шевелятся, пытаясь приподняться. Со всех сторон неслись стоны, бессвязные
бормотания, проклятия. Скелеты обрастали плотью у меня на глазах.
Набравшись мужества, я наконец перевел взгляд на утес, под которым
лежал череп черного великана.
Утеса больше не было. На его месте возвышался необъятный торс
гигантского тела, голова которого подпирала кромку туч. Из пасти этого
чудовища, оттуда, из-под облаков, и низвергалась вниз кровавая река.
Лишь одна-единственная мысль билась теперь в моей голове: прекратить
этот ужас, прекратить как можно скорее.
Рука сама собой потянулась к заплечным ножнам и нащупала рукоятку
мечелета. В последний момент мне показалось, что черный великан разгадал
мои намерения. Из его пасти вырвался ужасный рев, и ошметки свернувшейся
крови обдали нас с ног до головы отвратительным вонючим дождем.
Мне даже не потребовалось размахнуться. Мечелет сам, словно
почувствовав, что от него требовалось, вырвался из моей ослабевшей руки и
унесся вверх, к голове черного великана.
Самого удара я не видел. Только скалы вокруг нас содрогнулись в
последний раз, и ветвистая молния хлестнувшая оттуда, куда улетел мечелет,
ослепительной вспышкой оборвала мое сознание.
Глава 30
Очнулся я в своей монастырской келье и долго пытался понять, не было
ли случившееся со мной бредовым кошмаром.
Я чувствовал слабость во всем теле, руки двигались с трудом, а мою
попытку приподняться на постели пресек суровый голос Лаграна:
- Тебе рано двигаться! Неделю провалялся без сознания после такой
пустяковой царапины!
- Какой царапины? Что со мной произошло?
- Тебя ранило во время осады замка Грегориана и, видимо, слегка
контузило. Рана была ерундовая и вскоре затянулась, но ты так и не приходил
в сознание до сегодняшнего дня.
- Чем закончилась осада?
- Да, как сказать... С одной стороны, мы вроде бы потерпели поражение.
С другой стороны, наша дерзкая атака оказалась полной неожиданностью для
лорда. Ты нанес его войску урон, которого он никак не ожидал. Особенное
впечатление произвел на врага удар твоего мечелета... Есть и неприятная
новость - твое оружие так и не нашли. Пикермены говорят, оно исчезло сразу,
после того как в тебя попала молния.
- Какая молния? Вы вроде бы говорили о пустяковой ране?
- Рана действительно была пустяковой. Но нанесла ее колдовская молния
лорда, ударившая со стены замка прямо в то место, где мы с тобой стояли.
- Это я помню, но затем, как мне кажется, последовали переговоры. Или
их не было?
- Не было никаких переговоров. Мы отступили сразу же, после того как
ты потерял сознание. Продолжать штурм уже не имело смысла.
- Есть еще новости, о которых вы забыли упомянуть? Ария вернулась?
- Почему ты об этом спрашиваешь? Ты ведь не мог знать...
- Увидел во сне ее возвращение... Как ее раны? Удалось Спейсу с ними
справиться?
- Ты и это увидел во сне? - Подозрительно прищурившись, Лагран
внимательно изучал мое лицо. - Может быть, это был не совсем сон?
- Может быть... Вам виднее. В конце концов, это вы должны мне
объяснять все непонятные явления, связанные с магией. Так что с Арией?
- Ее раны оказались слишком серьезны. Спейс залечил их, но, боюсь, ей
теперь навсегда придется остаться в птичьем облике.
Я рванулся с кровати, не обращая внимания на попытки Лаграна
воспрепятствовать этому. Это известие обрушилось на меня, как обвал. Боль
утраты оказалась слишком сильной. И даже мысль о том, что мне все-таки
удалось сохранить жизнь Арии, не смогла ее смягчить.
- Я должен ее увидеть!
- Это неразумно по двум причинам: тебе нельзя появляться в Шаранкаре,
шпионы лорда немедленно донесут о твоем появлении, и его люди схватят тебя.
А кроме того... - Лагран остановился, задумчиво всматриваясь в меня, словно
решая, стоит ли продолжать.
- Кроме того, что?
- Кроме того, ты сам не знаешь, хочешь ли видеть Арию в ее теперешнем
состоянии. Твое появление принесет ей только новые страдания.
Он был прав - и понимание этого заставило меня остановиться на пороге
и вернуться в келью.
- Должен быть какой-то способ возвратить ей прежний облик. Помогите
мне!
- Я был бы рад тебе помочь, и, тем более, я помог бы самой Арии без
всякой твоей просьбы, если бы такой способ существовал. Но ни я, ни Спейс
его не знаем.
Значит, больше я ее не увижу... Мои руки никогда не прикоснутся к
ней... Лишь по ночам, когда светит полная луна, а в воздухе промелькнет
силуэт ночной птицы, я буду провожать его тоскливым взглядом...
Почувствовав, как глубоко ранило меня это известие, Лагран продолжил:
- Возможно, так будет лучше для вас обоих. Эта история не могла иметь
продолжения. Ты никогда бы не забыл о том, что она не человек... Не совсем
человек.
И это было правдой. Но правдой было и то, что мир Шаранкара опустел
без Арии. Я лишился здесь своего единственного близкого друга. Лагран был
моим учителем, и, несмотря на его искреннее и доброе ко мне отношение,
между нами всегда сохранялась определенная дистанция. Еще в большей степени
это относилось к Спейсу.
Никогда уже не повторится та единственная ночь на Черной планете,
когда мы были вместе. Любил ли я эту женщину-птицу? Но даже на этот простой
вопрос у меня не было однозначного ответа. Так что же мне делать? Смириться
с приговором Лаграна? Я не готов был принять решение, я не мог справиться с
раздвоенностью, поселившейся в моей душе после посещения Черной планеты.
Было и еще кое-что... Еще одна пустота, еще одна утрата. Раньше я
всегда мог почувствовать присутствие молдрома, где бы он ни находился.
Теперь же телепатический канал связи с ним в моей голове опустел. Я звал
его снова и снова, стараясь найти хоть какую-то зацепку, точку опоры,
которая поддержала бы меня в этот трудный момент. Но не было ничего, ни
мысли, ни даже проблеска его сознания.
- Молдром выполнил свое обещание? Он ушел?
Подтверждая мои худшие опасения, Лагран сказал:
- Он улетел. Сразу же после того, как мы отступили. Его ты тоже больше
не увидишь. И мне кажется, что есть какая-то причина, заставившая твою
карму измениться так резко. Причина, о которой ты не хочешь со мной
говорить. Но если это так, наша беседа вообще не имеет смысла. Ты помнишь
основное условие, которое я поставил, когда согласился быть твоим учителем?
- Я помню: полное доверие, полная откровенность.
- И что же?
- Мне нечего сказать.
Слишком многое на меня свалилось, слишком тяжек был груз. Я отвернулся
к стене, не желая показать учителю свою боль и не желая больше продолжать
нашу беседу, которая лишь бередила полученную мной душевную травму.
Видя мое состояние, Лагран молча удалился, оставив меня один на один с
мрачными мыслями. Возможно, и его я видел в последний раз... В момент,
когда возникла эта мысль, я не смог ее объяснить, но чувствовал, что так и
будет.
Я лежал на узкой деревянной кровати, застланной матрасом из ароматных
трав, я видел над собой знакомый до последней трещинки потолок. Глиняный
кувшин с родниковой водой, как всегда, стоял на небольшом столике. Все
здесь было привычно и знакомо, но что-то изменилось с того момента, как я
узнал, что больше не увижу Арию.
Я понял, что у меня действительно не хватит духу встретиться с ней в
ее птичьем обличье. Раньше, когда она в любой момент могла превратиться в
человека, я мог с этим мириться. Но если близкая тебе женщина навсегда
превращается в сову - это уже слишком.
То, что она все-таки вернулась, доказывало - происшедшее со мной не
было болезненным бредом. Я на самом деле еще раз побывал на Черной планете,
где навсегда лишился своего волшебного оружия. Еще одна утрата... Это не
имело для меня лично особого значения, по-настоящему оно никогда мне не
принадлежало, я всегда чувствовал, что владею им незаконно, что мне
одолжили его на время, и потому расстался с Кордеролом без особого
сожаления. Но зато большое значение имело его исчезновение для всей
монастырской братии. Теперь я не смогу помочь своим друзьям в монастыре,
если дело вновь дойдет до стычки с войском лорда Грегориана.
Я чувствовал еще одну потерю... Моя способность ускорять собственные
реакции и замедлять время исчезла. Возможно, это было следствием слишком
долгого замедления, к которому мне пришлось прибегнуть на Черной. Может
быть, в будущем эта способность восстановится, а возможно, я утратил ее
навсегда. Во всяком случае, сейчас я не смог вызвать знакомого холодка в
голове, несмотря на все старания. Так и должно было произойти. Лагран прав.
В какой-то момент у каждого из нас назревает крутой поворот в судьбе.
Тогда все вокруг изменяется, неожиданно и резко. Возврат к старому, к тому,
что казалось привычным совсем еще недавно, становится невозможен. Именно
это произошло со мной, я вновь стал обычным человеком.
Завершив свою миссию, я выпал из потока событий, до сих пор
определявшего мою судьбу. Учитель, как всегда, оказался прав. Моя карма
изменилась.
И вместе с пониманием того, что случилось, пришло решение покинуть
монастырь. Рано или поздно шпионы лорда донесут ему о моем местонахождении.
Можно было не сомневаться в том, что они имеют возможность проникать
за стены монастыря хотя бы под видом обычных крестьян, доставлявших
продовольствие. Если это случится, лорд бросит на монастырь все свое
войско, желая до меня добраться и любой ценой выяснить, что произошло на
Черной планете. Пострадают все, кто здесь находился, а я, растеряв всю свою
силу, Уже ничем не смогу помочь защитникам монастыря...
Я ушел на третий день, как только почувствовал себя способным на
длительный переход. Я ушел задолго до рассвета, ни с кем не простившись,
чтобы избежать ненужных объяснений и уговоров.
Ничто уже не могло изменить мое решение, я жалел лишь о том, что не
простился со своим учителем. Собственно, в этом была и доля вины самого
Лаграна. За те три дня, что прошли после нашего последнего разговора, он
так и не счел возможным навестить меня. Я давно вышел на самостоятельную
дорогу, и с периодом ученичества, которое, в сущности, так и не началось,
было теперь покончено. Я оставил Лаграну короткую записку и надеялся, что
он поймет и простит меня.
Я взял с собой лишь дорожную котомку с запасом воды и сушеного мяса,
из оружия выбрал самое простое - широкий короткий кинжал, достаточно
прочный, чтобы в дороге его можно было использовать для хозяйственных нужд,
да крохотный самострел "жало осы", стрелявший метров на двадцать небольшими
отравленными стрелами.
Все мои сбережения, сделанные еще в городе, составляли сорок два
кредоса, и на эти деньги я мог получить крышу над головой недели на две,
когда доберусь до людей. Что я буду делать потом, когда деньги закончатся,
я предпочитал не думать. Найти работу чужестранцу на Лиме было практически
невозможно.
Как память о тех необычных событиях, участником которых я стал, у меня
остался лишь талисман белого витязя, по-прежнему висевший на груди под
рубашкой. Но я не знал даже, что он собой представляет на самом деле. Не
знал, как его использовать и какое влияние он оказывает на мою судьбу.
Рассвет уже чувствовался на сером небосклоне, закрытом плотными
облаками, но до восхода солнца оставалось еще часа два, когда я миновал
монастырские ворота и ступил на узкую верховую тропу, ведущую вниз, в
долину.
Стража у ворот поприветствовала меня и пропустила, не задав ни одного
вопроса. Здесь давно привыкли к моей самостоятельности и к частым
неожиданным отлучкам.
Мой путь лежал через узкую долину, в которой находилось несколько
небольших деревень, и в этой своей части был относительно безопасен. Но
затем мне придется преодолеть Каменный лес, отделявший старый космодром от
остальных владений лорда. Собственно, благодаря этому лесу вся область,
расположенная за ним, не контролировалась войсками лорда, хотя формально и
принадлежала к его протекторату.
Дурная слава Каменного леса служила надежной преградой для
необузданных притязаний лорда на новые владения, так что если мне удастся
его преодолеть, я смогу чувствовать себя в относительной безопасности. Вот
только выполнить намеченный маршрут будет нелегко. У меня не было
серьезного оружия. У меня не было даже лошади. Разумеется, настоятель
монастыря снабдил бы меня всем необходимым, если бы я обратился к нему с
такой просьбой, но тогда мне не удалось бы избежать длительных уговоров и
душеспасительных бесед с Лаграном.
Возвращаться я не собирался, не собирался и менять свое решение, какие
бы опасности ни поджидали меня впереди.
Примерно через час, когда небо над головой ощутимо посветлело, а тропа
стала видна метров на двадцать в обе стороны, я услышал шаги за своей
спиной. Странные, однако, шаги... Звук был такой, словно кто-то равномерно
опускал на камни резиновые надувные подушки. Хлопок, едва слышный шорох и
снова хлопок. Как только я остановился, чтобы хорошенько прислушаться, шаги
стихли. Пошел дальше - и они зазвучали вновь.
Вскоре это непонятное преследование мне окончательно надоело.
Не снижая темпа и не изменяя ритма ходьбы, я неожиданно круто
повернулся и пошел в обратном направлении.
Я правильно определил место, где это нужно было сделать. За моей
спиной только что осталась скала, закрывавшая всю тропинку, и теперь я
появился из-за нее совершенно неожиданно для своего преследователя.
Вам когда-нибудь встречался гиппопотам размером с теленка? Мне нет. К
тому же, насколько я помнил, гиппопотамы не ходят по горам и никого не
преследуют. На Земле это вполне мирные, травоядные животные, и огромные к
тому же. Этот местный гиппопотам, (я решил его так называть и дальше,
поскольку не знал, как называется этот зверь и что он собой представляет),
увидев меня, жалобно заскулил и завилял своим кургузым задом, на котором не
было ни малейших признаков хвоста. Хоть я и опешил от его вида и замер на
месте, ожидая развития дальнейших событий, особой тревоги я не испытывал. Я
еще не успел отойти от монастыря на большое расстояние и знал, что в его
окрестностях не водятся опасные звери.
С другой стороны, на этой планете могло произойти все что угодно.
Человеческие поселения занимали едва ли полпроцента ее территории, все
остальное составляли дикие, неисследованные земли, и если этот гость пришел
издалека, от него можно ожидать любых сюрпризов. Прошло, наверно, минут
пять, а мы оба продолжали стоять на месте, не пытаясь сократить разделявшие
нас несколько метров. Только сейчас я заметил, что лихорадочно сжимаю в
руке свой крохотный и совершенно бесполезный арбалетик, его маленькая
стрелка неспособна была даже оцарапать толстенную кожу этого зверя, мощными
складками спускавшуюся до самой земли.
Если у местной фауны виляние задом означает приветствие, то мой зверь
не испытывал никаких агрессивных намерений, в чем я, впрочем, был
совершенно неуверен. Какого дьявола он поперся за мной? Что ему нужно?
Я никак не мог решиться на то, чтобы повернуться к нему спиной и
продолжить путь. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, он мог обладать
совершенно неожиданными для меня свойствами. Да и его зубы, выступавшие над
отвисшей нижней губой, выглядели достаточно внушительно.
В конце концов мне надоело это неопределенное ожидание, и я начал
медленно пятиться назад. Он и не думал преследовать меня, стоял все так же,
виляя задом и тихо повизгивая. Его скрыла от меня скала, я сразу же
повернулся и стремительно двинулся вниз. Вскоре за моей спиной раздалось
знакомое шлепанье. Пришлось перейти с бега на спортивную ходьбу. Бегущий
человек демонстрирует собственный страх и может привлечь внимание хищника,
который вовсе не собирался на него нападать.
Рассвет тем временем полностью вступил в свои права. Солнце осветило
верхушки деревьев, ночные страхи уступили место наступающему дню.
Предгорья кончились, передо мной открылась широкая долина, и уже
совсем недалеко я заметил дымок, вьющийся над крышей дома ближайшего
хутора. Лишь теперь я позволил себе обернуться. Он был рядом, в каких-то
пятнадцати метрах позади, и не собирался от меня отставать. Десятки
тропинок пересекали наш путь, но его не привлекла ни одна.
Любого дикого зверя должна была испугать близость человеческого жилья,
но этого не испугала. Он последовал за мной до самого порога и остановился
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг