мире, где Аркадий Левицкий не существует с 1974 года... вот, я показал,
что его нет, пунктиром... так начну здесь заново свою линию, то есть свою
дальнейшую жизнь...
- Что и говорить, эффект был бы потрясающий, - заметил я. - Воскресший
покойничек бодро выскакивает из хронокамеры, и жизнь начинается заново! А
я тебе все подпортил...
- Пес с ним, с эффектом, - рассеянно ответил Аркадий, глядя на свой
чертеж. - Ты лучше объясни, все я правильно изобразил или у тебя еще
какие-нибудь тайны за пазухой имеются?.. Ну, высказывайся, не тяни! - И он
перебросил мне прутик. - Я не изображал то, что ты натворил: сам
отчитывайся!
- Тайны не тайны, а дополнить кое-что тут надо, не говоря уж о том, что
ты действительно не изобразил ту линию, на которой мы в данный момент
находимся... Не изобразил, конечно, из зависти; небось ни на одной твоей
линии нет такого шикарного комплекта - два Левицких плюс два Стружкова! -
Я говорил все это, дорисовывая чертеж Аркадия. - Вот линия III, где ты
рассчитывал обосноваться начиная с 1976 года. И, наверное, на этой линии
ты все проделал без помех... вот, я веду сюда пунктир... То есть на этой
линии ты в 1976 году внезапно выскочил из хронокамеры и очень удивил этим
своим поступком всех сотрудников Института Времени, которые твердо
помнили, что два года назад присутствовали на твоих похоронах... - Тут я
запнулся и не сразу смог продолжать. - Зато на этой линии с вечера
двадцать третьего мая 1974 года отсутствует Борис Стружков. Потому что
я... вот видите этот пунктир с черточками... я двадцать третьего мая 1974
года перешел в двадцатое мая того же года. Пока вы секретничали на
лестнице, я забрал в лаборатории таблетки, вообще начал действовать, и обе
ваши линии отклонились, а вместе с ними - линия присутствующего здесь
моего двойника, который бездарно проторчал весь этот вечер в библиотеке.
- Да ведь ты тоже просидел весь вечер в библиотеке, сам признался! -
завопил, обидевшись, Борис. - Это же нечестно!
- Он зато потом с лихвой наверстал! - сердито сказал Аркадий. - Будь ты
трижды неладен, Борька! Ну просто ведь безобразие: мы такое серьезное дело
затеяли, а этот попрыгунчик орудует за нашей спиной и все превращает в
какую-то дурацкую комедию... Таблетки он, видите ли, хватает, никого не
спросясь... Спаситель! Принесла тебя нелегкая!
Он меня все же сумел разозлить, и я не сдержался.
- Тебе я, конечно, карты спутал, - сухо проговорил я. - Ты себе
подготовил мир со свободным местечком, а я тебя перебросил сюда, где твое
место занято. Ничего, как-нибудь и здесь устроишься. Зато, я думаю. Борис
спасибо мне скажет, что его Аркадий остался в живых. А тебе, видно, мало
одного трупа...
Тут я глянул на Аркадия и осекся: он откинул голову на спинку скамейки,
закрыл глаза и стал ужасающе похож на того Аркадия, которого я увидел
утром двадцать первого мая на диване в лаборатории... такое же бледное,
застывшее лицо, и по нему пробегают световые пятна и тени трепещущих
листьев.
Аркадий открыл глаза и выпрямился.
- Ты прав, - глухо сказал он. - Прошу прощения. Продолжай.
Сможем мы когда-нибудь позабыть все это? Или каждый раз будем вот так
бередить раны друг друга? Я был зол на себя... но ведь нужно время, чтобы
привыкнуть... если вообще к этому можно привыкнуть...
- Ладно, продолжим. - Я опять начал чертить прутиком по песку. -
Значит, здесь отклоняются сразу четыре линии - две ваших, две наших. Все
это вместе образует линию IV - или же мир IV, историю IV. Линии здешней...
законной, так сказать, пары нормально тянутся к 1976 году, а мы с тобой,
Аркашенька, в этом вот месте часов в восемь вечера один за другим прыгаем
им вдогонку, словно кенгуру... Дуга номер 7: прыгает Аркадий Левицкий;
дуга номер 8: прыгает Борис Стружков. А теперь объясни мне, Аркашенька,
поскольку ты у нас гений и все понимаешь, - кто нам прыгать-то позволил?
- Что-что? - спросил Аркадий. - Кто нам...
Он не договорил. Он так и застыл с открытым ртом.
Я об этом все время думал, пока он вычерчивал свою схему. Как же так?
Аркадию пришлось попросить своего двойника, чтобы тот в будущем включил
камеру на возвращение. Мою камеру некому было включить, и поэтому, как
только я отклонил мировую линию, глазок на пульте погас. Ну, а кто же
тогда подготовил для нас хронокамеру в зале, да вдобавок включил
автоматику не на один, а на два перехода? Кто этот таинственный
благодетель?
Борис-76 тоже недоумевал.
- Я действительно не понимаю... - растерянно сказал он. - Ты никому не
поручал, Аркадий? Ах да, ты же не мог...
- Почему это я не мог? - удивился Аркадий. - Я ведь сразу решил, что не
останусь там. Значит, я должен был подумать, как обеспечить себе переход!
- Непонятно, как ты мог это обеспечить. Аркадия ты уже не мог
просить...
- А тебя? - Аркадий торжествующе улыбнулся. - Тот Аркадий в записке
должен был объяснить, что произошло, и попросить тебя, чтобы ты в 1976
году включил хронокамеру... Почем же я знал, что заварится такая каша: что
исчезнет записка, начнется следствие и ты полезешь в прошлое выяснять
отношения!
- Все это, положим, относится не ко мне, а к нему, - резонно возразил
Борис, кивнув на меня. - Но дело не в этом. А вот что случилось с
запиской? Борька, ты что-нибудь понимаешь?
Я ничего тут не понимал. Кто-то вроде заботится обо мне и Аркадии,
включает хронокамеру для перехода. И в то же время кто-то крадет записку,
без которой ужасающий эксперимент Аркадия теряет всякий смысл: остается
факт смерти, без каких-либо объяснений. Можно подумать, что этот
таинственный некто умышленно создал такую хитрую путаницу событий: сначала
украл записку, чтобы заставить меня вернуться в прошлое и тем самым
изменить мировую линию, а потом подсунул нам с Аркадием хронокамеру,
которая перебросила нас вперед по этой новой линии... Но если так, то он
находится здесь же, в этом мире, который обозначен линией IV на нашем
рисунке. Если камера доставила нас с Аркадием сюда, значит, здесь она и
была включена!
Аркадий, видимо, тоже проделал этот несложный расчет. Он нахмурил брови
и решительно заявил:
- Все понятно! Он здесь! И я знаю, кто это!
Ну, правильно, тут и гадать нечего... Только один человек знал, что
происходило вечером двадцатого мая в институте. Он один знал не только об
Аркадии, но и обо мне. Знал, что я случайно оказался в той же камере вслед
за Аркадием...
- Борька, - быстро сказал я, - ну-ка, напряги память, вспомни, что было
у вас с Аркадием после той ссоры!
Борис удивленно поднял брови.
- Ничего вроде не было... - медленно ответил он, припоминая. - Ничего
такого особенного. Работали по-прежнему... Я не знаю, что тебя интересует.
- Его интересует, - вмешался Аркадий, - рассказывал тебе твой Аркадий
что-нибудь о том вечере... о двадцатом мая?
- Нет... ничего... Сами понимаете, я бы тогда все знал.
Ну, правильно. Но как это могло получиться, что Аркадий ничего ему не
сказал? Прикинем. Аркадий вернулся в лабораторию - таблеток нет. Он начал
искать, ничего не нашел, растерялся, потом... потом он бросился в зал...
Зачем?
- Зачем он побежал в зал, хотел бы я знать! - пробормотал Аркадий.
И тут меня осенило.
- Слушай, ты рассказывал ему о своем уговоре с тем Аркадием... ну,
который включил тебе камеру на линии II? - спросил я.
Аркадий нетерпеливо пожал плечами.
- Чего мне было ему рассказывать? Это был тот же самый Аркадий, и он
помнил все, что произошло при первой нашей встрече, включая уговор о
камере. Он ведь только после второй встречи перешел на линию III.
- Ах да, - сконфуженно согласился я, глядя на чертеж. - Ну, тем более!
У меня вот какая идея. Когда этот Аркадий увидел, что таблетки исчезли,
он, видимо, решил, что цепь событий изменилась, и что ты теперь, попав
снова в будущее, уже узнал об этом, и что, может быть, ты включишь оттуда
ему камеру, чтобы вы могли встретиться и объясниться.
- Возможно, - согласился Аркадий. - Вполне возможно. А вместо пустой
камеры он увидел тебя? Представляю, как он удивился!
- Он скорее всего подумал, что это "его" Борис, ну ты, Борька... Что ты
почему-то вернулся в институт, забрал таблетки и каким-то образом попал в
камеру...
- И камера эта прямо у него на глазах куда-то утащила Бориса! -
докончил Аркадий. - Однако утром Борис преспокойно является на работу и
намертво молчит о вчерашнем... Действительно, ситуация! Ведь он даже и
спрашивать Бориса ни о чем не решался: что, если в хронокамере был
какой-то другой Борис, а этот ничего не знает?
- Я-то спросил бы, рано или поздно, - заметил я. - Но Аркадий Левицкий
на такой риск не пойдет: а вдруг он окажется в смешном положении!
- Постойте, братцы! - вмешался Борис. - Что Аркадий мне не сказал
ничего, это я понимаю, это он действительно из самолюбия... Но почему он
сам-то обо всем этом вроде позабыл? Он ведь лучше Бориса знал, что
перемещение возможно. Почему же Борька немедленно взялся даже за абсолютно
самостоятельные расчеты, а он все эти два года ничего не делал? И потом...
Аркадий, он твои расчеты знал?
- Знал! - ответил Аркадий. - Ну, не в деталях, но основные формулы я
ему написал заранее, принес с собой. Таблетки выложил на стол, а сверху -
листок с расчетами. Он ведь должен был их тебе оставить, вместе с
запиской, я же говорил...
Меня вдруг словно кипятком обдало. Я вспомнил, как в лаборатории
стукнул со злости кулаком по столу... по листу бумаги, как обнаружил под
ним пакетики и забрал их... завернул в этот листок, чтобы они не
рассыпались, сунул в карман...
Руки меня плохо слушались, но я все же полез во внутренний карман,
достал сверток с пачечками, развернул... Формулы, схемы...
- Вот... - пробормотал я, протягивая листок Аркадию. - Вот... наверное,
я даже не заметил...
Я стоял, как дурак, с листком в одной руке и горстью пакетиков в
другой. Два пакетика упали на землю. Аркадий нагнулся и поднял их, а потом
сгреб у меня с ладони остальные.
- Пригодится, - сказал он, пряча пакетики в карман. - Вряд ли у меня
сон улучшится после всех этих прогулочек во времени... А теперь хватит
разговоров. Пойдемте, ребята!
Мы не спрашивали куда. Ясно было, что нам необходимо найти здешнего
Аркадия.
У выхода из сквера Борис приостановился.
- Братцы, - смущенно сказал он, - пожалуй, лучше я один схожу. Может,
он еще и не явился в институт, что ж тогда... Словом, вы меня тут
подождите! Я моментально выясню и вернусь.
И он быстро зашагал к институту.
Аркадий прислонился спиной к ограде, достал сигарету, закурил.
- Кстати, - спросил он, внимательно изучая кольца дыма, - это ты небось
ломился вчера вечером в мою квартиру? Нигде от тебя покою нет!
- Квартира вовсе не твоя, - мстительно сказал я. - Ты незаконно влез
туда. Вот и пришлось тебе сломя голову удирать через черный ход. А не лазь
без спросу к своим двойникам, не лазь!
- "Без спросу"... А тебя кто просил туда лезть? Нахально занял комнату
Левицкого, а Левицкий, значит, ночуй в сквере на скамейке?!
- Ага! - Я сочувственно покачал головой. - То-то Левицкий таким хриплым
голосом спрашивал утром по телефону Левицкого! Простудился в сквере. И
мозги, видно, отсырели за ночь. Неужели нельзя было как-то остроумней
намекнуть своему двойнику о себе? И вообще вел ты себя нелепо!
Аркадий вдруг обиделся.
- Нелепо! Скажите пожалуйста, какой умный! А что мне было делать? Я,
как понял из слов Макарыча, что мое место здесь занято, так сразу
отправился к двойнику выяснять отношения: почему он сорвал эксперимент?
Гляжу - нет его дома. Я пробрался потихоньку, в последнюю минуту
проскочил; только я в комнате очутился, слышу - Анна Николаевна вышла,
дверь на все запоры закрывает. А Аркадия нет как нет. Я уж начал дремать,
вдруг слышу - условный звонок! Аркадий так звонить не станет, он просто
будет дозваниваться погромче, чтобы Анна Николаевна открыла. Значит -
здешний Борис. А мне с ним, сам понимаешь, ни к чему было встречаться, не
повидав Аркадия. Ну, я, естественно, ходу из квартиры. Засел в скверике,
жду. И он не выходит, и Аркадий не идет. Ждал я, ждал, потом примостился
кое-как на скамейке и часа два-три поработал над собой... Ругал я этого
Бориса последними словами, конечно, - чего ему дома не спится и не
сидится! Утром звоню. Ты говоришь, почему я именно насчет снотворного
напомнил? Да потому, что это - наверняка! Ему эти таблетки на всю жизнь
запомнились, можешь не сомневаться! Но когда я в сквере опять увидел
Бориса, я ему чуть морду не набил: ну чего он у меня все время под ногами
толчется! И Аркадий куда-то провалился...
- Слушай, ты в самом деле думаешь, что камеру отправил за нами в
прошлое здешний Аркадий? - спросил я.
Аркадий пожал плечами.
- А кто же еще? Он один все знал. Ну, расчетов у него не было,
оказывается, но за два года он их вполне мог восстановить, принцип-то был
ему известен... Про меня и про тебя знал тоже он один. Особенно про тебя.
Никому другому и в голову не пришло бы включать автомат на двукратное
возвращение! Нет, это-то дело ясное! Я вот чего не пойму - куда записка
девалась?
Я со вчерашнего дня об этом думал, но все как-то мимоходом, а теперь
вдруг ясно ощутил недостающее звено... Я уставился на асфальт тротуара,
словно видел на нем веер расходящихся мировых линий, а среди них еще одну,
никем из нас не вычерченную, не замеченную... У меня дыхание перехватило.
- Аркадий, - с трудом заговорил я, - ты помнишь, я рассказывал, что
меня будто бы видели в одиннадцать вечера в лаборатории?
Аркадий нахмурился, стараясь сообразить.
- Ты думаешь, был еще один? - после паузы сказал он.
- Понимаешь, я ведь включил свою камеру на автомат... - начал я.
Я брел почти вслепую, пытаясь воссоздать ход событий, которых не видел
и не увижу.
Но сейчас мне казалось, что я вижу... В лаборатории темно. Входит
человек и зажигает свет. Он видит лежащего на диване Аркадия. Почему-то
начинает расхаживать по лаборатории, с минуту стоит у окна, о чем-то
раздумывает. Потом поспешно выходит из лаборатории, куда-то идет по
боковой лестнице. Возвращается. Берет листки из записной книжки. Замечает
мою камеру, зеленый глазок на пульте, подставку. Удивленно смотрит на все
это, идет к камере. Входит внутрь, не зная, что камера послушно ждет, пока
в нее ступит человек... любой человек, чтобы автоматически закрыться и
бросить этого человека на три дня вперед... Туда, где меня - а теперь уже
его - ждут объяснения с Линьковым и с Ниной... И похороны Аркадия...
Человек, который взял записку Аркадия... Человек, которого Нина видела
в окне лаборатории, а Ленечка Чернышев - в коридоре... Борис Стружков...
Еще один Борис Стружков!
- Я что-то не пойму, откуда он мог взяться? С какой линии? - медленно
проговорил Аркадий.
- А я тебе объясню. После линии II не сразу возник "мой" мир, который
мы обозначили на схеме цифрой III. Была еще одна, промежуточная линия. И
вот откуда она получилась. Аркадий оставил записку... Утром ее нашли.
Борис тоже ее прочел и расчеты твои видел. Он, наверное, не стал долго
раздумывать, а сразу решил, пользуясь твоими расчетами, ринуться в
прошлое.
- Тоже меня спасать? - жалобно спросил Аркадий.
- Вероятно, - согласился я. - Ну, а почему он появился так поздно и
почему он не спас Аркадия, этого я не знаю. Одно несомненно: он почему-то
- конечно, не по злому умыслу - взял записку, шагнул в камеру и... его
швырнуло в двадцать третье мая уже на "моей" мировой линии. Он попал туда
вскоре после того, как я отбыл в прошлое. Не позже чем через час.
Задержись я немного, и мы бы встретились...
- Ну, это положим, - сказал Аркадий. - Ты ведь сначала должен был
привести камеру в прошлое и оставить ее там включенной. Иначе как он мог
бы ею воспользоваться?
- Да, верно, это я ляпнул... Но все равно факт остается фактом: он
забрал записку, утром двадцать первого в лаборатории нашли труп... и
началась история. Ну и свинью он мне подложил!
- Ты ему неплохо отплатил! - усмехаясь, сказал Аркадий. - Ни за что ни
про что вышвырнул человека в чужое будущее.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг