инвентаря лежит на складе. Ребят оторвать невозможно... Вы читали статью
Коэна о содержании делинквентной культуры?
Я ограничился невнятным движением головы.
- Мы подавляем беспричинную враждебность ко взрослым или просто "не
своим" исключительной целенаправленностью их деятельности. Не говорим:
делай то, не делай этого и ты будешь преуспевать. Они видят сами: если
сегодня выточат ствол, то через неделю смогут пострелять, если выучат урок
по химии, то смогут завтра заняться пиротехникой. Это не просто "стимул -
реакция" и не явное поощрение, просто они знают, что, пропустив ступень,
не смогут сделать следующего шага. Причем с каждым мы работаем
индивидуально.
Я слушал его невнимательно. Пока мы шли по коридору, он жаловался на
мизерность дотаций, а я все пытался связать увиденное и услышанное с тем,
что ни один из выпускников школы к родителям не вернулся и нигде не
зарегистрирован. Ни на бирже, ни в полиции. И еще я гадал, кого мне
предъявят вместо Джеджера.
Мы остановились у стеклянной перегородки с большим красным крестом на
белом круге. Стекло толстое, с синеватым отливом. Как на патрульных
машинах, пулей не пробьешь. Интересно!
А сейчас - особое внимание! Если не будет прямой опасности, то
расследование я проведу сам, мне и лавры, а если... тогда стоит сорвать с
зажигалки верхний колпачок и нажать на кнопку, как из Долины поднимется
двадцатиместный "сикорский" с полным боекомплектом.
На той стороне показалась фигура в белом халате, стекло ушло в стену.
- Это наш доктор, - представил директор.
- Приятно, - буркнул доктор и протянул мне руку.
Доктор мне не понравился. Небритый брюнет с колючим взглядом. Левую
руку я не вынимал из кармана, поглаживая колпачок зажигалки. "Еще вкатит
какую-нибудь гадость!" - опасливо подумал я.
Пит на допросах нес бессмыслицу, но одно слово он часто повторял. Это
слово - изолятор. Может, они здесь ребят пичкают химией?
Доктор провел нас к белой двери, рядом стоял здоровенный санитар.
Прислонившись к стене, он задумчиво почесывал нос, игнорируя наше
появление.
- Предупреждаю, - сказал доктор, неприязненно косясь на меня, - мальчик
приходит в себя после нервного срыва, лучше с ним не разговаривать.
- Что вы, доктор! - ответил я. - Это чистая формальность.
Он постучал в дверь и вошел. Мы с директором последовали за ним. На
кровати лежал парень, при нашем появлении он сел. Я, не глядя на него,
осмотрел помещение.
- Все в порядке, - сказал я, - вопросов нет, спасибо, доктор, - и
словно невзначай глянул на пациента.
В следующую секунду я только героическим усилием воли сдержался от
черной ругани. Его можно было назвать двойником Джеджера, если бы не
свежий шрам на носу, заработанный им четыре дня назад в нашей конторе. Это
был Пит Джеджер в натуре, а не какая-нибудь дешевая подделка, как сказал
бы Шеф.
Мне показалось, что он меня не узнал. Но я напрасно обольщался. Пит
вскочил, вытянулся во весь свой дурацкий рост и радостно завопил:
- Привет, капитан! И вы здесь?
Доктор равнодушно смотрел в окно, а директор со слабым удивлением на
лице повернулся ко мне. В какой-то миг мне померещилось облегчение в
выражении его глаз, но мне уже было на все плевать.
Я медленно полез в карман, вынул из потайного клапана служебную
карточку и с непонятным самому себе злорадством сунул ее директору под
самый нос.
Ползунок ночной лампы я довел до конца, волосок едва тлел. Повернувшись
с боку на бок, а затем приподняв и опустив ноги, я аккуратно запаковался в
одеяло. В комнате было прохладно, кондиционер так и не включили.
Завертываться в одеяло меня научил Гервег, в армии. С моим гуманитарным
образованием шансов устроиться на работу не было, и я завербовался на три
года. Во время заварухи в дюнах, когда взбунтовалась стартовая команда
берегового комплекса, я заработал две дырки и повредил ногу. Гервег
выволок меня на себе под огнем ошалевшего от наркотиков персонала базы.
Компенсацию я быстро проел, а в Бункере вежливо объяснили, что работой они
не обеспечивают, и выслуга лет аннулирована за недоблестное поведение -
потерю оружия. Снова меня выручил Гервег, его дядя оказался шишкой в
полиции, я плюнул на все и оттрубил два года в школе для переподготовки.
Там меня заметил Шеф, выделил, два удачных дела - и я попал в штат.
Я почти согрелся, но никак не мог заснуть. Теперь здесь знают, кто я,
безопасность, следовательно, возросла. После принятия Закона о Возмездии
убийства и подозрительные несчастные случаи с сотрудниками федеральных
органов сошли практически на нет. Пока я здесь, мне ничего не грозит, да и
на обратном пути тоже. Если над ними зависнет бронированный двухвинтовик и
даст ракетный залп, то вряд ли понадобятся оружейные мастерские и
спортзал. Разумеется, все это при условии, что они не в номерном квадрате.
Но кто меня пустит в квадрат?!
Плохо, что они спокойно приняли мою засветку. Директор слегка удивился,
а персоналу, кажется, на все плевать. Я объяснил директору, что мой визит
связан с побегом Пита, но пусть это его не волнует, дело формальное, а
инспектором я назвался, чтобы не будоражить воспитателей и подопечных.
Директор и не думал волноваться! Будь он трижды артист - игру я бы
заметил, но он действительно был спокоен. Ему все равно, кто я и зачем, а
это могло означать одно - за ним стоит реальная сила. Либо армия, либо
курия. Не исключено, что и то, и другое.
Перебирание бумаг, опрос воспитателей и охранников ни к чему не
привели. На мои расспросы, каким образом и почему удрал Пит, воспитатели
пускались в рассуждения о сложной и тонкой психологии
подростка-делинквента, а охранники с унылым однообразием жаловались на
нехватку рук.
О выпускниках я пока не заикался, не торопясь ворошить осиное гнездо.
Не нравилось мне здесь и что-то фальшивое мерещилось во всем. Так вроде
школа как школа, а зайдешь за фасад - обнаружится, что это огромная
декорация с пыльной мешковиной и трухлявыми подпорками сзади.
Я насторожился. По коридору кто-то шел, один, особенно не таясь. Шаги
затихли у моей комнаты. За дверью потоптались и постучали. Плохо! Если бы
сейчас ворвалось несколько молодчиков с кастетами или даже пукалками, я бы
знал, что делать. Но когда вежливо стучат, значит, безнадежно!
В дверь еще раз стукнули, и темная фигура, возникшая в проеме, спросила
голосом директора:
- Вы спите?
Я приподнялся на локте, пружины тонко скрипнули.
- Мне ненадолго, - сказал директор и вошел.
Выключатель находился у изголовья. При верхнем свете директор выглядел
представительно: крупная фигура, высокий лоб, опущенные уголками вниз усы
и подозрительно спокойные глаза.
Пока я натягивал брюки, он молча сидел у стола, внимательно разглядывая
свои ногти. В моей практике ночные визиты кончались обычно тем, что на
десерт собеседник пытался меня кокнуть либо подкупить. Впрочем, если бы
директор вдруг кинулся выкручивать мне руки, я не поверил бы глазам. Не к
лицу! Это дело лысого или даже Пупера, а то есть у них еще такой,
физиономия - вылитый Бак-вивисектор.
- Надеюсь, - произнес наконец он, - у вас все в порядке?
- Разумеется, - улыбнулся я, хотя мне стоило больших трудов не послать
его к черту, - дело почти формальное. Не хотелось впутывать департамент
просвещения, хотя, - здесь я еще раз улыбнулся, - мы воспользовались их
вывеской. Ваши парни не ангелы, Джеджер тоже, знаете ли...
- Неужели он что-то натворил? Нам бы сообщили!
- С ним все в порядке.
В этом я как раз и не был уверен, но сейчас меня больше занимал сам
факт полночного разговора. Притом столь содержательного.
- Вы уезжаете завтра? - спросил он.
- Если ничего не изменится...
Глаза его чем-то полыхнули, кажется, бешенством.
- Послушайте, вы срываете нам работу. У нас дел по горло!
- У меня тоже. - Я сочувственно развел руками. - Масса дел, Ничего,
завтра посмотрю кое-какие бумаги, а после обеда распрощаюсь. - А сам
подумал: "Там видно будет!"
- После обеда?.. Вам удобнее выехать утром.
- Этот вопрос, с вашего позволения, я постараюсь решить сам.
Он устало вздохнул, полез в карман, достал круглый пластмассовый жетон
и бросил его на стол.
- Утром! - тихо заключил он нашу беседу и вышел.
Минуты две я просидел в легком оцепенении. Во-первых, машину я взял
свою, а не служебную, и теперь Шеф черта с два выпишет чек на бензин.
Во-вторых, прибавки в этом году можно не ожидать, да и в будущем тоже -
такой прокол!
Я повертел прозрачный жетон с впрессованной в него золотистой буквой
"к" и сунул в карман.
Разочарование было не очень велико, я подозревал нечто а этом роде.
Одно смущало: жетонами курии так не бросаются, я поверил бы и на слово. Не
такая важная шишка, чтоб жетон... За все время службы я только второй раз
видел кругляш. Крайний случай и высший козырь. И вдруг высшим козырем по
скромному капитану! Что-то не то! Требуется, чтобы я убирался скорее,
значит, могу увидеть или услышать нечто, ради чего меня и прихлопнули
жетоном. Как там приговаривал директор, когда обходили классы? "Ребята при
деле", - вот что он повторял.
Хорошенькое дельце!
Выпускников прибирает к рукам курия. Еще бы! Славно подготовленные
крепкие парни с бурным прошлым, хорошо владеющие оружием. Курии мусор не
нужен и просто вреден. То-то в последнее время шатунов стало меньше.
Странно получается с директором. Если бы жетон предъявил лысый или этот
Пупер, я бы не очень удивился. Но директор! Я видел его досье: Игнац
Юрайда, пятьдесят два года, неженат, педагог, награжден медалью конгресса
"За гуманизм".
Этот гуманист швыряется жетонами как заправский "кардинал" - чушь
какая-то. В свое время его таскали в комиссию по расследованию
антигосударственной деятельности. Протесты общественности, вой прессы. И
вдруг такой поворот! Я не ангел и работаю не с ангелами. При случае могу
поступиться принципами, бульдозер зонтиком не остановишь, как говаривал
старина Бидо, когда его в очередной раз вышвыривали из отделения, ничего
не добившись. Не всем же играть благородные роли, но когда короли
превращаются в шутов - это как-то не по правилам.
Могли его купить или запугать? Его дом дважды пытались сжечь ультра,
где-то на Юге Африки брали заложником сепаратисты, несколько раз в него
стреляли. Такого можно сломать, но запугать вряд ли. Да и на что он нужен,
сломленный? Курия любит, чтобы себя выкладывали с любовью к делу. А вот
какое дело - это уже конклав преподнесет в лучшем виде и надлежащей
упаковке. Объяснят так, что сам поверишь и других убедишь в отсутствии
иного выхода.
На втором этаже, судя по слабой музыке и еле слышному смеху, не спали.
Я посмотрел на часы - поздновато... Звукоизоляция у них хорошая: в зале я
видел "Филис-до", тысячеваттный ритмизатор, ко мне же доходил слабый писк.
"Мальчики при деле" - лучше не скажешь! При деле! Да-а, стоило ему лет
десять назад пройтись по Арлиму, и если голову не открутят, то молись
богу, дьяволу или Национальной декларации, чтобы жуткие полчища юных
негодяев занялись чем-нибудь толковым, а не шлялись по улицам,
терроризируя весь район. А может, он увидел, как вся его работа, гордые
принципы и белые манишки летят ко всем чертям и что высокие идеалы не
стоят фальшивой монеты, потому что на каждого порядочного и достойного,
выпестованного им, наше общество, образец истинной демократии самого
свободного мира, плодит тысячами подонков."
Его могли купить и тем, что организованная преступность, в просторечии
- курия, противостоит в первую очередь государству и оспаривает его
грабительские прерогативы, облегчая карманы налогоплательщиков. И, прошу
заметить, не какая-нибудь там мафия, каморра, триада, а именно "курия"!
Для благозвучия или черт знает для чего преступный синдикат присвоил себе
имя центральных учреждений папской власти, и взамен "акул", "торпед",
"капо" появились "аббаты", "кардиналы"... Он мог выбрать меньшее зло, и
меньшим злом для него оказалась курия.
В моих рассуждениях была неувязка. Юрайда, судя по тому, что я о нем
знал, скорее примкнул бы к левакам или радикалам, чтобы героически и
бессмысленно погибнуть в стычке с полицией, не запятнав чистоты своей
совести. Для курии у него характер не тот, хотя что я знаю о его
характере? Подозрительно вот что: если ребят прибирает курия, то фамилии
менять глупо. И жетон ни к чему. Значит, я наткнулся или могу наткнуться
на нечто запретное. Но что задумали в курии - переворот? Зачем тогда
начинать со школ, пестовать юнцов, а главное - меня и близко бы не
подпустили. Шеф бы придержал. Хоть мы и зовем его за глаза "Трясунчиком",
это не очень справедливо, если надо, он и сам полезет в пекло. Долг
службы, честь мундира и все такое... Но там, где пахнет курией, он
становится тверд и несгибаем, проявляя коварство и отвагу в чудовищных
дозах, лишь бы не ходить по минному полю. Нюх у него на курию
фантастический, подозреваю, что он на дотации. Что делать! С курией, если
идти поперек, шансов просто нет, а это всегда обидно, когда нет шансов. На
это дело, будь оно хоть на нитку связано с курией, Шеф не отпустил бы ни
при каких обстоятельствах, разве что пожелай он избавиться от меня. Но
если меня утопят, в гору пойдет Торл, дурак потомственный и патентованный,
а Шеф после курии больше всего боится дураков.
Сверху все еще несся писк ритмизатора и слабый топот.
Что ж, подумал я, если надо уехать, то я уеду. Порадую шефа жетоном. Но
еще не утро! А поэтому не будем беспокоить директора Юрайду и предпримем
легкий марш-бросок на второй этаж. Чуть позже...
2
Наверху стихло. Минут двадцать я выжидал, прислушиваясь, а затем вышел
в коридор. Никого не было, но там, на этажах, у лифта вполне мог сидеть
охранник. На всякий случай.
Где у них лестница, я так и не понял, однако днем, обходя здание,
обратил внимание на водосточные трубы, гладкие, блестящие, словно
отполированные. Несолидно ползать по ночам, но на что только не пойдешь,
лишь бы не тревожить занятых людей.
Я был уверен, что на первом этаже, кроме меня, никого нет, но эта
уверенность быстро исчезла, я чувствовал затылком, как сзади неслышно и
быстро подкрадывается... с кастетом... сейчас врежет! Не оборачиваясь, я
резко дернулся вправо и стукнулся о стенку. За мной никого не было. Я
пожал плечами и вернулся в комнату.
Взяв из портфеля кое-какие мелочи, я пошел к выходу. У последней двери
услышал странные звуки и слегка приоткрыл ее. Из комнаты выполз могучий
храп. Я вздохнул и пошел дальше. Дверь во двор, как я и предполагал, была
открытой.
Во дворе было темно и глухо. Ежась от прохлады, я прошелся вокруг дома,
дважды ударившись плечом о дерево. Можно было подумать, что в здании,
темнеющем на фоне безоблачного звездного неба, все вымерло, если бы не
тонкие спицы света, местами пробивающиеся на втором и третьем этажах. Луны
не было видно, ее загораживал склон.
Пока я ходил у дома, ветер пригнал туман, звезд почти не осталось. Я
споткнулся о корень и, к стыду своему, потерял направление. Внутренний
голос подбивал идти вправо...
На руку упало несколько капель, но дождя не было. Я пошел быстрее и тут
же уперся вытянутой ладонью в металлическую полосу. Нащупав соседние, я
понял, что голос привел к воротам.
Выругавшись, я повернул обратно и пошел медленнее.
Не успел я отойти шагов на двадцать, как затылок опять свело от
напряжения. Я был уверен, что за мной кто-то идет. Шагнул с дорожки в
траву, за дерево. Во мне медленно взбухала злоба. Если и эта тревога
окажется ложной, то я за себя не ручаюсь...
Кто-то беззвучно прошел мимо, выдавая себя движением воздуха. Он шел от
ворот, следовательно, к школе. Слава богу, что-то начало происходить.
Наконец появляется некто, за которым можно следить, выявлять контакты,
кого можно брать с поличным и нейтрализовать. Ночная приставка барахлила.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг