нога за ногу.
- Зачем звал? - спросил Людвиг.
Илья оглянулся - мальчишка Маркус маячил на верху частокола и был
похож на нахохлившегося вороненка. Свистнет, если что. За частоколом
торчала черным пнем верхушка донжона и тяжкими кругами вокруг башни
летала старая седая гарпия. Часовой не обращал на нее внимания -
гарпии опасны стаей.
Илья осмотрелся еще раз, вопросительно кивнул Маркусу, дождался
ответного кивка, подтверждающего: все в порядке, Стефана нет, и тогда,
наклонившись к уху Людвига, сказал шепотом:
- Я знаю, как добыть бластер.
12
- Так, пожалуй, и ветер стихнет,- озабоченно произнесла Вера.
Тему не поддержали. Плохая примета - говорить о ветре перед
переходом через озеро. Оно этого не любит.
- А если вмятину залепить глиной? - предложил Йорис.
- Размокнет и отвалится. Да и глины нет.
Завалив лодку набок, Питер возился, закрепляя киль. Киль был мал,
внезапный боковой шквал мог опрокинуть лодку, но другого киля не было.
В сущности, киль не был килем, а был одним из стабилизаторов ракеты,
достаточно аэродинамически совершенным, чтобы использовать его на
воде. Само собой, только на озере. На порогах киль был мешающим
неудобным грузом и покоился внутри лодки.
- Надо бы сделать катамаран,- сказал Йорис. Он поддерживал лодку с
кормы, стараясь не глядеть на страшную вмятину в днище ("Неужели это я
сюда головой?.."). - Тогда можно без киля. И надежнее.
- А на реке?
- А на реке катамаран можно разобрать. Получатся две лодки. Одну
спрятать, ничего ей не сделается, а на другой плыть по реке. Потом
вернуться и снова собрать. И идти по озеру хоть напрямик. Сделать
катамаран пошире, тогда его, наверно, даже водяной слон не
перевернет...
- Сорок лет думали и не додумались,- презрительно сплюнула Вера. -
Много ты знаешь про водяного слона. Ты его хоть раз вблизи видел? Ну и
молчи.
- Видел!
- Когда видел? Ну?
- В прошлом году видел! - От обиды Йорис чуть не выпустил корму. -
Видел, видел, видел, видел! Вот! А ты катамаран когда-нибудь видела?
- На картинке. Давно, на Земле еще.
- А я его живьем видел!
- Врешь ты все...
- Нет, отчего же,- сказал Питер. Когда он начинал говорить, другие
умолкали. - Идея сама по себе интересная. Просто очень хорошая идея. -
Краем глаза он проследил за тем, как на лице Йориса разливается
румянец смущения и удовольствия. - Вот только один вопрос: где взять
вторую лодку?
- Распилим еще одну ракету,- быстро сказал Йорис. По тому, как
Питер, не прерывая работы, медленно покачал головой, он понял, что
сказал не то. - Ну, еще что-нибудь...
- Последнюю ракету Стефан не даст,- хмыкнула Вера. - Особенно нам.
- Правильно.
- Почему?
- Потому что если мы утонем, Стефану будет легче,- сказала Вера. -
Ты еще не понял, что он нас не ждет?
Йорис запнулся. Двигал кожей лица, переваривал мысль.
- Как же так...
- А вот так!
- Лоренц по-своему хороший человек,- неожиданно сказал Питер.
- Что? - Вера была потрясена. - Кто? Лоренц? Ты больше так не
шути, ладно?
- Не буду. - Питер усмехнулся.
- Сказал тоже - Стефан... Убила бы.
- Нет, он человек талантливый. Сорок лет всех вас держать в узде -
я бы так не смог.
- И не нужно,- тихонько сказал Йорис.
- Понимаешь, когда пытаешься сделать всем хорошо, всем почему-то
становится плохо,- сказал Питер. - Беда в том, что даже самый лучший
человек не может определять, что для другого человека хорошо, а что
плохо. Мне Лоренца жаль, он вам добра желает...
- Убила бы,- повторила Вера.
- А я бы не стал... Ну, взяли разом!
Лодку поставили на воду. Теперь, чтобы ее загрузить, приходилось
заходить в реку по пояс. Укрепили растяжками мачту - тонкую прямую
трубку из системы охлаждения реактора "Декарта". Перед тем как
отчалить, Питер срезал длинную палку и привязал к ней свой нож.
Получилась пика. Если водяной слон всплывет под лодкой, его можно
будет кольнуть и тогда на минуту или две он уйдет на глубину,
всколыхнув воду. Потом он всплывет снова. За это время надо успеть
что-то придумать, потому что с каждым разом слон все менее охотно
будет отступать, он быстро привыкает к ударам пикой, а потом он
выдавит лодку из воды и перевернет ее. Он не понимает, что лодка
неживая и несъедобная, но когда люди окажутся в воде, он разберется,
что к чему. Поэтому опасно удаляться далеко от берега - водяной слон
любит глубину, его никогда не видели на прибрежных отмелях. Впрочем,
его вообще трудно увидеть: когда он охотится, а охотится он почти
всегда, его тело теряет бурую расцветку и перед самой атакой
становится настолько прозрачным, что сквозь толстую мембрану
становятся хорошо видны пищеварительные вакуоли, ядро и туманные пятна
органелл.
Озеро было большим - шесть километров шириной в самом узком месте
и до двадцати пяти в длину,- прозрачным от почти полного отсутствия
микроорганизмов и скудным на рыбные запасы. Точно так же, как
гигантское одноклеточное животное именовалось водяным слоном, рыбой
назывались стремительные торпедообразные беспозвоночные, иногда до
двух метров в длину. Отвратительные на вкус человека, они были
основной пищей слона. Каждый знал, что в озере, на берегу которого
стоит "Декарт", живет только один водяной слон - двоим здесь не хватит
пищи. По-видимому, животное было относительно редким: Питер,
облазивший всю округу и разведавший десятки больших и малых озер, знал
лишь три озера с водяными слонами.
Иногда слон размножался делением - всегда на три части. Они
расплывались в разные стороны, охотились порознь и до поры до времени
мало интересовались друг другом. Но рано или поздно их отношения
всегда выяснялись беспощадной схваткой, и тогда вода в озере кипела, а
волны выбрасывали на берег скользкую пену. В сценариях схваток, иногда
наблюдаемых с верхней площадки донжона, не замечалось никакой общей
закономерности, только финал битвы всегда был одинаков: двое из трех
должны были погибнуть. После этого в течение одной-двух недель по
озеру можно было плавать вполне безнаказанно, даже пугливая рыба
смелела и выпрыгивала из воды, радуясь отсрочке: водяной слон был
занят перевариванием своих собратьев.
Вера послюнила палец, пробуя ветер. Промолчала, кусая губы. В
правой руке, подвязанной к шее, поселилась горячая дергающая боль.
Вере предстояло быть балластом. Последний бросок через озеро всегда
был лотереей, в которой не все и не всегда зависело от гребцов, но
физическая беспомощность унижала.
- Возьми,- она протянула Питеру свой нож. - Сделай еще одно копье.
- Для тебя? - спросил Питер, но нож взял. - Нет.
- Пожалуйста, сделай. Если он нападет, я здоровой рукой...
- Здоровой рукой ты будешь держаться за борт,- сказал Питер,-
иначе вылетишь в воду. Если он как следует боднет...
- А Йорис? - ревниво перебила Вера. - Для него ты копье сделаешь?
Прежде чем ответить, Питер убедился, что мальчишка не слышит.
- Он будет держаться обеими руками.
13
Грубо заостренные бревна частокола занозили кожу. Маркус не
обращал внимания. Под частоколом начинались события. Это было
интересно. Илья был ниже и щуплее Людвига, зато куда суетливей, а
Людвиг с равнодушным видом сидел на корточках, прислонившись спиной к
частоколу и с величайшим вниманием соскребал плоской щепкой с ладоней
болотную грязь. Он всегда был таким: знаешь - говори, я выслушаю с
вниманием, а не знаешь - так нечего языком зря молоть, и займись
делом.
- Могли бы додуматься раньше,- торопясь, шептал Илья и
оглядывался. - Проще же пареной репы, ей-ей! Меня сегодня как бревном
ударило - понял! Все гениальное просто! Вот Уве ночью не смог, так? А
почему? Потому что Лоренц этого ждал! Понимаешь? Он знает наш
следующий шаг раньше нас. Мы просто идиоты: который год играем в игру,
которую он же для нас и придумал! Он нас всех просчитал с потрохами -
знает, что днем мы на него не кинемся. Побоимся. Помнишь, пытались? Мы
по месяцу колем его защиту, а ему только этого и надо. Вспомни
хорошенько: когда он смастерил первую?
- Ну? - спросил Людвиг.
- То-то и ну! Первую защиту он сделал задолго до того, как мы
надумали отобрать у него "махер". Он знал, чего от нас ждать,- у него
было время подумать. У нас вот нет времени и не было, мы работаем, а у
этого короля некоронованного времени хоть отбавляй. И изучить нас, и
прикинуть, на что мы способны... Мы, как дураки сопливые, тычемся в
одно место, а Лоренц только этого и ждет. Можешь мне поверить: или у
нас вообще ничего не выйдет, или мы один раз ради разнообразия
сработаем по- умному.
Людвиг дочистил одну ладонь, перешел к другой.
- Как?
Сверху было видно, как Илья растянул рот до ушей.
- Подумай.
- Знаешь, я пожалуй, пойду,- сказал Людвиг. - Работа стоит.
Но с места почему-то не тронулся. Маркус тихонько хмыкнул с
частокола - знал эту привычку.
Илья сплюнул и растер плевок ногой.
- Есть идея. Нужно, чтобы каждый... кроме Маргарет, естественно...
Малыши пусть будут. Чтобы толпа. И - к Лоренцу в каюту...
Маркус легонько свистнул - в то же мгновение Илья был наверху.
Тревога оказалась ложной - из донжона по пандусу спускалась Петра с
коробкой мусора в руках.
Людвиг обнажил зубы в ленивом зевке.
- Лоренц к себе не пустит, поверь пожилому человеку. Что я, первый
день Лоренца знаю, что ли? Да и ты тоже.
- То-то и оно: надо, чтобы впустил. Никакой агрессии! - Илья уже
не шептал, а говорил в полный голос. - Мы - просители, корректные, но
настойчивые. Умилительная картина субординации. Только Дэйва не надо -
спугнет... О чем я говорю? Да! У каждого накопилось - вот пусть каждый
и канючит в меру сил, за рукава хватается, а Стефан пусть отмахивается
от нас, как от мух... Усекаешь? Главное - создать толчею.
- Зачем?
- Тебе прямо разжуй и в рот положи,- сказал Илья. - Я думал, ты
уже догадался. Лоренц не дурак, но и не гений: может, что и
заподозрит, да не враз поймет. А когда поймет, будет поздно. Я дело
говорю. Кто-нибудь из мальцов... да вот хотя бы Уве... нет, тот
напуган. Тогда вот этот...
Внизу понизили голос. Сколько ни напрягал ухо Маркус, разобрать, о
чем шептались, не удавалось. Досада была непродолжительной: главное он
понял, а поняв, даже немного позавидовал. Оказывается, и Илье раз в
год приходят в голову стоящие идеи!
Маркус раздвинул губы в улыбке, показав черный провал. Во рту его
не хватало четырех передних зубов. Молочные резцы выпали у него еще на
Земле. А постоянные зубы так и не выросли.
Внизу надолго замолчали.
- Не надо убивать,- сказал вдруг Людвиг.
Илью подбросило.
- Кто сказал, что надо?! Потом разберемся, надо или не надо,
вопрос десятый. Ты мне вот что скажи: получится это или нет, как
мыслишь? По- моему, очень даже...
Людвиг опять долго молчал. Илья маялся в нетерпении, переступал
ногами, на месте ему не сиделось, но торопить не стал - знал, что
бесполезно.
- Может получиться,- сказал наконец Людвиг без особого
удовольствия.
Маркус пожалел, что не видел, как у Ильи сверкнули глаза.
- Сегодня, а?
- Нет,- категорически отрезал Людвиг.
Это было как с разбега об стену. Как остановиться в воздухе во
время прыжка. Маркус вцепился руками в острие бревна.
- Почему?! - взвыли снизу голосом Ильи.
- Потому что я не согласен,- объявил Людвиг.
Маркус перегнулся через частокол, рискуя упасть. Теперь-то и
начиналось самое интересное.
- Ты станешь капитаном? - спросил Людвиг. - Или я? А может, Дэйв?
- Он деревянно хохотнул. - Лоренц - свинья, это доказано. Да только
без него и без Питера мы перегрыземся на следующий день, как ты сам
этого не понимаешь...
14
Универсальный синтезатор "Ламме" был раскурочен, и в его потрохах,
насвистывая себе под нос, копался Диего Кесада. В штатном расписании
"Декарта" он числился шеф-химиком, и его основная работа заключалась в
настройке и поверке синтезатора. Как правило, "Ламме" использовался в
качестве источника пищи, ненасытного пожирателя просушенного торфа,
производителя пищевой пасты и едкой сухой пыли, которую приходилось
топить в болоте,- пыль раздражала кожу и не годилась даже на топливо.
Старая идея Аристида Игуадиса о перенастройке приемного блока "Ламме"
под местное сырье оказалась малоудачной - КПД синтезатора был
чудовищно низок.
Диего был не виноват. Он сделал, что мог. И Стефан тоже сделал,
что мог: в дни сытого изобилия, за много лет до того, как последняя
топливная цистерна показала дно, он снял с общих работ двоих - Диего и
Фукуду. Позднее Фукуда занялся другими делами, заткнув собою наиболее
зияющие прорехи в хозяйстве лагеря, а Диего так и остался при
синтезаторе.
Стефан понял раньше других: быстрое угасание взрослых было не
трагедией, а благодеянием для выживших детей. Медленная смерть от
голода или отравления местной пищей после истощения топливных цистерн
- не самая лучшая перспектива. Когда-то Стефан всерьез полагал, что
взрослые, останься они в живых, непременно нашли бы выход, путь к
спасению. Отец - точно нашел бы.
Теперь он не был уверен в этом.
С опытом жизни пришло понимание: взрослые часто бывают беспомощнее
детей. Последние из них опустили руки. Кто-то целыми днями пребывал в
оцепенении, кто-то молился или плакал, прижимая к себе испуганных,
отбивающихся малышей, а некоторые прятались, забившись в самый дальний
угол трюма,- но все они покорно ждали. Просто ждали конца, приняв его
как неизбежное, противоестественно сжившись с ужасом близкой и
неминуемой смерти. Произошел надлом. Даже Игуадис, единственный из
всех сохранивший потребность действовать и в последний свой день
научивший Стефана работе с синтезатором, и тот - ждал.
Выход "Ламме" из строя означал катастрофу. Стефан давно уже
запретил приближаться к кухне всем, за исключением себя, Диего и Зои.
Зоя была поваром - сменным оператором на работах, не требующих особой
квалификации. Еще она была швеей и шила рабочие робы. Перенастройка и
поверка синтезатора была делом Диего и только его одного.
Меньше всего следовало мешать. Стефан подождал, пока голова
маленького не по возрасту Диего, больше всего похожего на извергнутого
синтезатором по ошибке шустрого чернявого гомункулуса, вдобавок
дефектного, вынырнет из-под кожуха "Ламме". Смотреть на него не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг