придется проделать самому и уже без всяких объяснений. Если возникнут
вопросы, задавайте их сейчас.
Когда крышка откинулась на толстенных шарнирах, стало ясно, что
никакого реактора за ней нет. Вспомогательный реактор у этого корабля
отсутствовал. Мы вошли в узкую стальную трубу, на противоположном конце
которой виднелась еще одна дверь с электронным кодовым замком. Грантов
справился и с этим препятствием, после чего мы оказались в тесном
помещении, освещенном тусклыми лампами. На стальной полке лежал стандартный
рюкзак космодесантника с карманами, набитыми всеми полагавшимися по уставу
мелочами. Больше здесь не было ничего, и, видимо, испытывая удовольствие от
моего недоумения, Грантов не спеша подошел к рюкзаку и эффектным жестом,
словно фокусник на сцене, отстегнул его центральный клапан, откинул крышку
и направил на предмет, лежавший внутри рюкзака, луч света от своего фонаря.
Я увидел металлический шар размером с футбольный мяч. На его матовой
поверхности имелись две прорези для электронных ключей и одна глубоко
утопленная желтая кнопка.
- Это специально разработанное нашими учеными взрывное устройство. Оно
включается одновременно двумя ключами. Один ключ у меня, второй у
Павловского. Мы приведем его в рабочее состояние после посадки. Вы возьмете
рюкзак, покинете корабль и постараетесь доставить бомбу на восточный хребет
кратера.
По нашим данным, управляющий центр находится именно в этом районе. Не
беда, если вы не сможете точно определить его местонахождение. Зона
поражения этого устройства достаточно велика.
От шара веяло ледяным холодом смерти. И хотя я ждал чего-то подобного,
я почувствовал, как от волнения у меня перехватило дыхание.
- Сколько? Сколько, именно?
- Около километра. Вы успеете покинуть опасную зону и вернуться на
корабль, прежде чем устройство сработает.
- Каков запас времени до взрыва?
- Десять часов. Более чем достаточно.
- Здесь нет циферблата. Откуда мне знать, на какое время на самом деле
настроена бомба?
- Мы должны доверять друг другу, Крайнев. В нашем положении - это
единственный выход. Кроме того, в случае крайней необходимости вы сможете
выключить взрывной механизм. Именно для этого предназначена кнопка. Только
помните - это наш последний шанс остановить вторжение деймов. Если вы
воспользуетесь кнопкой, второй попытки уже не будет.
- А первая была? Сознайтесь, вы ведь пытались это проделать, прежде
чем разыскали меня?
- Конечно, пытались. Как только на поверхности планеты оказывался
кто-нибудь из десантников, они определяли альфа-ритм его мозга. После чего
просвечивали людей, покидающих корабль, своими жесткими радиолучами и при
малейшем подозрении испепеляли их ударом молнии. Никакие защитные оболочки
не спасают. Все превращается в пар...
Вся надежда на то, что они примут вас за своего и не станут
контролировать ваши действия.
- Сомнительная надежда.
- Единственная, оставшаяся в нашем распоряжении...
Это была моя последняя ночь перед операцией. Я решил хорошенько
выспаться. На Багровой мне понадобятся все силы... Но мысль о Ладре не
давала мне уснуть. Я с ней даже не простился, а завтра на это уже не
останется времени. Вечером я попытался навестить ее, но в каюте никого не
оказалось, а в медицинском отсеке стояла целая очередь пациентов - так
обычно бывает после оверсайда, у людей обостряются все скрытые недуги.
Я знал, как тяжело приходится одинокой женщине, особенно такой
красивой, в дальних рейсах. На восемьдесят процентов команда состояла из
молодых, оторванных от дома мужчин... Я не мог афишировать наши особые
отношения. Даже по внутреннему фону не стоило ей звонить. Все разговоры
прослушивались, а холодные официальные фразы меня не устраивали. Если мне
удастся вернуться, я найду способ все поставить на свои места. Но я знал,
что шансов на это немного, и решил, что так даже лучше - она скорее забудет
нашу мимолетную, единственную встречу...
Сон уплывал от меня, несмотря на все усилия расслабиться и
раствориться в молчаливом покое. Что-то мешало. Что-то там, снаружи
корабля, за тысячи километров отсюда, ждало меня... И я слишком хорошо
знал, что это такое. На этот раз скалы "Прощаний" не будет. Они придумают
что-нибудь понадежней. Что-нибудь такое, что сможет покончить со мной
наверняка. Так зачем же я ввязался во все это? Ради чего? Родина?
Фактически у меня не было родины... Она существовала на обложках книг, в
видеороликах, в передачах планетарного граммовидения, но не в моих
воспоминаниях. Детство прошло в интернате одной из федеральных колоний.
Затем школа космонитов и долгие рейсы от звезды к звезде. На эти
бесконечные дороги ушли лучшие годы моей жизни, и именно звездные дороги
были моей настоящей родиной.
Но ведь и их не будет, если деймы одержат верх и подомнут под себя
нашу цивилизацию... Нашу... Наверно, в этом все дело.
Было и еще кое-что, ради чего стоило рискнуть жизнью. Свобода...
Бесконечные просторы космоса или рабство на плантациях деймов. Выбор
выглядел однозначным. Но что-то еще оставалось, скребло в глубине сознания,
не давало покоя и гнало от меня сон. Я уже почти понял, что это такое,
когда гудок сигнала над входной дверью оповестил о том, что кто-то решился
нарушить мое уединение, несмотря на приказ Павловского, слишком уж
заботившегося обо мне...
Сердце ударило всего лишь раз и замерло, на мгновение. Я был уже на
ногах. Не спрашивая, не желая разрушать надежду, не включая изображения, я
широко распахнул дверь своей каюты. И утонул в ее широко распахнутых
глазах, в облаке каштановых волос, в запахе лаванды...
- Ты решил сбежать от меня? Ты даже не попрощался...
- Я не люблю прощаний...
- Я догадалась, и потому пришла к тебе сама.
Слова стали не нужны. Я целовал ее мягкие губы, ее волосы и не мог
избавиться от мысли, что делаю это в последний раз.
Глава 39
И вот это произошло. Я вновь стоял на поверхности Багровой планеты.
Под ее мертвым небом, горевшим неестественным кровавым цветом. Передо мной
простиралась смертоносная пустыня, а позади, в двух шагах, затаился
корабль.
На его стометровом черном корпусе не было заметно ни одного огня.
Сейчас он чем-то напоминал большое испуганное животное, замершее в ожидании
выстрела невидимого охотника.
Всякие переговоры с кораблем исключались. Я был один, совершенно один,
полностью предоставленный своей судьбе.
Я сделал первый осторожный шаг вперед, словно пробовал носком сапога
текучую воду. Никакой воды здесь, разумеется, не было. Нога погрузилась в
песок по самую щиколотку. Ранец с бомбой ощутимо давил на плечи - в нем
было не меньше тридцати килограммов, и я подумал, что такой груз при
подъеме на стену кратера может стать серьезной помехой.
Возможность выбора осталась на корабле, в прошедшей ночи. Сейчас у
меня его уже не было. Теперь я должен лишь завершить начатое. То, что
возникло задолго до этого момента. Там, на скале "Прощаний"... Вот только
былую ненависть и гнев я не мог в себе вызвать, несмотря на все старания.
Слишком много времени прошло с момента моей казни, слишком много разных
событий, нагромоздившихся друг на друга, смазали в моей памяти тот роковой
эпизод. И в глубине этого сложного калейдоскопа мыслей оставалось сомнение
в правильности моего решения.
Оно родилось прошедшей ночью и оставалось со мной до сих пор. Чего-то
я не понял, что-то упустил в своих рассуждениях... Я был близок к разгадке,
перед тем как позвонила Ладра...
Сейчас, продолжая равномерно идти вперед, я постарался восстановить в
памяти состояние, предшествовавшее не успевшей оформиться в окончательную
мысль догадке. Но ничего не получилось. Возможно, мне мешал звук
собственного дыхания, усиленный внутренним микрофоном защитного костюма.
Чтобы избавиться от этого надоедливого звука, я снял шлем. Я уже проделывал
это однажды, ничего страшного не произошло и сейчас. Разве что запах метана
показался мне слишком резким, не таким, как в прошлый раз. Но это было
пустяком, на который не следовало отвлекаться. Я вновь попытался
сосредоточиться на том моменте, когда позвонила Ладра... Я думал о
Павловском, о Грантове, о том, что ими движет и откуда взялась такая
самоотверженность и бескорыстность. Они даже не заинтересовались
месторождением скандия.
Что-то за всем этим скрывалось. Что-то весьма опасное для меня...
Я включил прикрепленный к поясу мощный фонарь, и широкий конус света
высветил передо мной волнистую поверхность песка на несколько метров
впереди. Вскоре в полосу света попало одно из энергетических растений, и я
лишний раз получил возможность убедиться в том, что они не проявляют ко мне
ни малейшего интереса. Для них я был неким местным объектом, навсегда
помеченным энерганом. Ящеры, видимо, тоже заранее убирались с моего пути.
Во всяком случае, до самой стены я не встретил ни одного. По крайней мере,
Павловский и Грантов оказались правы в том, что на этой планете я мог себя
чувствовать в относительной безопасности до тех пор, пока кто-то из
охранников Джины не обнаружит меня.
Пора было начинать подъем. Я в последний раз оглянулся, пытаясь
различить в сомкнувшейся вокруг тьме хоть какой-то намек на контуры
корабля, но ничего не увидел в багровом мраке. Корабль слился с
поверхностью пустыни, растворился в ней так, словно здесь его никогда и не
было.
Разумеется, его засекли на подлете и во время посадки. Но маскировка
под исследовательский корабль удалась. Теперь Джина ждет, что последует
дальше. Когда к месторождению скандия отправится первая экспедиция, которой
не суждено вернуться. Она ее не дождется. Все закончится сегодня. Установив
мину, я должен сразу же возвращаться обратно. Если нам позволят, мы
немедленно улетим с этой враждебной и смертельно опасной планеты. Если нам
позволят... Если удастся вернуться...
Метров через десять после начала подъема, полностью ощутив всю тяжесть
груза, висевшего у меня за плечами, я вдруг увидел заблестевший в свете
фонаря старый титановый костыль, забитый здесь Карининым много лет тому
назад.
Это был приятный подарок, потому что больше всего сил у меня отнимало
утомительное заколачивание костылей и протягивание через их кольца
страховочной веревки, которая была нужна в основном для того, чтобы
обеспечить безопасный и быстрый спуск.
Теперь подъем пошел намного быстрее, поскольку костыли встречались
через каждые два метра и, обнаружив старую трещину, по которой мы когда-то
поднимались на кольцевой кратер, я теперь шел по проложенной трассе.
Часа через два я уже сидел на площадке, образовавшейся под действием
ветра на самой вершине кольцевой гряды. Здесь мы с Карининым разговаривали
в последний раз, здесь разошлись наши пути.
Слева от меня, в нескольких сотнях метров, находился вход в часовню.
Мне не хотелось туда идти - возможно, потому, что путь до площадки я
проделал без всяких осложнений, и мне это не нравилось, поскольку означало,
что весь запас положенных неприятностей скопился где-то в конце. А кроме
того, я опасался, что именно там мое присутствие может быть обнаружено. Но
если где-то и мог быть этот пресловутый командный центр, то скорее всего он
находился именно в часовне.
Обстановка вокруг слишком уж напоминала мое предыдущее посещение
планеты. Разве что ветер не так свирепствовал да внизу, на дне кратера, не
видно было пятна света, окружавшего когда-то "Алькар".
Инстинктивно, желая полностью восстановить сохранившуюся в моей памяти
картину, я попытался отыскать в багровой неподвижной тьме место, где
некогда стоял "Алькар", и, к своему изумлению, обнаружил его. Разумеется,
не само место, а яркое пятно света на дне долины, в том месте, где стоял
звездолет, доставивший меня на Багровую во второй раз.
"Они что там, все с ума посходили? Зачем они устроили эту
иллюминацию?" - подумал я. Ответа не было, хотя в глубине сознания я ожидал
чего-то подобного... То самое, неразрешенное сомнение, догадка, не успевшая
оформиться в окончательное знание, сейчас получила свое подтверждение.
Световое пятно сдвинулось с места, и до меня долетел нарастающий грохот
стартовых корабельных двигателей.
"Этого не может быть! Один раз меня уже оставили на этой проклятой
планете! Подобный кошмар не может повториться! Судьба не может быть так
безжалостна!" Я не хотел верить, не хотел понимать происходящее. Но пятно
света превратилось в узкий фиолетовый клинок, а рев корабельных двигателей
заставил задрожать скалы подо мной.
Мысли метались в голове, словно звери, запертые в клетку, но ярость и
осознание того, что произошло, еще не пришли. Было лишь недоумение, попытка
оправдать людей, бросивших меня здесь, словно ненужную вещицу, отслужившую
свой срок и до конца выполнившую порученное дело. "Но дело еще не сделано,
они вернутся! Что-то заставило их сменить место посадки. Возможно,
энергетические растения проявили неожиданную активность. Они вернутся! Они
обязательно вернутся!"
Пустая надежда. Я не хотел верить, не хотел принять всю глубину
человеческой подлости и эгоизма. В глубине души я давно понял, что мое
возвращение не планировалось. Я был для них монстром. Для меня не нашлось
места ни в их обществе, ни на их корабле. Я был нужен лишь для того, чтобы
доставить на поверхность планеты бомбу, висевшую у меня за плечами. Но
теперь мавр уже сделал свое дело.
Корабль ввинчивался в верхние слои атмосферы и уходил все дальше.
Застыв, как неподвижное изваяние, я ждал. Вот-вот это должно было
случиться. Должна ведь существовать хоть какая-то справедливость? Сейчас
энергетический луч, остановивший некогда старт "Алькара", обрушится на них
и заставит вернуться. Но рев корабельных генераторов замирал в высоте, а
пламя реактивных двигателей постепенно превращалось в бенгальскую свечу.
Ладра ворвалась в управляющую рубку, нарушив все правила, и, оттолкнув
в сторону нового охранника Грантова, пытавшегося преградить ей путь,
оказалась рядом с терминалом Павловского, вводившего в компьютер последние
поправки, необходимые для выхода в открытый космос.
- Что вы делаете, капитан?
- Я стартую, а что вы здесь делаете, доктор Ленская? Кто разрешил вам
покинуть рабочее место во время старта?
- Я пришла, чтобы сказать, что вы нарушили первую и вторую статьи
космического устава. Вы оставили на чужой планете члена команды! И я подам
рапорт в комитет космофлота, вам придется отвечать за свою подлость, мистер
Павловский!
- Я понимаю ваше состояние, доктор Ленская. И потому прощаю вам
оскорбление. Однако хочу напомнить, что ваш любовник не являлся членом
нашей команды. Вспомните результат медицинских тестов, которые проводили вы
сами. Этот монстр не являлся даже человеком. Он лишь вернулся туда, откуда
пришел, и сделал это совершенно добровольно.
Прошел почти час с момента старта "Ин-48". За это время я не сменил
даже места, на котором стоял, и отчаяние внутри меня постепенно сменилось
гневом.
Больше я не верил ни одному слову Грантова. Зона поражения равна двум
километрам? Или, может быть, двумстам? Или пострадает вся планета? Но какое
им до этого дело? Какое им дело до тех сотен несчастных, что влачили жалкое
существование на плантациях Джины? Эти люди привыкли расплачиваться за свои
решения чужими жизнями. Жизни пленников, так же как моя, ничего для них не
значили.
Нужно было принимать какое-то решение. Всегда есть выбор. И даже в
моей безвыходной ситуации он был. Я слышал, как тикает в моем рюкзаке
взведенный часовой механизм смертоносной бомбы. Разумеется, этот звук
существовал лишь в моем воображении, электронные механизмы взрывного
устройства работали совершенно бесшумно. Но суть от этого не менялась -
каждая ушедшая секунда приближала меня к тому моменту, когда механизм
сработает. Сейчас я не знал даже времени, которое у меня оставалось. Десять
часов, обещанные Павловским, тоже могли оказаться ложью. Скорее всего он
настроил механизм на тот момент, когда корабль удалится от планеты на
безопасное расстояние, и этот момент давно наступил, так что взрыв мог
раздаться каждую секунду.
Но что-то меня удерживало от того, чтобы выключить взрыватель.
Пресловутая желтая кнопка могла оказаться бутафорией, а могла произвести
совершенно обратное действие, вызвать немедленный взрыв. Но даже если
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг