- Но что же они подумали, твои родители? - недоумевал я. - Ты не мог им
сказать, что это дрессировка?
- Да я говорю-говорю, а бабка все кричит: "Нет, это нечистая сила!"
- Так кто же нечистая сила? Почему один Мурчик - а ты тогда кто?
- Это вы правильно заметили! - с убеждением заявил Герка. - Начнет она
с Мурчика, потому что с котом, она считает, легче справиться, а потом за
меня возьмется, если я сам из дому не сбегу. А постепенно она всех
истребит, ну, может, только отца одного оставит, а то ее из квартиры из
этой выселят.
Валерка слушал все это, приоткрыв рот от восторга, а я уж просто не
знал, что тут говорить и что делать.
- Не сочиняй, чего не следует! - сказал я. - Ну, вредная и глупая
старуха, допустим, а ты уж из нее не то бабу-ягу, не то шпионку сделал.
Ерунда какая!
Злился-то я на самом деле вовсе не на Герку, а на его семью. Неужели уж
действительно дикари этакие, не соображают, что делают! Поддались темной,
злобной старухе и душу мальчишке калечат. Вот он что навыдумывал себе с
горя да со страху за своего дружка.
Валерка украдкой заснул. Я поглядел на часы - ох ты, без десяти
двенадцать, ребятам спать давно пора, да и мне бы уже не вредно. И что же
тут делать, интересно? Герку-то я вполне мог бы у себя уложить, а вот
насчет Мурчика - что Барс скажет, неизвестно.
- Домой ты идти, как я понимаю, сегодня не намерен? - спросил я Герку.
- Вообще я туда не пойду! - упрямо потупившись, прохрипел Герка.
Голос у него был какой-то чудной: то он басил, то хрипел - больше,
впрочем, хрипел. И такой неказистый парнишка, белесый и бледноватый, будто
выцветший слегка - вид, в общем, болезненный, в лице ничего особенного,
только глаза необычные: зеленоватые, почти как у кота, очень яркие и
какие-то вроде рассеянные, не на тебя смотрят, а куда-то сквозь.
- Ты на кого похож, на отца? - спросил я.
- Не-а... Мама говорит: в точности на ее брата Андрея. Его под Берлином
убило.
Я на минуточку себе представил всю эту ситуацию. Вот мне тринадцать
лет, и есть у меня любимый кот... Тогда у нас был бурый пушистый кот, по
имени Савка, ничего выдающегося... Нет, вот именно такой гениальный
Мурчик. И вдруг, откуда ни возьмись, является бабка, которой я раньше и в
глаза не видал. И эта бабка все в доме вверх дном переворачивает, меня и
Мурчика преследует, грозится убить, и вся семья вдруг против меня
ополчается, отец меня бьет, и вот я сижу в чужом доме и думаю, что же
делать, как спасти своего друга и как я буду дальше жить, когда такое
случилось... Нет, в нашей семье такое не могло случиться, но все же... Так
мне жалко стало этого Герку! Захотелось вот сейчас, в полночь, пойти в его
квартиру, поднять всех на ноги и отругать как следует за дурость и
дикость. Поднять на ноги... а ведь они, может, и не спят, может, ищут
Герку. "Ну и шут с ними, побегают да пускай попереживают как следует,
авось умнее станут!" - решили.
- Ладно, сейчас выясним отношения с Барсом и тогда как-нибудь
определимся на ночлег. Ты голодный небось?
- Не-а, - прохрипел Герка.
- Нас мама пельменями здорово накормила, - сообщил Валерка.
Я отправился в другую комнату, включил свет. Барс лениво приоткрыл
глаза, увидев меня, и томно перекатился на спину, подставляя мне брюхо.
Но, когда я подошел поближе, он насторожился и начал подозрительно
обнюхивать мои руки.
Потом вдруг вскочил и молча, крадущейся походкой пошел к двери, по пути
тревожно обнюхивая пол и подергивая спиной.
- А ну-ка, постой! - Я схватил его на руки. - Там гость, понял? Будь
вежливым, не скандаль.
Барс весь напрягся и взъерошился. Он не был так напуган, как тогда при
встрече с Барри, но явно злился и жаждал подраться. Я поглядел ему в глаза
и начал внушать: вон там сидит большой черный кот Мурчик, он хороший, он
очень хороший, он твой и мой друг, и на него нельзя сердиться и шипеть.
Эмоции Барса я по-прежнему не воспринимал, но догадаться и без того
было нетрудно: кот был глубоко возмущен моим поведением и очень медленно,
под усиленным нажимом примирился с неизбежностью. Насчет Мурчика я
особенно не беспокоился: никакой кот, очутившись на чужой территории, не
станет первым нападать на хозяина; да и Герка рядом. А войдя в комнату, я
сразу уловил, что Мурчик излучает не ярость, а усилившуюся тревогу и
страх. "Вот бедняга!"
-подумал я с сочувствием. А так по нему ничего этого не было видно:
держался он спокойно и с достоинством.
Я еще раз мысленно приказал Барсу хорошо относиться к гостю и спустил
его на пол. Барс, припадая на брюхо, подобрался к Мурчику и осторожно
обнюхал его, вздергивая верхнюю губу. Я опять поразился - до чего Мурчик
громадный и величественный! Даже Барс рядом с ним кажется котом некрупным.
А ведь ему всего два года с небольшим, он еще подрастет или, вернее,
раздастся в ширину и потолстеет.
Коты долго глядели друг на друга, шевеля усами. Потом Мурчик дружелюбно
и вопросительно мяукнул. Барс жалобно, тоненько простонал, отпрянул от
него и с протяжным воплем кинулся ко мне. Я взял его на руки - он дрожал и
все косился на Мурчика. Я пытался уговаривать его, внушать ему
спокойствие, но получалось это плохо - видно, я совсем выдохся, устал.
Наконец я сдался.
- Валерка, у вас ночевать негде?
- Да не знаю... - нерешительно ответил Валерка. - Со мной если, на
диване?
Как-нибудь уляжемся вдвоем. Только я маме ничего не сказал, а она
небось спит.
- А если Валерка возьмет с собой Мурчика, а ты у меня переночуешь? -
спросил я Герку без особой, впрочем, надежды.
- Не-а. Мурчик без меня всю ночь плакать будет, никому спать не даст.
Так я и знал! Вот еще история! Куда же их девать, да еще ночью? К Ивану
Ивановичу можно бы - так у него опять же свои коты, и собака еще...
Барс все дрожал и умоляюще глядел на меня. Мурчик, я чувствовал, тоже
очень тосковал и тревожился: ну еще бы, он в чужом доме, да тут еще
кот-хозяин его не хочет принимать, а домой не вернешься. Интересно,
неужели он и это понимает?
- Ладно, ребята! - решил я наконец. - Была не была, пойду я поговорю с
Ксенией Павловной, авось найду с ней общий язык... А Барса я пока с собой
возьму.
Заспанная Ксения Павловна слушала меня, конечно, без малейшего
восторга, но и без злости.
- Ладно уж, ведите его сюда, кошатника вашего! - сказала она, моргая
слипающимися веками. - Да вот еще, помогите мне с антресолей раскладушку и
матрасик стащить... Добрые люди, поди, третий сон видят, а вы тут с котами
да с ребятами по ночам валандаетесь... И эти еще нескладехи, Пестряковы,
Геркины родители, до чего себя допускают. Татьяна уж тут ко мне прибегала,
спрашивала про Герку, а я нарочно сказала, что был, мол, да пошел, а куда,
неизвестно - пускай побегают, поищут, дураки такие! Всё на бабку валят, но
бабка бабкой, а сами-то они с Петром маленькие, что ли?
Ксения Павловна сердито напялила наволочку на подушку и вынула из шкафа
чистенькую, аккуратно заштопанную простынку.
- Пускай мальчуган хоть одну ночку в чистоте поспит! - ворчала она,
застилая постель. - Я уж его, пока он тут с Мурчиком вас дожидался,
сгоняла мыться, майку и трусы ему чистые дала, Валеркины старые, три года
назад куплены, а ему как раз пришлись. Батюшки светы, ну до чего ж он
худой и грязный, прямо как беспризорник. Да что, Татьяна в молодости
халдой была, халдой и осталась. Моются ли они когда или так живут, даже и
не знаю, всегда на них столько грязи, что хоть репу сажай. А в квартиру
небось и войти страшно...
Вы что же, говорить с ними собираетесь? Да разве с ними сговоришься?
Время зря потратите, только и всего... Хоть один-то к ним не добивайтесь,
возьмите кого посолиднее.
- Ивана Ивановича если? - вслух подумал я.
- Вот, правильно, его! Тем более, у него дочка учительница, в случае
чего он может через школу воздействовать.
- Ладно, я с ним сговорюсь. А Мурчика вы у себя подержите до вечера?
- Несите уж! И ребят гоните спать. А то ваш Барсик совсем извелся: что
ж это, чужого в дом пустили, а его, хозяина, из дому выставили!
Барс действительно места себе не находил - метался по комнате, то и
дело подбегал к двери и жалобно мяукал.
- Пойдем, котенька, спать, - сказал я, беря его на руки. - У нас-то с
тобой есть свой дом, и никто нас не обижает, и все нас любят, хорошо нам с
тобой, а вот другим плохо, братец!
- Да уж, - вздохнула Ксения Павловна, - чего только в жизни не бывает!
И мальчуган тоже с характером! Я ему говорю: отдай, мол, кота нашему
Валерке, будешь сюда ходить, с ним играть. Он думал-думал, а потом: "Нет,
говорит, я лучше сам из дома уйду". И никаких резонов не слушает!
Самостоятельный чересчур.
Она открыла мне дверь и, стоя на пороге, вдруг спросила:
- И неужели же это все теперь коты и собаки будут людей понимать?
- Да они и раньше нас понимали, только мы этого не замечали, - сказал я.
- Ох, навряд ли! - Ксения Павловна недоверчиво покачала головой. -
Никогда я про такое и слыхать не слыхала, разве что в сказках. А сейчас,
от радиации от этой, что ли, не разберешь, что и делается: коты
разговаривают, надо же!
Вот вы говорите: бабка Пестрякова кота испугалась. А и мне ведь, по
совести-то говоря, теперь все же боязно в вашу квартиру заходить.
- А как же вы Мурчика хотите к себе взять? - не удержался я.
- Что ж делать-то? - вздохнула Ксения Павловна. - Мальчишку жалко
очень, да и кот богатый, большущий какой, красивый. А что он на задних
лапах ходит - это ничего, это я в цирке одного такого видала, еще девочкой
была... Ну, давайте, что ли, ребят сюда.
И, глядя мне вслед, она тихо проговорила:
- Ох, чует мое сердце, добром это дело не кончится...
Глава тринадцатая
Чтобы проникнуть в сущность очевидных явлений, требуется весьма
незаурядный ум.
А.Н. Уайтхед
Обыкновенный, средний человек совершенно не сознает размеров
своего невежества.
Г. Лэдбеттер
Наутро я перезвонился с Иваном Ивановичем и сказал ребятам, чтобы они по
пути взяли у него записку и передали в школе Лидии Ивановне, его дочери. Я
уже знал, что Геркин отец возвращается с работы в половине шестого, мать
немного позже. И мы решили, что пойдем к Пестряковым около семи, а Ксения
Павловна забежит к ним утром и скажет, что Герка жив-здоров.
А я к Ивану Ивановичу отправился чуть не с утра. Но сначала, конечно,
накормил Барса, удостоверился, что он за ночь забыл вчерашние переживания,
а потом зашел еще к Соколовым навестить Мурчика.
Мурчик сидел на подоконнике неподвижно, как черная статуя, глядел в
окно и ужасно тосковал.
- До чего же кот смирный и воспитанный! - с одобрением сказала про него
Ксения Павловна. - Ни тебе ни крику, ни баловства. Ваш-то красавчик всю
мебель вам ободрал и орать тоже здоров - как найдет на него, так, не
смолкая, на все голоса кричит, а чего хочет, не поймешь.
Я хотел было поэкспериментировать с Мурчиком, но при Ксении Павловне
счел это неудобным, а поэтому только взял Мурчика на руки, погладил его,
почесал ему баки, поговорил с ним по-хорошему и ощутил, что кот несколько
успокоился.
- Лег бы ты, брат, да поспал как следует! - сказал я вслух, а про себя
начал внушать Мурчику, что он хочет спать, очень хочет спать, долго и
спокойно лежать и спать.
Мурчик вскоре зевнул, блестящие глаза его затуманились.
- Гляди-ка, и в самом деле уговорили! - засмеялась Ксения Павловна. -
Кладите его сюда, что ли, на Валеркин диван.
Кот свернулся клубком в тени у валика, защитив голову от света, и
немедленно уснул, а я отправился к Ивану Ивановичу.
Я позвонил в дверь его квартиры и, пока стоял, ожидая, отчетливо
слышал, как там переговариваются.
- Кто пришел? Кто пришел? - спрашивал кто-то резким, высоким голосом.
И. рокочущий басок отвечал ему:
- Карпуша пришел!
Однако дверь никто не открыл. Я позвонил еще раза два и, недоуменно
пожав плечами, вышел во двор. И тут из ворот показался Иван Иванович с
сеткой, битком набитой всякими пакетами.
- Ох, извините! - сказал он, увидев меня. - Очередь откуда-то собралась
в магазине, я и задержался. Идемте-идемте, я вас кстати со своим
населением познакомлю... Почему не открыли? - Он хитро усмехнулся. - А я
им велел никому не открывать без меня.
Открывать-то было некому, это я вскоре понял. Едва мы ступили за порог
светлой однокомнатной квартирки, как я услышал из комнаты те же голоса.
- Кто там? - крикнул резкий, насмешливый голос. - Кто пришел? Зачем?
- Дуррак! - ответил ему другой голос, низкий, рокочущий. - Я ррад, я
ррад!
Однако никто из комнаты не вышел, а из кухни выбежала снежно-белая
пушистая лайка и, восторженно повизгивая, стала ластиться к Ивану
Ивановичу. Потом бесшумно появились оттуда же два роскошных пушистых кота
- голубовато-серый и палево-желтый - и, брезгливо морщась, принялись
обнюхивать мои ботинки и брюки. Покончив с этим занятием, они
переглянулись, пренебрежительно фыркнули и, задрав пышные хвосты,
направились в комнату.
- Пушок! Лютик! Это что за манеры! - окликнул их Иван Иванович.
Коты остановились, как по команде, и слабо мяукнули.
- А ну-ка, идите сюда, невежи пушистые! - сказал Иван Иванович.
Коты важно подошли к нему и, оттеснив лайку, начали тереться о его
ноги. Я смотрел на них с удовольствием - красивые, здоровые, ухоженные
звери и живут привольно. Это сразу видно, что они не обиженные, не
запуганные, привыкли к доброте и ласке и сами добрые и ласковые. И не
сидят день-деньской в одиночку, как мой Барс...
- Поздоровайтесь! - скомандовал Иван Иванович и показал на меня. - С
гостем поздоровайтесь, вот с ним!
Коты с сомнением поглядели на меня и недовольно мяукнули.
- Пушок! Лютик! Здоровайтесь! - повелительно повторил Иван Иванович,
указывая на меня.
Коты неохотно подошли ко мне, поднялись на задние лапы и, опираясь на
меня передними лапами, слегка потерлись лбами о мои ноги. Я хотел было
погладить котов, но они укоризненно поглядели на меня и опустились на пол.
- Молодцы! - похвалил их Иван Иванович. - Ах, молодцы ребята! Сейчас я
вас за это почешу.
Он достал из стенного шкафчика узкую щеточку с густой нейлоновой
щетинкой и почесал котов за ушами. Коты совершенно одинаково изогнули шеи,
прижмурили глаза и слегка оскалили острые белые клычки, выражая высшую
степень блаженства. Мурлыкали они зато по-разному: Лютик глухо урчал, как
мотор, а Пушок всхлипывал и тоненько стонал.
В комнате кто-то резко захохотал:
- Ха-ха-ха!
И ему ответил мрачный, рокочущий басок:
- Дурраки! Рредкие дурраки!
Резкий, насмешливый голос отозвался:
- Молодец, Карпуша! Умница, Карпуша! Ха-ха-ха!
Иван Иванович усмехнулся, видя, что я недоумеваю, потрепал котов по
загривку и спрятал щетку. Коты провожали ее алчными, затуманенными глазами
и даже облизывались, как при виде мяса.
- Постепенно я вас со всей своей компанией познакомлю, - сказал он. -
Но сейчас пойдемте-ка на кухню: мне нужно свою поклажу распаковать и всей
этой публике завтрак приготовить. А потом уж мы с вами спокойненько
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг