Каре все объяснит. Мы уже пришли. Это его дворец.
Здание ничем не отличалось от остальных. Разве что лестницы выглядели
почище.
Они прошли два пустых зала. Ни слуг, ни стражи. Только оружие на стенах
да пышные ковры на полу отличали этот дворец от того, в котором находилась
Элия.
- У них нет слуг. А стража им не нужна. Отсюда некуда бежать, врагу
сюда не пробраться. Все они живут одиноко. Каждый в своем замке, и сами
заботятся о себе. - Нувка в который уж раз ответила на ее мысли, словно
умела их читать.
Они прошли последний коридор, высокая створчатая дверь распахнулась, и
в глубине зала на высоком кресле Элия увидела своего врага, существо из
мрачных предсказаний, разрушившее все надежды на счастье в самый радостный
день ее жизни...
Каре сидел, угрюмо насупившись, завернувшись в свои огромные крылья,
заменявшие в обыденной жизни летунгам почти всю одежду. Кроме этих крыльев
и набедренных невязок, они вообще ничего не носили, если не считать
перевязи с оружием на поясе.
Когда предводитель летунгов повернулся, она заметила у него на груди
необычное украшение, какой-то талисман или медальон на тяжелой золотой
цепи. Цепь сразу же бросилась в глаза, но было видно, что к самой вещице,
прикрепленной к ней, она не имела никакого отношения.
Странные животные схватились в яростной схватке на поверхности
медальона, а внизу у их лап сверкала зеленая звезда и лучи от нее,
разбегаясь по всей поверхности медальона, каким-то непостижимым образом
продолжали свой путь за его пределами, придавая окружающим предметам и
самому лицу летунга странный зеленоватый оттенок.
Лишь подойдя ближе, она поняла, что перед ней лицо глубокого старца.
Седая белая шерсть на щеках и висках придавала ему выражение какого-то
странного благообразия, а глубокий шрам, перечеркнувший правое крыло и
изуродовавший плечо, напомнил ей о той первой схватке, когда Роман
воспользовался оружием, принесенным из другого мира.
Глаза летунга были полуприкрыты. Казалось, он дремал, а когда веки
поднялись, Элия прочла в его серых отрешенных глазах лишь бесконечную
усталость и скуку.
- Сядь, женщина, - проговорил летунг грубым, хрипловатым голосом,
привыкшим отдавать команды.
Нувка пододвинула небольшой стул, и Элия опустилась на него. Молчание
затягивалось, оно длилось минуту-другую. Казалось, летунг заснул. Но вот
наконец он вновь открыл глаза и заговорил, глядя куда-то в сторону:
- Я становлюсь слишком стар, моему народу нужен новый молодой вождь.
Тебе придется вырастить его под своим сердцем. Будь проклят мир,
заставивший нас доверять эту миссию женщинам ничтожных племен людей! -
неожиданно воскликнул летунг, и глаза его гневно сверкнули. Видно, под
внешностью благообразного старца не угас еще огонь злобы и презрения к
иным существам.
Элия сдержалась и промолчала, решив выслушать его до конца. Летунг,
возможно, устыженный ее сдержанностью, продолжил уже спокойно:
- Я не требую от тебя слишком многого. Только старание и подчинение тем
немногим правилам, о которых тебе расскажут. К счастью, мне не понадобится
для этого близость с тобой. Не понимаю, как существа твоего племени
выносят эту отвратительную процедуру. Зародыш будущей жизни, моего сына,
просто вложат в твое лоно, Л ты должна будешь согреть его своей любовью и
заботой. Это не так уж много, небольшая цена за тех, кто погиб, не правда
ли?! - вновь прокричал Каро, вскакивая со своего кресла и становясь перед
ней во весь свой огромный рост.
- Разве люди моего племени ворвались в твой город и убили твоих
соотечественников? Разве это они подкрались, как ночные воры, в день моей
свадьбы с человеком, которого я люблю, для детей которого я готовилась
стать матерью? О какой же цене ты говоришь, предводитель ночных бандитов?
- Смелые речи - глупые речи, - проговорил летунг, неожиданно остывая и
теряя к разговору всякий интеpec. - К сожалению, я не могу тебя принудить.
В твоей власти уничтожить единственный зародыш будущей жизни, который
дается каждому из нас при рождении. Конечно, тебя потом убьют, но мне от
этого не станет легче.
Поэтому необходимо твое согласие. Я могу заплатить за услугу хорошую
цену.
Мое племя богато. Затем, когда мой сын родится, тебя вернут обратно в
город россов.
Ты можешь определить свой выбор сама. Но женщины твоего племени глупы и
нелогичны. Если ты мне откажешь - стены города к твоим услугам. Ты также
можешь оставаться здесь навсегда, как это сделала нувка. Нам нужны слуги и
рабы.
Но уже никогда ты не вернешься к своим, и еще одно в этом случае я тебе
обещаю.
Один небольшой подарок: голову твоего бесценного супруга. А теперь иди
и подумай хорошенько. Через пять дней мы встретимся в последний раз, если
ты не изменишь решения.
И вновь шли они вдвоем по пустынным улицам города. Элию била мелкая
дрожь, и она зябко куталась в плащ, все ее силы ушли на этот разговор, и
она мечтала лишь об одном - поскорей остаться одной. Отдохнуть, хоть
немного прийти в себя.
Нувка искоса поглядывала на нее и, очевидно, хорошо понимала ее
состояние.
Лишь в замке, после того как нувка, укутав Элию теплым одеялом,
принесла ей ужин и собралась уходить, Элия заметила одну поразившую ее
странность - правая рука этой женщины была точной копией левой... Палец
был обращен вниз, словно кто-то вывернул ей кисть левой руки, но и в этом
случае большой палец не мог оказаться сверху... Никогда раньше Элии не
приходилось сталкиваться с подобным уродством.
Она хорошо знала племя нувов, все люди там были с нормальными руками...
Не в силах преодолеть любопытство, она спросила:
- Что это? Что случилось с твоей рукой?
- Это долгая история...
- Мне теперь некуда спешить... Расскажи, - попросила Элия.
~ Ну что же... Слушай, если тебе интересно. Меня похитили восемь лет
назад.
Летунги выбирают свои жертвы сразу после свадьбы... Им кажется, что так
у них больше шансов приобрести над нами дополнительную власть, навязать
свою волю. Они неглупы, но плохо понимают психологию людей. За долгие
годы, проведенные здесь, я хорошо усвоила одну истину - летунги всегда
выполняют свои обещания, если только у них есть хоть какая-то возможность
это сделать. Но тогда, восемь лет назад, я этого не знала и отказалась от
предложения их бывшего сотника Крава - выносить его ребенка. Теперь Крава
уже нет в живых, он погиб в одной из схваток с россами. Однако после того
как меня сделали прислугой или рабой - называй как хочешь, - он уже не
имел надо мной особой власти. Каждый из них мог мне отдать любое
приказание, и я обязана была их выполнять... Но это уже потом, когда я
поняла, что у меня недостаточно мужества выбрать стену...
- Какую стену?
- Ту самую, которую предлагал тебе Каро. Стену этого города. Здесь
нигде нет охраны, ты можешь ходить по всему городу, где тебе
заблагорассудится. Ты можешь завтра же забраться на стену и посмотреть,
как это будет легко...
- Что легко?.. - все еще не понимала Элия.
- Падать вниз, до самого дна этой страшной пропасти, представить, как
твое тело, раздираемое камнями, превратится в кровавое месиво. Многие
выбирали стену - их кости теперь белеют у подножия скалы, но у меня не
хватило мужества, и я стала рабой.
Нувка надолго замолчала. Молчала и Элия, не решаясь мешать ее
воспоминаниям и понимая уже, что не ей быть судьей этой женщине. Каждый
сам выбирает свой путь... Выберет и она...
- Три дня спустя, после того как я отказалась от предложения Крава, он
привес мне голову мужа... В тот день я сидела на стене до самого вечера и
ничего не могла с собой поделать. По нашей вере, человек, убивший себя
сам, попадает после смерти в плохое место. Туда, где не растет трава.
Страх перед самоубийством сидит во мне с раннего детства. Возможно, я
предвидела еще ребенком, что когда-нибудь мне придется решать, как
поступить... Потом -потянулись долгие годы унижений и жалкой рабской жизни
впроголодь. Когда каждый кусок хлеба тебе бросают как собаке и обращаются
с тобой, как с презренным существом самого низшего сорта... Да ладно, не
об этом я собиралась тебе рассказать. Когда Крав был еще жив, в те первые
дни, отпущенные мне на раздумье, он старался сделать все, чтобы убедить
меня согласиться.
Для них возможность иметь наследника - это вопрос жизни и смерти. Они
считают, что их драгоценная бессмертная душа переселяется в тело
собственного младенца.
Может, так оно и есть - я не знаю. За все восемь лет, что я здесь, не
нашлось ни одной - слышишь, ни одной - нашей женщины, которая бы
согласилась! - Глаза нувки гордо сверкнули. - Почти все они мертвы. Только
я да еще трое влачим здесь жалкое существование. Так вот этот Крав, чтобы
доказать, как могущественно его племя и как много я потеряю, отказавшись
стать матерью одного из них, рассказал мне странную историю.
Он говорил, что их племя тысячи лет назад было связано с архами тесной
дружбой.
Архи якобы построили для них этот неприступный город на скале и
передали часть своих древних тайн. Вообще-то я не знаю ни одного случая,
чтобы летунги лгали, так что, скорей всего, это чистая правда. Тем более
мне пришлось вскоре убедиться в истине его слов.
- Кто они такие на самом деле? Я столько слышала про архов разных
историй...
- Они владели нашей планетой и многими другими. Говорят, это было
справедливое и мудрое племя, никогда не навязывавшее свою волю другим
народам. При них Ан-гра процветала, сюда стекались народы разных миров.
Каждый имел право пользоваться дорогами, которые построили архи между
звездами... Крав рассказывал мне, что далеко на севере в долине Серых скал
есть заповедное место, откуда они управляли путями, соединявшими миры.
Сейчас оно закрыто. Ни одно живое существо не может туда проникнуть. Нужен
особый ключ... Потом началась война между архами и деймами. Архи проиграли
войну, а может, просто устали от долгих сражений и ушли куда-то в иные
миры. Здесь всем завладели деймы. И хотя их племя не может жить в наших
мирах, они ухитряются как-то управлять нами.
Звездные дороги закрылись для всех, только деймы научились пользоваться
ими; не знаю, как им это удалось, но место, откуда архи управляли путями
миров, существует и поныне.
Дороги закрылись неожиданно, сразу после ухода архов, и летунги
остались на неприступной скале отрезанными от своего родного мира. С ними
не было ни одной их женщины, и через какое-то время они начали похищать
чужих... Ничего хорошего из этого не вышло. Тогда они попробовали
проникнуть в заповедное место, чтобы восстановить дорогу в родной мир. Не
знаю, что там было, никто не вернулся оттуда. С тех пор в долине никто не
бывал - это слишком опасно. Но ключ существует и поныне. Ты видела его -
это тот талисман на шее у их нынешнего предводителя Каро. Его передают
теперь как знак власти. В колдовской силе талисмана мне пришлось однажды
убедиться...
Я часто убирала в доме Каро, там не было от меня секретов. Они вообще
никогда не запирают своих домов и ничего не прячут. Каро предупредил меня,
чтобы я никогда не прикасалась к этой вещи, но любопытство заложено в нас
от рождения.
Когда он пошел мыться, я хотела взять талисман, чтобы рассмотреть его
получше... - Нувка протянула ей руку. - Даже боли не было. Кисть просто
стала другой. Когда Каро заметил, он сказал, что в следующий раз меня всю
вывернет наизнанку.
Больше мне нечего рассказывать.
Теперь спи. Тебе надо хорошо отдохнуть. Желаю тебе вещих снов и
счастья, хотя это пожелание здесь звучит глупо. Завтра утром я приду
снова, принесу воду и пищу.
Она ушла. Элия осталась одна. На город летунгов наползали сумерки,
такие же серые и непроглядные, как и то, что творилось у нее на душе. Она
уже знала, какое решение примет завтра
Глава 8
В мертвом сне, сковавшем душу Романа, появился какой-то просвет.
Сознание вернулось к нему еще не полностью, и он холодно и отстраненно
наблюдал себя как бы со стороны. Он лежал внутри пещеры. Сквозь неплотно
закрытые веки Роман видел ее свод, сплетенный из корней, почти рядом со
своим лицом. Он не помнил, как добрался сюда от берега озера.
Раньше свод был значительно выше.
Из омертвевшего тела поступали странные, едва различимые сигналы.
Значит, оно жило. Эликсир не убил его.
Во всяком случае, не убил до конца. Пора набраться мужества и принять
свою новую судьбу. Но нет. Не сразу. Пусть пройдут минуты, часы, дни... Он
еще слишком слаб, его новое тело не вынесет слишком резких перегрузок,
слишком очевидных переходов от сна к яви...
Сильно чешется шестая лопатка на спине, но шевельнуться он боится,
чтобы не вернуть неосторожным движением медленно уходящую вместе с туманом
небытия боль.
Отчего так близок стал потолок пещеры? Может, он втиснулся в чье-то
чужое логово? Или мир вокруг него уменьшился в несколько раз? Или он сам
увеличился настолько, что... Не надо додумывать эту мысль. Не надо.
Спокойно расслабиться, вот так, полностью закрыть глаза. Просыпаться не
обязательно. Он может лежать здесь сколько угодно, снаружи его никто не
ждет. И сразу же, как протест против этого утверждения, на него волной
хлынуло былое отчаяние, притупленное недавней болью.
"Хватит, - сказал он себе, - хватит обманывать себя, этим все равно
ничего не изменишь". Он поднес к лицу правую руку. Она с трудом втиснулась
между потолком пещеры и его лицом. Это была не рука. Это была лапа с пятью
полуметровыми изогнутыми и острыми, как лезвия ятаганов, когтями, покрытая
отвратительной желтоватой чешуей.
Тогда он тихо заплакал без слез и медленно выполз из пещеры. Все еще
светила третья луна, только теперь он не знал, какой ночи она принадлежит.
Медленно, прихрамывая на все шесть лап, он пополз к озеру, волоча за
собой обрывки корней, приросшие к телу. Он старался смотреть только
вперед, чтобы не видеть частей своего нового тела, но все равно
чувствовал, как за ним волочится тонкий, голый хвост, извивающийся по
поверхности земли, как тело змеи.
Через его истонченную кожу он ощущал малейшую неровность почвы, запахи
травы и камней. Возможно, теперь нос у него находится в хвосте.
Он перестал удивляться чему бы то ни было, в конце концов есть предел
напряжению, которое способна выдержать его психика.
Он его перешел. Ради чего? Этого вспоминать не нужно. Если это не
вспоминать, то, напившись воды, можно будет опять вернуться в пещеру,
чтобы спать, чтобы не помнить, чтобы забыться... "Зачем же тогда начинал?"
- спросил его голос укрытого за толстыми складками кожи сознания. "Я не
знал, что это будет так страшно", - ответил он голосу. И голос замолк,
отступил на время, оставив его один на один с новой жестокой судьбой.
Вода в озере, как всегда, выглядела совершенно прозрачной и отражала
какой-то другой, несуществующий на самом деле берег. Он молил, чтобы она
оставалась такой, пока он не напьется. И озеро вняло его мольбам. В нем не
отразилось ничего, когда его морда с трехметровой высоты обрыва слепо
ткнулась в поверхность воды. Роман лакал жадно, захлебываясь и повизгивая
от наслаждения.
Ему хотелось выпить все озеро. Напившись, он ощупал голову передней
парой своих шести лап, голова показалась ему почти нормальной. "У меня
должно остаться хотя бы лицо", - сказал он кому-то незримо присутствующему
рядом с ним.
Очевидно, этот невидимый судья так не считал, потому что носа Роман не
обнаружил вообще, а узкая трубчатая пасть с мелкими треугольными зубьями,
похожими на полотно пилы, вряд ли принадлежала человеческому лицу.
Отвалившись от воды, он ощутил чудовищный голод. Он уже осознал, что
стал чудовищем, и знал теперь, каким бывает голод чудовищ. Он представил
себе горы мяса, груды трепетной добычи, пробиравшейся сквозь лес, и его
чуть не вырвало от отвращения.
Тогда он подумал о соках, струящихся в жилах растений, и это было уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг