Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Ольге - решил маму повидать.
   Мама только глянула на меня и сразу сообразила, что у меня непорядки
какие-то. Начала спрашивать, но я перешел в наступление: мол, ты сама
плохо выглядишь, замучили тебя тут. Она и вправду была замученная совсем,
бледная, тихая, под глазами круги - значит, бессонница опять началась либо
дорогие внучата спать не дают. Да что там, я полчаса каких-нибудь
просидел, и уже голова разболелась: то один визжит, то другой орет, то оба
вместе примутся.
   Вовке год, у него зубы режутся. Алешке, правда, шестой, но он из
болезней не выходит, дохлый какой-то, неизвестно в кого. Утихомирила их
мама на время, сели мы с ней поговорить, я ей заодно капель Зеленина
накапал, она выпила.
   "Спасибо, - говорит, - Игорек, а то я сама как-то забываю".
   И тут как тут является наша дорогая Олечка, могучий индивидуум, энергии
- вагон, голос командирский (тоже неизвестно, в кого она у нас такая: мама
уверяет, что Ольга - вылитая тетя Саша, папина сестра, но я эту тетю Сашу
помню довольно смутно). И сразу начинается: "Вовке пора кашку варить, как
же это ты, мама, забыла, ах да, ведь тут Игорь, здравствуй, Игорь, - и
потом у Алешки пилюли кончились, я же еще утром тебе говорила, и что бы
такое перекусить наспех, а то в буфете у нас все равно дикая очередь, я
решила домой лучше забежать, а тут Игорь, оказывается, пришел, вот хорошо,
давно тебя не видела, как живешь, чего такой хмурый сидишь, и вроде даже
осунулся, побледнел, с кем неприятности: с девушками или с бациллами?"
   Все это на одном дыхании, на одной интонации, в хорошем темпе - ей
некогда размазывать, она человек деловой, отдел свой ведет - дай бог
всякому, очерки ее любая газета возьмет: они оперативные, четко
нацеленные, в самую точку, и ничего лишнего, лирика и пейзажи точно
взвешены и измерены - от сих до сих, чтобы материал полегче глотался.
   Я об Ольге почему таким тоном говорю, потому что я ее и вправду как-то
не понимаю и не одобряю. Не то чтобы я ее не любил, - нет, у нас семейные
связи довольно крепкие, и случись с ней что серьезное, так я просто
автоматически включусь помогать. Но только уж очень она какая-то громкая и
самоуверенная.
   И еще... обтекаемая! Никогда ни в какое рискованное дело не сунется. И
ведь не потихоньку уклонится, а в открытую пойдет всем доказывать, что
дело нестоящее, что нечего компрометировать нашу уважаемую газету и тому
подобное, и уж уговорит других, это она умеет, будьте уверены! Вот за это
я от нее и сторонюсь.
   Первое время ссорился я с ней не раз, а потом прекратил: уразумел, что
от этих ссор ни малейшего толку нету, да и быть не может. А теперь вот, за
этот год, опять начались у нас с ней конфликты, уже из-за мамы.
   И в этот раз я, конечно, завелся с пол-оборота. Мама вскочила, на кухню
кинулась - ну как же, ведь надо нашей дорогой Олечке что-нибудь
вкусненького приготовить, - а я говорю:
   - Вот она, наша семья завтрашнего дня: даже домработница и та с высшим
образованием и с многолетним медицинским стажем.
   Ольгу никакой иронией не пробьешь, она преспокойно отвечает:
   - Ты еще мальчишка все же и не понимаешь. Маме это доставляет
удовольствие - она любит детей и умеет за ними ухаживать.
   Я ей сказал, что любить детей и уметь за ними ухаживать должна в
основном мать, и если это такое удовольствие, то зачем же себе в нем
отказывать - получай его сама целиком и полностью.
   - Ну да, я, по-твоему, работу должна бросить! - уже со злостью отвечает
Ольга.
   А я говорю, что почему бы и нет, - неужели она себя считает более
ценным специалистом, чем маму, с ее тридцатилетним стажем.
   - Так она же вышла на пенсию! Не понимаю, о чем ты говоришь? - шипит
Ольга - это чтобы мама не слыхала.
   - Правильно, на заслуженный отдых. В связи с тяжелой болезнью. А
любящая дочь создала ей условия для отдыха!
   Ну и так далее. Она мне говорит, что домработниц вообще нет, а к двум
детям и вовсе не сыщешь, а я ей - что есть ясли и детсады; она мне - что
при работе в редакции ясли и детсады не решают вопроса, и домработница
тоже, что она не может уехать в командировку и бросить детей на чужого
человека, а я ей - что все это надо было обдумать заранее, а вообще это
свинство с ее стороны и маму она угробит. Тут Ольга опять зашипела и
показала глазами на кухню. И сказала, что вот, мол, когда у меня самого
дети будут... Ну, это она всегда чуть что говорит, - да и не только она,
это же из того самого Набора Готовых Мнений. И всегда я злюсь и отвечаю в
том духе, что если, мол, у человека появляются дети, то это еще не резон,
чтобы ему становиться подлецом и эгоистом, а совсем даже наоборот.
   Но тут я не стал отвечать, а временно умолк, потому что мне пришло в
голову... Ну, легко догадаться, что мне могло прийти в голову в тот день.
   Надо внушить Ольге... А вот что именно ей внушить?
   Был бы я посерьезнее - ну, честно говоря, просто поумнее, - я бы не
стал вот так, с ходу проводить сеанс гипноза. Все надо было спокойненько
обдумать:
   что внушать, в какой форме, как сделать, чтобы Ольга ничего не
заподозрила, и что вообще из всего этого выйдет. А я, как мальчишка,
загорелся этой гениальной идеей: тут же перевоспитать Ольгу и освободить
маму! Поколебался немного, хотел отложить, а потом успокоил себя - надо же
попробовать, неизвестно еще, получится ли, ведь вот с Валеркой Соколовым
не получилось.
   Тут как раз мама кричит:
   - Оля, иди поешь, и ты, Игорек, тоже!
   И Ольга, представьте, блаженно улыбается и говорит мне этаким
разнеженным голосом:
   - Ну, разве тебе это не напомнило о детстве? А ты говоришь:
домработница...
   - О детстве мне это напомнило в том смысле, - отвечаю я, - что мы с
тобой вот именно не дети, а здоровенные зрелые индивидуумы, и чтобы такой
индивидуум всем своим весом усаживался на шею больной старой женщины, - да
это же со стыда сгореть можно!
   Ольга зашипела, как сало на сковороде, и со страшной силой ринулась в
кухню, а я поплелся за ней. Я все обдумывал, что же делать, но как
посмотрел на мамин знаменитый салат и на домашние голубцы, так у меня
слюнки и потекли, и я немедленно сообразил, что с утра ничего не ел.
   - Накинулся! - ехидно сказала Ольга. - Из жалости к маме, наверное!
   Но такими штучками аппетит у меня не отобьешь. Сам я не попросил бы
есть, мне вообще не до того было, но раз уж все равно мама Ольгу кормит...
Словом, я моментально уплел все, что было на тарелке, мама налила мне кофе
и ушла кормить Вовку, и я понял, что это и есть самый подходящий момент
для пробы.
   Ольга сосредоточенно водила вилкой по тарелке, подбирая последним
куском голубца остатки соуса. Наконец она сунула все это в рот и даже
слегка вздохнула от удовольствия: наша Олечка умеет чувствовать простые
радости жизни, что да, то да. Она сидела так, с полузакрытыми
посоловевшими глазами, наслаждаясь пережевыванием, а я, пользуясь случаем,
уставился на нее - исподлобья, согнувшись над чашкой кофе, чтобы она не
заметила, - и начал внушать. Ничего я, конечно, толком не обдумал и не
сообразил, а поэтому внушал первое, что пришло в голову: "Сегодня хорошая
погода, сегодня очень хорошая погода".
   По правде говоря, я не думал, что у меня с Ольгой получится. Уж очень
она монолитная какая-то. Однако Ольга вдруг открыла глаза и как-то
неуверенно пробормотала:
   - Сегодня очень хорошая погода.
   - Да уж, - немедленно подхватил я, чувствуя, что меня жаром обдает, -
не то что вчерашняя пакость.
   Ольга посидела еще, будто прислушиваясь к чему-то, потом решительно
потянулась за кофейником. Я уже понял, что она заметила странность своей
фразы, а ведь фраза-то была ничего не значащая. Мне бы на этом и
остановиться. Так нет, характер не позволял. Дурацкий, конечно, характер!
Я только изменил тактику и начал внушать ей не слова, а эмоции. В первую
очередь - страх за маму. Я отчетливо вспомнил, как выглядит мама во время
сердечных приступов, и начал внушать это Ольге: мама в постели, бледная,
губы синие, дыхание неровное, трудное... и временами не то кашель, не то
короткий хрип. Ох, как он меня пугал, этот странный, хрипло клокочущий
звук!
   Он всегда предвещал ухудшение. Ольга этого толком и не видела: первый,
самый тяжелый месяц маминой болезни она с Сергеем и Алешкой провела в
Сочи, а я не писал им ничего, да и потом она не очень-то часто к нам
заглядывала:
   редакция, Алешка, то да се, а в общем - некогда. Вот я сейчас ей все
это и старался изобразить.
   Подействовало. Ольга даже позеленела чуточку, и глаза у нее стали
испуганные. Ничего, ей это идет, и глаза как-то заметнее становятся, а то
очень уж она сытая стала и довольная. Я злорадно улыбнулся, глядя на нее.
И вот тут-то Ольга на меня и накинулась.
   - Что это за фокусы еще! - крикнула она так, что я даже на табуретке
подскочил. - Нашел чем шутить, постыдился бы!
   - А я и не шучу вовсе, - угрюмо возразил я, чувствуя себя дурак дураком.
   - Ага, ты всерьез меня агитируешь, понятно! - кипятилась Ольга. -
Фигли-мигли! Кио местного значения! Картинки живые мне представляет, сидит
- глаза таращит! Я еще сначала засомневалась - в чем дело? А как увидела
твою дурацкую улыбочку, все стало ясно!
   Действительно, все стало ясно: и улыбочка была дурацкая, и вся затея не
лучше. Ольга, какая она ни на есть, но все же мы с ней вместе росли, и она
меня знает преотлично, нашел с кем в страшные тайны играть. Да и сама
идея...
   Ольга орала-орала на меня: мол, какой я несерьезный, и сколько можно
мальчишку из себя строить, женился бы лучше, чем всякими глупостями
заниматься, и почему это я думаю, что я один маму люблю, а она, Ольга,
изверг какой-то, и что я жизни не знаю, и теде и тепе. Я сидел-сидел,
собрался уже встать и уйти, но тут Ольга перестала орать и таким тоненьким
голоском, совсем как в детстве, спросила:
   - Ой, а вообще-то интересно: как ты это делаешь?!
   Я поднял голову и увидел, что в дверях, за спиной Ольги, стоит мама.
Она, видимо, давно вот так стояла, и слушала, и успела все понять, потому
что качала головой и улыбалась как-то грустно и смущенно.
   Тут Ольга ахнула - ей бежать надо, перерыв давно кончился, я ей потом
должен непременно рассказать, как это делаю; с гипнозом вообще-то здорово
получается, она бы ни за что не поверила, если бы ей кто другой
рассказал...
   Она убежала, а мама устало присела к столу, налила себе остывшего кофе
и спросила:
   - Что же это с тобой делается, Игорек?
   Я почему-то чуть не расплакался: мне и ее стало как-то особенно жалко,
и себя самого. Захотелось было рассказать ей все, но я сразу же раздумал:
ну зачем? Мало у нее своих забот, еще эту на нее вешать? Успеется. И
вообще я говорить не мог: горло перехватывало, глаза щипало. Я сказал, что
скоро-скоро зайду и все расскажу, а сейчас мне надо уже идти.
   Пошел я пешком, не спеша - домой жутковато было идти, хоть я и понимал,
что это свинство по отношению к Барсу: ему там одному еще страшнее небось.
   Барс услышал мои шаги, как только я вышел из лифта, бросился к двери и
замяукал - обычным своим жалобным, тоненьким голосом: мол, наконец-то ты
пришел, я ведь тут один-одинешенек сижу, скорее входи! Пока я открывал
дверь, он все стоял и мяукал.
   Тут Ксения Павловна выглянула из своей квартиры и поманила меня пальцем.
   Лицо у нее было встревоженное. "Ну, так и есть!" - уныло подумал я.
   - Ваш Барсик, - зашептала она, - сегодня чудной какой-то! Заболел, что
ли?
   - А что такое? - Я постарался изобразить удивление.
   - Да вроде бы и ничего, - неуверенно сказала Ксения Павловна, и у меня
немного отлегло от сердца. - Но смотрит он как-то так... И мяукает не
по-кошачьему.
   - Ну почему, он всегда так мяукает, - вяло возразил я.
   - Как сейчас-то? Это да! Но только днем он совсем иначе, ну прямо
по-человечески говорит: "Мяу!" Я как услыхала, так и обмерла. А он на меня
смотрит и смотрит. У меня аж мурашки по спине...
   "Все ясно, - подумал я. - Педагог я никудышный, ничего объяснить коту
не сумел. Володя бы на моем месте..."
   - Ладно, Ксения Павловна, я посмотрю, что с ним такое. А вообще-то... -
тут я наконец додумался, - вы очень не удивляйтесь. Я его начал немножко
дрессировать... с научной целью! - поспешил добавить я, увидев, что
светлые брови Ксении Павловны поползли вверх, а уголки губ - в стороны и
вниз и добродушное круглое лицо ее приобрело весьма ехидное выражение.
   - Ну, если с научной целью... - неопределенно сказала Ксения Павловна.
   Я открыл дверь. Барс с рыдающим воплем кинулся ко мне. Я взял его на
руки и обернулся: Ксения Павловна стояла у своей двери и смотрела на нас
довольно скептически. Впрочем, Ксения Павловна никогда не принимала меня
всерьез.
   Барс, как всегда, крепко обнял меня и прижался щекой к щеке. Пожалуй,
радовался он чуть больше обычного: дважды поцеловал меня в ухо и протяжно
подмяукивал на низких нотах. Но и такое бывало не раз. Держа Барса в
руках, я подошел к большому зеркалу, вделанному в дверь комнаты, и
внимательно поглядел на нас обоих. Кот как кот, нормальный московский
Васька, только большой очень и выхоленный. И я - парень как парень, даже
не такой уж большой по нынешним временам: рост - 179, вес - 75, волосы
русые, глаза серые, особых примет не имеется. Таких ребят в Москве пруд
пруди. Даже не пруд прудить можно, а Москву-реку вполне свободно. Ну
ладно, о чем это я?
   Да, так вот: и я совсем обыкновенный, и кот тоже. Я прожил на свете
двадцать шесть лет, кот - пять, оба вполне взрослые, и друг друга отлично
знаем, и все время вместе живем, и ничего такого за нами никогда не
замечалось. А что же случилось вчера? Что изменилось в окружающем нас
мире? Ну, допустим, - это наверняка даже! - кот всегда был такой: то есть
понимал куда больше, чем я мог предположить. Но я-то! Уж насчет меня дело
ясное: никогда у меня не было способностей гипнотизера!.. Не было? Или я
не знал, что они есть?
   Может, это как в старом анекдоте: "Вы умеете играть на скрипке?" - "Не
знаю, никогда не пробовал". Ведь я и вправду никогда не пробовал, просто в
голову не приходило.
   Надо бы узнать об известных гипнотизерах - как у них, с детства это
обнаруживалось или впоследствии? Стоп, я вспоминаю: даже Вольф Мессинг,
такой уж чародей, обнаружил эти способности у себя не сразу, а лет в
семнадцать, кажется. И вдобавок в критический момент: ехал он в поезде без
билета и без денег, шел контролер, вот он и внушил контролеру, что билет
есть, - это был единственный выход. Ну да. И он, кажется, впервые в жизни
ехал в поезде и впервые выбирался за пределы родного местечка, и впереди
его ждал огромный, сложный чужой мир - Варшава.
   Конечно, у меня таких критических моментов не было. Но все ведь
относительно. Например, экзамены... Ну почему мне никогда не пришло в
голову загипнотизировать экзаменатора? Нет, это не доказательство. Не
пришло, потому что это никому не приходило в голову, потому что это лежало
вне круга обычных наших понятий. У Козьмы Пруткова правильно сказано:
"Многие вещи непонятны нам не потому, что наши понятия слабы, но потому,
что сии вещи не входят в круг наших понятий..."
   В общем, могло у меня это быть, а я не замечал. Тогда все получается
проще... Хотя - где там проще! Разве что понятней немного...
   Эти свои мысли я хорошо помню. Тем более, что это были, пожалуй, первые
более или менее связные мысли за весь тот день. Я стоял вот так, глядя в
зеркало на себя и на Барса, и даже не хотел отходить - боялся, что опять
мысли разбегутся. Но тут Барс начал опять наговаривать мне что-то на ухо,
заволновался - и я пошел с ним в комнату, успев додуматься только до
одного:
   что надо бы мне связаться с телепатами. А как связаться - этого я еще
не знал. В нашем институте один парень увлекался телепатией и ходил на
заседания секции биоинформации, но с ним я был не в ладах из-за одного
случая, и обращаться к нему не хотелось. "Ничего, Володя что-нибудь
придумает", - успокоил я себя и пошел кормить кота.
   Барс опять держался до такой степени обычно, будто ничего и не
случилось.
   Сидел я в кухне на круглом табурете и смотрел, как он уплетает треску -
так же, как всегда, деловито и увлеченно, однако без жадности, без урчанья
и мурлыканья, как это бывает у котов одичалых или плохо кормленных. И
сидел он так же, как всегда, красиво распластав свой толстый, в черных и

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг