довольно паршиво. Так что ж, по-вашему, если б усилить его способности к
рисованию и сделать его хорошим живописцем, то второй мировой войны и не
было бы?
- Но ведь я говорю не только о развитии талантов. Вообще можно и нужно
помочь человеку с детства избавиться от всяких неправильностей. Хорошие
качества есть в каждом человеке, их нужно развивать...
- Это вы все выдумали, сидя взаперти в своей клетке! - решительно
заявил Шамфор. - Нет, серьезно, Лоран, если б вы жили по-прежнему
нормальной жизнью, вам бы и в голову эта чепуха не пришла. Сказали бы вы
об этом Сент-Иву... Да что говорить!
- Объясните же, что вы находите нелепого в моих идеях? - спросил
профессор Лоран.
Альбер видел, что у него дрожали губы; он прислонился к стене. Шамфор
тоже заметил это.
- Лоран, успокойтесь! - сказал он. - Ну, сядьте вот сюда, в кресло.
Так... дайте пульс... К черту ваш Сиаль-5, я вам сейчас сделаю укол.
Он вышел из кабинета. Альбер сел возле профессора, с тревогой глядя на
его полураскрытые посиневшие губы.
Робот вдруг отвернулся от чертежной доски и двинулся к ним. Альбер
невольно вскочил. Темно-коричневый блестящий исполин двигался на своих
гусеницах с удивительной легкостью.
- Вам что-нибудь нужно, Сократ? - спросил Альбер.
- Мне нужна стенограмма симпозиума нейрофизиологов и кибернетиков,
проходившего на медицинском факультете в октябре прошлого года, - ответил
Сократ своим приятным, баритонального тембра, голосом.
Альбер принужденно улыбнулся и сел. Робот прошел к книжному шкафу,
стоявшему в углу, достал толстый том в темном переплете, нашел нужную
страницу и задумался. Альбер внимательно наблюдал за ним. Робот снова
полистал стенограмму, потом вернулся к прежней странице. Вошел Шамфор,
неся шприц.
- В чем дело, Сократ? - спросил он.
- Мне кажется, лучше будет иначе расположить фосфатные электроды.
Профессор Грин на симпозиуме высказал мысль, что...
- Сократ, делай как знаешь. Решай сам, - перебил его Шамфор. - Ну-ка,
Лоран, давайте вашу руку.
Робот положил стенограмму на место и вернулся к чертежу. Лоран
усмехнулся.
- Если вы хотели поразить меня, Шамфор, вы этого добились, - тихо
сказал он. - Ваш Сократ просто чудо. Я не поверил бы, если б мне
рассказали. Это ничуть не похоже на всех обычных роботов с их удручающе
прямолинейной, школьной логикой, с полным отсутствием воображения и
свободы выбора. Я поздравляю вас от всей души. Мы с вами не виделись
меньше двух лет, и за такой короткий срок такие успехи...
- Лоран, не говорите, сидите спокойно. У вас тоже поразительные успехи,
да еще и в одиночку...
- Я буду молчать и слушать. А вы мне пока объясните, почему вы так
решительно отрицаете мои идеи.
- О боже мой! Да если вам пожить хоть месяц подальше от лаборатории, вы
и сами поймете, до чего это все нелепо... Хорошо, хорошо, не сердитесь, я
попробую объяснить вам, что дважды два - это все-таки четыре, а не лампа.
Допустим, что можно действительно научиться управлять развитием мозга,
искусственно усиливать способности, создавать добродетели и уничтожать
пороки. Признаюсь, я не очень-то верю в такую возможность, но - допустим!
Кто же будет осуществлять такой контроль над сознанием всего человечества,
как, по-вашему, Лоран? Сказать вам кто?
- Говорите, - сказал профессор Лоран, закрывая глаза.
- Да, конечно, те, в чьих руках власть! Капиталисты, Лоран, боссы
войны, а может быть, и фашисты! Что вы, черт возьми, не видите, как
устроен наш мир? Забыли гитлеровские крематории, забыли Хиросиму? Кому
попадет в руки сказочная сила, если она будет открыта вами?
- Об этом я-не думал, - сказал профессор Лоран, не открывая глаз.
- Как же можно не думать о последствиях того, что мы делаем?
- А вы? - Лоран не шевелился. - Вашего Сократа не могут использовать
боссы войны?
- Конечно, могут. Но Сократ - всего только робот. Он не дает своему
обладателю власти над сознанием людей. А ваши опыты со стимуляторами, с
нейрохимией, с токами высокой частоты, если их направить по такому пути, о
котором вы мечтаете, если за них возьмется хорошо финансируемая
лаборатория... Бог мой, Лоран, неужели вы не понимаете, что это, пожалуй,
опасней, чем водородная бомба!
Профессор Лоран долго молчал.
- Может быть, вы и правы, Шамфор, - устало сказал он. - Все это надо
обдумать. Но как вы-то, при таких настроениях, продолжаете работать?
Шамфор развел руками:
- Ну что поделаешь, дорогой мой! Я, как и большинство людей, надеюсь на
лучший исход, вот и все. Я, по-видимому, неисправимый оптимист...
- Я бы не назвал вас оптимистом...
- Не назвали бы? Знаете, Лоран, вы действительно сумели начисто
изолироваться от жизни. Вот послушайте, что пишет один умный и порядочный
человек. - Он достал из шкафа небольшую книжку. - "Те из нас, кто
способствовал развитию новой науки - кибернетики, находятся, мягко говоря,
не в очень-то утешительном моральном положении. Эта новая наука, которой
мы помогли возникнуть, ведет к техническим достижениям, создающим огромные
возможности и для добра, и для зла. Мы можем передать наши знания только в
окружающий мир, а это - мир Бельзена и Хиросимы, Мы даже не имеем
возможности задержать эти новые технические достижения. Они носятся в
воздухе, и самое большее, чего мог бы достичь кто-либо из нас своим
отказом от исследований по кибернетике, - это отдать развитие всего дела в
руки самых безответственных и самых корыстных из наших инженеров. Самое
лучшее, что мы можем сделать, - это позаботиться о том, чтобы широкая
публика понимала общее направление и значение этой работы, и ограничиться
в собственной деятельности такими далекими от войны и эксплуатации
областями, как физиология и психология"... Ну, тут у него, как видите,
заблуждения вроде ваших... Правда, он, сколько мне известно, не занимался
проблемами воздействия на человеческий мозг... И вот дальше: "Есть и
такие, кто надеется, что польза от лучшего понимания человека и общества,
которое дает эта новая отрасль науки, сможет предупредить и перевесить
наше невольное содействие концентрации власти (которая всегда, по самым
условиям своего существования, сосредоточивается в руках людей, наиболее
неразборчивых в средствах). Но я должен заявить, что надежда на такой
исход очень слаба"... Вот! - Шамфор захлопнул книгу. - Так что не меня
следует считать пессимистом...
- Это Норберт Винер? - спросил профессор Лоран. - Ну да, я так и думал.
Но у него в мозгу так прочно застряла идея о неизбежности тепловой смерти
Вселенной, что я удивляюсь, как это он еще занимается социальными
проблемами.
- Он считает, что даже на тонущем корабле надо сохранять порядочность и
человеческое достоинство. Вероятно, поэтому.
- Но ведь вы тоже, по сути дела, думаете, что наш мир - это мир
Хиросимы и крематориев.
- Нет, я так не думаю. Да и что такое "мир Хиросимы"? Хиросима
искалечена, но жива, и люди, борясь против войны, вспоминают именно о
Хиросиме. Нет, я не разделяю пессимизма Винера ни в прогнозах насчет
будущего Вселенной, ни в размышлениях о судьбах человечества. Но это не
значит, что вы вправе закрывать глаза на ту яростную борьбу, которая идет
сейчас по всему миру, и думать, сидя у себя в лаборатории, что вы живете в
счастливой Аркадии.
- Я вижу, вы стали заправским политическим деятелем, Шамфор, - вместо
ответа сказал профессор Лоран, поднимаясь. - Благодарю за вашего Сократа и
за ваши поучения, достойные современного Сократа. Мне, пожалуй, льстит,
что вы обращаетесь ко мне как к случайно заблудившемуся единомышленнику.
Но, откровенно говоря, вы ошибаетесь. Война, маки - все это далекое
прошлое, тогда я был моложе, проще и на многие вещи смотрел иначе. А
сейчас я далек от политики. Да и вообще - это ведь была война против
фашистов. Что ж, я и остался противником фашистов. Но Гитлера нет на
свете...
- Вот из-за таких, как вы, и появляются на свете Гитлеры! - вскипел
Шамфор. - Вы в своих лабораториях создаете могучие силы, а потом
равнодушно смотрите, как эти силы используются против человечества, и
говорите: "Я далек от политики".
Лоран усмехнулся:
- Да что это с вами, Шамфор? Вас не узнать. Какой накал политических
страстей! Значит, вы меня обвиняете в пособничестве Гитлеру? А ведь раньше
у вас было нормально развитое чувство юмора...
Шамфор сжал кулаки и с усилием глотнул.
- Ладно, Лоран, - сказал он. - Заказ ваш я выполню.
- Заранее благодарю, - церемонно произнес профессор Лоран.
В лаборатории было тихо. Раймон и Роже читали, Мишель делал какой-то
сложный анализ. Солнце светило прямо в окна, на белых шторах четко и
зловеще чернели кресты решеток, на зелени линолеума, устилавшего пол,
лежали скрещенные узкие полосы. "Светлая, просторная тюремная камера", -
вдруг подумал Альбер.
Кажется, профессор Лоран подумал то же самое. На его сером, бескровном
лице выразилось отвращение и тоска; он постоял на пороге, обводя взглядом
комнату. Роже отложил книгу.
- Пойду приготовлю поесть, - сказал он. - Хорошо, что я вчера набрал
продуктов на два дня. А то сидели бы сейчас голодные.
Раймон ушел вслед за ним. Профессор Лоран", волоча ноги, прошел по
комнате, тяжело опустился в кресло у окна, откинул голову на спинку.
- Что нужно сделать, профессор? - спросил Альбер.
- Ничего. - Профессор Лоран пошевелился, достал Сиаль-5, проглотил
крупинку. - Многовато на сегодня, но что поделаешь, слишком большая
нагрузка на сердце и мозг... Мишель, все благополучно?
Мишель впервые повернул голову от своих пробирок:
- Поль просыпался. Он чувствует себя очень плохо. Франсуа еще спит.
- Что с Полем?
- Сердце работает слабо. И потом - у него что-то неладное с психикой.
Он словно впервые меня видит и не знает, кто я такой.
- Плохо. Очень плохо. А что Пьер?
- Он очень встревожен. Не отходит от Поля.
- Ладно. Подождем, пока Поль снова проснется. Мишель, даю тебе срочное
задание: самым подробным образом запиши все, что помнишь об окружающем. С
самого начала, с первых минут. Пусть это будут отрывочные, неясные,
неполные впечатления. Пусть ты не все осознал. Все равно - записывай то,
что видел, слышал и так далее. Главное - подробность, последовательность,
точность. Понятно?
- Понятно, - сказал Мишель, внимательно глядя на профессора. - Хорошо.
Я все подробно запишу.
- Начинай это сейчас же.
- Хорошо. - Мишель явно колебался. - А если там будут личные мотивы, не
относящиеся к делу?
- Какие личные мотивы? Я ведь прошу тебя записать все, что ты помнишь.
Ты лично, с первого дня. Постарайся не путать последовательность
восприятии, вот и все.
- Я многое видел и слышал, а понял, что это значит, только потом.
- Ладно. Напиши в скобках: потом я понял - это означает то-то и то-то.
А сначала точно запиши: это я увидел, я услышал, я понял в этот момент, в
этот день, а не в другой. Мне важно выяснить, как формировалось твое
сознание.
Мишель Достал из шкафа пишущую машинку, пачку бумаги, уселся за стол в
углу и, немного подумав, начал с удивительной быстротой стучать по
клавишам. Профессор Лоран посмотрел на него и вздохнул.
- Все-таки в Мишеле есть какие-то нечеловеческие черты, - сказал он
тихо. - И хорошие и плохие. Ни один человек не может в два дня выучиться
так быстро печатать. Да, я думаю, и вообще не может. Мишель печатает
быстрее самой лучшей машинистки, которую я знал. И не делает ошибок. То
есть опечаток. Ошибки у него есть, и иногда очень курьезные: он не
понимает многих простых вещей, потому что не жил по-настоящему.
- Профессор, вам надо лечь, мне не нравится, как вы дышите, - тревожно
сказал Альбер.
- Да... Сиаль-5, конечно, не панацея, особенно если им
злоупотреблять... - Лицо профессора Лорана подернулось синевой, он
задыхался.
- Мишель! - позвал Альбер.
- В чем дело, профессор? - спросил Мишель, подходя. - Вы... вы больны?
- Мишель удивляется, видите? - Профессор Лоран слабо усмехнулся. - Я
все время держался хорошо. Но сейчас, когда есть помощь, я позволил себе
расклеиться...
- Вы слишком много ходили, говорили, волновались, - поучительно сказал
Мишель, считая пульс профессора. - Пульс частит... перебои... Я сейчас
сделаю вам укол. Сиаль-5 не принимали?
- Я принял сегодня уже три таблетки.
Мишель внимательно поглядел на профессора. Лицо его стало напряженным,
словно он решал какую-то трудную задачу.
- Три таблетки? Но ведь вы знаете, что больше двух нельзя! Это же
нелогично!
Профессор Лоран молча усмехнулся. Мишель еще секунду неподвижно глядел
на него, потом пошел готовить шприц.
- Если дальше так пойдет, - тихо сказал профессор Лоран, - Мишель будет
считать меня моделью, нуждающейся в переделке... Нелогические поступки,
нечеткая работа тормозящих центров, физическая слабость... Вы слышали, как
он объяснял, что я должен быть в глазах здешних обитателей всемогущим?
- Да. Но Мишель, по-моему, все больше склоняется к той мысли, что он
сам по меньшей мере равен вам. В чем-то сильнее вы, в чем-то - он, а в
общем - так на так.
- Да... возможно...
Мишель принес шприц.
- Что это? - спросил профессор Лоран.
- Не беспокойтесь, это то, что вам нужно, - сказал Мишель, помогая
профессору закатать рукав.
- Ну что ж, полагаюсь на тебя, - сказал профессор, переглянувшись с
Альбером.
- А теперь вам надо полежать, - сказал Мишель, сделав укол. - Мы вам
поможем перебраться на диван.
Профессор Лоран со вздохом облегчения вытянулся на диване у окна.
Альбер снял с него туфли, расстегнул пояс, накинул на ноги плед. Белая
штора мирно колыхалась от ветерка, за окном шелестели деревья, и не
хотелось думать о том, что от вольного ветра и майской зелени тебя
отгораживает решетка добровольной тюрьмы.
- Посидите со мной, Дюкло, - тихо сказал профессор. - А ты, Мишель, иди
писать.
Он долго лежал молча. Альбер смотрел на его истаявшее, почти прозрачное
лицо, на высокий лоб, наискось рассеченный-тонкой красной линией... Боже
мой, ведь всего пять лет назад профессор Лоран выглядел самое большее
тридцатилетним! Альбер почти увидел, как профессор Лоран стремительно и
легко вбегает в аудиторию и проводит рукой по густым волосам, откидывая
прядь со лба. Он увидел яркие глаза Лорана, тогдашние его глаза,
сверкающие огнем жизни, а не призрачным оживлением, какое дает ненадолго
Сиаль-5. Альбер тихонько вздохнул. Седина, глубокие морщины, серая
бескровная кожа - и это Лоран, Огонь-Лоран, как звали его студенты?
Профессор Лоран словно угадал его мысли.
- Сходите вниз, попросите у Луизы зеркало, - тихо сказал он. - В
туалетной есть зеркало, но оно очень потускнело, да и темно там...
Альбер, вздохнув, отправился вниз. Навстречу ему откуда-то выскочил
Роже.
- Проголодался? - спросил он хмуро. - А, ты к Луизе? Что ж, иди... она
у себя... Только не забудь постучать! - прибавил он со значением.
Альбер недоуменно поглядел на него.
- У нее этот молодчик, - пояснил Роже. - Если ты продолжаешь думать,
что он ей доводится племянником, то я не знаю, чему тебя учили в
университете! Ну, иди, иди, чего ты!
На стук Альбера в комнате отозвались не сразу. Послышались шаги, Раймон
распахнул дверь.
- А, это вы! - сказал он слегка смущенно и посторонился, пропуская
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг