еще не убили, все выжидали. Чулан был огромным, и укромных мест здесь хватало.
Хорошо, что весь инкубатор освободили - есть много мест, где можно спрятаться
или укрыться в засаде. Чулан находился на четвертом этаже инкубатора. Он
одновременно являлся чердаком. Потолок здесь был низкий, и взрослый человек с
трудом бы мог здесь ходить. Свет выключили, поэтому Тринадцатый не боялся быть
замеченным и не боялся, что это место перестанет быть укромным. Здесь лежало
очень много выброшенных за ненужностью вещей, в основном матрасов. Кроме того,
здесь находилась шахта мусоросборника, куда некоторые вещи периодически
сбрасывались. Мусоросборники были везде, даже в подвалах и на крышах. "В них
можно зарыться так, что без сканера никто не найдет,- подумал Тринадцатый.-Ага,
вот старый шкаф, можно спрятаться в нем. Нет, не стоит, ведь если несколько
братиков объединятся на время и станут вылавливать одиночек, то они могут
добраться сюда и открыть дверцу. Тогда не сбежишь. А ведь неплохая стратегия -
объединяться. Нет, прятаться все же надежнее".
Тринадцатый встал за большим старым пластиковым шкафом и стал ждать. Ждать
пришлось недолго. Вскоре появился еще один - Номер двадцать восьмой. Он вошел,
огляделся, ничего не заметил и стал искать место, где бы спрятаться.
Тринадцатый подумал, что чердак не слишком удобное место для сражения. Впрочем,
время уже потеряно. Нападать нужно было сразу. Дело в том, что и Тринадцатый, и
Двадцать Восьмой были из одного и того же выводка и они привыкли мыслить
совершенно одинаково. Это было вполне естественно, что они выбрали один и тот
же план действий - самый рациональный план. "Сейчас сюда на чердак набьется
человек девяносто,- подумал Тринадцатый.- Но ведь здесь драться нельзя.
Придется спрятаться еще где-нибудь. А вот еще проблема: когда нас останется
лишь двое или трое - то как можно будет спрятаться, если все думают одинаково и
принимают одно и то же решение? Ведь мы окажемся вместе? Ладно, обдумаю это
позже",-решил он. Самым рациональным, конечно, было спрятаться где-нибудь и
пересидеть всеобщую бойню (особенно опасно будет вначале, можно погибнуть
случайно, когда на одного вдруг нападут несколько или в толчее кто-то ударит в
спину) и лишь после того, когда останется всего несколько противников, выйти
самому и начать единоборство, уже не опасаясь или почти не опасаясь
неожиданного удара.
После Двадцать Восьмого появился Девяностый, потом еще один, потом еще и
через пятнадцать минут на чердаке собралась толпа.
Тринадцатый вышел из укрытия.
- Мы что, будем воевать здесь? - спросил он.
- Нет,- ответил кто-то,- давайте прятаться в другом месте.
И дети, взявшись за руки (так они были приучены), стали спускаться с
лестницы, ведущей с чердака. Контрольный срок еще не истек, и до конца
условленного часа эпизод повторился дважды: один раз в подвале, где все
собрались, руководствуясь теми же самыми соображениями, и снова никто не хотел
начинать первым-не из страха или жалости, а из рациональности,- и второй раз в
прачечной, которая была за кухней. После этого прозвенел звонок и время
закончилось. Все остались живы. Попытка естественного отбора провалилась.
Было решено использовать более надежный инструмент, а именно - Мясорубку.
Дело происходило ночью. Ночью - чтобы не было нежелательных зрителей - ведь в
данном случае Мясорубка не служила как орудие казни; она служила для
определения победителя - чем-то вроде спортивного снаряда. В этот раз машину
настроили так, что последнюю жертву она не перемалывала.
Стандартная Мясорубка рассчитана на шестьдесят человек, детей было больше,
поэтому пришлось повозиться, изменяя программу. Техники ворчали, недовольные
тем, что приходится работать сверхурочно. По ночам обслуживающий персонал
Мясорубки обычно разбредался по городу и занимался охотой за людьми. Техники
прекрасно разбирались в человеческих органах, поэтому покупатели охотно
сотрудничали с ними.
- Вот неудача,- сказал мужчина.- Я как раз хорошо выспался сегодня днем и
собирался пройтись в центр. Там, в центре, лучше улов; говорят, что можно взять
пятерых за ночь.
- Ничего,- ответила женщина.- Здесь ведь тоже много народу порешат, может
быть, нам что-то и перепадет.
- Да что ж перепадет, когда Мясорубка всех перемелет в фарш? А фарш, кому
он нужен?
- Из фарша можно делать вытяжки, а из вытяжек делают лекарства,-
рассудительно проговорила женщина.
- Так ведь платят за это гроши! - возмутился мужчина.- Я за ночь вдесятеро
больше зарабатываю. Чем я буду жить, когда состарюсь? Банки грабить, что ли?
Так я же не бандит какой-нибудь!
- Не ворчи, тебе еще десять лет до пенсии. А здесь порубят человек сто, я
слышала. Если все это мясо продать, то как раз и будет ночная выручка. Главное,
что безопасно. Вчера Стешу прямо на улице прикончили. Опасно стало работать.
- А кто ж ее?
- Говорят, что биоробот, подделанный под мальчика.
- А ты ей свой вопрос про синус не рассказывала?
- Нет, ты же не советовал.
- И правильно, не советовал, меньше будет конкурентов.
Закончили перерыв, и они снова принялись за наладку механизмов. Это была
нетрудная работа, ведь Мясорубки всегда делают качественно и запчастей к ним
хватает.
К счастью, девяносто с лишним детей могли поместиться на движущейся
полосе.
Была ночь, накрапывал мелкий дождь, площадь была пустынна и тиха, но
вскоре ей предстояло наполниться криками, в центре рос искусственный дуб,
отбрасывающий большую черную тень. Возле искусственного дуба, свесившего
искусственную неживую ветвь, стоял эшафот, еще не разобранный (авось пригодится
в будущем). И еще чуть дальше, рядом с памятником древнему вождю,
протягивавшему указующий перст из прошлого в грядущее, к древнему, так и не
пришедшему грядущему. (Памятник не уничтожили, потому что он не мешал движению
- о нем просто забыли.) Итак, рядом с этим памятником стояла наспех собранная
Мясорубка. Наспех, но надежно. Гудели могучие моторы, разогреваясь на холостом
ходу, и заставляли вибрировать воздух, булыжники, фигуру вождя, ночь и тонкую
струну страха, натянутую в каждом сердце.
Мясорубка освещалась двумя прожекторами, и телекамеры уже работали.
Телекамеры были коммерческими - федерация журналистов все-таки попросила и
получила разрешение на съемки. Ведь отборочное соревнование обещало быть
интересным и поучительным. Да и запись можно будет хорошо продать.
Инопланетянка охотно согласилась на предложение журналистов, ведь оно было
разумным. Тем более часть денег шла непосредственно ей, как автору и
организатору шоу. Она так же согласилась на воспроизведение всего происходящего
на видеокраске.
Детей ввели в Мясорубку и позволили им разместиться так, как они хотят.
Дети расположились в безукоризненном шахматном порядке, как наиболее удобном.
Детей предупредили, что до пуска Мясорубки остается еще полчаса. На самом деле
оставалось десять минут - журналисты дополнительно заплатили за эффект
неожиданности.
Тринадцатый лег и стал смотреть в небо. Оно было пасмурным, темным, облака
шли серыми полосами, иногда падали мелкие капли, а очень мелкие висели в
воздухе как туман. В небе на востоке виднелась темно-красная реклама сапожной
мази (Мазь от фирмы "Гуталин" - я на ней поджарил блин!), которую высвечивали
прямо на облаках. Хотелось прикрыть глаза, но он смотрел. Он ждал того момента,
когда заработает Мясорубка, когда вся площадь под ними сдвинется и они пойдут в
последний и решающий бой (решающий более, чем личную судьбу,- судьбу
человечества). В бой за право стать родоначальником нового человечества. Это их
долг. Именно для этого они и были рождены.
И его маленький личный долг - либо погибнуть, либо стать лучшим, i
"И все мы, как один, умрем в борьбе за это",- вспомнил он слова древней
песни. Те люди тоже любили умирать и убивать. Так любили, что даже не знали, за
что именно они поголовно умрут. Им и не хотелось знать. Просто - "за это".
* * *
Номер первый сыграла свадьбу с Номером тринадцатым. К тому времени все
остальные были перемолоты Мясорубкой, а Номеру тринадцатому удалось избежать
этой участи. Почему и как - никого не интересовало - главное, что он оказался
лучшим. Свадьба пышностью не отличалась, о ней объявили по телевизору, и
несколько журналистов снимали происходящее, хотя процедура была совершенно
неинтересна, просто жених и невеста поставили свои подписи под брачным
контрактом, который предусматривал только одно - создание жизнеспособной новой
особи. Тринадцатый впервые держал в руке авторучку, но он справился. Первая
тоже не была знакома с этим прибором и тоже справилась. В зале для церемоний
было пыльно и пусто, потому что никаких церемоний здесь не проводилось уже
много лет. Даже клерк успел постареть и забыть, где лежат нужные дискеты. После
свадьбы жених с невестой удалились в брачную комнату. Там невеста разделась и
приказала сделать то же самое жениху. Тринадцатый осмотрел ее с любопытством,
но без энтузиазма.
- Но,-сказал мальчик,-я уже слишком большой, чтобы раздеваться при
женщинах.
Колеса Мясорубки все еще скрежетали у него в ушах. Он еще вздрагивал от
шорохов и слов, но держался с гордостью.
- Ты слушай, что тебе говорят.
- Теперь ты меня слушай, я в семье главный! - сказал Тринадцатый.
Первая отвесила ему оплеуху и тем самым на время погасила конфликт.
- Раздевайся, это твой долг.
Мальчик подчинился.
Нажатием кнопки она вызвала врача, и врач произвел небольшую и почти
безболезненную операцию на обоих новобрачных - взял нужный генетический
материал. Оставалось только ждать.
- Сыграем в Трек,- предложила Первая.
- Я не умею, но ты меня научи, я люблю учиться,- ответил мальчик.
Процесс оплодотворения слегка затянулся; они успели сыграть три партии в
Трек, причем две мальчик выиграл. Наконец вошел Дрейк, его лицо было радостным.
- Сработало,- сказал он.
- Мы можем посмотреть?
- Да, конечно.
Первая накинула на мальчика халат, а сама, не одеваясь, а только вставив
худые лапки в тапочки, пошла за Дрейком.
Они прошли по длинному коридору со множеством металлических дверей и
оказались в лаборатории.
- Все прекрасно,-сказал Дрейк,-мы размножили уже триста копий. Можете
посмотреть на одну из них.
Он настроил микроскоп, и Первая вместе с мальчиком стали смотреть в трубку
(микроскоп был с несколькими трубками). Они смотрели на то, как начинает
формироваться зародыш их ребенка. Делящиеся клетки походили на мыльные пузырьки
в пене, с той только разницей, что мыльные пузырьки лопаются и исчезают, а тут
они появлялись и не лопались.
- Мне кажется, я счастлив,- сказал мальчик совершенно серьезно. Несерьезно
он говорить не умел.
* * *
Орвелл собрал всех в небольшом зале, который находился на первом этаже
здания. Он пригласил и двух роботов, но два робота удалились в уголок и стали
молча играть в шахматы - молча, потому что общались с помощью радиоволн. Их не
интересовали проблемы людей, они понимали только приказы. У одного из роботов
было сильно повреждено лицо. "Что это с ним?" - подумал Орвелл.
- Я собрал вас всех,- сказал он,- для того чтобы узнать, что же все-таки с
нами происходит. Что случилось? Почему мы, представители высшей и, может быть,
единственной расы во Вселенной, почему мы уничтожаем друг друга? Может быть,
это влияние этой ужасной планеты?
Он осекся, взглянув на роботов, пристально глядящих в глаза друг другу.
("Они играют в шахматы. Игра в шахматы. Шахматные фигурки с лицами людей ходят
по очереди, и каждая норовит убить другого".)
- Но мы ведь не шахматные фигурки? - продолжил он.
- Знаете что? - сказал Норман.- Ведь и на Земле мы тоже уничтожали друг
друга. Что же тут удивительного?
- Правильно, когда-то на Земле убивали, когда-то шли войны, но теперь
казнят только преступников, может, их не всегда осуждают справедливо, но в
основном это - преступники. Времена массовых убийств прошли. Больших войн не
было уже полтора столетия, а мелкие почти не отражаются на численности
населения. Уже полтора столетия на троны не сажают изуверов, уже полтора
столетия никто не вырезает целые народы ради абстрактных идей.
- Но ведь тысячи лет люди только и делали, что убивали друг друга,-сказал
Норман.- Что значат по сравнению с этим полтора столе-. тая? От этого так
просто не отмахнешься. Люди только и делали, что создавали машины, которые
помогали им убивать друг друга. А вообще-то, я думаю, дело не в этом.
- А в чем?
- Дело в нас. В том, что все мы боевые машины, такие же боевые машины, как
и эти роботы. Нас учили только одному - драться и убивать. Сейчас мы варимся в
собственном соку и обречены вариться до Самого конца. Вот поэтому каждый делает
то, на что способен,- убивает. Мы здесь как крысы в тесной бочке, которые
съедают друг друга не от голода, а оттого, что у них слишком острые зубы. Нас
ведь с молодых лет учили вести войну, и мы вели ее не прекращая. Вот мы и не
можем остановиться.
- Я человек, а не машина или крыса.
- Вы, капитан, это другое дело. Но вы вообще немножко не от мира сего. А в
этом мире есть многое, чего вы не замечаете, потому что привыкли смотреть на
звезды, а не на пыль под ногами. Многие экспедиции не вернулись именно по той
же причине.
- Это неправда.
- Правда. Я ведь наблюдатель, я знаю больше. Я могу перечислить десятки
примеров. Вы не знаете об этом, потому что от вас многое скрывали. Например,
последний полет в Северную Корону, где исчезли двадцать человек, а четырех
успели спасти. Вы думаете, отчего они погибли?
- Они погибли в бою.
- Вот именно, в бою друг с другом. А четверых упрятали в сумасшедший дом,
чтобы они не вздумали об этом рассказать. Ведь всех членов групп специально
программируют на драку. Ребята, чем мы занимаемся в свободное время на Земле?
- Я тренируюсь,- сказал Орвелл.
- Я тоже,- сказала Кристи,- но я знаю, что Анжел любил драться насмерть,
без правил. Он часто этим хвалился. Он дрался по нескольку раз в месяц,
говорил, что для поддержания формы.
- А я,- сказал Морис,- я подрабатываю в ночных патрулях. Мне нравится
охота за людьми, я не скрываю этого. Тех людей нужно отлавливать. Если не мы,
то кто же?
- И что ты с ними делаешь? - спросил Норман.
- Я ломаю им шеи, они не заслуживают другого обращения.
- А ты?
- Я не собираюсь ни в чем признаваться,- сказал Штрауб.-А вот Икемура убил
столько народу, что хватило бы заселить целый городок.
- А где он? - спросил Орвелл.- Нас должно быть шестеро.
- Нет, пятеро,- сказал Штрауб.
- Да, здесь пятеро, а где Икемура?
- Насколько я понимаю, его убил Б2,- сказал Штрауб.-Я отдал ему такой
приказ.
- Что значит "отдал такой приказ"? Робот не может подчиниться приказу
нижестоящего и убить второго человека в экспедиции.
- А моему приказу он подчинился. Значит, у него были веские причины. Я
изложу их позже, даже в отпечатанном виде.
- Я хочу знать, я требую, в конце концов! - сказал Орвелл.- Он мой друг.
Что вы с ним сделали?
- Я же сказал, его убил Б2,- ответил Штрауб.
Б2 отвлекся от шахматной партии.
- Первого помощника съел кузнечик,- сказал робот.- Могу предоставить отчет
о происшествии. Должен ли я сделать это сейчас?
Орвелл помолчал.
- Нет, не нужно сейчас,-наконец сказал он,- позже. Но нас осталось пятеро.
Давайте попробуем не убивать друг друга. Неужели это так сложно? Неужели целой
планеты мало для пяти человек?
Люди соглашались, кивали, и в душе каждый был согласен, но каждый понимал,
что из этого ничего не получится. Ведь у каждого есть программы, и эти
программы нельзя изменить. И если в них есть заповедь "убий", то все обречены,
возможно кроме последнего, кроме самого сильного или хитрого, кроме победителя.
Это напоминает Мясорубку, которая устроена так, что не перемалывает последнюю
жертву. Только здесь целая планета вместо узкой движущейся полосы. И нет мощных
моторов, которые толкают тебя к гибели. Есть только программы в мозгу каждого,
и они успешно справляются с этой задачей.
А потом день закончился и наступила ночь.
* * *
Около полуночи Норман вышел из дома с винтовкой. Кузнечик поднял голову.
- Привет, Кузя,- сказал Норман,- как жизнь? Кузнечик услышал дружескую
интонацию голоса и подумал, что он, пожалуй, не станет есть этого человека
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг