поблекшие женщины, за подолы которых цеплялись малыши. Ребятишки
размазывали по бледным щекам слезы, а мамы всхлипывали, утешая:
- Не плачьте, детки, я вам кашки сварю. Кашки-малашки! А мясо -
кака, мясо пускай бяки едят!
В зале еще больше поредело. Померкло все в зале без детских лиц!
Действо меж тем ускорилось. Невидимый голос из угла так и сыпал
рупями и копами, все набавляя цифры. Пружинистоволосая малость
сбросила в теле, умаявшись мыть коровушку, напрягаться для счета,
линовать бессловесную животину на все меньшее и меньшее количество
квадратов и вновь выкликать: "... раз... два... кто больше?", а из
зала уходили, уходили, уходили люди, и со всех сторон доносились до
Водяного печальные реплики:
- Опять в столовке пельмени из хека жрать!
- Ну ты гляди! У нас же теперь в точности как за бугром!
- Что ж, на макароны сесть?! Как же с такой диеты
конкурентоспособной остаться?!
- Как же я, бедная, ночку нынешнюю продержусь? Одна надежда, что
и клиент без белка теперь ослабнет!
- Говорил я тебе, что фантастика - та же прогностика. Мясо из
нефти... чую, чую его приближающийся запах!
- Ну, теперь пускай кто другой вздымает выше наш тяжкий молот!..
Богатырь, произнесший это, вышел последним, так громыхнув дверью,
что пустой зал содрогнулся. И тогда из укромного уголка выскочил
неприметный человечек с блуждающим взором и, подбежав к прилавку,
проворно начал выгребать из многочисленных карманов заклепанной
рубахи, из линялых штанов, тряпичных башмаков, из узелков на носовом
платке смятые рупи и потертые копы, торопя при этом Пружинистоволосую:
- Считай скорее, дорогуша, тайм из мани, мне еще к поставщику
подскочить, задумал на корню пшеничное поле взять, то-то пирожков
напечем - мясо да рис - рупь за штучку!..
Тут Пружинистоволосая бросила считать, уткнула руки в крутые бока
и завопила не своим голосом:
- Коопцы проклятые! Развелись, городские миллионеры, на нашу
голову! Нету на вас продразверстки!
Крик ее был изнурительно-пронзителен, и Водяной зажал уши. Теперь
чудилось, что Пружинистоволосая раздирает рот в зевоте. Рефлекторно
начал зевать и Водяной. Более того! Корова, от непрерывного мытья
сверкающая, словно огромный черно-пестрый брильянт, вдруг завела очи
и тоже широко зевнула.
Это оказалась удивительная корова. У нее не было языка!
От изумления Водяной опустил руки, и слух его был взрезан воплем
покупателя:
- А язык-то где ж? Уже вырезала деликатес, торгашка несчастная?!
А может, у коровки и ливер уже тю-тю?! Знаем мы вас!..
Он схватил с прилавка вострый нож и замахнулся им на корову,
словно тут же, не сходя с места, намеревался проверить комплектность
покупки. Пружинистоволосая взвыла, и тут Водяной услышал странные
звуки...
Похоже было, что неведомое существо обиженно, с подвывом,
выкрикивает: "Уй-ю-ууу! Уй-ю-ууу!" Синий призрачный свет замелькал в
потоке автомобилей, и хоть наш герои ведать не ведал, что значат эти
пронзительные вопли и это мигание, он счел за благо пойти прочь...
*
Однако легко сказать! А где это самое прочь находится? Эх,
ничего-то здесь не знал и не понимал Водяной. И он почувствовал себя
таким вдруг покинутым и никому не нужным, что с надеждой поглядел на
солнце.
Где там! Оно едва доползло до полудня, а это значило, что до
возвращения в родимый Обимур еще много, много времени, и неизвестно,
куда забросит его волна чудодейства Омутницы. Хоть бы злодей-ворожбит
вновь объявился - все ж не так одиноко будет!
"Как это все они мимо бегут? - с досадой подумал наш герой,
поглядывая на людей. - Неужто я им вовсе неинтересен? Небось если б
знали, если б ведали, кто пред ними... - Он представил, что случилось
бы, окажи он свое естественное обличье, но тут же снова поникнул
головой: - Да, для них это диковинка. А ведь и у них, у каждого,
наверное, своя диковина есть. Да только кому это надо? Чего люди так
ненавидяще друг на друга глядят, словно тошно им от вида ближнего
своего?"
Простим нашему герою его наивность!
Да, а между тем словно бы некто всеведущий учуял его грустные думы
и послал ему собеседника. Тихий вежливый голос спросил:
- Гражданин, разрешите обратиться?
Водяной радостно улыбнулся, оборачиваясь. Перед ним... перед ним
стоял высокий и худой человек, настолько худой, что Водяной с ужасом
вспомнил скелеты утопленников, которые иногда приносило течением в его
царство. Точно так же, как, бывало, на тех, моталась одежда и на этом
незнакомом человеке. Ветры свободно гуляли в рукавах, брючинах, под
полами.
- Спросить хочу, - повторил Скелет. - Стар стал. Забываю многое.
Вот взялся писать... - В его пальцах была зажата ручка. - Сообщить,
говорю, взялся, а слово забыл.
- Какое слово? - полюбопытствовал Водяной, но Скелет досадливо
прищелкнул языком:
- Так ведь вот! Знал бы - не спрашивал бы вас. А ведь знал, знал,
сколько раз им подписывал!
- Что? - спросил наш герой.
- Письма, - понизил голос Скелет.
- Кому?
Скелет значительно прижмурил один глаз:
- Члену правительства. Лично. Секретно!
- Он вас просил?
- Кто? Он? Меня?! Да он меня сроду в глаза не видел. Он даже имени
моего не знает.
- А что потом? - допытывался Водяной.
- Ну что... меры принимают, очевидно, - туманно ответил Скелет. -
Мое дело - дать сигнал, а там, наверху, знают, как реагировать. Это уж
меня не касается.
- Так зачем же писать?
- Не могу молчать! - страстно заявил Скелет. - Как где что не так,
пальцы судорогой сводит, пока не вскрою нарыв на теле общества, не
напишу, не сообщу, не доложу.
- Так, выходит, вы свое имя забыли?
- С чего бы мне его забыть? Оно у меня овеяно почетом и уважением.
Персональная пенсия мне на него идет. И еще зарплату на это имя
получаю. С чего бы мне его забывать, сами посудите?
- А как же вы свои письма подписывали тогда? Что-то я ничего не
пойму!
Скелет покачал головой:
- Вы что, гражданин, с луны свалились? Кто ж такие письма
настоящим именем подписывает? Что я, контуженный, свои честные
инициалы под всякое дерьмо лепить? Знали бы вы, про что излагать
приходится! Какие на свете _хышники_ бывают! - Он завел глаза. - А
сколько еще недостатков не искоренено?! Рассказал бы вам, да боюсь,
дорогу перебежите, сами куда надо сообщите. Сейчас знаете какой народ
пошел? Хлесткий факт из зубов вырвут. Каждому охота этим... как его...
прослыть.
- Да кем же? - недоумевал Обимурский царь.
- Так вот! - Аж пот прошиб Скелета от натуги воспоминаний. -
Это-то я и забыл! Подскажите, как тот называется, кто все видит и
слышит...
- Шпион? - предположил Водяной.
- Эй, поосторожнее. Кто непримирим к слабостям других...
- Фарисей? - предложил Водяной вариант.
- Ну, вы у меня нарветесь на неприятности! Кто чужих тайн не таит
от общественности...
- Сплетник! - обрадовался Водяной.
- Да как вы смеете!.. Кто недостатки других выковыривает и предает
гласности...
- Доноситель! - наконец-то догадался Водяной.
- Милицию позову, что оскорбляешь активного члена общества!
Тощее лицо Скелета побагровело.
Водяной еще не знал, что такое милиция, но почему-то, как давеча,
при звуке "Уй-ю-ууу!", невольная дрожь прошла по его телу, он
инстинктивно попытался привести себя в порядок: оправил рубашку,
проверил, на месте ли носовой платок... В кармане рука его наткнулась
на гребешок, и он машинально причесался.
Ох, не стоило бы! Все-таки не смог Водяной абсолютно
перевоплотиться в человека! С волос его, лишь коснулся их гребень,
полилась вода, как и полагалось у водяного обитателя.
Глаза Скелета алчно блеснули. Он вырвал из кармана черные потертые
перчатки, вздел в них руки, метнулся к стене, прислонил к ней листок
бумаги, занес ручку - и по листку тотчас поползли, как змейки, корявые
буквы, выведенные почему-то левой рукой.
И вдруг Скелет радостно, на всю улицу, заорал:
- Вспомнил слово! Вспомнил! Доброжелатель!..
О родной мой язык. Сколь богат, велик и могуч ты, бедный ты мой...
*
Скелет поскакал к почтовому ящику, а Водяной - в противоположную
сторону. Нет, не доноса он испугался! Он вдруг ощутил неодолимое
желание самому схватить левой рукой перышко и быстренько про
кого-нибудь написать "А что я, хуже других? - мелькнуло в голове -
Написали про тебя - и как бы дали право на существование. А когда ты
не пишешь и про тебя не пишут, это какая-то ущербность получается".
Этой мысли Водяной и испугался так, что бросился бегом.
Он пролетел по улице, потом кинулся вниз, потом, задохнувшись на
крутом подъеме, вверх, куда-то повернул, заскочил в какой-то дворик...
Здесь было тихо. Солнце дремало на пятачке земли. Ветерок качался
на качелях. Большой белый петух задумчиво скреб лапой песок... На
задворках у широкоплечей каменной громады притаился домик в четыре
окошка, огражденный невысоким, темным от старости заберем. Да и сам
дом был побит ветрами и дождями. Ставни его покосились, но маленькие
окна смотрели светло. Гортензии пышно синели на подоконнике.
Палисадник порос предзимней, яркой травушкой. Доцветали высокие
георгины - белые, как бы заснеженные, спело чернел паслен.
Водяной завороженно притворил калитку, с которой свисали лохмушки
хмеля. Дорожка к крыльцу была выложена дощечками. Они подгнили и
растрескались, они устало бормотали под ногами, но ни одного шагу не
сделал еще наш герой с такой легкостью в Городе, как по этому
старенькому пути.
Когда видишь такой дом, кажется, что ты здесь уже был. Ты - или
твои воспоминания. Так же почудилось и нашему герою.
Его словно бы кто-то приглашал за собой. Он взошел на невысокое и
тоже изрядно утомленное крылечко и через беленую кухню прошел в
комнату, немного пахнущую пылью, немного - сыростью, дровами,
сложенными у печки, старой мебелью, пожелтевшими цветами, вышитыми на
небольшой подушке...
Подушка лежала на диване, а рядом - тяжелый альбом, глянув в
который, Водяной увидел множество лиц: детей, женщин, мужчин,
стариков, старух. Он начал переворачивать страницы, беспорядочно
листать их, открывать наугад, но незнакомые лица не утрачивали своего
гостеприимного выражения, словно бы не только они были интересны
Водяному, но и он им - тоже. Он все безвозвратнее уходил в мир чужих
улыбок и взглядов, и пожатий рук, и чуточку напряженных поз, и его не
покидало непостижимое ощущение, что он глядит на старые фотографии
через плечо какого-то почти знакомого ему человека.
Наконец он поднял голову. Комната смотрела на него. Солнце вошло
сквозь белые тюлевые занавески, коснулось стен, тоже прилегло на
диван. Котенок, крошечным клубком приткнувшийся к вышитой подушке,
замурлыкал сквозь сон и перевернулся на спину, открыв тепленькое
розоватое брюшко.
Водяной прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы
унести с собою как можно больше этого тихого запаха. Огляделся,
прощаясь... и заметил дверь. Не ту, в которую вошел, а другую,
прикрытую неплотно, словно бы второпях. Ему захотелось увидеть тех,
кто живет в этом доме. И он отворил дверь.
*
Водяной попал в какую-то каморку, и глаза сперва растерялись в
полумраке. Однако уши освоились быстро и различили шепот:
- Ну тащи, тащи!.. А то скоро звонок, не успеем _посмотреть_!
- Я не могу, попробуй теперь сам.
- Ну что же такое?.. Вчера запросто выдергивался. Может, его
кто-то забил?
- Ой, ведь вчера приходил Соловей-разбойник. Я ему сказала, что мы
опять _смотрели_, а он говорит, что это все равно никому не нужно, так
зачем душу травить?
- Соловей так сказал? Да ведь он сам нам это показал!
Наконец-то Водяной рассмотрел тех, кто шептал. В самом темном углу
стояли на коленях двое детей и что-то пытались вытащить из стены. Их
плечи, спины, головы выражали такое отчаянное старание, что Водяной
ощутил неодолимое желание помочь им.
- Давайте-ка я попробую, - предложил он... и словно бы кто-то
отбросил его к противоположной стене, так резко обернулись дети, так
перепуганно уставились на него, так всполошенно забились в угол,
силясь что-то загородить собою.
Водяному перехватила горло обида - и жалость. Он стоял неподвижно,
и дети стояли в своем углу. В каморке словно бы сгустился мрак.
Шли минуты. И вдруг Водяной увидел, что тихий, тихий, тише
предрассветного, свет начал медленно струиться от детей - к нему.
Вслед за светом отошла от стены девочка и, приблизившись к Водяному,
внимательно заглянула снизу в его огорченные глаза.
Ее волосы были заплетены, но распушились и раскудрявились. Девочка
задумчиво подергала себя за косичку, словно решаясь на что-то, и,
обернувшись к мальчику, все еще вжатому в стенку, кивнула:
- Кажется, ему можно. Ты _видишь_?..
Теперь уже и мальчик стоял возле и разглядывал Водяного, закинув
голову и слегка хмурясь.
Полутьма совсем рассеялась. Светлые глаза девочки будто гладили
Водяного по лицу.
- Пойдем, - сказала она наконец, и впрямь погладив его руку своей
ладошкой. - Помоги, а? Ты можешь вытащить вот этот гвоздь?
И Водяной увидал в углу, где недавно возились дети, вбитый прямо
в стену большой гвоздь. Наверное, раньше на нем висели вещи, которые
теперь кучей лежали на полу.
Водяной взялся пальцами за гвоздь, потянул, но шляпка слишком
плотно прилегала к стене, пальцы сорвались.
Дети разом тихо вздохнули за спиной.
Водяной опять коснулся гвоздя... Ему вдруг показалось, что там, за
стенкой, стоит некое живое существо. И оно тоже, как эти дети,
прониклось к нему сейчас доверием, а потому перестало удерживать
гвоздь и даже наоборот - подтолкнуло его.
Гвоздь вышел, и в узком отверстии мелькнула темнота. Дети упали на
колени, прижались лицами к стене, Водяной сделал то же, и отверстие,
только что казавшееся крохотным, широко распахнулось перед его
глазами.
Темно там было, темно! Никакому воображению не постигнуть этой
тьмы, которая студила щеки и прерывала дыхание! Мгновение страха - и
вдруг Водяной ощутил, что он вместе с притихшими детьми несется
куда-то с невероятной скоростью, а может быть, это тьма надвигается,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг