комиссией. Комиссия говорит:"Ну!", а ты не можешь выдавить из себя ни
слова, даже если знаешь что-то. Это все из-за того, что мне не с кем
говорить. Одно время я пробовал говорить сам с собой, но перестал, потому
что начал чувствовать себя немного сумасшедшим. Мне даже казалось, что я
раздвоился. Сейчас я нашел выход: я пою. Так как за всю жизнь я не спел ни
одной песни, представляю что можно сказать о моем пении. Оказалось, что
петь я могу только басом, хотя мой голос высокий от природы. Но если я пою
своим собственным голосом, начинает болеть горло. Возможно, из-за пения
мой голос изменился.
Я всегда любил читать, но обе своих книги я прочел десятки раз.
Теперь я не могу читать, потому что знаю наизусть каждую страницу. Моя
память заметно улучшилась, потому что я помню наизусть всю Библию. Если бы
кто-нибудь сказал мне раньше что такое возможно, я бы не поверил. Если бы
не чтение и не мои записи, я бы уже разучилсвя разговаривать. Как жаль,
что у меня всего один карандаш...
НА ЭТОМ МЕСТЕ ЗАПИСЬ СНОВА ОБРЫВАЕТСЯ. СЛЕДУЮЩИЙ
ОТРЫВОК БЫЛ ЗАПИСАН, ВИДИМО, ГОРАЗДО ПОЗЖЕ.
...такой ужас, что я не могу не написать об этом. Карандаш совсем не
слушается пальцев, еще бы, шесть лет прошло. Или пять? Не помню. Сейчас я
способен вспомнить только те события, которые произошли не так давно:
прошлым летом или весной. Что-то происходит с моей памятью. Когда я
перечитываю свои записки, я убеждаюсь, что ничего из записанного не помню.
Я совершенно не помню Дракоши, хотя из записок видно, что это была ворона,
которую я научил говорить слова. Наверное, я ее любил, а вот теперь не
помню. Я совершенно не помню того, что происходило со мной в прошлой
жизни, я даже с трудом представляю теперь, что в мире есть что-то еще
кроме моего дома. А ведь стоит долго посмотреть в окно и я обязательно
увижу машины на дороге или даже людей. Интересно, что это за существа -
люди? Неужели они похожи на меня?
Увы, теперь мне не с кем разговаривать. Последнее живое существо
покинуло меня. Прошлым летом Мурка, спускаясь с добычей, по неосторожности
сорвалась с палки и упала вниз, на кучу земли. Кажется, она не разбилась,
но ее разорвали собаки. А в этом году собак стало еще больше. Понятно,
ведь они размножаются в городах, а когда пищи становится мало, уходят в
поля. Их будет становиться все больше и больше, до тех пор, пока они не
съедят всех нас. Правда, до меня им не добраться.
Если бы я не принял своевременно мер, то после смерти Мурки мне бы
оставалось только умереть с голоду. Я воворю "принять меры", но это не
правда, - все что я делал, я делал просто так, без умысла. Я совсем
перестал думать о своем будущем. Оно так же мало значит для меня, как и
прошлое. Я привык заниматься гимнастикой в свое свободное время. Наверное,
вначале в этом был какой-то смысл, может быть, я расчитывал
натренироваться до такой степени, чтобы суметь спуститься по отвесной
стене. Но это оказалось невозможным и я продолжал заниматься только из
привычки. На дне моего чемодана были приклеены листки из какого-то
спортивного журнала. Журнал агитировал за восточные единоборства и
показывал несколько упражнений и диаграмм. Не имея ничего другого, я
занялся единоборствами и накачиванием мышц. Довольно быстро я стал
прекрасным атлетом. Делать быстрые движения мне мешали длинные волосы и
борода. Волосы я научился завязывать в узел, а бороду отрезал пилочкой для
ногтей, пока не потерял ее. До сих пор не знаю куда девалось это
прекрасное устройство. Когда борода отрасла ниже пояса и стала мешать
очень сильно, я придумал выход: каждое утро я стал откусывать двадцать
длинных волосков. Вскоре моя борода стала короче. К тому же я до сих пор
не разучился считать до двадцати - во всем есть свои плюсы. А вот дальше
двадцати мне трудно.
Еще тогда, когда Мурка была жива, незадолго перед ее смертью, я
предпринял свое первое путешествие за пределы квартиры. Несколько лет (не
помню точнее) я тренировался лазить по стенам и научился это делать, не
срываясь. Я могу сейчас даже уцепиться за потолок и повисеть на нем
некоторое время. На моем потолке нет побелки, а дожди промыли широкие
трещины, куда легко помещаются пальцы. Спуститься по стене я не мог -
пятнадцать этажей это слишком много - зато мне удалось подняться на крышу
вслед за Муркой. Дело в том, что строители, торопясь, укладывали кирпичи
очень неровно и вся стена над окнами моей квартиры была в выступах и
впадинах, за которые легко цепляться пальцами. Самой крыши не было - был
лишь недостроенный ее кусок и кусок шестнадцатого этажа. По всему этому
валялось великое множество битых кирпичей, бетонных осколков, арматурной
проволоки и всего прочего. Там были прекрасные места для засады. Я выбрал
хороший кусок проволоки и стал его затачивать чтобы получить оружие. Тогда
я даже не догадывался, что этим оружием мне придется защищать свою жизнь.
Я точил проволоку несколько дней, пока не получил идеальное копье.
Старый шершавый бетон вполне подходящий заменитель точильного камня. Потом
я выбрал еще восемь прутков и спрятал, а остальное сбросил вниз. Не знаю,
зачем я это сделал, но позже оказалось, что я поступил очень
предусмотрительно.
После гибели Мурки я научился охотиться на птиц самостоятельно. Это
было не трудно сделать, потому что птицы глупы. Но я роассказываю не по
порядку: в первый раз, выбравшись на крышу, я не увидел там ничего кроме
травы. Трава росла везде - настоящая, зеленая. Я упал на траву и начал ее
есть. Я рвал ее и горстями запихивал в рот. Она была такая горькая и
такакя вкусная! Наверное, мне не хватало витаминов тогда. После этого я
иногда щипал траву, но понемногу, а когда наступила зима, я обдирал кору с
небольших деревьев, которые успели вырасти на крыше. Конечно, труднее
всего мне приходилось зимой. Не из-за холода, потому что моя одежда давно
износилась и я привык ходить совершенно голый. Волосы на моем теле начали
расти неимоверно и сейчас я покрыт хорошей густой шерстью - не такой
густой, как у настоящего зверя, конечно.
Трудности настали с первыми заморозками. Я попробовал выбраться на
крышу - и не смог. Кирпичи оказались скользкими.Если бы я не был так
хорошо тренирован, я бы погиб. Но я приловчился висеть на одной руке,
растапливая лед пальцами другой. Осенью это было еще не так трудно, но
зимой! Мне приходилось висеть часами на пальцах одной руки, изогнувшись в
очень неудобной позе (кстати, недоступной для большинства людей).
Несколько раз я срывался. К счастью, у меня есть веревка. Сейчас я уже не
могу точно вспомнить зачем я ее брал с собой, но могу предположить, что в
день моего новоселья этой веревкой был обвязан мой чемодан. Предположение
вполне логичное, потому что замки на моем чемодане сломаны. Один конец
веревки я привязал к батарее, а второй к ремню своих брюк. Когда я
срывался мне было очень страшно и больно, хотя я понимал что ничего
страшного не случится. К сожалению, веревка была слишком короткой, чтобы
обеспечить мне безопасный подьем, поэтому за метр или полтора до крыши мне
приходилось отвязывать ее от брюк. Вначале я поступал очень неосторожно,
просто бросая конец веревки вниз и спускаясь совсем без страховки, но
потом я придумал лучший способ. Я оторвал две железные скобы от дивана и
сделал из них удобный крючок, за который цеплялся. При подьеме я цеплял
этот крючок за выбоину в кирпиче, а при спуске - снова за свой ремень.
Однажды мое копье упало вниз (копье я тоже продевал в ремень) и убило одну
из собак, которые бегали внизу, дожидаясь, пока я сорвусь. Если бы у меня
была длинная веревка, я имел бы замечательный способ охоты, но об этом
остается только мечтать.
Теперь я перехожу к самому страшному: однажды, поднявшись на крышу, я
спрятался за кустами и стал ждать птиц. Я сидел за большим куском бетона,
из которого во все стороны торчало железо. В этом месте ветер нанес много
пыли. Пыль была плодородной. Я раздумывал о том, не взять ли немного пыли
в свою комнату и не посадить ли мне что-нибудь у себя. Я осмотрелся,
выбирая место где пыль лежала плотнее и к своему ужасу увидел след
человеческой ноги. Сначала я не поверил своим глазам. Я всегда не могу
верить своим глазам, когда случается что-нибудь удивительное - я больше
доверяю разуму, чем чувуствам. Я встал и подошел к следу. След никак не
мог быть моим, потому что он был намного больше моего и даже пах иначе. За
последние годы мой нюх значительно развился и я даже не понимаю как
обходился раньше без такого полезного чувства. Я принюхался - поблизости
никого не было. Чепуха, подумал я, здесь не может быть людей, это какая-то
ошибка природы. Успокоив себя так, я продолжил охоту. Правда, прежнего
спокойствия уже не было. Мне начали сниться страшные сны и несколько ночей
я вообще не спал. Но так как ничего страшного не происходило, я понемногу
расслабился.
У меня было прекрасное оружие - несколько тяжелых железных дротиков,
и владел я им неплохо, так, что мог попасть в воробъя, сидящего в десяти
шагах. Я решил что сумею постоять за себя, если придется, хотя такая
возможность казалась мне маловероятной. Я настолько отвык от людей, что не
мог представить никого кроме самого себя. Временами я начинал серьезно
думать, что людей вовсе не существует, а я одинок во Вселенной, что люди -
это просто выдумка моего нездорового воображения. Иногда мне снились
женщины, но они тоже были нереальны - женщины без лиц. Я имел и другое
оружие - собственные руки. В первый раз я задумался об этом тогда, когда
отрывал от дивала железную скобу: она легко гнулась в моих пальцах, хотя
вполне выдерживала вес моего тела. У меня была странная монета, ни
назначения, ни стоимости которой я не помнил - 20 рублей. Оказалось, что я
способен гнуть эту монету в пальцах как бумажную. Так же легко я гнул
гвозди и прочее. Конечно, такие необычные спобобности были результатом
долгих лазаний по стене и особенно зимних висений над пропастью на
двух-трех пальцах.
Иногда у меня возникали странные желания - бить, ломать, бросать
что-нибудь. Я не сопротивлялся таким желаниям, хотя понимал, что
цивилизованный человек себя так не ведет. Однажды я бросил хорошо
заточенное копье в стену и оно застряло в штукатурке. Это дало мне идею -
пробить стену и освободиться. Стену, построенную на месте дверей, я не мог
пробить из-за массивных бетонных блоков, зато другие стены были потоньше.
После двух дней стараний я смог выбраться в соседнюю квартиру. На полу
квартиры было несколько голубиных гнезд, которые я съел вместе с
содержимым. Мой желудок способен переварить практически любую пищу. Пара
голубей все еще билась в комнате; я поймал их на лету когда они пытались
выпорхнуть в окно. После такой сытной еды меня потянуло в сон и я проспал
применрно полтора дня. Интересно, что сейчас, когда путь к свободе был
открыт, я не спешил. Я так сжился со своим домом, что совсем не хотел
покидать его. Что ждет меня там, на свободе? Мир, которого я не помню и не
знаю. Наверное, уже давно наступило третье тысячелетие и люди очень
изменились, если не исчезли совсем с лица земли. Я подошел к двери и
дернул ручку. Дверь оказалась не запертой, но за ней снова была стена.
Я закричал и стал колотить в стену кулаками. Хотя еще минуту назад я
не хотел уходить отсюда, такое разочарование было выше моих сил. Я начал
реветь как разьяренный зверь и удивился своему новому голосу - мой голос
звучал так громко, что в окне треснуло стекло. Когда я замолчал, то
услышал эхо. Другой получеловеческий голос, в точности похожий на мой,
ответил мне. Я кричал еще несколько раз, пока не убедился, что мне
отвечает не эхо, а голос чужака. Первым моим импульсом было схватить
чужака и разорвать его и я даже бросился на стену и взобрался по ней, но
сразу успокоился. Не нервничай, сказал я себе, люди себя так не ведут, ты
же человек, в конце концов.
После этого случая меня все чаще стали одолевать сомнения. Я лежал на
груде тряпья, оставшейся от моего дивана и размышлял: человек ли я? С
одной стороны, если я мыслю, значит, я человек, но с другой? Мои руки к
этому времени удлинились так, что я мог почесать любое место на ноге, не
наклоняясь. Я совершенно разучился разговаривать и не знаю даже, узнал ли
бы я человеческую речь, если бы ее услышал. Нечленораздельные вопли, рев и
плач - вот и все звуки, которые я мог издавать. Мне был понятен рев
другого получеловека, в том звуке была угроза. Может быть, я стал
обезьяной? - нет, потому что у обезьян длинные руки и короткие ноги, а мои
ноги тоже несколько удлинились. Тогда кто же я?
С ЭТОГО МОМЕНТА ЗАПИСИ СТАНОВЯТСЯ СОВЕРШЕННО
НЕРАЗБОРЧИВЫМИ. ОДНАКО С ПОМОЩЬЮ КОМПЬЮТЕРНОГО АНАЛИЗА
УДАЛОСЬ ВОССТАНОВИТЬ ЧАСТЬ ДОКУМЕНТА. ТЕ МЕСТА, ДЛЯ КОТОРЫХ
НЕВОЗМОЖНА ТОЧНАЯ РАСШИФРОВКА, ПРИВОДЯТСЯ В ПЕРЕСКАЗЕ, ПО
ВОЗМОЖНОСТИ ТОЧНОМ. БОЛЬШИНСТВО ФРАЗ ИСПРАВЛЕННО ДЛЯ
СООТВЕТСТВИЯ ЯЗЫКОВЫМ НОРМАМ.
...мне удалось подобраться, оставшись незамеченным. Их было трое,
среди них одна женщина, показавшаяся мне знакомой. Все трое были сыты и
имели небольшие животики. Четвертый, который жарился на огне тоже был
жирным: жир капал и вспыхивал искорками. Я бы мог убить их сейчас, потому
что они безоружны и слабы, но будет лучше, если я поймаю их по одиночке.
Пищу нужно расходовать экономно. С другой стороны они могут выследить меня
и напасть на меня спящего.
Глядя на женщину, я вспоминаю что-то очень давнее, что-то похожее на
сон. У женщины очень длинные волосы, ниже колен, это неудобно, почему она
их не откусывает? Волосы кучерявятся. Ноги у женщины толсты и, наверное,
вкусны. На ее пальцах два кольца, я не помню для чего служат эти предметы.
Один из них главарь, я это ясно слышу по его рыку. Он на голову выше двух
других. Но мне не трудно будет справиться с ним - у него слишком сытое
лицо, такого лица не бывает у сильных мужчин. Наверное, я начну с него. Я
спрячу его в дальней комнате и открою окно, чтобы тело присыпало снегом.
Он пролежит до весны и не испортится. До самой весны я смогу не лазить на
крышу. Недавно я чуть не погиб, сорвавшись. Еще одна такая же неудача
может стать последней...
...все же выследили меня. Оказывается, они хитры. У них было
несколько больших ножей и они напали на меня сонного. Я всегда крепко сплю
после удачной охоты. Было видно, как они обрадовались, увидев веревку. Они
помнят что это такое. Они привязали меня к трубе: я страшно рычал, потому
что труба была горячей и мне казалось, что даже моя шерсть начала
дымиться. Они не убили меня сразу потому что не голодны. Тут они очень
ошиблись.
Двое ушли (главарь и женщина), один остался. Я притворился спящим и
опустил голову на грудь. На самом деле я подбирался зубами к веревке. Еще
немного и она оказалась у меня во рту. Я не спеша начал перегрызать
волокна. Веревка старая, но еще прочная. Жаль, у меня больше не будет
страховки. Мой сторож, кажется, уснул.
Я перегрыз веревку и бесшумно освободился. Очень болела спина, но я
привык не обращать внимания на такие мелочи. Я взял его нож и заглянул в
соседнюю комнату. Те двое спали в обнимку. Как слабы эти существа, они так
боятся холода, что не способны спать в одиночку. Я не стану их есть. Пусть
они сами едят друг друга. Они мне противны. Я человек и останусь человеком
до конца. Что это на меня нашло?
...сегодня они решили съесть женщину. Конечно, они правы, потому что
женщина толще всех и, наверное, мягче. Потом главарь съест оставшегося, а
после этого умрет с голоду. Эти твари не умеют охотиться по-настоящему,
они умеют только нападать друг на друга. Они привязали женщину веревкой за
шею и начали танцевать. Более бесполезных и уродливых телодвижений я
никогда не видел. Женщина кричала, предчувствуя свою участь. Конечно, я бы
мог вмешаться, но не знаю, нужно ли.
Пока они топали ногами, я пробрался в их логово. Здесь есть много
вещей, которые кажутся мне знакомыми. Например одежда. Я вспомнил что
такое одежда, но не помню для чего ее одевают. Судя по брюкам и платьям,
здесь было двенадцать мужчин и восемь женщин. Потом они съели друг друга.
Интересно, как они выбирали, кого съедать раньше? С каждым днем я все
больше их ненавижу, они кажутся мне грязными и больными. Уже поэтому я не
стану их есть. Я уже два дня не был на крыше и проголодался. Надо бы пойти
на охоту, пока не ослабел от голода.
Я нашел такие вещи, которые почти заставили меня плакать. Например
фотографии - на фотографиях были все люди и люди, а на некоторых только
пустые поля или строения. Не понимаю, зачем нужны фотографии, на которых
нет людей. Я узнал женщину на нескольких картинках. Это та самая, которую
будут есть завтра. Нет, скорее всего послезавтра, нужно подождать чтобы у
нее прочистился желудок. Если держать ее на привязи слишком долго, то она
начнет худеть. Этого они не допустят.
Я помню, что брать чужое у людей не принято, поэтому я взял только
пилочку для ногтей - она возвращает меня в прошлое, в то прошлое, которое
я почти забыл, в то прошлое, когда я еще был человеком. Чем дальше я от
человека, тем больше хочется сохранить в себе что-нибудь человеческое. Я
буду продолжать вести свои записи. Когда я закончу свой карандаш, я возьму
еще один здесь. Чтобы это не было воровством, я принесу и оставлю
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг