охранника, хотя ни той, ни другой должности в штатном расписании корабля не
значилось. Карманы его куртки постоянно оттопыривались от тяжелых
предметов, и я подозревал, что он носит там отнюдь не столовые приборы.
Ремизов относился ко мне с нескрываемой неприязнью, поскольку только
мне, из всех членов команды, разрешалось выпроваживать его из любимой
капитанской каюты. Впрочем, неприязнь была взаимной. Я всегда недолюбливал
этот квадратный тип людей, всю жизнь, не раздумывая, выполнявших чужие
приказы. К тому же капрал кого-то мне напоминал, иногда его лицо казалось
странно знакомым, и меня раздражало это обстоятельство, потому что я не мог
понять, в чем тут дело, обычно моя память не давала подобных сбоев.
Я пригладил волосы левой рукой - условный жест, означавший, что мне
требуется конфиденциальное рандеву.
Павловский сам предложил эту идиотскую процедуру, видимо, не желая в
присутствии подчиненных каждый раз выполнять мою просьбу - очистить каюту
от посторонних.
Не сомневаюсь, что Ремизов давно уже догадался об этой нашей
договоренности, и сейчас в его глазах вспыхнуло нечто, весьма похожее на
ненависть.
Наконец, после недолгого препирательства, которое в отношении
начальства может себе иногда позволить любимый ординарец, он покинул каюту,
и я смог приступить к делу. Понимая, как нелегко мне будет добиться
содействия Павловского в задуманной операции, я начал разговор издалека.
- Валентин Карлович! - Это неуставное обращение я употреблял каждый
раз, когда мы оставались наедине, стараясь подчеркнуть, что не являюсь ни
членом команды, ни его подчиненным. Такие простые способы действуют
безотказно, особенно в среде военных. Павловский же, до того как принял
команду над этим, довольно-таки странным кораблем, дослужился до капитана
первого ранга и вынужден был оставить пост командира на боевом эсминце ради
сомнительной должности, которую теперь занимал. Видимо, эта рана у него до
сих пор кровоточила, и нетрудно было представить, сколько усилий
потребовалось приложить командованию космофлота, чтобы подвигнуть его на
этот шаг.
- Что там еще случилось? - буркнул капитан, старательно разглядывая
крышку своего стола.
- Осталось всего сорок часов до момента, когда мы начнем процедуру
выхода из оверсайда, и, если я правильно понимаю ситуацию, вам придется
отключить экранирующие поля еще до ее окончания.
- Вы правильно понимаете ситуацию. Продолжайте! - произнес капитан, не
отрывая взгляда от своего стола, на полированной поверхности которого не
было ни одной пылинки. Я подозревал, что этот сверкающий результат был
достигнут не без помощи Ремизова.
- Как только мы выйдем из оверсайда, на Багровую уйдет сообщение,
воспрепятствовать которому никто уже не сможет. В такой ситуации все наши
усилия по маскировке корабля становятся совершенно бессмысленными, так же
как моя миссия.
При последней фразе капитан наконец прекратил созерцание своего стола
и уставился на меня свирепым взглядом.
- Уж не решили ли вы от нее отказаться?
- Нет. Но мне пришла в голову идея, которая поможет нам избавиться от
многих неприятностей. Мы должны выявить посланника до того, как будут сняты
экраны.
- Неужели? И каким же образом мы это сделаем? - с откровенным
сарказмом спросил Павловский.
- Для этого всем членам команды придется сделать небольшую прививку.
Универсальный антибиотик перед посадкой на чужую планету не вызовет ни
малейшего подозрения, но в него придется добавить небольшую дозу
блокиратора.
- Это еще для чего? Употребление блокиратора находится под строжайшим
запретом! Что вы задумали, Крайнев?
- Его действие на обычных людей, при той мизерной дозе, которая в
данном случае необходима, сведется к кратковременному торможению эмоций.
Препарат полностью прекратит свое воздействие уже через несколько часов. Но
это относится лишь к обычным людям. На посланника блокиратор подействует
совершенно иначе.
- И каким же образом вам удалось получить эту необычайно ценную
информацию? - капитан даже не считал нужным скрывать свое недоверие, и мне
становилось все труднее продолжать нашу беседу в спокойном деловом тоне.
- Самым простым. Я попробовал препарат на себе.
- И что же? - не сразу понял капитан.
- Реакции моего организма во всем, кроме подчинения, полностью
идентичны реакциям посланника. Надеюсь, это не является для вас новостью.
Так вот, реакция посланника, принявшего этот препарат, парадоксальна по
сравнению с обычными людьми. Его разум на несколько часов становится
недоступным для внешнего воздействия. Ему невозможно передать приказ, его
невозможно подвергнуть гипнозу.
- И таким образом вы надеетесь предотвратить передачу информации на
Багровую?
- Конечно, нет.
- Тогда чего же вы добиваетесь?
- После того как всем без исключения членам команды будет введен
блокиратор, вы соберете всю команду в кают-компании, а я постараюсь
выявить, кто из экипажа является посланником.
- Довольно странное и весьма запутанное предложение. Поясните, каким
образом вам это удастся?
- На короткое время мне придется подвергнуть команду массовому
гипнозу.
- Надеюсь, я не ослышался? Вы что, фокусник, циркач?
- Вы не ослышались, капитан. Дело в том, что посланника, в крови
которого присутствует блокиратор, невозможно подвергнуть гипнозу, и только
он один не станет выполнять мои мысленные приказы. Просто потому, что не
сможет их принимать.
- А всех остальных вы сможете превратить в своих марионеток?
- С помощью блокиратора и специальных технических средств это
возможно, хотя, поверьте, эта процедура мне так же неприятна, как вам. Но
обстоятельства...
- Оставьте обстоятельства в покое! Если вы такой могучий гипнотизер,
почему вы не выявили посланника раньше, до того как он попытался вас убить?
- Потому что у меня не было блокиратора. Потому что я обнаружил
характер его воздействия на свой организм только вчера! Потому, черт
возьми, что без вашего разрешения мне и шагу не дают ступить на этом
корабле!
- Боюсь, что вы нуждаетесь в гораздо более строгом контроле, чем это
было до сих пор. Что за бредовый план? Неужели вы думаете, что я соглашусь
в самый ответственный момент отдать на вашу милость всю команду?! Пока мы
будем находиться под гипнозом, вы сможете сделать с кораблем все что
угодно!
- Да поймите же вы наконец, если бы мне это понадобилось, я не стал бы
вас уговаривать! Не так уж трудно было бы добавить блокиратор в резервуар с
питьевой водой. Вы прекрасно знаете, что он у меня есть. Все остальное -
дело техники. Никто ничего не успел бы заметить. Ваше согласие нужно мне
лишь для того, чтобы собрать всю команду в одном месте и выявить посланника
деймов...
Последнее время я только и делал, что нарушал какие-нибудь правила.
Понимая, что обычным путем мне никогда не удастся добиться согласия
капитана на этот рискованный эксперимент, я позаботился о том, чтобы в его
графине заранее оказалась необходимая доза препарата, и сейчас, после того
как я испробовал все легальные способы уговоров, мне оставалось только
включить крохотный карманный магнитофон. Его звуковой диапазон выходил за
рамки восприятия человеческого уха, и звук оставался неслышным. Волна этого
излучения была настроена на альфа-ритм человеческого мозга, оставалось
совсем немногое - ввести капитана в окончательный гипнотический транс, что
я и проделал без особых усилий. Мои постоянные упражнения в передаче
молдрому телепатических сообщений не прошли бесследно.
Когда капитан проснулся, он ничего не помнил о нашем разговоре. Зато
он прекрасно помнил о том, как ему понравилась идея выявить посланника
деймов с помощью блокиратора... Оставалось решить последнюю проблему.
По космическому уставу, даже капитан не имел права приказывать
корабельному врачу, если дело касалось применения медицинских препаратов и
методов лечений.
Глава 37
Я перехватил Ленскую в коридоре между отсеками, когда она, закончив
очередное дежурство, возвращалась в свою каюту. Она вздрогнула, когда я
произнес ее имя, резко обернулась и сказала:
- Никогда не смейте меня так называть! Для вас я доктор. Только это, и
ничего больше.
То, что она говорила с излишней запальчивостью, и то, что она не
сумела скрыть своего волнения, давало мне некоторую надежду. Но сейчас я не
мог себе позволить отвлекаться от своей главной цели даже ради женщины,
которая мне так нравилась.
- Хорошо, доктор, я буду называть вас так, как вы хотите, только
выслушайте меня, пожалуйста.
- Я устала и не расположена разговаривать с вами в коридоре. Приходите
завтра в медпункт, там и побеседуем.
- В любом другом случае я бы так и поступил, но сегодня вам придется
меня выслушать прямо сейчас. Мое дело не терпит отлагательств, и завтра
может быть уже поздно.
- Что, срочно вновь понадобился блокиратор?
Я сделал вид, что не заметил сарказма в ее тоне, и продолжал как ни в
чем не бывало:
- Вы почти угадали. Только на этот раз блокиратор нужен не мне. Вы
должны сделать прививку минимальной дозы этого препарата всем членам
команды, включая себя и капитана.
- Похоже, на вас плохо подействовала предыдущая доза.
- Поверьте, мне сейчас не до шуток. - Я начал объяснять ей суть своего
плана, уже не надеясь на то, что она меня поймет и согласится помочь. Одно
я знал совершенно точно - ни при каких обстоятельствах я не воспользуюсь
способом, к которому прибег в случае с капитаном, для того чтобы навязать
собственное мнение этой женщине. Если она не согласится добровольно мне
помочь, придется отказаться от высадки, и пусть все летит к черту.
Надо отдать ей должное, она выслушала меня, не перебивая, до самого
конца. За это время мы успели пройти весь коридор второго отсека и теперь
стояли у двери ее каюты. Она старалась вставить квадратик электронного
ключа в предназначенную для него прорезь, и потому, что ей не удалось
сделать это с первой попытки, я понял, как сильно она взволнована.
- Как мне кажется, прежде чем прийти ко мне, вы должны были обсудить
этот бредовый план с капитаном.
- Я так и сделал.
- И что же он сказал?
- Дал "добро" и отослал к вам. Сказал, что в этом вопросе никто не
имеет права вам приказывать.
Мне показалось, что спрашивает она совершенно механически, думая о
чем-то другом, и неожиданно причина ее волнения прорвалась наружу.
- Если вы не выдумали все это, то, выходит, что в любой из дней,
проведенных вами на нашем корабле, вы могли... - Она остановилась посреди
фразы, прекратила свои неудачные попытки открыть дверь и. резко
обернувшись, посмотрела мне прямо в глаза. - Вы могли изменить мнение
любого члена команды и даже повлиять на его психику...
- Ни один гипнотизер не может сделать того, о чем вы хотели меня
спросить. Даже под гипнозом нельзя заставить человека сделать то, чего он
действительно не хочет. Как медик, вы должны об этом знать. А я не
гипнотизер.
- Как же тогда вам удалось убедить капитана?
- Это мелочи. Я говорю о действительно серьезных вещах. Нельзя, к
примеру, понравиться женщине в том случае, если в повседневной жизни ты
вызываешь у нее отвращение или ненависть.
- Но тогда почему же... - она оборвала себя на полуслове.
- Вы хотели спросить, почему перестали меня ненавидеть?
Говоря это, я накрыл своей огромной лапищей ее тонкую, дрожащую руку и
помог вставить электронный ключ в предназначенную для него прорезь.
После этого дверь отъехала в сторону, мне пришлось поддержать Ладру, и
мы оба неожиданно оказались в ее каюте. Современные электронные замки на
этом корабле настраивал опытный программист, и как только открывший замок
человек переступал порог (не всегда в единственном числе), дверь совершенно
бесшумно выезжала из стены за его спиной, закрывая каюту.
Поскольку во время этого маленького происшествия Ладра не произнесла
ни слова, я нагнулся и поцеловал ее в холодные, совершенно неподвижные
губы.
Не знаю, что со мной творилось. Такого приступа страсти я не испытывал
никогда в жизни. Я знал, что сжигаю за собой все мосты, что она меня
никогда не простит за это вторжение в ее каюту и в ее личную жизнь, но мои
руки, действуя совершенно самостоятельно и независимо от моего рассудка,
продолжали расстегивать пуговицы на ее комбинезоне, и лишь тогда, когда я
добрался до застежек на лифчике, она наконец спросила совершенно трезвым
голосом:
- Что вы делаете, Крайнев?
Но теперь было уже слишком поздно. Я подхватил ее на руки и понес к
кровати. Она даже не пыталась сопротивляться. Только смотрела на меня
своими огромными, холодными глазами, не закрывая их даже тогда, когда я
вновь и вновь начинал ее целовать, пытаясь вызвать хотя бы крохотный огонек
ответной страсти.
Она молчала. Даже тогда, когда я сорвал с нее последнюю тряпку и начал
целовать ее обнаженное тело, она не сделала ни одного движения мне
навстречу и не произнесла больше ни одного слова.
Лишь под утро, когда часы на ее столике пропели забавную песенку о
том, что ранний подъем полезен всем зверятам, она сказала:
- Мне было хорошо с вами, Крайнев. Но это больше никогда не
повторится. Забудьте обо всем, что между нами произошло.
- Между прочим, кроме фамилии, у меня есть еще и имя, меня зовут
Игорем. Забыть я все равно не смогу. А что касается повторения... Завтра
после посадки я покину корабль и, скорее всего, обратно уже не вернусь.
По-моему, только после этой фразы она наконец поняла, насколько
серьезно все, что я ей рассказал до того, как мы очутились в ее каюте.
- Мне трудно называть тебя по имени. Моего погибшего на "Астране" мужа
тоже звали Игорем...
- Прости, я не знал...
- Ничего. Прошло уже больше года, боль притупилась, и все равно мне
кажется, что он вернется. Наверно, потому, что я не смогла его похоронить,
я не могу представить его мертвым.
Она сбросила с себя простыню и встала, совершенно не стесняясь своего
обнаженного тела. Мне было приятно наблюдать за ее медленными неторопливыми
движениями, за тем, как набрасывает она прозрачный халатик и включает
кофейный автомат. В этом не было уже ничего сексуального, только сожаление
о том, что эта женщина никогда не будет принадлежать мне до конца и эта
ночь уже не повторится. Судьба не оставила мне времени для того, чтобы
изменить ее отношение ко мне. Наверно, в ее памяти я навсегда останусь
случайным мужчиной, ворвавшимся в каюту, доставившим неожиданное
удовольствие и навсегда исчезнувшим из ее жизни. Словно услышав мои мысли,
она сказала, протягивая мне чашечку с синтетическим кофе:
- Мне бы не хотелось, чтобы вы тоже превратились в призрак, Крайнев.
Если я смогу помочь хоть чем-то, я это сделаю. Может быть, вам все же
удастся вернуться и вновь нарушить все запреты...
Дурное предчувствие не покидало меня весь вечер, перед назначенным
капитаном на восемь всеобщего сбора. Что-то я сделал не так, чего-то не
учел и стал теперь невольным пленником лавины событий, которые сам же и
вызвал к жизни. Прежде всего это касалось оружия. Павловский наотрез
отказался мне его выдать, ссылаясь на параграфы космического устава, и я, в
конце концов, перестал на этом настаивать, резонно предположив, что в
предстоящем поединке вовсе не оружие будет играть решающую роль.
Но, как показали дальнейшие события, в этом я ошибся.
Я вошел в зал чуть позже, чем следовало, вместе с последними
припозднившимися членами команды и, стараясь быть незаметнее, занял
свободное место в последнем ряду. Капитан уже стоял у стола в центре зала и
недовольно обводил взглядом ряды своей аудитории. Часы показывали без двух
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг