- Подожди, я подумаю, - сказал Коре. - Если заразить половину
парламента или каждого пятого в генеральном штабе? Ну, генералы просто пойдут в
рукопашную, это обычное дело. Сенаторы тоже способны к мордобою. А если
заразить всех? Но если М-кретин придет к диктатуре? Было же два случая еще в
двадцатом веке? И еще два в двадцать первом? Лучше уж сразу взорвать нашу
маленькую планетку. Меньше будем мучиться. Ты меня слышишь? Ау!
Темнота молчала.
- Ты молчишь или тебя нет? Ответь!
Молчание.
И в этот момент черный мир вдруг лопнул как мыльный пузырь.
9
Мир лопнул как мыльный пузырь.
Он оглядел странный пейзаж.
Мозг был как вокзал, битком набитый пестро одетыми переселенцами - и
каждый орал на собственном языке. Память будто разбили на шестеренки и половину
шестеренок выбросили. Да еще добавили чужого мусора.
"Здесь меня зовут Арей, - вспомнил Коре. Память состояла из
причудливых пятен своего и чужого прошлого. - Я помню этот мир. Я помню, что
небо здесь иное, зеленое, а звезды по ночам горят красным и освещают красным
каменную пустыню. Я помню, что над горизонтами здесь всегда серое кольцо. Я
помню, что здесь не бывает дождей и почти нет ветра, что в этом мире есть
большой дом, на крыльце которого моя мать запускала для меня механическую
ящерицу. И еще я помню, что то была не моя мать и то был не я. Я не помню вкуса
шоколада, я не помню своего имени - того, настоящего, я помню обоих своих
отцов, но не знаю, кто из них кто. Я помню много чужих лиц, дат, имен и
названий - но не помню и половины того, что мне нужно. НАСЛОЕНИЕ ПАМЯТИ - так
они это называют. А вот это помню. А вот эта штука вернет меня обратно. - Он
нагнулся и поднял блестящий предмет величиной с яблоко - главное, не потерять
его. - А вот эта женщина рядом со мной - это и есть Кельвин. Но, черт возьми,
почему он воплотился в женщину? Хотя мне никто не обещал мужчину. А они ведь не
соврали - местность мне знакома".
- Ау, Кельвин, это ты? - спросил он. - Знаешь, а ты симпатичный. Ты,
случайно, не замужем? Это было бы досадно.
Женщина не была симпатична. Стоя с ней рядом, Коре чувствовал
инстинктивный страх нормального перед искаженным существом, находящимся вблизи.
Психологи пока не объяснили природу этого страха - они говорили о том, что
человек подсознательно реагирует на измененное существо, как на грубое
нарушение природных законов, понятных ему. Так животное пугается робота,
пьяного или сумасшедшего. К присутствию искаженного нужно постепенно привыкать.
Итак, Кельвин наслоился на тело женщины. Думаю, это не последний сюрприз.
Кожа женщины была неестественно бледна, с синевой, и местами
просвечивалась, как тонкая ткань. На лице не было бровей и вообще даже намека
на волосы. Коре подумал, что аккуратно заколотые волосы на ее голове - на самом
деле парик. Женщина поднесла руку к щеке и сказала слово на незнакомом языке -
задержавшись на мгновение, сознание перевело слово, и язык стал своим. На ее
пальцах не было ногтей. "На моих тоже нет, - подумал Коре, - сейчас она должна
испугаться. Я выгляжу так же странно. Потом она вспомнит, посмотрит на свою
руку и все поймет".
- Что это? - спросила женщина, и ее зрачки расширились от страха. - И
что мне теперь делать? Что?
Ее глаза были нечеловеческого, золотистого оттенка, со зрачками,
вытянутыми в ниточку. Как у хищника. Но сейчас зрачки стали большими.
Коре разделил шарик на две части и протянул половинку женщине. Две
части прибора для двух человек. Каждая вернет своего хозяина в его собственный
мир. Если только сработает.
- Как тебя теперь зовут? - спросил он.
Женщина отпрянула.
- Да ну ладно, хватит, мы теперь оба выглядим одинаково. Я бы хотел
посмотреть сейчас в зеркало. Особенно посмотреть на свои глаза. От твоих просто
бросает в холод. Так ты вспомнил имя?
- Оксана.
- Самое дикое имя, которое когда-либо слышал. А меня Арей - не меньшая
дикость. Странно говорить на чужом языке, правда? Ну не притворяйся, enough of
this!
- Что? - снова спросила женщина.
Коре повторил фразу.
Она явно не понимала по-английски.
- Значит, ты не совсем Кельвин, - сказал Коре. - Над этим стоит
подумать. Но лучше побыстрее уйти куда-нибудь в безопасное место. Мы попали не
совсем в яблочко. Потом объясню. Здесь могло измениться все. Я не знаю, какие
зверюшки обитают в этом уютном мире.
- Но я ведь была на берегу реки? - спросила Оксана. - А где же река?
Кажется, это вообще не земля, это другая планета. Ой, мамочки.
Небо над их головами было серым с синевой, полупрозрачным; мутное
зеленоватое солнце бросало яркие лучи на мертвый грунт, и от этого грунт будто
оживал, чуть зеленея. Коре показалось, что он видит мох; он нагнулся, но сухая
пыль рассыпалась в его пальцах. Холмы были покрыты мертвыми лесами: деревья
стояли плотно и, кажется, в том же порядке, в каком должны стоять деревья
нормального мира, но голые, без листьев и коры - светло-серые, гладкие,
блестящие. Целые - до единой маленькой веточки. Дальние холмы тоже покрыты
мертвым лесом, над лесом зеленоватая муть, и кажется, что кошмар кончается там,
у кромки горизонта, где зеленоватая муть обманывает глаз иллюзией жизни. И
кажется, что муть плывет, и кажется, что ты посажен в громадную бутыль из
зеленого стекла, в бутыли сигаретный дым, и солнце освещает бутыль косо и
насквозь, и пробка в бутыли, и нет из той бутыли выхода.
- Даже мелкие веточки остались, - заметила Оксана, - ой, Господи!
- Значит, здесь нет бактерий и нет гниения. И ветра тоже нет.
- Мы что, на Марсе?
- Ага, и я зеленый человечек. На Марсе нет деревьев, это знают
двухлетние дети. Не волнуйся. Мы дома. То есть поблизости дом половины меня. Не
могу сказать точнее, извини. Дом второй половины остался за тридевять земель. -
(А что означает числительное "тридевять"? - удивилось его второе Я.) - Но все
равно места родные. Я узнаю местность, вон те развалины раньше были мостом. Там
проходила трасса. Судя по виду обломков, мост разрушился лет тридцать назад, но
не больше пятидесяти. Вон там... - Он запнулся, язык не решался произнести
столь странное название. - Вон там Ыковка, в той стороне, километрах в
двенадцати. Так деревня называется, у половины меня в Ыковке дача. Построена из
настоящего кирпича - трудно даже представить. Там сейчас люди, если только в
таком мире могут жить люди.
Оксана осматривала свою одежду:
- Ну, не сама же себе я сшила такой жуткий балахон? У меня бы рука не
поднялась так себя уродовать. Значит, люди есть.
- Точно, люди тут есть, - сказал Коре, - а люди должны чем-то
питаться. Значит, и звери тут есть.
- Звери?
- Саблезубые мамонты, например.
- Не надо мне таких шуток, - испугалась Оксана.
"Эта женщина знает смысл слова "мамонт", - подумал Коре, - значит, ее
учили не по стандартной программе. Или проходила спецподготовку. Но спецы
никогда не будут так нервничать. Не сходится".
Он внимательно осмотрел местность. Визуально - опасности нет.
- Ты где училась? - спросил он.
- В школе, и все.
- По какой школе?
- Не по какой, а в какой.
- Тогда я чего-то не понимаю.
- Не понимаешь, так и не спрашивай.
- Логично.
Рядом, у самых ног, был неглубокий овражек, занесенный песком до
половины. Овражек уходил в сторону густого неживого леса, поворачивал под
прямым углом и терялся в зарослях. На песке - полузанесенные следы гусениц:
может быть, трактор, может быть, танк.
- Это река Хворость, - вспомнил Коре. - Бывают же такие названия.
- Где?
- Да вот этот овраг. Здесь раньше текла река. В этой реке дедушка
местной половины меня купался, когда был молодым. Местная половина хорошо
помнит фотографию. Берега еще не полностью осыпались. Интересно, куда она
пропала?
- Ничуть не интересно, - сказала Оксана, - я хочу домой.
- А где твой дом?
- На Сумской.
- Где?
- Это такая улица.
Насколько знал Коре, улицы везде и всегда называли только номерами.
- Девочка, в каком году ты родилась? - спросил он.
- В девяносто третьем.
- Тогда тебе всего девять лет, - сказал Коре, уже предчувствуя новую
неприятность. Сначала женщина; потом женщина, даже не помнящая языка; потом еще
окажется, что Кельвин наслоился на тело и мозг женщины столетней давности. Так
всегда бывает при сбое сложной программы - оказываешься черт знает где и черт
знает с кем.
- В тысяча девятьсот девяносто третьем, - уточнила Оксана.
Оксана представила себе дом, себя на кухне, приготовляющую блины,
сметана пахнет так вкусно, хочется зачерпнуть ложкой, на голове косынка, и
из-под косынки выбилась прядь, прядь щекочет переносицу, а муха бьется в
стекло. Неужели это никогда не повторится? Ну неужели?
10
- Я хочу домой! - повторила она.
- Домой ты отправишься обязательно, но через двадцать три часа с
минутами, - обнадежил Коре, - быстрее не получится.
- Почему не получится?
- Так устроен аппарат.
- Ты его сам делал?
Боже мой, с кем приходится иметь дело.
- Да, - соврал Коре. Фантом Кельвина наслоился на психику женщины,
жившей век назад. Она ничего не помнит, значит, не помнит и задания. Возможно,
Кельвина уже просто не существует. Его временный труп превратился в постоянный.
Скажем, душу напарника унесла зверушка трехметрового роста с шестью зубами в
пасти. Хватать и нести такими зубами получится хорошо. Интересно, куда она его
отнесла? - Да, я его сам сделал.
- Так лучше надо было стараться! - закричала Оксана.
- Без истерик. Через двадцать три часа ты уйдешь отсюда домой, - снова
соврал он. - А пока давай посмотрим. Это же совершенно новый мир - мир без
растений, без зелени. Здесь пищевые цепочки должны начинаться с нефти,
например, или с каменного угля. Какие-нибудь существа, которые питаются нефтью,
потом их пожирают хищники, а хищников люди - примерно так.
- Я ухожу!
- Куда?
- В Ыковку! Ты сказал, что есть такая деревня.
- Одна? Почему не со мной?
- Ты мне осточертел!
- Иди.
- И пойду!
- А знаешь, что самое страшное в новом мире?
- Ну?
- Это люди, которых ты не понимаешь.
Оксана представила дикарей, одетых в балахоны; дикари хватают ее,
связывают руки и ноги, надевают на длинный алюминиевый шест и начинают
поджаривать, облизываясь. "Мама, а тетя скоро будет готова? Можно я ее вилочкой
наколю?" - спрашивает юная людоедочка со стрекозиными крылышками на спине.
Оксане захотелось упасть на землю и зарыдать во весь голос, но она сдержалась,
не стала пачкать балахон.
Коре подошел к тому месту, где раньше был берег Хворости, постоял и
спрыгнул вниз, на песок. Песок оказался плотным, как бетонная плита.
Теперь он стоял у глиняной стенки, которая раньше была берегом. В
стенке виднелись отверстия-норки, как будто здесь водились птички-береговушки.
Он нагнулся над одним из отверстий и услышал скребущий звук.
- Эй!
- Что?
- Иди сюда, тут что-то живое.
Оксана увидела, как из норки выпрыгнула черная живая стрела, Коре
отклонился мгновенным движением корпуса, живая стрела пролетела метра четыре и
плюхнулась на твердый песок, сразу задвигалась, свиваясь восьмерками.
- Это змея! - закричала Оксана. - Сюда, давай руку!
- Подожди, это, кажется, насекомое.
- Скорее вылазь!
- Да не бойся, оно меня не укусит. Можешь слезть сюда сама.
- Спасибочки, обойдусь.
Существо было коротковато для змеи, больше всего оно напоминало
многоножку. Похоже, оно плохо видело, но хорошо слышало, потому что сразу
повернулось на звук.
- Крикни еще раз, - тихо сказал Коре.
- Сам крикни.
Существо возвращалось в свою норку. Оно не было ни змеей, ни
многоножкой. Оно имело две большие клешни и несколько клешней поменьше.
- Поцарапал все же меня. Нет, только зацепил рубашку, - сказал Коре. -
Штоб ты сдох!
Существо дернулось и замерло на пути к норке. Лапы раздвинулись.
Определенно сдохло.
- У тебя хорошо получается проклинать, - заметила Оксана, - оно
действительно сдохло. Нет, так не бывает. Совпадение. Не бывает так, чтобы змея
сдохла от одного пожелания. Не бывает, правда.7
Коре подошел к неподвижной твари. Подбросил носком сапога. Совершенно
мертва. Почему бы это ей умереть? Не от моих же слов, в конце концов? Можно
даже попробовать еще раз - он огляделся в поисках еще одного живого существа,
но все вокруг было мертвым. Надо запомнить и повторить эксперимент.
- Я думаю, что это был обыкновенный речной рак, - сказал Коре, -
просто в этом мире он изменился. Он вытянулся и стал быстро двигаться. А раз
нет реки, он живет просто в песке, как скорпион или фаланга.
- А если он ядовитый?
- Конечно, ядовитый - как же иначе он будет охотиться?
- Он тебя не поцарапал?
- Нет, хотя должен был. Ну, пошли.
- Куда пошли? - удивилась Оксана.
- Дальше. Тебе же интересно посмотреть, что там дальше?
Она не придумала, что ответить, и молча пошла за мужчиной. В конце
концов, мужчина - это все-таки защита.
11
- Ты так и будешь молчать? - спросила Оксана.
- Задумался.
- О чем?
- О тебе, - соврал Коре и подумал, что, несмотря на измененную
природу, люди в этом мире могли измениться не так уж сильно... Внешне по
крайней мере.
"Золотые глаза, звериные зрачки, отсутствие волос и ногтей. Кожа. Да,
еще кожа. Совсем не похожа на человеческую. Но так и должно быть, ведь кожа
первая принимает удар среды. Что они едят и что пьют? Я так много не помню...
После травм память обычно восстанавливается. А сейчас? А сейчас я как стертый
файл. Не думаю, что она восстановится сама. Найди знакомых, и они тебе помогут.
Если не раскусят, кто ты такой. Можно сказаться больным... С такой скоростью,
как мы идем, раньше ночи к поселку не доберешься. Неизвестно, какая здесь
ночь... Впрочем, ночь я помню - чернота с красными иглами звезд. Здесь нет по
ночам световых реклам, поэтому ночи черны, как инопланетные. Иногда движутся
автомобили, и свет их фар виден за десятки километров. Тому, другому Я, который
жил здесь, нравились эти ночи. Но куда делся он, если я в его теле? Если от
него остались лишь осколки воспоминаний, несколько имен, несколько сцен чужой
жизни? И хватит ли мне этого, чтобы войти в чужую жизнь? Я даже не знаю, есть
ли у меня семья. Жены точно нет. Бедный Кельвин. Возможно, он не полностью
стерт. Нужно попробовать".
Коре думал о нескольких вещах одновременно, для экономии времени.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг