышал.
   - Именно. От нас требуют совершенно определенных действий, изложенных вот
в этом документе. Нам предлагают принять закон, предусматривающий уменьшение
сброса  и  выделений  всех  промышленных  отходов  примерно  на   шестьдесят
процентов.  Это потребует больших капиталовложений и некоторого замедления в
развитии нашей экономики.  Как следствие этого, неизбежна инфляция, возможна
даже биржевая паника.  Нам  следует  разработать  меры,  способные  ослабить
нежелательные явления...
   - Вы говорите так, словно ультиматум уже принят. - Министр обороны второй
раз прервал  выступление  премьера,  но  в  своем  кругу  они  не  соблюдали
субординацию.  В  комитет  входили  пять  человек,  в  руках  которых   была
сосредоточена вся фактическая власть в стране.
   - И нельзя ли уточнить,  от  кого,  собственно,  исходит  требование:  не
хотите же вы сказать, что эта портовая медуза научилась писать  ультиматумы?
- спросил высокий элегантный человек, одетый в модный  костюм  с  фиолетовой
искрой и с глубокими залысинами  на  покатом  лбу.  В  правительстве  он  не
занимал официального поста.  Тем не менее  именно  от  него  премьер-министр
ожидал  самых  больших  неприятностей.  Лей-Дин  представлял  здесь    совет
директоров  крупнейшего    концерна,    негласно    контролировавшего    всю
промышленность страны.
   - Нет.  Ультиматум еще не принят. Но я  полагаю,  что,  ознакомившись  со
всеми обстоятельствами дела, наш комитет рекомендует  правительству  принять
новый закон.  Что же касается требований, то они вполне конкретны и  исходят
от определенного лица, которому поручено вести переговоры с нами.
   За столом возникло движение.  Члены комитета недоуменно  переглядывались,
пожимали плечами. Только Лей-Дин сохранил ледяное спокойствие.
   -  По  сути  дела,  нам    предлагают    заключить    договор,    который
предусматривает,  в  ответ  на  принятие  закона  об  охране  среды,  вполне
определенные действия с противоположной стороны.  В  договор  будет  включен
пункт о полном и немедленном снятии энергетической блокады с порта и города.
   - Нельзя ли  поподробнее  узнать  о  человеке,  "представляющем  интересы
противоположной стороны"? Кто он? - Этот вопрос задал  министр  национальной
безопасности.  Вряд ли он теперь простит, что узнал новость не первым и  что
нашлись люди, осмелившиеся действовать  через  его  голову.  Положение  было
сложным,  премьер-министр  решил  обойтись  без   обычной    дипломатической
подготовки и теперь пожалел об этом.
   - Этот человек находится сейчас здесь, и вы можете познакомиться  с  ним.
Вот его досье.  Это провинциальный ученый, до сих  пор  ничем  особенным  не
выделявшийся.  Почему представителем избрали именно его, для  меня  осталось
загадкой.
   -  А  где  гарантии,  что  этот  человек  действительно    кого-то    там
представляет? Что, если он попросту сумасшедший, или, хуже того,  что,  если
он защищает интересы третьих, неизвестных нам лиц?
   - Основания, изложенные  в  этом  документе,  показались  мне  достаточно
серьезными сами по себе, независимо от того, кто  кого  представляет.  Кроме
того, у меня есть поручение за  этого  человека  от  одного  из  сотрудников
министерства национальной безопасности.  Сейчас  я  не  буду  говорить,  кто
именно этот сотрудник.
- Эта часть реплики предназначалась министру безопасности, который,  услышав
о собственном сотруднике, осмелившемся действовать через  его  голову,  весь
превратился в слух. - Самое простое - познакомиться с посредником  сейчас  и
составить обо всем собственное мнение, - закончил премьер.
   За столом заговорили  все  разом,  но  Лей-Дин  легким  движением  ладони
добился тишины, и все взгляды устремились к нему.
   - Я бы не согласился  на  эту  встречу  без  предварительной  подготовки.
Никакое личное впечатление не заменит нам сведений, полученных  многолетними
наблюдениями.  К счастью, моя  организация  такими  сведениями  располагает.
Лонгаров действительно провинциальный ученый, за которым до сих пор  ничего,
буквально ничего не замечено интересного или выдающегося.  И он, безусловно,
не сумасшедший. Тем не менее с самого начала перновских событий он почему-то
все время оказывался в их центре.  Уже только поэтому было бы любопытно  его
выслушать.  Лонгаров должен понимать, какую крупную игру он затеял и чем она
может кончиться для него лично.  У него должны быть очень серьезные причины,
либо он должен располагать реальной силой, чтобы  выдвигать  нам  условия  в
такой форме.  В любом случае, я думаю, мы не потеряем  времени  даром,  если
пригласим его.  Воспринимайте это как интересный спектакль, господа. К  тому
же актеру можно дать понять, что в случае плохой игры спектакль  станет  для
него последним.

   В комнате, где заседал правительственный комитет, пахло старой мебелью  и
пылью.  Пять человек одновременно повернули головы в мою сторону, как только
я переступил  порог.  Они  рассматривали  меня  с  любопытством,  холодно  и
отстраненно.  Так рассматривают какого-нибудь редкостного жука,  прежде  чем
насадить его на иголку.
   - Ваша фамилия и род занятий? Начало беседы слишком походило на допрос. Я
понял, что положение надо исправить немедленно.
   - Не  сомневаюсь,  моя  фамилия  имеется  в  папке  у  вас  на  столе.  И
распорядитесь принести стул.
   Человек, задавший  вопрос,  надавил  кнопку  вызова  дежурного.  Попросил
принести стул и повторил  вопрос,  не  меняя  интонации,  словно  ничего  не
случилось.  Остальные четверо молча переглянулись, словно  я  подтвердил  их
наихудшие опасения.  Совершенно непроизвольно от взгляда человека,  вторично
задавшего мне вопрос о фамилии, я почувствовал  себя  учеником,  стоявшим  у

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг