специального оборудования для работы в условиях повышенной силы тяжести.
Кроме того, нам следовало найти достаточно ровное место на поверхности
планеты.
Имелось еще одно обстоятельство, может быть, наиболее важное. Планета
не должна быть слишком жестокой к людям... Не должна таить смертельно
опасных сюрпризов, которые помешают нам вернуться.
- Я вспомнил эту мелодию, - тихо произнес Каринин, словно невзначай
приблизившись вплотную ко мне.
- Какую мелодию?
- Ту, что мы слышали в рубке, когда увидели планету.
- Ты же сказал, что ничего не слышал!
- Говори тише. На нас обращают внимание. Если они догадаются о том,
что собой представляет это место, - посадка может не состояться. Тогда я
тебе солгал, ты ведь все равно не верил в Багровую планету.
- Зачем тебе это понадобилось?
- Чтобы не cпугнуть удачу.
- Удачу? Мы все здесь можем погибнуть!
- Или станем богатыми, как крезы, обеспечим себя на всю оставшуюся
жизнь! И это будет зависеть только от нас!
- А как же те, другие? Которые, как ты говорил, тоже слышали эту
песню? Те, кто не вернулся отсюда?
- У каждого своя удача и своя судьба. Будем надеяться, что нам повезет
больше. Нам все равно не остается ничего другого. Разве я не прав?
- Так что это была за песня?
- Очень старая. Американский шлягер второго тысячелетия. Кажется, он
назывался "Опе луау Иске!" - "Билет в один конец". Дорога без
возвращения...
- Ну, спасибо, утешил.
- Говорю, что знаю. Ты тоже должен это знать. Нам следует держаться
вместе. Внизу, после посадки, может случиться всякое. Вдвоем у нас будет
больше шансов выбраться из этой передряги.
- Как ты думаешь, откуда на эту планету попала песня с Земли, да еще
такая старая?
- Этого я не знаю. Наверное, от тех, кто побывал здесь до нас?
В этот момент экран связи с зондом покрылся рябью помех, а через
несколько секунд связь с аппаратом прервалась полностью.
- Мне показалось, что я видел вспышку внизу, примерно в шести тысячах
километров от корабля, - произнес один из техников. - Похоже, мы потеряли
аппарат.
Тишина, установившаяся в рубке после этого сообщения,
свидетельствовала о том, как мало надежды у нас теперь осталось. Все молча
ждали, какое решение примет капитан в этой почти безнадежной ситуации.
Искать другой, пригодный для посадки объект в этом пустынном районе
космоса было бессмысленно, но внизу нас поджидала неведомая опасность, -
корабль мог разделить судьбу исчезнувшего зонда.
Наконец в динамиках раздался хриплый бас капитана:
- Снижаемся на пять тысяч. Подготовить к запуску второй зонд.
- Интересно, с кого он собирается вычесть стоимость второго аппарата?
- сквозь зубы пробормотал я, выполняя стандартную процедуру подготовки к
запуску нового зонда.
Между тем корабль начал медленное, осторожное погружение в месиво
радиоактивной пыли.
Атмосфера планеты продолжала уплотняться, и переборки корабля стали
вибрировать от возросшей нагрузки.
- Температура наружного слоя обшивки приближается к критической, мы
снижаемся слишком быстро! - Капитан мгновенно отреагировал на это замечание
штурмана, и корабль вздрогнул от толчка носовых двигателей, замедливших
снижение.
- А он неплохо держится после порции крэга, старый волк!
- Он весь пропитался этой дрянью. Крэг на него почти не действует.
Когда до поверхности твердого образования осталось не больше двадцати
тысяч метров, узконаправленным локаторам впервые удалось пробиться сквозь
запыленные атмосферные слои.
Мы увидели на экранах небольшой участок поверхности планеты, не больше
двух километров в диаметре. Пятно видимости стремительно перемещалось,
повторяя движение корабля.
Однако серии скоростных фотоснимков, обработанных компьютером,
оказалось достаточно, для того чтобы понять, - внизу под нами настоящая
твердая планета, на которой, среди беспорядочного нагромождения скалистых
изломов, встречались ровные участки, достаточные для того, чтобы посадить
корабль.
Радиация на этой высоте резко снизилась, подтвердились данные,
полученные первым зондом. Реакция ядерного синтеза шла только в верхних
слоях пылевого облака, и атмосфера экранировала от излучений поверхность
планеты, - не полностью, но все же радиация упала настолько, что мы могли
бы покидать корабль без специальных скафандров высшей зашиты, которых у нас
не было.
- Запустить второй зонд! - раздалась долгожданная команда капитана, и
я ввел в компьютер заранее подготовленный кристалл мнемопамяти со всеми
данными, необходимыми для выбора траектории полета зонда. Воющий звук его
двигателей, усиленный плотной атмосферой планеты, неожиданно резко ударил в
уши, и почти сразу светлая черточка зонда ушла вниз.
Уже через несколько минут, как только зонд спустился до высоты пяти
километров, мы смогли наконец рассмотреть поверхность планеты в оптическом
диапазоне. Изображение в инфракрасных лучах прожекторов зонда казалось
нерезким, детали были размыты, и капитан недовольным тоном осведомился,
почему зонд не опускается ниже.
- Там могут быть высокие горные хребты. Я предполагаю, что первый зонд
разбился именно потому, что подошел слишком близко к поверхности.
- Я не нуждаюсь в ваших предположениях! - взревел капитан. - Мне нужно
выбрать площадку, пригодную для посадки, немедленно спускайте зонд до
пятисот метров!
- На такой высоте он разобьется через пару минут! Вы же видите, под
нами горный район!
- Вы отстранены от вахты! Опустить зонд!
И команда капитана была выполнена. В последний раз на экране зонда
мелькнули высоченные горные хребты, и уже через минуту экраны оптических
локаторов потемнели от вспышки взрыва. Но, прежде чем взорваться, зонд
успел передать серию фотографий местности впереди по курсу корабля.
Двенадцать снимков застыли неподвижно на широком обзорном экране, и на
четвертом из них я разглядел среди сплошного нагромождения горных хребтов
кольцевой кратер, похожий на лунный.
Там, внутри горного кольца, могла быть площадка, пригодная для
посадки. Мне пришлось забыть о собственных обидах и самолюбии. Я
переключился на капитанскую линию связи и тихо произнес в микрофон:
- Капитан! На четвертом снимке есть кратер. Возможно, это наш
единственный шанс. Зондов больше не осталось. - Наверно, этого говорить не
следовало. Зунидинов даже не ответил, но это уже не имело значения, потому
что корабль резко пошел вниз, следуя по траектории погибшего зонда.
Благодаря полученным снимкам мы смогли учесть высоту горного массива,
окружавшего кратер. И уже через несколько минут посадочные опоры корабля
врезались в песок на его дне.
Глава 2
Я стоял в нескольких метрах от корпуса корабля и наблюдал за тем, как
в ослепительном свете прожекторов разворачивается стандартная операция,
обязательная при посадке корабля на неисследованной планете. Следовало
считать планету опасной для людей до тех пор, пока не будут получены
данные, опровергающие эту установку, но у меня имелись все основания
полагать, что такие данные не будут получены никогда.
У экипажа не было времени на изучение чужой планеты, да эта задача и
не могла стоять перед коммерческим грузовым кораблем. Если мы сумеем
отремонтировать "Алькар" и нам удастся благополучно взлететь и уйти в
оверсайд на отремонтированных в походных условиях двигателях, если,
наконец, удастся благополучно добраться до базы, мы сообщим координаты
открытой нами планеты Координационному Комитету Звездоплавания, и тогда, в
том случае, если ученые комитета посчитают эту, укрытую вечной тьмой,
планету достойной изучения, - сюда направят исследовательский звездолет,
оснащенный всем необходимым.
Только вряд ли это случится - ежегодно открывались десятки мертвых,
непригодных для жизни планет, а каждая исследовательская экспедиция
требовала огромных средств.
Разве что Каринин окажется прав и мы найдем здесь бесценный скандий -
единственный металл, способный укрепить внутреннюю поверхность плазменных
двигателей корабля до такой степени, чтобы они могли выдерживать звездные
температуры. Но это вряд ли. Даже если он здесь есть - ни один человек не
сможет покинуть небольшую площадку вокруг корабля, закрытую защитным полем.
Два десятилетия полетов, прошедших с тех пор, как был открыт оверсайд,
сделавший доступными далекие звезды, научили людей осторожности.
Планеты, подобные этой, имеющие кислородную атмосферу, воду и тепло -
три главных фактора, необходимых для возникновения жизни, были особенно
опасны. И я с сожалением думал о том, что люди, мечтавшие о контактах с
иным разумом, были обречены смотреть на чужие миры через ограду защитных
полей или сквозь кварцевые стекла скафандров высшей защиты.
Словно бросая вызов этой досадной необходимости, я сделал несколько
шагов в сторону от освещенной ремонтной площадки до тех пор, пока не ощутил
на тонкой пленке защитного костюма предостерегающего потрескивания и
вязкого давления невидимого поля.
До ближайших скал, кольцом окружавших кратер, в котором стоял
"Алькар", было около километра. Но их контуры едва угадывались в мутной
багровой тьме, заменившей небо на этой планете. Ядерная реакция синтеза в
верхних слоях атмосферы давала достаточно тепла и инфракрасного света, для
того чтобы здесь могли образоваться растения. Метрах в десяти от того
места, где я стоял, в свете нашлемного фонаря можно было увидеть
распластавшиеся по камням лепешки огромных листьев непривычного синеватого
цвета со светлыми прожилками, напоминавшими вены.
Растения, увенчанные раскинутыми в стороны чашелистиками метровых
цветов, производили неприятное, давящее впечатление, как, впрочем, и все
остальное на этой слишком чужой для человека планете.
Я переключил оптику своего скафандра на инфракрасный. Тьма исчезла, но
это не принесло облегчения. Далекое кольцо скал приблизилось, однако теперь
пейзаж потерял цвет и стал совершенно безжизненным. Если бы я мог хотя бы
вдохнуть здешний воздух, вполне, между прочим, пригодный для дыхания,
насыщенный кислородом даже больше, чем воздух моей родной планеты, но, увы,
об этом можно было только мечтать.
Анализы показали наличие бактериальной фауны. Чужие белки могли стать
смертельно опасными для человека, хотя в большинстве случаев оказывались
нейтральными, неспособными причинить вред чуждому для них организму. Зато,
если уж они оказывались агрессивными по отношению к человеку, ничто не
могло остановить их разрушительную атаку. Иммунная система была совершенно
беспомощна перед вторжением неизвестных ей инородных микроорганизмов. И,
как правило, на эти крошечные существа не оказывали никакого воздействия
земные антибиотики. Поэтому все, что мне оставалось, это смотреть на
далекие смутные очертания скал, рисуя в своем воображении сказочные замки,
расположенные на их вершинах.
Было, правда, в воздухе и кое-что иное... Анализы показали повышенное
содержание метана, непонятно откуда взявшегося в атмосфере этой сухой
планеты.
- Что вы там застыли столбом, Крайнев? В чем дело? Работы в вашем
секторе уже отстали от графика! - Голос капитана, неожиданно раздавшийся в
наушниках, вернул меня к действительности и к тому обстоятельству, что на
космическом корабле человек практически не имел возможности остаться
наедине с самим собой. Даже во сне он находился под постоянным, бдительным
наблюдением приборов.
Впрочем, капитан оказался прав. Он почти всегда оказывался прав в те
редкие минуты, когда не находился под воздействием своего любимого
наркотика, изрядную порцию которого ему удалось, несмотря на все проверки,
протащить через таможню одному ему известным способом.
Робот, собиравший ремонтные леса вокруг левого рулевого двигателя,
стоял неподвижно. И его застывшая фигура, развернутая в сторону от корпуса
звездолета, создавала странное впечатление, словно механизм унаследовал
пагубную привычку своего хозяина и задумался над чем-то, не имеющим
отношения к работе.
Я откинул крышку панели управления на спине робота и с удивлением
обнаружил, что механизм не желает мне подчиняться. То есть команды
проходили в центральный вычислительный блок, возвращался даже отклик на
них, - но за этим не следовало никакого действия.
Возмущенный задержкой капитан то и дело отпускал в мой адрес
язвительные замечания и этим еще больше усложнял ситуацию. Разобраться в
том, что происходит, было совершенно необходимо, поскольку у меня сложилось
странное впечатление, что команды блокировались каким-то внешним
воздействием.
Но робот стоял внутри ремонтной площадки, закрытой коконом защитного
поля, и силовое воздействие извне было теоретически невозможно. "Никакое,
известное нам воздействие..."
Не обращая внимания на издевательские замечания капитана, я измерил
напряженность поля на всей площади, отделявшей робота от кольцевого
кратера. И почти понял, почти догадался, откуда исходит энергетический
импульс, сумевший пробиться сквозь наше защитное поле.
Перекрестье измерителя упорно возвращалось к одному и тому же месту -
к чашелистикам гигантского черного цветка, раскинувшего свои лепестки в
десятке метров от границы защитного поля. Но в тот момент, когда приборы
установили направление неизвестного излучения, цветок, словно почувствовав
это, прекратил генерацию, и робот, как ни в чем не бывало, продолжил
выполнять свою программу с того места, на котором его прервали.
Каринин, наблюдавший за этой странной сценой из рубки корабля,
подключился ко мне по прямому каналу, бесцеремонно отключив капитана,
который, впрочем, об этом даже не догадался, и продолжал извергать по общей
линии связи свои громоподобные проклятия.
- Что это было?
- Я не знаю. Но если эта штука способна так воздействовать на роботов,
что случится, если она заинтересуется нами? Похоже, защитное поле для нее
не препятствие...
Этой ночью мне приснилось багровое небо без звезд и солнца, все
охваченное радиоактивным пожаром.
Даже во сне планета не оставляла меня в покое, продолжая звать,
приглашая заглянуть за край пропасти, на дне которой притаилась не смерть,
а непонятная, чужая жизнь, упорно пытавшаяся пробиться к моему подсознанию.
Что-то ей от меня было нужно... Что-то важное...
Моя вахта начиналась под утро, и сон был коротким, но достаточно
изматывающим. Когда замяукал будильник над моей головой, я проснулся
совершенно разбитым.
Четырехчасовая вахта показалась мне бесконечной, когда я наконец сдал
ее, позавтракал и совсем было приготовился отдохнуть после дежурства, в мою
каюту осторожно проскользнул Каринин и, приложив палец к губам, направился
к шкафчику, в котором хранился спецкостюм для наружных выходов. Я, сидя на
кровати, с удивлением наблюдал за его действиями.
Достав из шкафа шлем-маску с рацией, Каринин нахлобучил мне ее на
голову, затем извлек запасной ремкомплект передатчика и начал что-то
шептать в микрофон, едва шевеля губами.
Ничего не слыша, я пожал плечами, тогда Каринин повернул регулятор
громкости, и у меня в ушах зашипел его голос, искаженный помехами, но
достаточно четкий, для того чтобы понять все, что говорил штурман.
- Каюта прослушивается. Капитан тобой здорово недоволен.
- Здесь все каюты прослушиваются. И, кстати, этот передатчик несложно
перехватить.
- Не перехватят. Я использовал специальный канал - не забывай, что все
линии связи проходят через штурманскую рубку. Можешь говорить совершенно
свободно.
- Да мне нечего говорить. Ну, оштрафовал меня Зунидинов за простой
робота, - как-нибудь переживу, а причина, по которой это произошло, никого
не интересует.
- Меня робот, тем более, не интересует, я к тебе не за этим пришел.
Сам понимаешь, если о моем визите узнает капитан - неприятностей не
оберешься.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг