Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
эксплуатационника - пусть это будет кто  угодно  или  даже  никто  другой,
кроме самого Аркадия... Все  равно:  какие  расчеты,  какая  тема,  почему
тайком ото всех? Непонятно! Может,  именно  здесь  надо  искать  разгадку?
Может, мы зря забываем о специфике нашей работы?
   Тут какая-то тень мысли на сверхзвуковой скорости промчалась сквозь мои
мозги, я не успел ее поймать и только ощутил  смутную  тревогу.  Специфика
работы... расчеты... Что же это такое мне пришло в голову... прошло сквозь
голову?.. Надо бы попросить у  Линькова  хоть  на  часок  записную  книжку
Аркадия: может, там обнаружатся "посторонние" расчеты... Да ведь  не  даст
Линьков теперь, надо было мне сразу попросить... Вот  у  Шелеста  спросить
можно, - а вдруг он что-нибудь знает!
   Я пошел к Шелесту, сказал, что с Геллером я контакт установил и  против
его кандидатуры возражений не имею. Шелест  открыто  обрадовался,  заявил,
что он был заранее уверен в ответе, потому что знает  меня,  и  все  такое
прочее. Я этим его настроением немедленно воспользовался и спросил, вполне
спокойно и по-деловому: не знает ли он, какую работу и с кем вел  Левицкий
за последнее время, кроме нашей с ним совместной. Шелест удивился, сказал,
что он ни о чем таком не слыхал и с чего это я взял. Я тогда объяснил, что
работа  могла  вестись  даже  и  секретно.  Шелест  уставился   на   меня,
недоумевая, но потом, видимо, что-то вспомнил и  задумался.  Помолчав,  он
сказал,  что  проходил  как-то  вечером,  с  неделю  назад,   мимо   нашей
лаборатории и видит: свет горит; он толкнул дверь, а дверь заперта.  Часов
в десять это было. Он подумал, конечно, что мы  ушли  оба  и  свет  забыли
выключить, но на проходной ему сказали, что Левицкий еще в институте.
   - А Аркадий потом что  сказал  на  эту  тему?  -  спросил  я,  стараясь
держаться спокойно и естественно.
   - Да не спрашивал я его... Чего спрашивать-то, мало ли кто в  институте
по вечерам засиживается.
   - И дверь запирает?
   - Дверь? Может, кто и запирает, я не проверял. А вы, что ли, никогда не
запирали?.. Ну, не знаю. И вообще я этот случай только  потому  припомнил,
что ты спрашивать начал, вот мне  и  показалось  немного  странно,  задним
числом... А собственно, все это чепуха и ни о чем не говорит.
   Я не стал спорить и ушел. Оказывается, Аркадий и раньше запирал  дверь,
когда отлучался... Куда же это он все-таки отлучался? Значит, вроде бы это
он к кому-то бегал, а к нему в лабораторию  никто  не  ходил?..  В  десять
вечера,   сказал   Шелест...   Неужели   он   бегал   в   это   время    к
эксплуатационникам? Там вахтер стоит, не пропустил бы... Да, но если  этот
загадочный компаньон  Аркадия  сам  вышел  и  уговорил  вахтера...  они  с
Аркадием созвонились, он и  вышел  встречать...  Но  такой  случай  вахтер
должен был бы запомнить... Надо только уточнить,  когда  это  было  и  кто
дежурил у того корпуса... "Сам проверю, при помощи Леры, не  буду  просить
Линькова", - решил я, и это меня немного  успокоило.  Ненадолго,  впрочем;
появился Линьков и сразу мне стало муторно.
   Он пришел спокойный, подтянутый, и от его  ледяной  вежливости  у  меня
прямо-таки сердце заныло, как больной зуб от холодной воды. Но я решил  не
поддаваться, и когда Линьков осведомился: "Что новенького?", я  сейчас  же
выложил ему все свои соображения. Заодно рассказал о  беседе  с  Шелестом.
Линьков выслушал меня с непроницаемым видом, после чего старательно протер
очки и сказал, что все это он примет к сведению.
   - А вы не считаете, что мне было бы  полезно  ознакомиться  с  записной
книжкой Левицкого? - с мрачным упорством спросил я.
   - Возможно, возможно, - вежливо согласился Линьков. - Но я должен  буду
согласовать это со своим начальством... А пока мне надо  бы  поговорить  с
Чернышевым - надеюсь, он не исчезнет снова...
   - Нет, он у себя, я нарочно зашел его предупредить...
   Линьков быстро глянул на меня, чуть сощурив ослепительно голубые глаза.
   - Нарочно зашли предупредить? - со странной интонацией повторил  он,  а
потом,  словно  спохватившись,  произнес  предельно  вежливо:  -  Я   вам,
разумеется, весьма благодарен за помощь...
   От этой реплики я совсем было скис, но  потом  меня  злость  разобрала.
Чего он, в самом-то деле! Имитируя манеру Линькова, я заговорил медленно и
с холодной вежливостью:
   - Разрешите вам напомнить, Александр Григорьевич: не далее как вчера вы
сообщили, что будете мне весьма обязаны, если я предварительно поговорю  с
Чернышевым. Не  кажется  ли  вам,  что  было  бы  правильней,  если  б  вы
своевременно и открыто известили меня о перемене в ваших чувствах по этому
поводу?
   Удар попал в цель: Линьков даже покраснел слегка и  принялся  протирать
очки. А потом сказал, совсем иным, человеческим тоном:
   - Да вы не обращайте  внимания,  устал  я,  видимо,  и  дело  уж  очень
путаное... Так что же вам сказал Чернышев?
   - Ну, знаете, Александр Григорьевич, - ответил я, тоже  посвободней,  -
хоть вы и не извещали меня о перемене в ваших чувствах, но я эту  перемену
заметил. И потому не решился сепаратно беседовать с Чернышевым.
   Линьков усмехнулся, все еще сконфуженно, и встал.
   - Пойдемте, что ли, к нему, - сказал он вполне дружелюбно. - Посмотрим,
что и как...


   Ленечка  Чернышев  был  вполне  в  своем  репертуаре  и  даже   чуточку
переигрывал,  на  мой  взгляд.  Он  так  ужаснулся,  когда  увидел  нас  с
Линьковым, что у него все лицо перекосилось: рот поехал в одну сторону,  а
глаза и нос - совсем в  другую,  потом  Ленечка  заметался,  будто  удрать
хотел, и даже на открытое окно с большим вниманием поглядел.
   - Ну, Чернышев, кончай цирк, разговаривать будем, - сказал я  умышленно
грубым тоном, чтобы привести Леню в чувство. - Ты сиди, не вскакивай, и мы
сядем. Вообще будь как дома и помни, что никто из нас не кусается.
   Ленечка вытаращил на меня светлые, с сумасшедшинкой глаза, но ничего не
сказал. Мы уселись на табуреты, и Линьков  начал  спрашивать.  Добился  он
толку не скоро, но все же добился.
   Чернышев, оказывается, кое-что видел и слышал в тот вечер. И не так  уж
мало! А именно. Он шел к своей лаборатории мимо "нашего" коридорчика -  мы
с Аркадием его так называли, там только наша лаборатория и есть,  а  дверь
напротив забита, и в лабораторию Сулейманова входят из главного  коридора.
Это и не коридорчик даже, а скорее выход  к  боковой  лестнице,  короткий,
метров десять. Так вот, когда Чернышев проходил мимо  нашего  коридорчика,
он увидел, что Аркадий подошел к своей двери со стороны боковой лестницы.
   - Это когда было-то? - не удержавшись, спросил я и тут же покосился  на
Линькова, но тот ничего, вроде не рассердился.
   Ленечка сказал, что  где-то  вскоре  после  пяти.  Ну,  это  совпадало:
Аркадий в четверть шестого  встретился  на  лестнице  с  Ниной,  а  потом,
естественно, пошел к лаборатории и был  там,  видимо,  в  17:20  или  чуть
позже. Ленечка давно  хотел  объясниться  с  Аркадием  (я  ему  это  очень
настойчиво советовал), и он решил, что сейчас, пожалуй, подходящий  момент
для этого. Но пока он топтался на месте, Аркадий достал из кармана ключ  и
сунул в замочную скважину. Тут Ленечка  двинулся  к  нашей  лаборатории  с
максимальной скоростью.
   - А он вас не видел? - спросил Линьков.
   - Нет, я точно знаю... я чувствую, что не видел, - заявил Ленечка.
   Он  ведь  очень  чуткий,  наш  Ленечка,   из-за   своей   нервности   и
застенчивости. Моментально улавливает, как к нему относятся, я сколько раз
наблюдал. Без слов все отлично понимает. Значит, он  уловил,  что  Аркадий
никак на него не реагировал. Токов, что ли,  эмоциональных  от  Аркадия  к
нему не поступило.
   Линьков спросил, что  же  было  дальше.  А  дальше-то,  оказывается,  и
началось самое удивительное и непонятное. Чернышев  решительно  утверждал,
что в запертой лаборатории кто-то сидел! Он этого человека  не  видел,  но
слышал  его  голос.  Точнее,  слышал  два  голоса.  Когда  он  подошел   к
лаборатории, Аркадий успел войти внутрь и прикрыть за собой дверь.  Но  он
еще не захлопнул дверь, а стоял на пороге и держался за ручку  -  Чернышев
его даже видел сквозь щель. И говорил с кем-то...
   - О чем же он говорил? - спросил Линьков.
   - Да так, ни о чем... - мучительно морщась, сказал Ленечка.  -  Но  все
равно я очень удивился... То есть я потом удивился, а сначала просто ушел.
Ну, увидел, что разговора с  Левицким  не  получится,  и  ушел  к  себе...
понимаете?
   - Понимаю, - дружелюбно сказал Линьков. - Но все же: не  можете  ли  вы
повторить, что они говорили?
   Ленечку повело  куда-то  вбок,  он  изогнулся  так,  что,  того  гляди,
свалится с табурета. Но он ухватил себя за щиколотку - чуть ли не  в  узел
завязался, - и ничего, удержал равновесие.
   - Они говорили...  -  медленно  забормотал  он,  не  выпуская  из  руки
щиколотку и глядя на нас снизу вверх. -  Левицкий  говорил...  Он  сказал:
"Ну, привет! Ты вроде  не  передумал?"  А  другой  ответил:  "Нет.  И  ты,
по-моему, тоже".
   - Что - тоже? - не понял Линьков.
   - Тоже не передумал, - добросовестно объяснил Ленечка.
   - А насчет чего? - поддавшись,  видимо,  на  его  уверенную  интонацию,
спросил Линьков.
   - Не знаю... они не сказали... - так же добросовестно ответил Ленечка.
   Тут он отпустил щиколотку на волю, выпрямился и вздохнул с облегчением.
   - Ну, а дальше? - поощрил его Линьков.
   - Дальше... ничего дальше... - забормотал Ленечка. - Левицкий захлопнул
дверь, а я пошел к себе в лабораторию... и все.
   Это было не все, - я чувствовал, что Чернышев еще чего-то не рассказал.
И Линьков тоже явно это чувствовал, но пока не настаивал на продолжении, а
пытался выяснить, чей же был второй голос.
   - Не знаю, - сказал Ленечка, и я видел, что он говорит правду.
   - Ну какой он, опишите, постарайтесь! Низкий, высокий, звонкий, глухой?
Может, какие-то особые приметы были - например,  этот  человек  шепелявил,
картавил, хрипел?
   - Нет... - Ленечка уныло покачал  головой.  -  Нет...  не  было  ничего
такого... И такой голос... не бас, но  и  не...  ну,  не  очень  тонкий...
средний...
   - Чернышев, ну ты иначе скажи, - вмешался я.  -  Может,  он  на  чей-то
голос был похож: вот, например, на голос товарища Линькова?
   - Нет... - забормотал Ленечка и почему-то начал багроветь,  медленно  и
неудержимо. - Не похож... другой совсем... более звонкий...
   - А на мой голос? - спросил я.
   Ленечка  посмотрел  на  меня  с  ужасом  и  моментально  сделался  весь
малиновый, до самых корней светлых волос.
   - Нет, нет! - неожиданно энергично  запротестовал  он.  -  Не  на  твой
голос! Он совсем на Левицкого голос был похож, а не на твой!  Точно  похож
на Левицкого!
   - На Левицкого? - с интересом переспросил Линьков. -  Так,  может,  это
Левицкий сам с собой и разговаривал?
   Ленечка открыл рот, потом закрыл его, а заодно и глаза. Он  сидел  так,
изо всех сил жмурясь и хмурясь, минуты две, а потом открыл глаза и заявил,
что нет, Левицкий не сам с собой разговаривал, там кто-то был.
   - А вы подумайте, - ласково посоветовал  ему  Линьков.  -  Кто  же  мог
сидеть в запертой лаборатории и говорить голосом Левицкого?  Ведь  бывает,
что люди разговаривают сами с собой.
   Ленечка согласился, что это бывает, но упорно утверждал,  что  Левицкий
говорил не с собой, а с кем-то другим.
   Рассказ Чернышева выглядел ужасно нелепо, но я знал, что Ленечка ничего
не будет выдумывать. Промолчать - это он может, сколько угодно, а сочинять
не будет. А если он не сочинил  этот  обмен  фразами,  то  с  самим  собой
действительно так не разговаривают: "Ну, привет! Ты вроде не передумал?" -
"Нет. И ты, по-моему, тоже". Но с кем вообще  и  о  чем  мог  Аркадий  так
говорить? И почему этот "кто-то" сидел в  запертой  лаборатории?  А  кроме
того, ведь Аркадий сказал: "Ну, привет!" То есть вроде  как  поздоровался.
Значит, он раньше не видел этого человека... Значит,  тот  появился,  пока
Аркадий куда-то ходил, - проник в запертую лабораторию, опять заперся  там
и сидел, дожидаясь Аркадия. И Аркадий не удивился... во всяком случае,  не
очень удивился его появлению в запертой лаборатории. Констатировал только,
что тот, дескать, не передумал. Значит, был у них уговор! Поэтому  Аркадий
и торопился меня выставить... Но куда же он ходил? Где тут логика?  Почему
он не стал дожидаться своего гостя, если знал, что тот явится сразу  после
пяти? И даже дверь запер! Мог ведь кто-нибудь  увидеть,  что  дверь  нашей
лаборатории после конца рабочего дня открывает ключом кто-то  посторонний,
пусть даже сотрудник института, но не Аркадий и не я. Подошли бы, конечно,
поинтересовались, что да как. Эх, жаль, никто не увидел!
   Не знаю, что думал обо всем этом Линьков, но он вдруг сказал Чернышеву,
ласково улыбаясь:
   - Все это очень интересно. Только почему вы не договариваете?
   Ленечка дернулся и всхлипнул, но ничего не сказал, а  только  с  ужасом
посмотрел сначала на Линькова, потом на меня.
   - Ну, говорите, чего же вы! - убеждал его Линьков. - Вы снова вышли  из
своей лаборатории и свернули в этот коридорчик...
   - Нет-нет! - поспешно и с облегчением  возразил  Ленечка.  -  Никуда  я
больше не выходил!
   - До которого же часа вы работали в этот вечер? - спросил Линьков.
   - До одиннадцати... до без пяти одиннадцать.
   - Понятно! - сказал Линьков. - Значит, без пяти одиннадцать вы вышли из
своей лаборатории и, проходя мимо коридора к выходу, увидели...
   На этот раз Линьков угадал: Ленечка с  величайшей  неохотой  признался,
что видел, как из нашей лаборатории вышел человек и направился  к  боковой
лестнице. Линьков спросил, узнал  ли  он  этого  человека.  Ленечка  почти
крикнул, что нет, не узнал он, не разглядел даже толком! Но я  видел,  что
он врет.
   - А может, это был Левицкий? - спросил Линьков.
   - Нет, нет, точно - не Левицкий! - опять выкрикнул Ленечка.
   Вот тут он не врал. Не только потому, что Аркадий и не мог уже ходить в
это время - он был без сознания, при смерти, -  но  просто  я  чувствовал,
когда Леня правду говорит, а когда врет.
   - У вас близорукость, может быть? - поинтересовался Линьков.
   - Н-нет... я... у меня нормальное зрение...
   - Как же вы могли тогда не узнать  человека  на  расстоянии  пяти-шести
метров? - спросил Линьков. - Ведь коридорчик-то совсем маленький, а  дверь
лаборатории почти посредине...
   Леня долго мялся и вздыхал, а потом заявил, что он видел  только  спину
этого человека. Я ему опять не поверил; да он ведь и сам  сказал  сначала,
что видел, как человек этот выходил из лаборатории. Значит, он обязательно
видел его лицо - по крайней мере в профиль.
   Линьков, конечно, тоже не поверил ему, но ничего  не  сказал  по  этому
поводу и, совершенно неожиданно  для  меня,  не  стал  больше  спрашивать.
Посоветовал только Ленечке хорошенько все перетряхнуть в памяти  -  может,
он упустил какие-то ценные детали, - а  потом  глянул  на  часы,  ахнул  и
сказал, что ему пора идти.
   Пока мы шли по коридору, он спросил, какого  я  мнения  обо  всей  этой
истории, но когда я начал излагать  свои  соображения,  он  явно  думал  о
чем-то другом и меня почти не слушал.  У  поворота  в  наш  коридорчик  он
попрощался со мной и торопливо зашагал к центральной лестнице. Я  поглядел
ему вслед и поплелся в свою лабораторию. Впрочем, не успев даже  дойти  до
двери, я сообразил, что мне, пожалуй, полезно сейчас  посидеть  наедине  с
собственной персоной и дать задание своим "серым клеточкам",  как  говорит
Эркюль Пуаро, - пускай мозги перерабатывают полученную информацию, а потом
посмотрим, что из этого получится.
   "Итак, - сказал я себе,  усевшись  за  свой  стол  и  раскрыв  записную
книжку, - для начала следует оценить информацию, полученную от  Чернышева,
как  весьма  доброкачественную  -  в  целом.  Имеется  одно  явно   ложное
утверждение:  что  он  якобы  не  узнал  человека,  выходившего  из  нашей
лаборатории. Но когда Ленечка  врет,  это  видно  невооруженным  глазом...
Возможны также умолчания - сознательные или невольные. Но что сказано,  то
сказано добросовестно и с довольно высокой  степенью  точности:  при  всей
своей внешней  неприспособленности  Ленечка  очень  четко  воспринимает  и
оценивает факты, я это  наблюдал  не  однажды.  Значит,  все  нелепости  и
противоречия, которые так поражают в его рассказе, имеют свое  объяснение,
а мы этого объяснения не можем найти только из-за  нехватки  фактов...  Ну
что ж, попробуем пока проанализировать новые факты  и  сообразовать  их  с
прежними.
   Значит, первое и основное: "версия  посетителя"  впервые  подтвердилась
прямо и недвусмысленно - в нашей лаборатории в тот вечер был кто-то, кроме
Аркадия!  Зато  мой  вариант  с  "эксплуатационником"   теперь,   пожалуй,
рассыпается... Во-первых, куда бы ни ходил Аркадий, посетитель ждал его  в

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг