им путь.
Слова Васлава еще больше усилили тревогу, не покидавшую Глеба с того
момента, как он увидел долину с замком.
- Час от часу не легче, - проворчал он, старательно делая вид, что
гипотеза Васлава всего лишь мрачная шутка.
- Не думаю, чтобы это объяснение было хуже других. Замок в таком месте не
могли построить люди, - заметил Крушинский. - И не люди ходили по этой
лестнице.
Преодолев двенадцатую ступень, они оказались наконец на дне долины. За их
спинами у высокой скалистой стены, рассеченной гигантской лестницей, по
которой они только что спустились, заканчивалась дорога, ведущая из замка в
никуда.
Она упиралась в глухую нишу, увенчанную аркой. Вначале ниша показалась им
совсем пустой, но это было не так - постепенно глаза привыкали к
неестественному свету, исходящему от огненного водопада, и тогда они увидели
внутри ниши двадцатиметровую коленопреклоненную фигуру.
Руки людей сами собой потянулись к оружию, однако фигура казалась
неподвижной, от нее веяло холодом и смертью.
Но даже обойдя вокруг, рассмотрев мельчайшие подробности этого странного
создания, они так и не поняли, что оно собой представляло - гигантскую
скульптуру, высеченную из камня резцом нечеловеческого скульптора, или
что-то совсем иное?
Скорее последнее... Камень, немой свидетель промелькнувших тысячелетий,
запечатлел в себе следы трагедии, происшедшей здесь много веков назад.
То, что в начале показалось им коленопреклоненной скульптурой, высеченной
из целого куска скалы, на самом деле было чем-то совсем иным.
Великан, изнемогая в неравной борьбе с неведомым могучим врагом, упал на
одно колено. Но он все еще сопротивлялся, до самого последнего момента
пытаясь поднять свое чудовищное оружие - палицу, намного превосходящую в
обхвате туловище взрослого человека.
Огонь, бушевавший вокруг него, был неумолим. Он оплавлял стены ниши и
даже камень под ногами превращал в жидкую огненную грязь.
Но и тогда, в огне, великан продолжал бороться. Глеб видел все так ясно,
словно сам находился в этом месте тысячи лет назад.
И не огонь погубил этого бесстрашного бойца, что-то еще более ужасное,
что-то такое, что превратило живое тело в навсегда застывший камень, в
тюрьму, заточившую внутри себя померкнувшее, но все еще живое сознание.
- Причудливое создание природы. Я видел еще более странные в горах, там,
где дуют сильные ветры. За столетия они вгрызаются в скалы и постепенно
ваяют из них фигуры великанов. - Крушинский говорил так, словно старался
самого себя убедить в этой простой истине.
- В эту нишу не проникают ветры, - возразил ему Глеб. Он чувствовал, что
приближается время схватки с неведомым и страшным противником, поджидавшим
их в этой долине. Теперь они должны были отбросить страх и четко
представлять то, что могло находиться за следующим поворотом дороги.
Ожидание неведомой опасности всегда хуже ее самой, какой бы ужасной ни была
эта опасность.
- Зато здесь достаточно лавы. Мы в жерле вулкана. Поток лавы мог создать
эту причудливую фигуру...
Глеб понял, что Крушинский не верит в собственные слова, и не стал
возражать.
- У меня такое чувство, - задумчиво проговорил он, пристально разглядывая
бесформенную каменную корку, покрывавшую голову великана, - словно он все
еще жив...
- И так мороз по коже продирает от этого места, а тут еще ты со своими
фантазиями!
- Пойдемте отсюда, отроки, - поддержал Крушинского Васлав. - Это место не
для смертных людей!
- Нет! Подождите. - И неожиданно для самого себя, отстранив руки
товарищей, пытавшихся его удержать, Глеб подошел к статуе вплотную.
Невидимая ладанка на его груди запульсировала и наполнилась теплом,
впервые с тех пор, как он пересек границы этого мира. Здесь, рядом,
скрывалось что-то очень важное, что-то такое, что он обязан был понять...
Внешне - это всего лишь мертвый камень, похожий, если Васлав прав, на
надгробный памятник целому народу, некогда правившему подземным миром...
Но от каменной скульптуры струилось невидимое живое тепло и странная
сила... Повинуясь внутреннему ощущению этого тепла, Глеб протянул руку к его
источнику и коснулся оружия поверженного гиганта. Он почувствовал нечто
похожее на удар мощного электрического разряда и не смог сразу отдернуть
руку, словно ток приковал его к камню.
Сквозь него вихрем пронеслись странные образы и еще более странные
мысли...
...Ничто не бывает напрасным, ничья жизнь, отданная борьбе с темными
силами, не исчезает бесследно. Они копятся, оседают на светлых дорогах, ждут
своего часа, ждут путника, чтобы передать ему эстафету. Рано или поздно
путник приходит и делает следующий шаг, быть может, всего лишь один, но и он
не бывает напрасным.
Неведомая сила, быть может, века ожидавшая прикосновения, если уж не
друга, то хотя бы врага того, кто заточил гиганта в эту страшную темницу,
беспрепятственно вошла в Глеба, и он увидел картину последних мгновений
безжалостной схватки.
Чудовищное создание тьмы, разомкнув свою трехглавую пасть, извергло из
нее реки сжигающего огня, но ярость бойца, противостоящего ей, была сильнее
боли, и он вновь нанес страшный удар своей палицей по средней голове змея.
От рева змеевидного монстра содрогнулся весь подземный мир, но Ягро,
последний из людей, вождь своего уничтоженного народа, понимал уже, что ему
не преодолеть оставшиеся метры дороги, не достичь ворот проклятого замка,
потому что за змеем на фоне ворот проступила другая фигура, фигура
Бессмертного Властелина, которому они поклонялись столь долго и против
которого, в конце концов, восстали...
Образы ушли, оставив после себя привкус бесконечной горечи, прекратился
ток силы, но он не исчез бесследно, оставив в душе у Глеба новую
незаживающую рану. Так уже было в пещере Гидра. Идя по этой дороге, он
постепенно накапливал чужую боль, чужую горечь и чужую силу... Силу тех, кто
не сумел дойти до конца.
Но это было не все. Глеб испытывал мучительное сомнение от того, что не
понял самого главного. И уже повернувшись, чтобы уйти, он услышал молчаливый
призыв, просьбу вернуться, вернуться, чтобы найти... Что?
Ответа не было - лишь мертвый камень окружал его теперь, и живая сила,
израсходовав себя до конца, больше не проявлялась - осталась ли она с ним?
Этого он не знал, зато совершенно определенно ощутил, что не сумел понять
главного из того, что пытался передать ему побежденный Манфреймом гигант.
Он мог бы провести здесь многие дни, пытаясь разрешить загадку, но его
спутники уже начинали проявлять нетерпение. Впереди их ждала нелегкая
схватка, и нельзя больше терять время на размышления. Ничего нового не
увидит он на этих оплавленных стенах, впитавших в себя огненные письмена
давно отшумевшей битвы. Его ждала собственная схватка, собственная боль и,
может быть, такая же, если не более страшная судьба...
Несколько минут они двигались в полном молчании, словно спутникам
передалась мрачная задумчивость Глеба, по-прежнему испытывавшему мучительную
борьбу. Они уходили, так и не разгадав загадки этого места, упустив что-то
очень важное, может быть, самое важное из всего, что им встречалось до сих
пор на этой гибельной дороге.
- Когда-то племя великанов правило всем подземным миром, но потом пришел
змей и произошла великая битва. - Жизнерадостная натура князя не позволяла
слишком долго мириться с мрачным покровом уныния, будто наброшенным на них
чьей-то невидимой рукой, И он продолжил свой рассказ, точно хотел
воспоминанием о великой битве прошлого развеять печаль, овладевшую ими. -
Змей победил их. Последнего из великанов он оставил здесь навсегда в
назидание тем, кто рискнет нарушить границы захваченного им царства.
Даже Крушинский не стал на этот раз возражать Ваславу - столь мрачное
впечатление произвела на всех статуя поверженного воина. Они продолжали
медленно двигаться по дороге, ведущей к дамку, и временами, когда рокот
подземных ударов усиливался, им чудились в их звуках чьи-то могучие шаги.
Словно тот, кто остался позади, пытался идти вместе с ними.
Дорога, сложенная более светлыми плитами гладко обработанного камня, как
и все вокруг, хранила на себе отметины бушевавшего здесь огня. Сейчас ее
покрывал толстый слой вулканического пепла, но местами сквозь него
проглядывали проплешины оплавленного камня.
Четыре цепочки четких следов оставались позади них. Глеб подумал, что так
должны были выглядеть следы первых людей, побывавших на Луне. Никто до них
не дерзнул потревожить покой этой серой дороги. Тысячи лет пройдут, и на ней
все еще будут заметны их следы - они останутся здесь до следующего
извержения вулкана, и кто знает, появятся ли рядом с этими следами другие,
ведущие в обратную сторону, к миру живых людей, зеленых растений и яркого
солнца?
Словно желая возразить предопределенности пути, заключенному в самом
существовании этой дороги, Глеб подошел к ее краю и попытался сойти с
обочины на черную корку лавы, покрывавшую местность вокруг до самого
лавопада.
Но его плечо уперлось в прозрачную силовую стену. Это силовая стена не
была похожа на ту, что окружала базу. Внутри слагавшего ее поля не ощущалось
присутствие энергии. Что-то бесконечно мертвое и совершенно непроходимое
отделило дорогу к замку от остального мира.
Постепенно замок приближался, его стены поднимались все выше, а пролеты
стен раздвигались вширь, захватывая весь горизонт мрачного подземного мира,
с каждым их шагом он прорастал из земли, заполняя собой все еще остававшееся
свободным пространство.
Наконец они подошли к его воротам. И тогда стало ясно, что каждая
завитушка орнамента, каждая заклепка на воротах, каждая трещина в камне,
малейшие, запомнившиеся им во время штурма манфреймовского замка детали
повторены здесь в своем зеркальном отражении...
- Любые миры, даже сместившиеся в красную область, обладают свойством
зеркального отражения. По оси симметрии, в том же самом пространстве
находятся их двойники.
Там левое становится правым, правда ложью, а добро превращается в зло.
- Это, должно быть, дьявольские миры.
- Не совсем так. Для тех, кто там находится, точно такой же
представляется наша собственная Вселенная. Все зависит от точки зрения.
- И вы считаете, что существует возможность физически очутиться внутри
такого Зазеркалья?
- Яне завидую тем, кому это удастся.
21
Замок ждал их. Едва они приблизились ко рву, как подъемный мост
опустился, и огромные ворота, сделанные из непонятного серого материала,
ушли вверх, открывая им путь.
Они приготовились к атаке, к огненным рекам, летящим со стен, и потому
остановились перед воротами, как останавливается осторожный зверь перед
распахнутыми дверцами ловушки.
- Нам все равно придется войти. - Глеб изучал стены замка, пытаясь найти
хоть какую-то зацепку для глаза - шов, выступающий камень. Но стены были
совершенно гладкими и казались отлитыми из того же материала, что и ворота.
- Войти, конечно, придется, - согласился Крушинский, - но неплохо было бы
сначала подумать, как мы вернемся, если ворота опустятся за нами.
- Внутри должен быть механизм, управляющий их подъемом.
- Но его может и не быть.
- Тогда мы найдем другой путь. - Глеб пожал плечами. - Или ты предлагаешь
вернуться?
- Я предпочитаю всегда иметь свободу выбора. Не люблю, когда мне
навязывают единственное решение, - проворчал Крушинский, направляясь к
воротам.
- Я тоже этого не люблю. Но бывают случаи, когда выбирать не приходится.
- Не спешите, отроки, - остановил их князь. - Негоже торопиться в таком
деле.
Он подошел ко рву и легко, словно ребенка, поднял огромный кусок скалы.
Богатырские мышцы князя напряглись, обрисовав его мощный торс, и Глеб
подумал, что сейчас, как никогда, Васлав похож на легендарного богатыря.
Водрузив камень в том месте, где ворота смыкались с землей, Васлав
удовлетворенно осмотрел дело своих рук. Теперь, если створки опустятся, они
упрутся в камень и не смогут отрезать им путь.
- Камень могут убрать, - буркнул Крушинский, досадуя, что такая простая
мысль не пришла ему в голову.
- И все же это лучше, чем ничего, - усмехнулся Глеб, незаметно подмигнув
князю.
Они пересекли пустой двор. Не было ни слуг, ни стражи - ни малейшего
движения.
Больше всего Глеба поражала вулканическая пыль, ровным слоем покрывавшая
весь двор. Не похоже, чтобы извержения здесь случались слишком часто. Скорее
всего, эта пыль копилась многие годы, и, возможно, все это время в замке не
побывало ни единого живого существа. В тот момент он даже предположить не
мог, насколько это утверждение соответствовало истине.
Только их следы отчетливо и недвусмысленно перечеркивали двор. Казалось,
ни стены, ни башни замка не подвержены разрушительному воздействию времени.
Нигде не видно было ни обломков, ни трещин. Двор выглядел совершенно пустым,
но, с другой стороны, такой порядок не мог поддерживаться сам собой. Если
здесь бывали сильные извержения, способные расплавить дорогу, то почти
наверняка осколки вулканических бомб должны были залетать во внутренний
двор. Заметили они и другие детали, говорившие о том, что какие-то
обитатели, не оставляющие следов, здесь все-таки были.
Передняя часть двора ограничивалась контрфорсами и высокими квадратными
башнями. Они внимательно следили за их бойницами, все еще ожидая внезапного
нападения, но ничего не происходило. Словно невидимые хозяева замка задались
целью окончательно усыпить их бдительность.
Высоченные двери парадного хода, последовав примеру ворот, распахнулись
при их приближении. Изнутри пахнуло запахом пыли и сандала. Странная смесь,
говорившая скорее о наличии какой-то незнакомой жизни, чем о ее полном
отсутствии.
На этот раз они не стали принимать мер предосторожности - в замке были
балконы, окна, здесь они не чувствовали себя в ловушке, а может, просто не
хотели показать неведомым хозяевам свой страх перед ними.
Миновав дверь, все четверо оказались в огромном пустом зале. Здесь не
было ни мебели, ни предметов обихода. Ветер, свободно проходивший в
незащищенные стеклами окна, покрыл пол толстым слоем все той же вездесущей
вулканической пыли. Из-под нее местами просвечивала когда-то яркая цветная
мозаика. Ее рисунок и форма окон производили странное впечатление.
Нет более характерных, общих для любой цивилизации признаков, чем те, что
заложены в прикладных искусствах. Именно по ним учили в космодесантной школе
определять принадлежность внеземных цивилизаций к культурным классам
развития.
Здесь они видели перед собой нечто, совершенно непривычное, не
укладывающееся ни в какие схемы, даже на Рингусе - планете, заселенной
разумными рептилиями, узор орнамента на циновках, сплетенных из тростниковых
стеблей, вызывал у людей знакомые ассоциации, связанные с окружавшим миром.
Узор на полу зала порождал лишь гнетущее чувство неправильности и
какой-то необъяснимой расколотости, незавершенности композиции.
Расчистив часть этого загадочного рисунка, Глеб мысленно попытался
представить себе его зеркальное отражение, поменяв местами правую и левую
часть и как бы вывернув наизнанку само изображение. Волосы у него на голове
встали дыбом от подобного эксперимента, а часть картины, которую он увидел,
долго преследовала его в ночных кошмарах.
Он ничего не сказал друзьям, торопливо покинув это место.
Едва они пересекли зал, как Шагара вздрогнул и остановился. Глеб, никогда
не забывавший о его феноменальном чутье, дал знак остальным, и все четверо
застыли у входа в следующее помещение.
- Бронислава... Она где-то здесь! - Казалось, домовой совершенно потерял
голову от волнения.
- Подожди, успокойся. Ты уверен, что не ошибся? Ты можешь определить
направление? Шагара отчаянно замотал головой.
- Здесь такие стены... Я чувствую ее присутствие сразу со всех сторон...
- Это ничего, это не важно. Во дворе ты ничего не почувствовал?
- Нет. Только после того, как прошли дверь, это началось и потом
усилилось - она здесь, здесь, я же чую ее!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг