А утром лагерь быстро и в таком же строго определенном
порядке свертывался, мы садились в машину и двигались дальше, а
горячий песок уже через несколько часов заметал наш след.
Но скоро этот размеренный порядок походной жизни нарушился...
ГЛАВА VI. ВСТРЕЧА В ПУСТЫНЕ
В этот день, также не принесший никаких открытий, мы
остановились на ночлег раньше обычного, когда солнце стояло еще
довольно высоко. Причина была довольно прозаической, но
совершенно неотложной: все мы порядком пообросли, скитаясь по
пустыне, и нельзя было дольше откладывать генеральную стрижку. До
ближайшего парикмахера - километров триста, но мы захватили с
собой машинку и теперь решили заняться самообслуживанием.
Особого парикмахерского опыта ни у кого из нас не было, так
что "сеанс всеобщей взаимной стрижки", как окрестил его Женя,
протекал весьма забавно, конечно, для зрителей. Но как только
один из зрителей становился очередной жертвой, улыбка на его
устах быстро застывала и сменялась весьма недвусмысленной
гримасой боли. Но остальных это только еще больше веселило.
Мы все увлеклись этим зрелищем, и я - как раз внутренне
сосредоточившийся, готовясь перейти из рядов зрителей на пыточное
место очередной жертвы, - не сразу заметил, что наш проводник
подает мне какие-то знаки, поднимаясь на цыпочки за спинами
веселящихся зевак. Я протолкался к нему.
- Следует ждать гостей, йа устаз [Устаз - учитель,
профессор (арабск.).], - тихо проговорил он.
- Откуда?
- Там идет машина, очень быстро идет. - Азиз ткнул пальцем
куда-то на юго-восток.
Мы отошли с ним в сторонку, и я начал всматриваться в даль,
но ничего не увидел и вопросительно посмотрел на него.
- Идет машина, такая же маленькая, как наши, - повторил
он. - Скоро будет здесь.
Кто бы мог ехать оттуда, из самой глубины этих пустынных и
диких предгорий? Никакой дороги к берегам Красного моря,
насколько мне известно, тут не проходило. Но я привык доверять
поразительной остроте зрения нашего Азиза.
Пришлось ускоренно сворачивать стрижку. Скоро послышалось
негромкое урчание мотора.
К нашему лагерю лихо подскочил совершенно седой от пыли
"додж" с поднятым рваным тентом и резко затормозил. Внутри него
кто-то явственно выругался по-английски, потом дверца открылась и
перед нами предстал Лесли Вудсток, потирая ушибленный лоб. В руке
он держал пробковый тропический шлем и тут же приветственно
замахал им.
Меня он даже обнял и несколько раз похлопал по спине, как
старого знакомого, - при этом по густому запаху я понял, что
выпил он сегодня уже достаточно и никаких бутылок показывать ему
за ужином больше не следует.
- Хотя вы и удалились в пустыню, мы всетаки разыскали вас,
- игриво сказал Вудсток, почему-то грозя мне пальцем. - Мир
тесен, дорогой коллега, мир тесен!
- Вы это так говорите, словно мы прятались от вас, -
засмеялся я. - Но ведь вы отлично знали, что мы собирались
свернуть раскопки в поселке и отправиться на разведку. Так что
найти нас было легко, если у вас возникло такое желание.
- О, не подумайте, пожалуйста, что мы зачем-то преследуем
вас в этой паршивой пустыне, - перебил он меня. - У нас тоже
небольшая разведка...
- Но, кажется, вы продвинулись дальше нас. Вы уже
возвращаетесь?
Наверное, сразу задавать такие назойливые вопросы было не
очень вежливо, но я не мог удержаться. При виде этого человека во
мне опять всколыхнулась какая-то безотчетная тревога. И мне очень
хотелось узнать, что же они искали там, в горах?
Но он нарочно не спешил ответить, намеренно пропустив мой
вопрос мимо ушей. Вудсток отступил в сторону, повернулся - я уже
ожидал, что из-за его спины, как и в первый раз, появится
долговязая фигура молчаливого Афанасопуло.
Но теперь передо мной предстал маленький и полный человек в
пестрой рубашке навыпуск и оранжевых шортах. Круглое добродушное
лицо его было покрыто крупными каплями пота.
- Позвольте вам представить еще одного коллегу, - учтиво
сказал Вудсток. - Профессор Меро из Музея человека в Париже.
Француз схватил мою руку и долго жал и тряс ее, приговаривая:
- Очень рад... коллега-русский... Прошу извинить, проклятая
жара... И проклятая полнота тоже... Что делать, люблю французскую
кухню... И восточную тоже...
Он, наконец, отпустил мою руку, выхватил из кармана платок и
начал вытирать багровое лицо.
"Везет мне на чудаков!" - подумал я и невольно, видимо,
выдал свои мысли, тут же спросив:
- И господин Афанасопуло с вами?
- Нет, папа Афанасопуло не любит экзотических прогулок, -
засмеялся Вудсток. - Он остался дома. Это нам, героям и
мученикам науки, не сидится на месте. Но он просил меня передать
вам тысячу наилучших пожеланий...
Голубые глазки его все время оставались серьезны и даже
печальны, и я не понимал толком, издевается ли он надо мной или
просто у него такая манера разговаривать.
Решив ни о чем пока больше не спрашивать, я пригласил гостей
поужинать с нами, заранее извинившись, что не сможем их как
следует угостить.
- У нас все попросту, по-походному. И к тому же, к
сожалению, "сухой закон".
- Похвально, похвально! Вы большие пуритане, чем мы,
англичане, - проговорил Вудсток и, подмигнув мне, вытащил из
кармана плоскую серебряную фляжку. - Вас не буду неволить:
понимаю, начальник экспедиции должен подавать пример. Профессор
жалуется на почки. Но мне, вечному страннику и мученику науки,
надеюсь, можно?
Я пожал плечами и ничего не ответил. Вудсток и не ждал моего
разрешения. Усевшись по-восточному на поджатые ноги прямо на
песок у брезентовой скатерти, он уже, запрокинув голову, сделал
первый солидный глоток из своей фляги. Приходилось, видно,
принимать его таким, каким он был.
Он снова почти не закусывал, только прихлебывал из фляжки и
пил кофе чашку за чашкой. Профессор Меро съел салат, но от ужина
отказался, многозначительно похлопав себя по кругленькому животу.
Кажется, настало время перейти к расспросам.
Я начал задавать профессору вопросы, и он отвечал на них
очень охотно. Рассказал, что его отряд работает на раскопках
возле Акша - это выше по течению, у вторых порогов. Средств им
отпущено маловато, так что они объединились в совместную
экспедицию с аргентинскими археологами.
- О боже, даже аргентинцы теперь увлеклись египтологией! -
насмешливо вставил Вудсток и снова прихлебнул из своей фляжки.
- Главным объектом исследований, - продолжал, покосившись
на него, профессор Меро, - служит небольшой храм, построенный
Рамзесом Вторым. В нем сохранился любопытный рельеф на стене,
изображающий двух пленных африканцев перед фараоном, и надписи -
довольно полный знаете ли, перечень племен, покоренных воинами
Рамзеса...
- Этот храм, кажется, намечено перенести на новое место? -
поинтересовался Павлик.
- Да. Мы как раз готовим соответствующую документацию. Но,
боже мой, как это скучно!
- А в пустыне вам что-нибудь интересное посчастливилось
найти? - спросил я.
Француз пожал плечами:
- О, это была поездка из чистого любопытства. Мне давно
хотелось посмотреть своими глазами те места, где некогда брели
караваны с золотом для великого Рамзеса. Ведь здесь пролегала
тропа к рудникам, не так ли? И вот благодаря любезности мосье
Вудстока я получил такую возможность, - он вежливо наклонил
голову в сторону своего спутника, но тут же не без горечи
добавил: - Однако мы промчались по пустыне с поистине
космической скоростью, я даже не успел заметить никаких древних
памятников.
Вудсток засмеялся и спросил меня:
- А вам, надеюсь, повезло больше?
- Кое-что нашли.
Я попросил Павлика принести папку с эстампажами надписей и
рисунков, скопированных с останцев. Француз начал их с интересом
рассматривать. Вудсток лениво заглядывал через его плечо.
Я подсел к ним поближе и пояснял каждый рисунок. Как вдруг
Вудсток негромко спросил меня:
- Ну, а гробницы Хирена вам не удалось отыскать?
Я посмотрел на него и пожал плечами. Но он продолжал
испытующе смотреть мне в глаза и чуть насмешливо улыбаться. Под
этим взглядом я почувствовал себя неловко: он словно не верил мне
и приписывал какие-то тайные коварные намерения. Это начинало
меня злить, и я ответил ему, может быть, несколько резковато:
- Нет. А вы что: рыскаете по пустыне с космической
скоростью, именно чтобы отыскать ее?
- Гробница Хирена - достаточно лакомый кусочек, ради него
стоит отправиться даже в пекло, но не стоит из-за него ссориться,
- сказал он и опять засмеялся. А потом встал и неожиданно
добавил: - Одну минуточку, я сейчас что-то принесу...
Нетвердой походкой он пошел к своей машине, долго копался в
ней, браня за что-то шофера, а потом вернулся к нам, держа в
одной руке бутылку виски, а в другой - банджо.
- Давайте выпьем, коллега, - проговорил он, тяжело
опускаясь на песок. - Ну, хотя бы за упокой души этого хитреца
Хирена и за удачу того гробокопателя-счастливца, который отыщет,
наконец, его могилу. Не хотите?
- Я уже сказал: "сухой закон" у нас в экспедиции
соблюдается строго.
Меро поспешно встал и начал прощаться.
- Мы же еще увидимся утром, - сказал я ему, но задерживать
гостей не стал.
И так уже мы засиделись, а завтра мне не хотелось терять ни
минуты рабочего времени. Ведь скоро придется возвращаться в
селение, а потом - в Москву на время летней жары. А что ценного
мы нашли?
Когда я подал руку Вудстоку, он неожиданно взял меня за
локоть и потянул в сторону. Мы отошли шагов на десять от лагеря,
и тут, оглянувшись по сторонам, он вдруг тихо сказал мне:
- Давайте работать вместе, а?
- Что вы имеете в виду?
- Давайте вместе искать эту проклятую гробницу... Пополам.
Пожав плечами, я начал было снова объяснять, что поиски
гробницы Хирена вовсе не входят в утвержденный план наших работ,
но он нетерпеливо перебил меня:
- Не считайте меня уж таким дураком. Я прекрасно знаю, что
вас интересует именно гробница Хирена. Все остальное - для
отвода глаз...
- Если вы в самом деле так думаете... - начал я.
Но Вудсток не дал договорить, снова цепко ухватив меня за
руку.
- Я вношу в долю любопытные документы, найденные моим отцом
в Тель-аль-Амарне, - зашептал он, обдавая меня перегаром. - Мы
сделаем все тихо, снимем золотые сливки, а потом уже будем делить
славу. Хотя, - добавил он с громким смешком, - славу я уступлю
вам целиком.
Это было сказано так просто и деловито, что я даже не сразу
нашелся, что ответить на столь чудовищное предложение.
- Вы что: предлагаете мне ограбить еще неоткрытую гробницу
Хирена?! - наконец выпалил я.
Лицо его, белевшее в свете звезд, передернулось, как от
пощечины.
- С вами трудно говорить, вы очень грубы, - сказал он. -
Я просто предлагаю вам сохранить самые ценные вещи для музеев
Америки и Европы. Мы имеем широкие связи, так что вы можете не
опасаться, все будет обставлено вполне официально. Или продать
находки в частные коллекции. Очень богатые и могущественные люди
теперь увлекаются искусством. Они дадут хорошую цену...
- Это что - те же самые "меценаты", которые скупают
картины Гойи и Рафаэля, выкраденные из музеев?
Но он продолжал как ни в чем не бывало, словно стал вдруг
совершенно глухим:
- А египтяне просто заберут все у вас, ограничившись
благодарностью, хотя бы и в письменном виде, на веленевой бумаге.
Мне очень хотелось ударить его в этот момент, и я с трудом
удержался.
- Как же вы их собираетесь вывозить, эти украденные
ценности? Запрятав в кусок глины, как сделали ваши
коллеги-грабители с бюстом Нефертити?
- Ну, можно придумать способы и поостроумней. - Он все еще
держал меня за локоть.
- Убирайтесь к черту, пока я не передал вас египетским
властям! - взорвался я, вырываясь из его цепких пальцев. - Тоже
мне, коллега! Теперь я вижу, какой вы археолог. Грабители,
укравшие бюст Нефертити, - вот они, ваши "коллеги". Вам не
стыдно перед памятью вашего отца? Или это он дал вам первые уроки
ограбления могил? Что вы там бормотали о документах, которые он
скрыл от науки?
Кажется, теперь он хотел меня ударить, даже вроде бы уже
замахнулся. Но, скрипнув зубами, только махнул рукой, выругался
и, резко повернувшись, торопливо пошел к своей машине.
Не успел я дойти до лагеря, как машина гостей взревела и
рванулась с места. Но далеко она не уехала, да и куда они могли
мчаться в кромешной тьме?
Отъехав от нашего лагеря с полкилометра, как можно было
определить по звуку, гости тоже. видимо, остановились на ночлег.
Я предпочел бы, чтобы они убрались подальше.
Павлик обеспокоенно спросил меня:
- Чего это вы там кричали?
Но я только отмахнулся от него и поскорее улегся, хотя знал,
что уснуть мне удастся не скоро.
Меня душила злоба, и мысли вертелись в голове, как
пришпоренные. За кого он меня принял, этот проходимец? Коллега! А
я уже думал, подобные типы перевелись. Хотя, впрочем, разве не
были такими же "просвещенными грабителями" и некие археологи,
позорно укравшие бюст Нефертити, - недаром этот случай
вспомнился мне в разговоре с Вудстоком.
Скульптурный портрет жены фараона Эхнатона царицы Нефертити,
с поразительным мастерством изваянный из раскрашенного
известняка, по праву считают одним из величайших произведений
мирового искусства. Она действительно прекрасна - маленькая
головка, слегка откинутая назад под тяжестью царской короны, на
тонкой и гибкой, словно стебель цветка, шее. Лицо задумчиво,
прямой, точеный нос, продолговатые глаза под тонкими бровями
полны затаенной печали.
Раскрашена скульптура так естественно, что начинает
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг