украдены все ценные вещи. Можно было отчетливо представить, как
метались по комнате грабители, как в. спешке хватали вещи,
рассматривали их при тревожном свете коптящих факелов, сдирали
золото, выламывали драгоценные камни и швыряли обломки куда
попало...
Мы стояли у разграбленного саркофага посреди раскиданных в
беспорядке вещей, поломанной мебели, осколков алебастра и
обескураженно озирались вокруг. И вдруг услышали печальный
протяжный звук, похожий не то на стон, не то на жалобный всхлип.
Мы переглянулись.
- Аллах! Аллах! - словно заклинание, пробормотал Сабир.
Снова раздался тот же унылый и полный невыразимой боли стон.
Сабир попятился к двери. Но, глянув на нас, остановился и
смущенно начал приглаживать свои усики.
- Что это может быть, Алексей Николаевич? - спросил Павлик.
Похоже, ему тоже стало немножко не по себе. Да и не
удивительно: трудно не поддаться хоть на миг страху, услышав
такие загробные завывания где-то в недрах горы, возле пустой
гробницы.
- Конечно, не тоскующая душа Хирена, - сказал я. -
Вероятно, какой-нибудь любопытный звуковой эффект. Может быть,
природный, а возможно, придуман специально для устрашения. Потом
разберемся, а пока, наверное, надо отсюда уходить и запечатать
камеру. Она, похоже, прямо вырублена в том же радиоактивном
граните, что и в пирамиде, и зря торчать здесь не стоит. Как вы
думаете, Сабир?
Упоминание о радиоактивности, как я и надеялся, сразу
вернуло геолога из призрачного мира суеверных страхов к деловой,
хотя, пожалуй, и более опасной, действительности. Он подошел к
стене, похлопал по ней ладонью и сказал:
- Да, порода та же, но на всякий случай сделаем анализ.
"Разве не забавно и не парадоксально? - подумалось мне. -
Радиоактивности, которая меня, признаться, немножко тревожит,
Сабир вовсе не опасается, а вот мистической "мести" давным-давно
погибшего фараона боится! И ведь где-то в глубине души всерьез
верит, будто покойник может бродить по этим мрачным подземным
коридорам и завывать, отпугивая врагов".
Мы заложили камнями пролом в дверях, замазали его гипсом.
Сабир, напустив на себя весьма торжественный вид, опечатал двери,
поставив оттиск медной печатки со своим именем и изображением
государственного герба.
Больше в этот день мы ничего осматривать не стали. После
ужина я сел и при свете фонаря, вокруг которого тучей вились
ночные бабочки и мошки, написал короткий отчет о первом осмотре
гробницы, чтобы утром отправить его с нарочным в ближайшее
почтовое отделение, а оттуда - в Каир, в Службу древностей.
Потом лег спать и, пожалуй, только теперь по-настоящему
почувствовал грустное разочарование оттого, что заветная
гробница, которую мы так долго искали, оказалась так жестоко
разграблена.
Но что делать: не я первый из египтологов испытываю подобное
разочарование. Счастливчиков, которым повезло больше, можно,
пожалуй, пересчитать по пальцам. Горьковатое утешение, но ничего
не попишешь...
Наутро Сабир снова отправился в погребальную камеру со
своими приборами, а мы с Павликом решили разведать до конца
нижний коридор. Геолог робко намекнул, что было бы лучше, если бы
мы сопровождали его, но я твердо решил предоставить ему самому
избавляться от суеверных страхов перед завывающей "душой фараона"
и посоветовал:
- А вы прихватите своего помощника. Что-то он мало вам
помогает, больше крутится возле повара...
До пролома в потолке коридора мы дошли вместе. Потом мрачный
Сабир со своим молчаливым помощником, навьюченным приборами,
полез выше, в погребальную камеру, а мы пошли дальше по коридору,
уводившему нас все глубже вниз, словно в самое сердце горы.
- Откуда-то тянет свежим воздухом, вы чувствуете, Алексей
Николаевич? - сказал за моей спиной Павлик.
Молодец! Все замечает. Из него получится, кажется, хороший
археолог.
- Верно, - откликнулся я. - Видно, тут есть какие-то
сквозные переходы. Все разведаем...
Однако дальше нам пройти не пришлось. Дорогу преграждал
песчаный завал. Придется его разгребать.
Мы вернулись в лагерь, но Сабир уже опередил нас. Он даже,
видно, успел принять душ, волосы у него блестели, сидел в палатке
и что-то сосредоточенно писал.
- Ну, как результаты? - спросил я. - Есть радиоактивность?
Геолог молча кивнул, не прекращая работы.
- Большая?
Сабир посмотрел на меня далеким, отсутствующим взглядом,
поморгал, коротко ответил:
- Да, - и сунул мне, чтобы не докучал, какой-то листочек,
опять склоняясь над столом.
Он писал по-английски. Это была, видимо, страничка из
отчета, который он готовил для отправки в Каир:
"Предполагается, что все эти урановые рудопроявления были
первоначально образованы гидротермальными растворами, связанными
с третичной вулканической деятельностью в данном районе.
Подымающиеся кислые вулканические растворы могли выщелачивать и
захватывать с собой первичный уран..."
Ни слова о фараоне Хирене и о его таинственной гробнице. И
правильно: геолога Сабира интересует совсем иное, чем меня.
Сейчас он больше занят будущим своей страны, чем ее древним и
славным прошлым.
- А как там, в камере, завывает? - спросил Павлик.
- Что? - не понял Сабир.
- Я говорю: воющие звуки по-прежнему раздаются?
- Воет, воет, - буркнул Сабир, продолжая торопливо писать.
Теперь ему не до мистических духов, - и это тоже неплохо.
Пока не пришло официальное разрешение из Каира, мы не хотели
заниматься детальным осмотром погребальной камеры и разборкой
уцелевших в ней после грабежа вещей. Но чтобы зря не терять
времени, рабочие начали разгребать песчаный завал.
Один за другим выходили они из недр горы, неся на плечах
плоские корзины с песком, и размеренно пели в такт своим шагам.
Те же корзины, такие же коротенькие рабочие фартуки, не
стесняющие движений, как и у древних строителей, - казалось,
перед нами вдруг ожил резной барельеф тысячелетней давности!
И песня, несомненно, восходила еще к тем незапамятным
временам, когда в храмах звучали гимны солнечному богу Атону:
Сколько ночей,
Сколько дней...
Ты, солнце, даруешь
Нам сияние дня!..
Песка оказалось много. Рабочие выносили корзину за корзиной,
а он все сыпался и сыпался откуда-то...
Откуда? Мы с ребятами все время размышляли об этом.
- А не связан ли в этом месте коридор с тем колодцем, куда
вы провалились? - высказал Павлик догадку. - Там на дне песок.
- Ну и что же?
- А то, что незачем было просто так сыпать песок на дно
колодца, верно? Видимо, колодец сквозной, ведет из верхнего
коридора к нижнему, отсюда и тяга воздуха, которую вы заметили,
- подхватил Женя Лавровский.
- Возможно. Значит, он как бы двойной ловушкой служил: на
тех, кто шел по нижнему коридору, из него сыпался песок. А из
верхнего коридора в колодец проваливались.
- Ловко! - восхитился Андрей.
- Это, брат, гениальный Хирен, а не какой-нибудь древний
архитектор-халтурщик, - хлопнул его по плечу Женя. - Тут все
продумано.
- Подозреваю, было у этого колодца еще и третье назначение,
- сказал я.
- Какое же?
-А вы не задумывались, как выбирались из гробницы строители
после того, как заделали наглухо потайной вход из нижнего
коридора в верхний? Грабители знали или догадались, где надо
пробивать плиту, чтобы пробраться к погребальной камере. Но ведь
строители положили эту плиту-то сверху, как бы закрыв дверь
изнутри. А потом както выбрались оттуда, не остались же они в
гробнице.
- А если их там все-таки оставили? Сделали свое дело - и
погибайте. Ведь наверняка потом всех рабов-строителей гробницы
казнили, перебили, чтобы никто не мог раскрыть ее тайны, -
сказал Женя Лавровский.
- Да, он, пожалуй, прав, - поддержал его Павлик. - Разве
не сохранился поразительный документ, в котором один чиновник
докладывал о строительстве вот такой же потаенной гробницы: "Я
один управлял работами, когда в скале высекали усыпальницу для
его величества, так что никто ничего не видел и ничего не
слышал..."
Павлик помолчал и добавил:
- Нетрудно догадаться, что сталось при этом с рабочими, а
их, верно, были сотни, если не тысячи. И, конечно, Хирен
распорядился поступить с ними так же безжалостно, оставаясь сыном
своего жестокого времени.
- Но все-таки вряд ли кто из строителей согласился бы дать
себя добровольно замуровать в гробнице, - перебил его Андрей. -
Потом их, наверное, убили, но из гробницы-то выпустили. И ведь
никаких скелетов мы по дороге к погребальной камере не нашли.
- Да, это я упустил из виду, - смущенно согласился Павлик.
- Наверное, ты прав.
Потом, когда разобрали завал, гипотеза наша подтвердилась:
верхний коридор соединялся с нижним через колодец и камеру,
наполненную песком. И последние строители, несомненно, вышли из
гробницы этим путем, насторожив по дороге обе ловушки.
В песке рабочие нашли человеческий череп и несколько костей.
Значит, кто-то все-таки попался в эту дьявольскую западню...
Детальный осмотр стен коридоров ничего особенно интересного
не дал. Только в нижнем мы обнаружили на каменных плитах
облицовки три любопытные пометки. Их, видимо, сделали строители,
размечая плиты. На одной было написано: "Верх". На другой сделана
пометка "Убрать" и рядом поставлен оттиск печати фараона. Неужели
Хирен лично следил за качеством работ?
На третьей плите сохранилась пометка; "Для царской гробницы".
Итак, мы открыли, несомненно, гробницу Хирена. Но чем яснее
становилось ее устройство, тем больше мною овладевало какое-то
странное разочарование.
Уж больно все оказалось просто. Один ложный ход с пустой
камерой в конце. Никаких особенно хитрых ловушек, кроме колодца,
в который сверху проваливались, а тех, кто пытался пройти по
нижнему коридору, из него засыпало песком.
В пирамиде, обнаруженной покойным Красовским, все было
задумано и устроено гораздо изобретательнее. Неужели Хирен
понадеялся больше на уединенность места, выбранного для гробницы
в этих диких и труднодоступных горах? Но зато здесь и грабителям
никто не мог помешать спокойно и обстоятельно заниматься своим
воровским тайным промыслом, - как же он этого не учел?
А вдруг Хирен снова применил ту же хитрость и подсунул
грабителям еще одну пустую гробницу? Ведь у нас нет никаких
доказательств, что в саркофаге находилась его мумия. Как
проверить это теперь - через тридцать три века?
Так я размышлял, бродя по мрачным коридорам подземелья и
ожидая разрешения начать исследовать погребальную камеру.
Сабир тем временем облазил с приборами всю гору и нашел
несколько выходов радиоактивных пород. А неподалеку ему удалось
обнаружить старый, давно заброшенный карьер. Видимо, именно из
него брали гранит для облицовки ложной камеры в пирамиде,
открытой Красовским.
Когда же, наконец, пришлют разрешение?
Но раньше его пришла совершенно непонятная и загадочная
телеграмма. Ее под вечер привез на беговом верблюде - дромадере
- нарочный:
"Я знал об этом четырнадцать лет назад, однако гробница
может исчезнуть избежание лейте на порог вино молоко смешанное
медом. Джон Кайрус".
ГЛАВА XVII. МУМИЯ В ПЕСКЕ
В полной растерянности я вертел телеграмму в руках, тщетно
пытаясь понять таинственные слова. Кто был этот неведомый Джон
Кайрус, приславший мне какую-то тарабарщину из Дейтона, штат
Огайо, США? О чем он знал еще четырнадцать лет назад? Откуда он
вообще знает, что мы отыскали гробницу, и как это она может
исчезнуть? И зачем я должен лить на какой-то загадочный порог
"вино молоко смешанное медом"? Чепуха какая!
Телеграмма переходила из рук в руки, и, наконец, Женя
высказал догадку:
- А не мистик ли это какой-нибудь приветствует и
напутствует нас?
Мне сразу вспомнились самые невероятные звонки, какими
замучили меня разные энтузиасты в Ленинграде после рассказа по
телевидению о загадках пирамиды и потерянных дневниках
Красовского.
- Пожалуй, верно, - согласился я. - Но откуда же он мог
узнать в своем Дейтоне, что мы тут нашли гробницу Хирена? От
потусторонних духов на спиритическом сеансе?
Но все разъяснилось на следующий день, когда вдали
заклубилась пыль и к нашему лагерю на бешеной скорости подкатился
"додж", битком набитый корреспондентами. Они тут же стали
атаковать меня с блокнотами в руках, совать всем под нос
микрофоны и стрекотать кинокамерами, заглушая наши протесты.
.Оказывается, вести о нашем открытии уже успели каким-то образом
просочиться в прессу - и, конечно, неимоверно перевранные и
сказочно приукрашенные.
"Сияние золота из Заколдованной Гробницы", "Фараон Хирен -
незаконный сын еретика Эхнатона", - с ужасом читали мы аршинные
заголовки в газетах.
Пришлось срочно закрывать вход в гробницу прочной железной
решеткой и устанавливать возле нее форменный караул из
сотрудников экспедиции. Мирный и деловитый покой пустыни был
безнадежно нарушен.
На другой день прибыла новая группа корреспондентов. Но зато
с ними приехал и специальный представитель Службы древностей,
которому поручалось провести вместе с нами обследование гробницы.
Это был известный египетский археолог Закария Шакур. С ним
вернулся и Толя Петров, уже совсем здоровый.
Подвижный и весьма деловитый, постоянно приговаривавший
словечко "дорогой", Шакур тут же принялся умело наводить порядок:
распорядился не подпускать никого из корреспондентов к входу в
гробницу ближе чем на сто метров, предложил им покинуть
территорию нашего лагеря и устроить свой собственный в сторонке и
- главное - избавил нас от необходимости кормить всех этих
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг