оцепление входили шесть вооруженных человек (двое из них снайперы со
спецоружием, на котором можно мгновенно менять сорт пуль), хромой Жора и
пятнадцать человек принудительных добровольцев - активных ыковцев, с кольями.
Активные ыковцы тихо роптали, а двое даже пытались сбежать домой.
Жора вразумил их:
- Ты... помнишь, сволочь, что скоро осенний призыв?
- У меня отсрочка, - возразил названный непечатным словом.
- А... твою отсрочку, если я захочу, понял?
- Понял.
- Это не я, это он меня подбил, - заявил второй.
Жора хрястнул второго в скулу:
- Это тебе, чтоб на друзей не наговаривал. Ох, дали б мне волю, я бы
вас!
Больше никто не пытался сбежать. В десять минут второго Жора поднялся
на крыльцо и нажал звонок. Левой рукой вынул нательный крестик и поцеловал. "Не
дай мне Бог сойти с ума..."
- Какого черта! - возмутился Коре.
- Вы спали? Извините.
- Не спал. У меня бессонница уже вторые сутки. Впрочем, хорошо, что
кто-то пришел. Заходи.
- Ты не включишь свет? - спросил Жора, сделав шаг и остановившись.
Он уловил перемену тона, и сам перешел на "ты".
- Но я ведь призрак, мне свет не нужен. У меня глаза в темноте
светятся могильным фосфором.
- Ничуть не страшно.
- Я принесу свечу, - сказал Коре, - привидениям удобнее при свечах.
Он поставил свечу на стол и зажег. Свеча испустила противный дымок,
треснула и засветилась ровным колдовским пламенем.
- Ты опять по делу? Пришел меня арестовать?
- У меня здесь диктофон, - сказал Жора и дотронулся до груди. - Дом
окружен. Ты уйти не сможешь. Но я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз.
Без записи. Диктофон не включен. Сейчас я его включу, а ты наговори мне
чего-нибудь страшного, но вначале поздоровайся.
Он нажал кнопку, нащупав ее сквозь ткань.
- Здравствуй, - сказал Коре.
- Здравствуйте.
- Заходи.
- Спасибо.
- Я тебя слушаю.
- Я пришел сказать, что дом окружен спецподразделением. В
подразделении шестьдесят человек. Все вооружены.
- Я не боюсь оружия.
- Это специальное оружие, предназначенное для таких случаев. Каждая
пуля будет смертельной для вас.
- Тогда о чем же мы говорим?
- Я предлагаю вам условия: вы выдаете нам тот предмет, который
позволил вам проникнуть в мир живых, а мы сохраняем вам жизнь.
- Мне нельзя сохранить жизнь, я мертв, - сказал Коре. - А тот предмет
вы никогда не получите. Если захочу, я вас всех здесь испепелю, даже не выходя
из комнаты.
- Это блеф, - сказал Жора.
- А ты не боишься меня?
- Нет.
- Тогда я тебя проклинаю. Желаю тебе заснуть вечным сном. И чем
раньше, тем лучше.
Жора выключил диктофон.
- Извини за последние слова, - сказал Коре, - я, кажется, переиграл.
- Ничего страшного.
- Так что же в самом деле?
- Все так и есть. Дом окружен, и у людей особое оружие. Я хотел
узнать, кто ты на самом деле.
- Я - это я, - сказал Коре. - Мы же давно знакомы. Ты разве меня не
узнаешь?
- Зачем ты пришел? Чтобы отомстить?
- Я не могу тебе ответить.
- Ты не простил своей смерти?
- Ты бы простил?
- Я бы на твоем месте сделал то же самое, - сказал Жора. - Когда бьют
по щеке, нельзя подставлять другую, иначе тот, кто ударил, обнаглеет и станет
отпускать пощечины направо и налево. Слишком много стали убивать, и слишком
часто убийц не находят. И еще я не люблю, когда на человека охотятся, если он
не совершил никакого преступления. Вот когда ты убьешь кого-нибудь, я буду
охотиться за тобой вместе со всеми. А сейчас я на твоей стороне.
- А вдруг ты играешь роль?
- Я вырос в семье военного и знаю, что такое честь. Я достаточно
честен, чтобы не играть роли.
- Все не то или не так и подвиг в результате, - вспомнил Коре, - пора
бы мне уже привыкнуть.
- Что?
- Ты достаточно глуп для этого. Честные люди обычно глупы.
- А как же ты?
- Я не честен, - сказал Коре, - и никогда не был честен. В том мире,
где я живу, чести и честности не существует вообще. Но я знаком с этими
понятиями теоретически, изучал на спецкурсах.
- Тогда, может быть, ты останешься с нами?
- Нет.
- Почему ты лезешь в петлю?
- Есть хороший способ преодолеть опасность: выбрать еще большую
опасность. Так, человек, не умеющий плавать, может кататься на водных лыжах -
но остановиться для него значит утонуть. Можно взбежать по трухлявой лестнице,
которая не выдерживает и половины твоего веса, но нельзя по ней пройти -
провалишься. Я недавно вернулся из экспедиции к Малому Облаку - это за двести
тысяч световых лет отсюда, - там мне пришлось взбираться по стене над пламенем,
и выступы на ней были на расстоянии двух метров друг от друга. Дым не позволял
увидеть ближайший выступ, но я прыгал и находил его пальцами. Если не можешь
пройти, нужно прыгать; нужный выступ обязательно есть где-то впереди. А
нерешительный всегда проигрывает. Логика прыжка через смерть. А теперь я делаю
следующий прыжок: помоги мне уйти.
- Тебе некуда уходить.
- Есть одно место, правда, я не был там три года. Не то чтобы друг, но
человек надежный и хорошо защищенный. Без причины не продаст.
- Хорошо.
- А если кто-нибудь узнает о нашем разговоре?
- Меня уволят или отдадут под суд.
Коре задул свечу и встал.
- Пора.
- Последний вопрос, - сказал Жора, - как оно там, на звездах?
- Как перед объективом. Пустота смотрит и ждет.
30
Он бежал по направлению к единственному месту, в котором мог найти
защиту. Прорваться сквозь оцепление оказалось нелегко, но возможно. Жора не
подвел: снайперы были расставлены так, что оставалась лазейка. Пришлось
столкнуться только с двумя молокососами с кольями. Если бы действовать быстрее,
то все прошло бы совсем благополучно. Насчет необычного оружия Жора тоже не
соврал: в ноге Коре засела пуля. Судя по опухоли, пуля задела кость. Но если бы
сильно задело, то на ногу нельзя было бы встать. Болит, конечно, зверски, но
плевать. Чем меньше думаем о боли, тем легче боль перенести - правило, которое
нужно бы преподать всем нытикам, жалующимся на боль.
Единственным местом была дача местного сумасшедшего гения, всю жизнь
занятого изобретением бомбы.
А в данный момент местный сумасшедший гений, Василий Кипенников,
размышлял над проектом биологической бомбы.
На столе перед ним стояла трехлитровая банка из-под соленых кабачков,
не вполне пустая. Банка отражала лампу тремя бликами: двумя вогнутыми и одним
выпуклым. На дне банки лежал лист бумаги в крупную клетку с рассыпанными по
нему хлебными крошками. На листе бумаги стоял ребром спичечный коробок
("Пинскдрев" и красный цветочек - "Пуанкаре" и грибок ядерного взрыва: так
виделось Кипенникову из-за перевернутости названия). По листку быстро ползали
три мелкие мошки с именами Васька, Сашка и Машка. Мошку Ваську Кипенников любил
больше других - все-таки тезки.
Машка бежала впереди, на полной скорости, оббегая крошки и не
притормаживая на поворотах - как гоночный автомобиль. Васька и Сашка неслись за
ней, не отрываясь, как прицепные вагончики. Цель преследователей была ясна, но
Машка пока колебалась, кому из двоих отдать предпочтение. Василий Кипенников
придвинул близорукое лицо к банке и сжал рукой бороденку. Бороденку он имел
небольшую, но аккуратно подстриженную, очень аккуратно, поверьте мне.
Накладную, конечно же. При встрече с ним первым делом бросалась в глаза
аккуратность бороденки, а только после этого - ее разительное сходство с
бороденкой одного из великих преобразователей мира, только после этого. Еще при
встрече с Кипенниковым бросалась в глаза идеальная складка на брюках, идеально
вычищенные ботинки светло-коричневого цвета, шляпа с полями, томная благородная
синеватость лица и глаза, печально глядящие сквозь собеседника и будто бы
понимающие, что в мире нет совершенства, - от такого взгляда твоя душа
вздрагивает, и ты начинаешь сомневаться не только в себе, но и в собственной
жене и даже в собственной собаке породы дворняжка.
Мошка Машка подбежала к мошке Ваське, присела и расставила крылышки.
Она вспомнила, что обижена на мошку Сашку из-за того, что тот отогнал ее от
крошки минут пять назад. Сердце ее уже успокоилось, и обида улеглась, но ведь
нельзя мужчинам позволять, иначе на голову сядут. А с мошкой Васькой ей было
хорошо. "Ну что с того, что пялится на меня та волосатая голова из-за стекла, -
думала она и одновременно следила вторым фасеточным глазом за нервными кругами
Сашки, - ну и что с того, что он задумал нас погубить, зато мне хорошо и жизнь
идет..." Она вдруг ощутила такой прилив радости от простой мысли о том, что
жизнь идет, что зажмурилась и позволила подбежавшему Сашке себя поцеловать.
Потом она подошла к ближайшей крошке и стала ее жевать, чтобы успокоиться.
Волосатая голова отдалилась от банки и стала невидимой. "Нет, - подумала Машка,
оглядывая чистый белый лист бумаги, - все же этот мир несовершенен, раз в нем
так много пустого места. Вот если бы я создавала мир, я бы создала его
иначе..." И она задумалась о преобразовании мира.
Именно о преобразовании мира думал и Василий Кипенников, отодвинувший
бороденку от стекла. В отличие от недалекой Машки он не радовался тому факту,
что жизнь идет, а крепко тревожился, понимая, что жизнь идет в неверном
направлении. Неправильность течения жизни Василий Кипенников впервые подметил
лет тридцать назад, когда его, совсем мальца (упрямого и вредного до истерик),
старшие мальчики стукали лбом о стену только за то, что он отказывался
ответить, который час, имея часы на руке. Лоб стучал о стену на протяжении
нескольких лет, но постепенно мучители утратили интерес к дико непробиваемой
жертве и занялись теми жертвами, что поплоше. После каждой такой экзекуции у
Васеньки Кипенникова роскошно кружилась голова (роскошно - потому что отпускали
из школы и потому что в голову лезли возвышенные мысли), стучало в висках и
распирало грудь от сознания собственной силы. После одной из таких экзекуций
Васенька и изобрел идею супербомбы.
Вначале идея была всего лишь изобразительной - Васенька изводил все
тетради в клеточку изображениями огромной бомбы. Бомба была одна и та же, будто
чудом выхваченная из абстракции собственного будущего; бомба была синей, по
причине синей ампулки, имела различные радующие глаз детали - зубы, рога,
звездочки и кресты. А также иллюминатор для пилота. За несколько месяцев
Васенька так натренировался, что был принят в художественный кружок, а еще
месяц спустя отчислен из кружка как не умеющий изобразить ничего, кроме бомбы.
- Что это я отвлекся? Что это на меня нашло? - сказал Василий
Кипенников своим воспоминаниям и сосредоточился на проекте легким усилием воли.
Проект до сих пор не утратил былой изобразительности, но теперь уточнился в
чертеж.
"Конечно, - думал Василий, - окончательная супербомба может быть
только биологической. Ведь живая материя есть самая энергичная во Вселенной.
Значит, только из живой материи можно добыть энергию, могущую взорвать биллионы
тонн неживой материи. Но над биобомбой нужно еще много работать. Дорогу осилит
идущий".
И вдруг прозвучал сигнал тревоги.
Система всегда давала сигнал тревоги, если сталкивалась с чем-то, чего
не было в ее программе. Сейчас в дверь звонил человек, но система не
фиксировала присутствия живого организма. Девять секунд спустя система опознала
человека по имени Арей. Доступ разрешен. Мощный пулемет опустил ствол.
Программа самоуничтожения отключилась. Магнитный замок на двери подземного
бункера щелкнул и стал в положение "0".
"Арей Вирский. А ведь его убили три года назад, - подумал Василий
Кипенников. - Точно убили; я сам видел передачу. Грех не использовать такой
случай".
31
Дача Кипенникова сейчас тоже была ограждена забором, но забор стал
выше раза в полтора. Ворота стальные, бронированные. Над воротами глазок
камеры, мигает красной точкой. Включен. Коре нажал звонок и не отпускал, пока
не услышал знакомый голос.
- Кто?
- Я. Посмотри и увидишь.
Включилась лампа. Коре поднял голову к свету и не сразу понял, что
необычного было в этой лампе. Ну да, в световом шаре не танцуют комары. Пора
уже привыкнуть.
- Ты давно не заходил, - сказал знакомый голос.
- Был занят.
- Уезжал?
Кипенников за три года ни о чем не узнал. Этот человек жил как моллюск
в ракушке. Интересно, какую отравленную жемчужину он изобрел на этот раз?
- Уезжал. Очень далеко. Скорее открывай. Потом все расскажу. За мой
погоня.
- Кто?
- Шестьдесят человек с кольями, пистолетами и снайперскими винтовками.
Мелочь, обычное дело.
Правая нога немела все сильнее, приходилось стоять на левой и
опираться рукой о стену.
Щелкнуло, загудел мотор, ворота отодвинулись ровно настолько, чтобы
пропустить одного человека. Коре вошел и увидел милую девушку с фонарем,
стоявшую на крыльце. Девушка? Здесь? Видимо, за три года мир очень изменился.
- Меня зовут Ксюша, - сказала девушка и направила луч фонаря вниз. -
Идемте, я вас провожу.
- Арюша! - обрадовался Кипенников. - Здравствуй, но мне сейчас
некогда.
- Ты совсем не изменился.
- Зачем мне меняться?
- Все-таки три года не виделись.
Зазвенел звонок.
- Это за мной. Спрячь меня куда-нибудь, - сказал Коре.
Ксюша провела его в подвал, и они заперлись изнутри. В подвале было
очень тихо.
- Я вижу, здесь хорошая звукоизоляция.
- Да.
- За последние годы стала еще лучше.
- Да.
Ксюша была в русом парике, невысокого роста, с зелеными ресницами, вся
тихая и мягкая, будто пушистая, как котенок, которого хочется погладить.
- А вы здесь были раньше?
- Да, приходилось.
Голос тоже мягкий и глубокий, заставляет вспоминать что-то, чего
наверняка никогда не было. Почему-то Ксюши всегда рождаются не вовремя или не в
том месте или связываются с кем попало, но только не с нами.
- Откуда ты взялась?
- Я племянница Василия Палыча.
- Я тебя раньше не видел.
- А я только сейчас приехала. Что у вас с ногой?
- Пуля.
- Давайте я помогу, у нас здесь аптечка. Я умею.
- В медучилище?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг