Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                                  
   Раймон натянуто улыбнулся.
   - Он большой шутник, этот Роже Леруа. Не обращайте внимания,  Анриетта.
Просто я забыл, что у Альбера до  сих  пор  очень  болит  голова  и  такой
большой букет он не сможет держать в палате. В самом деле,  возьмите  себе
эти цветы, вы доставите мне удовольствие.
   "В сущности, какое мне  дело  до  этого  грубияна  Роже?  -  думал  он,
медленно расхаживая по палате. - Просто нервы растрепались  от  всей  этой
истории... Да, но игра стоила свеч! Сенсация на весь мир! Нашу  газету  из
рук вырывают..."
   Он взял с подоконника пачку газет, с удовольствием просмотрел заголовки
своих  статей:  "Тайна  особняка  в  Пасси",  "Кто  они:   люди   или?..",
"Гениальный безумец", "Власть над миром", "Великая мечта гибнет в  огне  и
крови"...  Фотографии  были  очень  выразительны.  Мишель,  склонясь   над
пробирками, записывает что-то в тетрадь - и тот же Мишель, так удивительно
похожий на человека, сам  вливает  себе  в  трубку  питательную  жидкость.
Франсуа и профессор Лоран за столиком;  Франсуа  делает  расчеты.  Пьер  и
Поль, обнявшись,  сидят  на  кушетке.  Поль  и  Мишель  спорят  о  чем-то.
Профессор Лоран  с  измученным  лицом  и  лихорадочно  блестящими  глазами
полулежит в кресле. Профессор Лоран  и  Мишель  осматривают  Поля.  Мишель
делает Полю внутривенное вливание; жгут держит Пьер...  "Да,  слава  богу,
что заранее удалось передать эти снимки шефу, а то  бы  и  они  пропали...
последнее свидетельство того, что это было в  действительности,  память  о
невозвратно исчезнувшем, странном и жутком  мире...  А  вот  и  фотография
Луизы...  Бог  мой,  какая  она  была  очаровательная,  с  этими  большими
лучистыми глазами, с несмелой и грустной  улыбкой!  Луиза...  что  же  тут
делать? Что делать? Пейронель должен понять... да он и понял, сразу  же...
Впрочем, теперь я и без Пейронеля пробьюсь в крайнем  случае.  Я  не  хочу
ссориться с ним, избави бог,  -  но  какие  лестные  предложения  от  двух
редакций... Не говоря уже о женщинах... те просто с ума сходят...  А  ведь
эта вдова фабриканта духов решительно недурна... положим, ей  не  двадцать
шесть лет, как она уверяет, а тридцать с  хвостиком,  но  это  не  так  уж
важно... зато - обеспеченная жизнь, вилла в Ментоне... Право, есть над чем
подумать. Но торопиться не стоит. Сейчас надо написать книгу.  Назвать  ее
надо как-нибудь хлестко, ошеломляюще: "Месяц среди чудовищ"... или нет, не
то... Лучше так: "Тайна  профессора  Лорана"  или  "Я  был  в  лаборатории
чудес"...  Впрочем,  название  -  потом.  Писать  пока  нельзя,  но  можно
продиктовать стенографистке.  Надо  поскорей,  а  то  даже  самые  крупные
сенсации очень быстро гаснут, публика теряет к ним интерес. Сегодня  любое
издательство ухватится за такую книгу,  а  завтра  о  ней  и  говорить  не
захотят.  -  Раймон  задумался.  -   Надо   торопиться...   Впрочем,   все
устроится... но вот Луиза..."


   - У меня уже ничего не болит, - безжизненным,  ровным  голосом  сказала
Луиза, - но мне запрещают вставать.
   Она не глядела на Раймона. Ее прозрачная, исхудавшая до невероятия рука
спокойно лежала на одеяле. Раймон сидел у кровати, опустив  глаза.  Он  не
мог смотреть на эту голову, пятнистую от ожогов, с  короткими  щетинистыми
волосами, на это бескровное лицо, с грубым красным рубцом, наискось идущим
по левой щеке от уха к подбородку. Нет, это не Луиза, это  чужая,  старая,
некрасивая женщина. Он старался представить себе ту, настоящую Луизу, -  и
не мог: полумертвое, изуродованное лицо неотступно стояло перед глазами.
   - Луиза, - сказал он, и голос его дрогнул. - Луиза...
   Неподвижные светлые глаза Луизы, казавшиеся огромными на этом истаявшем
лице, вдруг ожили. Луиза повернулась к нему:
   - Раймон...
   Какое-то мгновение они молча смотрели  друг  на  друга.  Раймон  первым
отвел глаза:
   - Луиза... если вам что-нибудь понадобится...
   - Благодарю, - очень тихо, но четко выговорила после  долгого  молчания
Луиза. - Мне ничего не нужно.
   Раймон почувствовал, что больше ни секунды не выдержит тут.  Он  быстро
наклонился, поцеловал холодную, неподвижную руку Луизы и почти выбежал  из
палаты, унося на губах ощущение неживого холодка.
   За дверью он остановился и крепко вытер губы платком.


   - Двигательное возбуждение... разлад тормозящих центров... э! -  Шамфор
горько усмехнулся. - Бедняга Лоран молча принимал эти  рассуждения  Мишеля
просто от усталости... и вообще ему нравилось, что Мишель так уверенно все
объясняет: все же существо, которое по его  воле  возникло  из  небытия...
Нет, мой мальчик, это был  бунт  людей  против  людей...  пускай  нелепый,
слепой, несправедливый - и все-таки  понятный.  Человек  есть  человек,  и
чужая, жестокая и холодная воля,  управляющая  его  жизнью,  лишающая  его
свободы, обязательно станет ему ненавистна, вызовет противодействие...
   - Но какое понятие о свободе могло быть у Поля? - спросил Альбер. - Что
он видел, кроме лаборатории?
   - В лаборатории он тоже кое-что видел.  Видел  Лорана,  вас  и  других.
Видел, что Мишель, существо, подобное ему, пользуется иными  правами,  чем
он, командует им и Пьером. Видел, что от  Мишеля  во  многом  зависит  его
судьба. Разве этого так уж мало?
   Альбер долго молчал.
   - И все погибло... - сказал он потом. - Нечеловеческое напряжение  воли
и энергии, жизнь, вытянутая в  одну  узкую,  жестко  ограниченную  полосу,
насильственно изуродованная, - и  во  имя  чего?  Если  б  не  фотографии,
которые тайком от всех сделал  Раймон,  никто  даже  не  поверил  бы,  что
существовали Мишель и Франсуа, Поль и Пьер... Такая долгая  борьба,  такой
упорный, ежедневный, ежечасный бой - и полный разгром... Об  этом  страшно
даже думать. Если б профессор Лоран и остался жить, он не смог  бы  начать
сначала...
   Шамфор покачал головой:
   - Вы неправы, дорогой мой. Вы, я вижу, безоговорочно согласились с тем,
что я сказал в минуту раздражения о работе Лорана. Но гибель Лорана -  это
гибель в жестоком бою, как вы правильно заметили. Это  был  неравный  бой,
тем  более  что   Лоран,   сражаясь   против   ограниченных   возможностей
человеческого организма, пытаясь расширить их пределы, вызвал на  поединок
и самого себя, свое тело, свой мозг, свои нервы и сердце.  Он  не  добился
полной победы, но разве такой бой можно  выиграть  в  одиночку?  Однако  и
поражением   это   нельзя   назвать.   Лорана   постигла    участь    всех
первооткрывателей, тех, кто шагает  по  неизведанным  и  опасным  краям  и
платит жизнью за то, что первым увидел неведомое и невероятное... тех, чьи
могилы, как вехи, остаются на еле намеченном пути. Разве можно забыть, что
сделал Лоран? Разве мы с вами когда-нибудь  забудем  особняк  в  Пасси,  и
рассуждения Мишеля, и жалобы  Поля?  Разве  мы  сможем  забыть  смертельно
измученное лицо Лорана, лицо подвижника науки? Я все простил  ему,  увидев
его лицо... Я понял, что он сделал с собой...
   - Нет, вы не все простили ему...
   - Не все? Ну, пока он был жив, я  еще  пытался  переубедить  его.  Ведь
никто не может заранее примириться со  смертью  товарища,  да  еще  такого
гениального ученого, как Лоран! Я понимал, что он в смертельной опасности,
что он убивает себя, и все же думал: как-нибудь обойдется, он вытянет,  он
сможет отдохнуть... Он был жив, и я  с  ним  спорил  как  с  живым...  да,
признаюсь, иногда слишком резко, слишком горячо, - но ведь речь шла о деле
всей жизни, и его, и моей. Но теперь, когда Анри Лорана  нет  в  живых,  я
могу только преклонить голову перед его подвигом. Он водрузил знамя  науки
на высоте, с которой открываются новые дали... И самые его ошибки, то, что
привело его к жестокой катастрофе, к гибели, - и это поможет другим,  тем,
кто пойдет вслед за ним. Они увидят: здесь опасность!
   - И все-таки странно... - тихо сказал Альбер. - Странно и печально, что
даже такое великое открытие, такой героический труд не оставляют следов  в
жизни...
   - Как - не оставляют?
   - Ну, я хочу сказать - ничего не изменилось. Жизнь остается  все  такой
же...
   - Вы романтик, я вам уже говорил это,  -  помолчав,  сказал  Шамфор.  -
Разве один человек, даже самый  гениальный,  может  изменить  мир?  Работа
Лорана - это отчаянный, головоломный прыжок в будущее. Когда  человечество
дойдет на своем далеком пути до цели,  которой  стремился  достичь  Лоран,
тогда... тогда, может быть, ему поставят памятник. А может быть, его и  не
вспомнят...


   - Вам скоро  можно  будет  выписываться  из  клиники.  -  Врач  отложил
рентгеновские  снимки.  -  Организм  у  вас  здоровый,   заживление   идет
нормально. И рука, и ребра в порядке.
   - Ладно, - без энтузиазма сказал Роже. - В порядке так в порядке.
   - У вас тоже все идет  нормально.  -  Пальцы  врача  легко  и  уверенно
касались головы Альбера. - Как вы себя чувствуете?
   - Неплохо, - сказал Альбер. - Голова болит редко.
   - Вам следовало бы после клиники поехать к морю... Могу порекомендовать
также курс физиотерапевтических процедур...
   - Благодарю, - сказал Альбер.  -  Это  именно  то,  чем  я  рассчитываю
заняться по выходе из клиники...
   Врач  уловил  иронию  и,  смущенно  кашлянув,   ушел.   Роже   невесело
ухмыльнулся, глядя ему вслед:
   - Он думает: лежим в хорошей клинике, значит, и всякие процедуры  можем
себе позволить.
   - Кстати, я что-то не понимаю: как мы попали в хорошую клинику?
   - А мы сначала и не попали сюда. Это  Луиза,  когда  немного  пришла  в
себя, распорядилась, чтоб нас сюда перевезли...
   - И она за нас платит?! - ужаснулся Альбер.
   - Она и Шамфор. Я бы не согласился, но ты долго  в  себя  не  приходил,
опасались за твою жизнь. А там было прескверно, где нас поместили.
   Роже прошелся по палате, посмотрел в окно:
   - Места в бистро уже давно заняты, Виго  приходил  ко  мне.  Что  будем
делать? Шамфор нас не сможет как-нибудь устроить?
   - У Шамфора серьезные неприятности. Фирма  прогорает,  лаборатория  под
угрозой. В  разгар  работ  начались  увольнения:  экономят  на  жалованье.
Уволили двух лаборантов, требуют, чтоб Шамфор убрал еще троих.
   - Понятно... Ну что ж, начнем все сначала. Правда,  Луиза  нас  к  себе
приглашает...
   - Куда же?
   - У нее еще остались деньги. Хочет снять  домик  где-нибудь  на  берегу
Сены, под Парижем, пожить  там,  подальше  от  людей.  Нет,  она  от  души
приглашает, не думай, ей с нами будет легче. Только Луиза не скоро  выйдет
отсюда: врачи говорят, она очень плоха. Когда немного поправится, будут ей
делать что-то с лицом. Обещают убрать все пятна и  рубец  тоже.  В  общем,
месяца два-три она еще здесь пробудет. Да и все равно: не жить  же  нам  с
тобой у бедной девочки на харчах, надо что-то придумывать.


   Они вышли  по  улице  д'Обинье  на  набережную  Генриха  IV.  К  вечеру
похолодало, дул сильный ветер.
   - Ведь это подумать только: даже на ночлежку  опять  не  заработали!  -
Роже сплюнул с ожесточением. - Что будем делать?
   - А что делать? - Альбер невесело улыбнулся. - Вон напротив  набережная
Сен-Бернар... Тот самый киоск, по-моему, ожидает нас.
   Роже с минуту постоял. Потом поднял воротник куртки и молча поплелся  к
Аустерлицкому мосту. Альбер шел за ним  следом,  глядя  на  серо-свинцовую
Сену.
   Начинал накрапывать дождь. Это был уже осенний дождь.

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 05.10.2001 13:47


Предыдущая Части


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг