Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
кататься на лифте с первого до двенадцатого этажа. И какой-нибудь угрюмый,
не желавший, чтобы ему мешали, человек повесил объявление, что он Левитан.
И действительно, кто отважится звонить к знаменитому человеку?
  Когда я сказал об этом Мишке Авдееву, он рассмеялся:
  - Наоборот, к Левитану каждый захочет позвонить. чтобы узнать,
действительно ли он тот самый художник-Особенно если есть такой удобный
предлог, как сбор бумаги и утиля.
  - И звонят?
  - Еще как! В день по десять раз.
  - А он?
  - Он ничего. Добрый. Приветливый. Никого не ругает, хотя, наверно, устал
открывать и закрывать дверь.
  - А чем он занимается?
  - Чем?-хмыкнул Мишка.-Старинные картины реставрирует для музеев. Иногда
делает и копии. Я видел одну - не отличишь.
  Меня немножко смутили слова Авдеева. Раз делает копии, значит, уже не
Левитан. Да и вообще копии- это картины, которые что-то услышали и
повторяют, как попугай, не понимая того, что они заучили. Это мне дядя
Вася сказал на Невском в антикварном магазине, где на стенах висят картины
в шикарных золотых рамах. Дядя Вася сказал, что хотя эти картины и дорого
оценены, но им грош цена, потому что они копии.
  Я тогда еще не совсем понимал, что такое копия и почему она ценится
гораздо меньше, чем оригинал, если она сделана добросовестно, точно и
ничуть не хуже оригинала. Но дядя Вася спросил:
  - Как по-твоему, попугай-добросовестная птица?
  - Вполне, - ответил я.
  - Так и копия. Она может быть добросовестнее оригинала. А что толку?
  Я, разумеется, все понял. И с тех пор, приходя в чужую квартиру и видя на
стене картину, я всегда спрашиваю-копия это или оригинал. И я оцениваю ее
уже смотря по ответу. Раз копия, значит, это не картина, а попугай.
  Но несмотря на то что живший рядом с Мишкой художник писал копии, мне
все-таки хотелось с ним познакомиться. Правда, знакомство пришлось
немножко отложить. Произошел один довольно досадный случай, который меня
огорчил. На стене в столовой, где висел портрет композитора Рубинштейна,
мама обнаружила трещину и вызвала по телефону коменданта.
  Комендант сразу же пришел, вежливо и величаво поздоровался с нами. Мама
провела его в столовую и показала трещину на стене, там, где висел портрет.
  Комендант стал рассматривать портрет композитора Рубинштейна, а потом
сказал мне и моей маме очень приятным, интеллигентным голосом о том, что
любит музыку и имеет постоянный абонемент в филармонию.
  Мама выслушала эти красивые, интеллигентные слова, а потом снова напомнила
о трещине и даже показала на нее пальцем.
  Комендант улыбнулся понимающей и очень печальной улыбкой, потом взглянул,
но не на трещину, а снова на портрет и сказал, что он пришлет мастера с
цементом и стене вернется ее прежний вид.
  - Ну что ж,-сказала мама,-ждали вас, теперь подождем мастера.
  Величавый старик поклонился и достал иэ кармана кожаную штучку, а затем
протянул мне и моей маме по визитной карточке.
  Мы посмотрели оба на карточки, и мама прочла вслух:
  - Леонид Андреев. Писатель. Она очень рассердилась, порвала карточку и
стала стыдить старика:
  - Никакой вы не Андреев, а тем более не Дюма-сын. Вы просто самозванец, и
вас когда-нибудь привлекут к уголовной ответственности.
  Старик улыбнулся и сочувственно посмотрел на мок" маму. Он смотрел на нее
с таким видом, словно знал то, чего она не знала и никогда не узнает.
Возможно. он знал, что один и тот же человек может быть Коперником,
Дюма-сыном, Леонидом Андреевым и простым комендантом в новом кооперативном
доме. Может, он открыл эту закономерность, оказавшуюся пока не известной
никому из ученых, а тем более моей маме, которая была домашней хозяйкой.
  Эта мысль пришла мне в голову, когда я смотрел на спокойное и улыбающееся
лицо этого удивительного человека, резко отличавшегося от всех людей,
каких я знал.
  - Так кто же вы наконец,-спросила мама,-Коперник, Дюма или Леонид Андреев?
  - А кем, по-вашему, я должен быть?
  - Самим собой, особенно если вы комендант и вам доверен дом со всем его
хозяйством.
  - Не понимаю,-сказал величавый старик вежливым и приятным голосом,-разве
хозяйство и дом пострадают, если я себя выдам за тех, с кем я имею
внутреннее сходство?
  - Вы так думаете?
  - Да.
  - А я думаю иначе. Я не могу быть спокойна. когда дом отдан в руки
человеку, способному себя выдать за Александра Дюма. А если испортится
водопровод, паровое отопление или случится какая-нибудь другая
неприятность, разве я могу надеяться на вас?
  - - Почему нет?
  - Вы еще спрашиваете? Это и так всем ясно. Вы несерьезный, легкомысленный,
а может быть, больной ,человек. Вам надо лечиться.
  - От чего?
  - Не знаю, как называется ваша болезнь. Вы самозванец.
  - Но я не выдаю себя за вашего брата или за члена Союза художников
Левитана, который живет в десятом этаже. Я выдаю себя за тех, кого нет, да
и то в шутку.
  - А зачем вы так шутите?
  - Я бы объяснил, но вряд ли вы поймете.
  - Почему же? Я имею незаконченное высшее образование,-сказала мама.
  - Тут даже законченное не поможет. Надо иметь другой склад ума. Выдавая
себя в шутку за какую-нибудь знаменитость, я хочу понять сущность имени.
Имя - что это такое? Его магия, его обаяние, его власть над людьми. И
многое другое, чего вам, к сожалению, не понять. Спиноза сказал: "Не
смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать". Спиноза был не совсем
прав. Чтобы понимать, надо смеяться. А вы не умеете. Долгие годы я работал
артистом. Играл доброго волшебника. Разве в том, что на моей визитной
карточке стоит доброе, но чужое имя, есть что-нибудь злое, нехорошее?
Разве это не удивительно?
  - Мне не смешно,-сказала мама.-А только досадно.
  Комендант поклонился и ушел. А ровно через час пришел мастер с цементом,
снял портрет композитора Рубинштейна и стал ремонтировать стену.
  - Вот видишь,-сказал я маме,-визитные карточки не помешали коменданту
сдержать свое слово.
  - И все равно,-возразила мама.-Я не могу быть спокойна. Возможно, что он
даже философ. Но мы не привыкли, чтоб управхозы и коменданты были
философами. Нам этого не надо.

  6

  Моя мама не любила ничего загадочного и таинственного, и поэтому она не
ждала ничего хорошего от нашего коменданта.
  Его симпатичная внешность ей казалась подозрительной. И она даже стала
жалеть, что мы переехали в этот кооперативный дом за Черной речкой, а не
обождали еще полгодика или год, когда построят новые, еще более красивые
дома на том месте, где уже засыпали часть Финского залива и посадили
деревья. Она просто не могла видеть этого коменданта и заявила отцу и дяде
Васе, что даже его боится.
  - Чего его бояться? - сказал отец. - Он совершенно безобиден и безопасен.
Здоровье его тоже проверяла комиссия, когда поступила жалоба на его
странные поступки.
  Мама сказала отцу, что комиссия отнеслась к делу халатно и, конечно,
ошиблась.
  Я очень опасался, что она тоже напишет жалобу и бедного красивого старика
снова направят на комиссию, где его снова будут осматривать врачи и строго
допрашивать, где он заказывает свои визитные карточки и на каком основании
он печатает на этих карточках вместо своего имени имена исключительно
знаменитых и даже великих людей.
  Моя мама жалобу не подала, но добилась на общем собрании жильцов-пайщиков,
чтобы старику поставили на вид и указали на недопустимость его поступков,
вошедших в противоречие с законами человеческой жизни.
  Но хватит о коменданте и о моей матери. Пора перейти к главному лицу, а
именно к Левитану. Сначала к тому, чьи картины висят в Русском музее, а
потом уж к соседу Мишки Авдеева.
  В Русский музей нас повела преподавательница родного языка Варвара
Архиповна, Она считала себя большим знатоком живописи, и только мы с ней
вошли в тот зал, где висят картины Левитана, как она стала нам объяснять;
- Знаменитый русский художник пытался изобразить... Он хотел отобразить...
Он ставил своей целью... Левитан хотел... Он сделал попытку...
  И от ее слов в большом, высоком зале сразу стало как в классе, все
сделалось обыкновенным и знакомым, словно мы здесь бывали уже сотни раз.
  Мишка Авдеев усмехнулся и сказал:
  - Мне тот Левитан даже больше нравится, чем этот.
  - Какой?
  - Тот, что живет в нашем доме.
  - Да тот же не Левитан. А какой-нибудь потомок или случайный однофамилец.
Он ненастоящий. Мишка Авдеев обиделся:
  - Еще неизвестно, какой настоящий. По-моему, тот "рисует не хуже.
  Я подошел к одной картине и стал ее рассматривать.
  На картине были изображены березки и речка, а также облака, и мне сразу
стало немножко грустно, словно я тут же стоял на берегу речки возле
березок, а надо было уезжать домой, в город, а уезжать очень не хотелось.
  Варвара Архиповна сказала, показывая на картину:
  - Знаменитый художник пытался... Он раз и навсегда поставил перед собой
цель и всю жизнь добивался...
  Потом она стала хвалить березки, небо и особенно речку, но речка стала
обыкновенной, и картина словно полиняла от ее слов.
  Я думал: если Варвара Архиповна сделает паузу- вернется ли в картину то,
что в ней было до того, как учительница стала все подробно излагать и
объяснять. Но Варвара Архиповна не сделала паузы или хотя бы короткой
передышки, а продолжала объяснять:
  - Знаменитый художник очень любил природу, и он всегда добивался... Он
хотел... А потом он заболел и вскоре умер,-сказала в заключение
учительница.
  - Умер?-не согласился Мишка.-Это еще вопрос.
  - А ты откуда знаешь?-спросил я.
  - Еще бы я не знал. Он живет с нами на одном этаже.
  - Там живет другой, а не этот.
  - Это еще надо проверить, - сказал с таинственным видом Мишка.-Может, как
раз именно этот.
  До чего был Авдеев самолюбивый и гордый человек! Себя и свой этаж он
ставил выше интересов человечества и хотел мне доказать, что именно рядом
с ним живет знаменитый художник.

  7

  Я позвонил раз и еще раз.
  Открыл мне дверь пожилой человек с усталым лицом. Лицо этого человека и
особенно черная бородка и большие задумчивые глаза показались мне
знакомыми. Я где-то видел раньше этого человека. Где? Может, на лестнице,
может, на улице или на странице книги?
  - Ты к кому, мальчик? - спросил он.
  - Я вообще так, ни к кому. У вас есть бумага или утиль?
  - Сейчас нету. Вчера все отдал.
  Он уже хотел запереть дверь, но тогда я спросил:
  - А вы, дяденька, действительно Левитан?
  - Да, Левитан,-ответил он задумчиво.-Хочешь зайти? Ну что ж, проходи.
  Я прошел с ним ь комнату и оказался как в Русском музее. На стенах висели
те же картины. И даже "Золотая осень" висела.
  Я еще раз посмотрел и убедился: картины те же самые, что в музее.
  - Как они сюда попали?-спросил я.-Может, по случаю ремонта у вас временно
повесили? Человек улыбнулся:
  - Это, мальчик, копии. Я реставратор и копиист.
  - Копии? А Мишка Авдеев утверждает, что скорее там копии, а здесь
настоящие.
  - Какой Мишка Авдеев?
  - Сын монтера. Ваш сосед.
  -Сосед? Тогда другое дело. Соседи всегда все знают. Они даже знают больше,
чем мы сами знаем о себе.
  Я стал рассматривать картины и вспомнил слова дяди Васи, что копии-это
попугаи. Я вспомнил это и покраснел, словно художник уже догадался, о Чем
я сейчас думаю. Он, по-видимому, действительно догадался и сказал:
  - Эти картины не просто повторение, мальчик, это продолжение того, что
было сделано в другом веке.
  - Мишка утверждает, что вы из того века.
  - Из какого?
  - Ну из того, который был шестьдесят шесть лет тому назад.
  - Что ж. Отчасти это тоже верно, мальчик. Но только отчасти.
  - Отчасти? - спросил я. - Я не, совсем понимаю. Отчасти-это значит, вы не
Левитан, а только очень хотите им быть?
  Художник тихо рассмеялся и кивнул головой.
  - Хочу быть, - сказал он. - Но это очень трудно, А ты посмотри внимательно
мои картины и скажи -нравятся они тебе или нет? Меня очень интересует твое
мнение, мальчик.
  Я посмотрел на картины, подумал немножко, а потом сказал:
  - Если бы я не знал, что эти картины-копии тех, что висят в Русском музее,
они бы очень мне понравились.
  - А ты забудь, мальчик, что это копии. Пожалуйста, забудь.
  - Как я могу забыть? Ведь вы мне сами сказали.
  - А может, я пошутил?
  - Но ведь они очень похожи на те, что я видел в Русском музее.
  - Возможно,-сказал задумчиво художник.-Все находят сходство, кроме меня.
Но ты посмотри на них, мальчик, внимательно. Может, заметишь и различие.
  Я стал внимательно рассматривать картины. И может, потому, что мне в эту
минуту никто ничего не объяснял и не втолковывал, картины мне очень
понравились. Они были нисколько не хуже тех, что висели в Русском музее, и
я даже почему-то подумал, что они там больше не висят, их привезли сюда, к
этому художнику, временно, а потом опять увезут.
  И у меня было еще такое чувство, что кто-то невидимый и неслышимый, но
присутствующий помогал мне их смотреть, и от этого они становились все
лучше и лучше, хотя содержание не менялось и краски на полотне тоже.
  Картины мне нравились все больше и больше, и я не мог буквально оторваться
от них, и мне даже казалось: где-то рядом тихо играет музыка,-так было
хорошо и интересно, интереснее еще, чем в музее.
  И я подумал, что существует два необыкновенных художника. Один жил давно,
в прошлом веке, а этот поселился у нас, в кооперативном доме, и он хоть и
не такой известный, как тот, но рисует, пожалуй, нисколько не хуже.
  Потом мы попрощались с художником, и я ушел. Дело в том, что пришел
комендант, тот самый красивый старик, которого не любила моя мама.
  Комендант поздоровался очень вежливо со мной и с художником и, подойдя
ближе к картинам, стал внимательно их рассматривать. А несколько минут
спустя он сказал Левитану:
  - Хорошо, если бы вы дали одну из ваших картин для домового клуба. Ваши
картины располагают к тишине, к уюту и навевают доброе настроение.
  После этих слов я ушел, чтобы не смущать художника. Я был почему-то
уверен, что Левитан не откажет и отдаст в клуб одну из своих замечательных
картин.

  8

  Старик комендант решил просвещать наш дом и стал устраивать в клубе
научные лекции и беседы.
  Мы с Мишкой, возвращаясь из школы, увидели афишу и сразу заинтересовались.
  Обычно бывает так, что задают вопросы лектору, да и то не сразу, а когда
он закончит свою лекцию или доклад. А тут все произошло наоборот. Лектор,
еще не приступив к лекции, уже задал нам с Мишкой вопрос, написанный
большими печатными буквами: "Правильно ли вы выбрали себе родителей?"
Мы долго стояли с Мишкой возле афиши, читая и перечитывая вопрос, который
задал всем жильцам нашего дома лектор.
  - Как мы можем ответить на этот вопрос? - спросил Мишка. - Ведь не мы

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг