она осталась в одном экземпляре. Правда, был и второй прибор, еще полезнее.
* * *
Вторая стрелка меняла цвета от желтого до темно-синего. Темно-синий был
плохо различим. Наверное, глаза пришельцев воспринимали цвета иначе.
Это оказался индикатор цели. Стрелка указывала на ту цель, которая в
данный момент занимала сознание владельца браслета. Когда Орвелл хотел есть,
стрелка указывала на холодильник, когда хотел спать - на кровать, когда
вспоминал бывшую жену - показывала направление, в котором предположительно та
находилась. Когда Орвелл ни о чем не думал или думал очень напряженно, стрелка
металась. Это даже дисциплинировало. Как только стрелка начинала метаться,
Орвелл собирал внимание в одну точку, и мысль сверлила эту точку, добираясь до
истины, как бур добирается до нефти. Прибор действовал безошибочно. Кроме
стрелки на браслете имелось еще несколько загадочных рисунков, неподвижных, но
меняющих цвет. Шифровальщики наверняка бы разгадали смысл каждого рисунка и
даже выдали бы подробную инструкцию, как. пользоваться прибором. Сам же Орвелл
выяснил только, что означает синий кружок: если дотронуться до него пальцем, то
включался легкий зуммер. Этот звук не позволял отвлекаться при решении
серьезных задач. Наверняка остальные рисунки тоже могли усилить какие-нибудь
способности, но времени на выяснение этого уже не оставалось.
Орвелл успел проверить только индикатор цели. Для этого он дважды сыграл
на скачках. Было сырое холодное утро. Мокрые и усталые искусственные лошади
бежали вполсилы. Трибуны были наполовину пусты. Орвелл сыграл в первом и во
втором забеге. Индикатор цели показал тех лошадей, которые будут первыми. И оба
раза Орвелл оставил выигранные деньги в кассе - он знал, что нечестно нажитое
добра не приносит. Еще одна заповедь, намертво вбитая когда-то отцом. Орвелл
был странным человеком, но умел скрывать свои странности.
Сейчас он снова сидел в своем рабочем кабинете и ждал отчета о событиях,
которые произошли на Бете Скульптора. Бормотал веселый "ванька". Прибор
показывал незначительную опасность. Стрелка не устанавливалась: незначительная
опасность грозила со всех сторон; в управлении все подсиживали друг друга.
Особенно опасны были друзья. Опаснее всех - лучшие друзья. Орвелл нажал кнопку
вызова.
- Икемура?
- Да. Уже почти все.
- Мне достаточно "почти". Я хочу знать, что случилось. Заходи ко мне
немедленно.
- Да. Еще пять минут.
Несмотря на фамилию, Икемура ничуть не походил на японца. Это был полный
веселый блондин, с легкой рыжинкой в усах, с громким голосом и со страстью к
рассматриванию порножурналов. Еще Икемура любил выпить, но только не на работе.
А работал он отлично. Последнюю неделю работал даже по ночам, хотя никто и не
требовал этого. Икемура был почти другом, почти. Еще Икемуре всегда везло.
Всегда. Рождаются же такие счастливчики...
- На что это похоже? - спросил Орвелл, когда Икемура вошел и сел в удобное
кресло, у стены.
("Бета до сих пор не отвечала на сигнал. Если это катастрофа, то
катастрофа колоссальная. Придется посылать боевой крейсер, возможно не один.
Главное, ты не знаешь, с чем тебе придется столкнуться. И все же это такое
приятное и сладкое чувство - опасность".)
- Надоела мне эта Бета дальше некуда,- сказал Икемура.-Ты знаешь, шесть
дней назад я привел домой женщину, и она была такой мягкой, потому что у нее
только что умер брат,- она была на все готова,-и тут вы со своей Бетой.
- Где ты ее нашел?
- Женщину? В одном притоне. Мы там играли на жизнь, и я выиграл.
Орвелл усмехнулся.
"Икемура не из тех людей,- подумал он,- которые способны пойти в притон и
играть на деньги, не говоря уже о том, чтобы играть на жизнь. Правда, иногда он
может рассказать такое, что не знаешь, верить или не верить. Главное, говорит
будто бы совершенно серьезно".
- Тебе нужно мое мнение или официальное? - спросил Икемура.
- И то и другое.
- С какого начать?
- С официального.
- Тогда все просто и глупо. Колония на второй планете Беты Скульптора
перестала отвечать по лучу. Вместо ответов мы получаем самую разную чушь.
Получали, я хочу сказать. А последние четыре дня вообще ничего. Оглухонемели.
Всеобщая молчаливая забастовка. Полное молчание - все даже кушать перестали,
чтобы не чавкать за едой.
- А если серьезно?
- А если серьезно, то официальная версия - беспорядки населения или опять
выдумали местный праздник. Скорее всего, беспорядки, потому что не работает
передающая станция.
- Не очень верится. Сколько там людей?
- Ну, переписи не проводилось. В прошлом году было около восьми тысяч.
Условия там неплохие. Сейчас может быть и все десять. Люди ведь склонны к
размножению. Веселое это занятие. Я сам поразмножаться люблю, но без
последствий.
- Что-то ты невесело это сказал.
- Точно.
- Тогда что же там, по-твоему?
- Я не могу сказать, что там, но я знаю, на что это похоже больше всего.
- Ну и?
- Вирус Швассмана.
Орвелл задумался. Вирус Швассмана. Одна из самых странных и самых страшных
космических катастроф прошлого столетия. Почти легенда.
- Но это же легенда? - спросил он.
- Да, но это действительно случилось. А легенду сделали для того, чтобы...
Даже не знаю, для чего.
- Вирус Швассмана,- повторил Орвелл, глядя на прибор опасности. Стрелка
стала красной и показала на входную дверь.- Приблизительно где сейчас созвездие
Скульптора?
Икемура подпер языком щеку, вычисляя:
- Вон там примерно.- Он показал на входную дверь.
- Документы остались? - спросил Орвелл.
- О вирусе? Никаких. Только слухи.
- Я тоже помню эти слухи,- сказал Орвелл,- люди превращаются в кузнечиков,
вирус, который кушает и людские мозги, и электронные... Не слишком ли это? И
если так, то их уже нельзя спасти. И опасности они не представляют. Они просто
умерли, остается молиться за их души.
Икемура не знал, что означает слово "молиться". Он сделал вид, что знает.
Орвелл взглянул на прибор опасности. Стрелка оставалась красной, вопреки
его словам.
- Ты знаешь что-нибудь еще? - спросил он.
- Только конец легенды. Когда на комете Швассмана умер последний человек,
то компьютер корабля направил комету к Земле.
- Это естественно. Компьютер без участия людей не мог дать команду
отчалить от этого дряхлого куска льда.
- Это неестественно: компьютер при этом передавал угрозы.
- Угрозы?
- Обещал взорвать Землю, свалившись прямо на Алатайский энергетический
реактор. Землю так не уничтожить, положим, но...
- Тогда сбой в программе?
- Нет. Тот корабль не мог двигаться без экипажа. А экипажа не было. Это
выглядело примерно так, как если бы взбунтовался бульдозер и поехал бы крушить
дома, сам по себе, без человека.
- И чем это кончилось?
- Конечно, корабль уничтожили,- ответил Икемура.- Но это все только
легенды. А что ты думаешь?
Стрелка опасности снова стала красной. Стрелка цели показала в сторону
звездного атласа.
- Я думаю, что нужно посмотреть карты,- сказал Орвелл.
Икемура пожал плечами.
- Пожалуйста.- Он взял атлас и начал листать.- Скульптор. Бета Скульптора.
Планеты. Это здесь. Посмотрим на экране?
Прибор опасности щелкнул.
Забираю все награды
На любых олимпиадах,-
пел "ванька".
- Что это щелкнуло? - спросил Икемура.
- Косточка хрустнула.
- Стареешь, командир.
- Все мы стареем.- Он водил рукой над картой, глядя на стрелку. Она
указывала точно на Бету.
- Здесь действительно таится опасность,- сказал Орвелл, совершенно не
контролируя свой голос.- Нужно принимать срочные меры.
- Мы уже отложили все рейсы туда,- сказал Икемура.
- Правильно. Собери надежную команду.
- Совсем надежную не получится,-сказал Икемура,- обязательно ведь влезут
парни из отдела. Ты уверен, что нужно лететь? Если это вирус?
- Если это вирус,- сказал Орвелл,- нам не позволят вернуться. Нами
пожертвуют, чтобы не занести заразу на Землю.
- Тогда можешь лететь без меня,- сказал Икемура,- сейчас я пишу книгу по
философии секса и хочу ее закончить. Я еще не успел проверить на себе все
упражнения.
- Ты не успеешь дописать свою книгу. На Бете находится целый ракетный
флот. Если там вирус Швассмана, то этот флот может свалиться нам на головы.
Целый парк взбесившихся бульдозеров.
- Ты считаешь, нужно лететь?
- Да. Только не на пассажирском корабле и не на военном крейсере. На
Хлопушке.
Прибор опасности щелкнул выключившись.
- Я думаю,- сказал Икемура,- что с экипажем больших проблем не будет.
- Возьмем группу Коре - там у него сейчас человек шесть. Потом, возьмем
Дядю Дэна, а он возьмет с собой несколько женщин. Еще нужен хороший водитель,
очень хороший, его ты выберешь сам, у меня на примете никого нет. Остается
наблюдатель и мы с тобой.
- Сколько всего?
- Человек пятнадцать, не меньше. На Хлопушке будет тесновато, но
как-нибудь поместимся. Значит, водитель за тобой.
* * *
Хлопушкой называли маленький корабль, специально предназначенный для
надпространственных перелетов. Большие корабли таких рейсов не выдерживали: на
выходе в пространство они деформировались или взрывались. Хлопушка
использовалась уже восемь раз, примерно один раз в два года. Желающих
покататься на ней обычно не оказывалось. Слишком мал и неудобен был корабль. Он
вмещал восемнадцать человек. Чаще всего среди экипажа находилось несколько
биороботов, внешне не отличимых от человека.
Биороботам всегда придавался облик одного из участников экспедиции. Они
были довольно тупы во всех человеческих вопросах и очень расчетливы и точны во
всех вопросах, доступных искусственным мозгам. К тому же никто не мог
сравниться с ними в быстроте и легкости. Один биоробот смог бы справиться с
парочкой бешеных носорогов, например. Он свернул бы носорожьи шеи голыми
руками.
Икемура занялся подготовкой и подбором экипажа. Орвелл занялся собственным
начальством. Дело, видимо, было серьезным - прибор опасности щелкал каждый раз,
когда начальство собиралась отказать, и Орвелл невольно говорил именно ту
фразу, которая решала дело в его пользу. Все же на подготовку ушла целая
неделя.
Большинство членов экипажа были незнакомы Орвеллу. Он знал только Кристи -
девушку из группы контактов - и Коре. Конечно, Икемуру. Еще были двое смутно
знакомых ребят из отдела. Кристи Орвеллу слегка даже нравилась, но он считал,
что нельзя соединять работу с личной жизнью. Водителя он нашел-просто выбрал
лучшего и написал приказ.
- Ты все же нацепил эти побрякушки,-сказал Коре в первый же день
подготовки. Он имел в виду прибор опасности и прибор цели.
- Мне нравится все красивое,- уклончиво сказал Орвелл, чтобы не врать.
Орвелл не любил врать - некоторые считали это чудачеством, некоторые - удобным
недостатком. Многие этим недостатком пользовались.
- Красивое, как же.
Стрелка опасности повернулась и показала на собеседника.
- Эта штука всегда на меня показывает,- сказал Коре,- помнишь, еще там?
- Помню.
- Я на всякий случай взял реликтовый меч,- сказал Коре.- В этот раз мы
будем непобедимы.
Реликтовый меч был самым страшным оружием, изобретенным на Земле. Им могло
быть уничтожено абсолютно все. Можно было даже устроить конец света в одной,
отдельно взятой, планетной системе. Или заставить звезду взорваться. Пока меч
использовался исключительно в мирных целях.
Материал для реликтового меча невозможно было создать искусственно, но
зато он мог быть найден в обширном межгалактическом пространстве. Примерно
двадцать миллиардов лет назад, когда Вселенная рождалась из сингулярности, она
вначале взорвалась, а уже потом начала расширяться. Все осколки были соединены
нитями, и каждая нить имела нулевую толщину и бесконечную плотность. Эти нити
(реликтовые струны) до сих пор плавают во Вселенной; Благодаря нулевой толщине
реликтовая струна проходит без препятствий сквозь любую преграду, а благодаря
бесконечной плотности искривляет пространство вокруг себя. Искривленное
пространство заставляет две половинки преграды слипаться. Поэтому струну
использовали для сварки и склейки материалов.
Аппараты для мирных целей имели струну длиной до двадцати сантиметров.
Струна походила на дымящуюся нить - локальное искривление пространства
заставляло воздух гудеть и клубиться. Из такой нити при желании можно было
изготовить меч.
Но настоящий боевой реликтовый меч имел переменную длину струны - до
миллиарда километров. Таким мечом можно было срезать гору (гора сразу
проваливалась в магму) или рассечь целую планету - планета вначале
сплющивалась, а потом взрывалась. Сам меч был величиной с карандаш. Он
срабатывал только в руке специально протестированного человека. Меч
программировался только на пятерых хозяев. Все пятеро летели на Хлопушке.
Не обошлось без скандала. Скандал устроил самый неожиданный человек -
водитель. Коре пригласил свою группу и водителя к себе в кабинет, на последнее
совещание перед полетом. Кабинет был небольшим, там находились только
необходимые вещи. Еще имелась картина. Картина служила полезным тестом,
предложенным психологами. Коре использовал картину вот уже четыре года и за это
время множество раз успел убедиться в точности ее оценок. Это была не настоящая
картина, конечно. Она представляла собой стереоизображения картин великих
мастеров. Каждый день изображение менялось. К счастью, великие мастера успели
написать достаточно много картин за предыдущие столетия. Картина позволяла
разделить всех людей, входящих в кабинет, на две группы: на тех, кто
останавливался перед картиной, и на тех, кто ее не замечал. Тех, кто
останавливался, Коре определял как "открытых". Открытые всегда имели свое
мнение, подчинялись не любому приказу, а только разумному, в безвыходных
ситуациях находили неожиданные новые пути. На них можно было полагаться в самых
сложных случаях, из них получались хорошие руководители, они реже предавали, а
если поднимали бунт, то не от скуки или злобы, а только ради чего-то. Да и
бунтовали они гораздо реже. Открытых встречалось мало. В группе таким был
Гессе, второй человек после самого Коре; а еще приходила женщина по имени
Евгения, которая всегда останавливалась перед картиной и даже помнила имена
древних художников. Коре надеялся, что Евгения полетит с ними,- она была
прекрасным пилотом. Людей, которые не останавливаются перед картиной, он
называл "закрытыми". Закрытые походили друг на друга: они не отличались большим
умом, они уважали только силу и сами были грозной силой до тех пор, пока
ощущали твердую руку командира; они легко шли на смерть, но в спокойной
ситуации они представляли опасность-наученные только сражаться и убивать, они
вели себя как скорпионы в банке, уничтожая друг друга. Они просто делали то
единственное, что умели делать хорошо.
Новый водитель, его звали Рустик, вошел в кабинет последним и не
остановился перед картиной.
- Как вам нравится эта вещь? - Коре указал на картину.
- Я не разбираюсь,- ответил Рустик.- Я всего лишь водитель.
Итак, Рустик оказался закрытым. Он был не просто водителем, а самым лучшим
водителем, одним из лучших на планете. Он водил любую боевую машину так, что
никакой электронный аппарат не мог сравниться с ним. Все же человек сложнее
любого аппарата. А если этот человек умеет делать свое дело...
- Я не собираюсь никуда лететь,- заявил Рустик.
- Почему?
- Потому что у меня через восемь дней личное первенство и все шансы на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг