Сейчас я чувствовал себя отлично, словно только что хорошо выспался.
Меня не беспокоили никакие проблемы. Их вообще не существовало. Я сел,
опустив ноги с обрыва, совершенно не думая о том, что подо мной разверзлась
двухсотметровая пропасть.
Далеко внизу, на дне кратера, можно было рассмотреть крохотное озерцо
света в том месте, где стоял корабль, а высоко вверху, над моей головой,
над кораблем, надо всей этой планетой, замерло неподвижное багровое небо,
похожее на гигантский раскаленный котел. Не было видно ни одной звезды, и
сейчас, когда буря бесследно ушла, не ощущалось ни малейшего движения в
этом мертвом небе.
Индикатор на поясе скафандра мигал тревожным красным огнем, напоминая
о том, что резерв жизнеобеспечения близок к нулю. Почему-то это меня не
удивило и даже не встревожило. Хотя означало, что я находился без сознания
почти сутки. Сложно будет добраться до корабля - примерно в середине пути
придется снять шлем и дышать здешним воздухом. Воздух планеты содержал в
себе ядовитую примесь метана - в небольших количествах она не вызывала
явных признаков отравления, увы, мне придется дышать этой дрянью достаточно
долго. Но даже это тревожное обстоятельство не вызвало у меня никаких
вопросов.
Я с удовлетворением констатировал, что мой мозг способен трезво
оценивать ситуацию и долгое пребывание без сознания никак не отразилось на
моих аналитических способностях. Некоторое сомнение вызывала беспричинная
эйфория. Но на подобные мелочи можно не обращать внимания.
Я оценивал все происходящее с точки зрения человека, сидящего в уютном
кинозале, и с интересом ждал, как поступит персонаж, за которым я наблюдаю,
в сложившейся опасной ситуации. Несколько странным казалось лишь то, что
этим персонажем был я сам.
Нужно было приступать к активным действиям - регенератор воздуха
перестанет работать часа через два, и тогда мне придется разгерметизировать
защитный костюм. Чем больше я за это время пройду, тем лучше. Я легко
поднялся на ноги и, насвистывая бравурный мотивчик, направился к тому
месту, где оставил веревку. Я шел по самой кромке пропасти, немало не
заботясь о том, что единственный неверный шаг может закончиться
катастрофой. В какой-то степени причиной этого легкомысленного отношения к
опасности стало то, что теперь я совершенно не ощущал повышенной гравитации
планеты.
Пресс гравитации, мучительный для всех членов команды с момента
посадки, для меня словно бы перестал существовать. Такое состояние бывает у
человека, накурившегося крэга, но за него приходилось расплачиваться
приступами тошноты, слабости и головной болью, едва действие наркотика
заканчивалось. Ждет ли меня то же самое? Этого я не знал и не хотел об этом
думать.
Небольшой карниз, на котором крепилась страховочная веревка, возник
передо мной неожиданно быстро, и лишь сейчас я понял, что отчетливо вижу
окружающие предметы, даже не включив инфраред. Моим глазам хватало того
ничтожного количества света, который излучало багровое небо планеты. Но
даже это странное обстоятельство не заставило меня всерьез задуматься над
тем, что же со мной произошло внутри часовни.
Я начал спуск, поддерживая вес своего тела одними руками, не
позаботившись даже о том, чтобы защелкнуть замок на страховочном поясе, и
легко, без малейших усилий, проделал этот акробатический фокус до самого
дна кратера.
Лишь здесь, стоя на ровной песчаной поверхности, я слегка удивился
тому, с какой легкостью преодолел спуск. Не тратя время на бесполезные в
моем положении раздумья, я двинулся дальше.
Как я и предполагал, примерно на середине пути к кораблю регенератор
воздуха перестал работать, и мне пришлось снять шлем со своего легкого
защитного скафандра.
Теперь шлем болтался у меня на поясе, как большая никчемная
погремушка, ударяя по ногам при каждом шаге. Неприятный запах болота -
обычный признак метана - преследовал меня несколько минут, но затем я к
нему притерпелся и перестал замечать. Первые признаки отравления - головная
боль и судороги в мышцах должны были наступить часа через полтора, но и
после двух часов ходьбы я не испытывал никаких подобных ощущений.
Когда я вошел в освещенную зону ремонтной площадки, работы на ней
приостановились. Меня провожали удивленные, настороженные, а зачастую
злорадные взгляды.
Конечно, мой легкомысленный вид с болтавшимся на поясе шлемом вызвал у
работяг удивление. Большинство из них знало, что резерв жизнеобеспечения в
моем костюме кончился два часа назад. Но главная причина такой триумфальной
встречи заключалась, разумеется, в другом. Люди, измученные однообразной
работой и замкнутым образом жизни, предвкушали событие.
Сварисов, вернувшийся на корабль на несколько часов раньше меня, не
пожалел красок, описывая им, что он сделает с так называемым "капитаном"
после того, как тот соизволит вернуться на корабль.
Группа техников и подсобных рабочих, разбиравших последние тяжелые
ремонтные механизмы, еще остававшиеся на площадке, не желая пропустить
предстоявший спектакль, побросала инструменты и следовала теперь за мной
плотной толпой, держась, впрочем, на некотором расстоянии.
Толпа в средневековых городах, сопровождавшая осужденного на казнь
человека, редко подходила вплотную к повозке, везущей жертву. Между
осужденным и остальными людьми пролегала некая невидимая черта, переступить
которую никто не решался. Сейчас члены команды моего корабля вели себя
точно так же.
Сварисов ждал меня у наружного люка. Он стоял без скафандра, в легкой
респираторной маске, чуть покачиваясь на своих слегка согнутых,
колоннообразных ногах, словно хищник, изготовившийся к прыжку. В глазах его
светилась такая откровенная злоба, которая еще совсем недавно заставила бы
меня похолодеть от ужаса. Теперь же я даже не замедлил шаг и шел к
Сварисову, улыбаясь, словно не заметил исходившей от него угрозы.
Наверно, эта моя улыбка окончательно вывела из себя техника. Не тратя
время на разговоры, он ринулся на меня, как таран, одновременно выбрасывая
вперед правую руку.
Такой удар мог бы свалить с ног быка. Но я, не останавливаясь,
перехватил на лету руку Сварисова, завел ее назад и без малейшего усилия
погасил инерцию всей его огромной туши. Затем, все так же улыбаясь, я взял
Сварисова за горло левой рукой, приподнял в воздух все его сто восемьдесят
килограммов веса, увеличенного притяжением планеты, и держал так, пока лицо
техника не начало синеть. Затем я отшвырнул его в сторону, метра на два от
входа, повернулся к замершей за моей спиной команде и сказал:
- Продолжайте работу. Перед начатом второй смены всем собраться в
кают-компании, у меня есть для вас хорошие новости.
Таким был мой первый приказ в качестве настоящего капитана этого
корабля, и я не сомневался, что он будет выполнен.
Лишь добравшись до своей каюты, приняв душ и блаженно растянувшись на
койке, я задумался наконец о том, что со мной произошло.
Эйфория, не отпускавшая меня с того момента, как я очнулся после
глотка сока, сейчас прошла, оставив после себя пустоту и тревогу.
Я встал, подошел к зеркалу и, раздевшись, внимательно осмотрел
собственное тело. Внешне в нем ничего не изменилось: те же суховатые мышцы,
бледная, лишенная долгие месяцы солнца кожа астролетчика. Разве что в
глазах появился незнакомый стальной блеск, да на висках как будто
прибавилось седины.
Не удовлетворившись этим поверхностным осмотром, я прошел в спортзал,
где в этот час никого не было, и решил определить пределы своей необычной
силы. Динамометр зашкалило, а после двухсот пятидесяти килограммов прибор
вообще сломался. На штанге я не рискнул до конца проверить свои новые
способности, боясь порвать связки. Четыреста килограммов я, во всяком
случае, выжимал без всякого напряжения.
Как долго будет продолжаться действие сока и какова будет расплата? В
том, что она последует, я ни на минуту не сомневался.
После спортзала я посетил медпункт и потребовал от доктора провести
полное медицинское освидетельствование моего организма.
Но анализы ничего не показали, все было в норме - абсолютно все.
Состав крови, уровень гормонов в крови. Можно было подумать, что все
снаряды в спортивном зале вышли из строя, а гири подменили муляжами.
Я вернулся к себе и долго сидел на койке, неподвижно уставившись в
погасший экран видеосвязи со штурманской рубкой.
- Что тебе понадобится за это? Чего ты от меня хочешь? - спросил я
выключенный аппарат.
Экран мигнул, и знакомый шелестящий голос ответил из его репродуктора:
- Совсем немного. Ты должен забрать мое маленькое растение на свой
корабль.
- Зачем?
- Ты будешь ухаживать за ним, а время от времени оно будет давать тебе
немного своего сока. Ты ведь хочешь оставаться настоящим капитаном?
- Зачем это нужно тебе?
- Ну, ответить на твой вопрос не трудно. Ты видел, какая скучная мне
досталась планета, кроме бурь, здесь никогда ничего не происходит.
- Досталась? Разве она тебе не принадлежит? Разве это не твоя планета?
- Конечно, нет. В таком мрачном и темном мире не могла развиться
разумная жизнь. Примитивные формы, вроде песчаных саламандр, - шедевр
местной эволюции. Я здесь гость, так же, как ты. Только ты можешь улететь
отсюда, а я нет.
Ты уже знаешь, что местные растения способны передавать направленные
радиосигналы. Мое маленькое растение я выращивала многие годы и наполняла
его энергией, ожидая того момента, когда здесь опустится один из земных
кораблей. Пока растение будет находиться на корабле, я смогу наблюдать за
вашей жизнью, слышать ваши голоса. Как видишь, мне нужно от тебя совсем
немного.
- Покажись. Я хочу знать, как ты выглядишь.
- Вряд ли ты к этому готов. Может быть, когда-нибудь позже.
- Прежде чем я соглашусь, я должен знать, зачем тебе это понадобилось.
Я не верю в сказку о безучастном наблюдателе. Скажи, что тебе нужно от нас
на самом деле?
- Что ж, это твоя забота, верить или не верить. Только у тебя все
равно нет выбора.
Я почувствовал, как во рту у меня пересохло, сердце сорвалось с места
и застучало, как молот. "Вот она, расплата", - подумал я.
- Через неделю действие сока кончится. И если ты хочешь оставаться
капитаном, тебе придется выпить его вновь. Ты еще не знаешь всего, что
может подарить мой цветок.
- Да нет, кажется, я уже понял самое главное. Твой цветок дарит
рабство.
- Ну зачем так драматизировать. У тебя всегда будет выбор. Это не
наркотик, ты можешь прекратить прием сока в любой момент, только вряд ли ты
этого захочешь. Твоя власть на этом корабле, да и сама твоя жизнь зависят
от силы, от способности держать в страхе команду. Позже, когда ты научишься
их убивать, они будут бояться тебя еще больше, и только тогда твоя власть
станет полной.
Ты должен был убить Сварисова. Подходящих случаев было тебе
предоставлено сколько угодно, но ты этого не сделал, и теперь команда под
его руководством набросится на тебя, словно стая голодных псов, как только
узнает, что ты вновь стал обычным человеком.
Я уже почти не слушал, что говорит мне Джина, думая о своем.
- Почему я? Почему ты выбрала именно меня?
В голосе Джины вдруг зазвенела непривычная сталь:
- Все вы, люди, одинаковые, жалкие отродья. Каждый раз, когда
приходится платить по счетам, вы спрашиваете: "Почему я? Почему не другой?"
Но с тобой особый случай. Только это долгая история. Когда-нибудь я
расскажу ее тебе, сейчас у тебя нет времени. Перед встречей с командой тебе
предстоит кое-что сделать. Ты помнишь об этом, "капитан"?
Она читала все мои мысли, она знала о принятых мною решениях и их
последствиях. Связь между нами, после того как я выпил сок энергетического
растения, стала неразрывной и прочной, как стальной канат. Самое неприятное
заключалось в том, что теперь я не мог отделить свои собственные решения от
приказов Джины. Но ничего, придет время - я разберусь и с этим.
В кают-компании собрались все, кроме тех, кто нес горячую вахту у
реактора. Слишком велико было потрясение от моей расправы со Сварисовым.
Люди хотели знать, что произошло, они чувствовали, что за приобретенной
мной неестественной силой кроется какая-то опасная тайна.
Появившись за капитанским столиком, в центре овального зала
кают-компании, способной вместить всю команду, я не стал тратить время на
пустые разговоры. Я достал из кармана несколько блестящих кристалликов с
характерной структурой и бросил их на стол.
- Есть среди вас специалист, способный определить, что это такое?
Один из техников нерешительно приблизился к столу, достал из кармана
электронную лупу и долго рассматривал кристалл. В зале висело молчание, и
дыхание десятков людей слилось в одно.
- Здесь кристаллы чистого металлического скандия... Этого не может
быть, но это так... - Руки, державшие лупу, дрожали.
- Сколько они стоят?
- Не меньше миллиона кредитов за один грамм.
Мне понадобилось всего полчаса, чтобы узнать у Сварисова, куда он
спрятал образцы скандия. Люди, привыкшие командовать и унижать других,
легко ломаются, когда меняются декорации и они сами становятся жертвами.
Скандий был нужен мне, чтобы утвердить свою власть на корабле и
полностью подчинить себе экипаж. Однако я затеял опасную игру, все поставил
на карту и пока еще не знал, выиграет ли она. Команда, ослепленная
жадностью, могла стать неуправляемой. Да и от Сварисова, уже оправившегося
от допроса и сидевшего в первом ряду в окружении своих сторонников, можно
было ждать неприятностей. Он непременно попытается взять реванш. Возможно,
его и в самом деле следовало убить. Впервые эта мысль не вызвала у меня
внутреннего протеста.
- Как только мы выберемся отсюда, - продолжил я свою речь, - каждый из
вас, вместе с расчетом, получит по сто граммов этого металла. Вы сможете
оставить флот и безбедно жить до конца своих дней на любой курортной
планете.
Прежде чем назвать эту цифру, я тщательно взвесил весь отобранный у
Сварисова скандий, его хватало, чтобы полностью рассчитаться с командой. С
этого момента я не собирался даже близко подходить к месторождению, зная,
что десятки глаз будут следить за каждым моим шагом.
Сейчас наступила самая ответственная и напряженная минута.
Если они не примут мое предложение, если захотят большего, и потребуют
показать, где находится месторождение, мне придется пойти на самые крайние
меры, и еще неизвестно, принесут ли они успех.
Сорок человек сидели напротив меня, сорок пар глаз следили за каждым
моим движением. Если я окажусь один против всей команды - я проиграю, не
помогут и мои новые способности. Я напряженно ждал, пока они усвоят только
что полученную информацию, сделают выводы и примут решение. В зале стояла
тишина, и я, в свою очередь, следил за малейшими изменениями,
происходившими в настроении собравшихся.
Вот кто-то из задних рядов пошел к выходу. С чего бы это? Человеку
стало плохо? Или он что-то задумал? Сейчас, когда вся команда, кроме
реакторной смены и наружных сторожевых постов, находилась в кают-компании,
ничего не стоило осуществить любую диверсию, захватить рубку и начать
диктовать свои условия.
- Пока мы не закончим, никто не имеет права покидать кают-компанию!
Я сказал это громко, резко повысив голос, тем тоном беспрекословного
приказа, которому они привыкли подчиняться во время полета. Но идущий к
выходу человек даже не замедлил шаг.
- Остановите его! - Это уже было последнее, что я мог сделать. Если
приказ не будет выполнен, мое непосредственное вмешательство только
испортит дело. Для того чтобы увести отсюда корабль, я должен был научить
людей выполнять мои приказы.
В самый последний момент, когда напряжение достигло предела, когда я
уже решил, что проиграл, двое из службы безопасности все-таки поднялись со
своих мест и встали у двери. Человек, идущий по проходу, слепо ткнулся в
неожиданно возникшее перед ним препятствие. Его взяли под руки и отвели на
место. Напряжение в зале несколько спало, но почти сразу же, краем глаза, я
отметил новую опасность.
Техник из реакторной команды, сидевший рядом со Сварисовым в первом
ряду, наклонился к нему, и эти двое стали о чем-то перешептываться. Лишь
сейчас я обратил внимание на то, что вся реакторная команда, организовавшая
бунт на корабле, держится вместе. Именно от этих людей мне и следовало
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг