- Но ведь это же не всерьез, а понарошку.
- Посмотрим,- сказал капитан,- но даже если мы им пригрозим, то что же ты
собираешься делать дальше? Ты подумала? Ты что, собираешься завоевывать Землю?
- Там видно будет. Но зато можно будет красиво умереть.
Капитан вздрогнул, как будто Елена неожиданно прикоснулась к эрогенной
зоне. Она сама испугалась такой реакции капитана.
- А вот это мне нравится,-сказал он.-Я с детства мечтал умереть красиво и
быстро. Но главное - красиво. Давай готовь нас к скачку. И не называй скачок
"прыжком", пожалуйста. Это разные вещи.
"Интересно, о чем с детства мечтала я? - подумала Елена.- Уж точно не о
красивой смерти. И что это с ним произошло?"
Елена перетащила три тела в коконы, не снимая с них скафандров. На
запястьях оставила наручники. Капитан шел сам и не сопротивлялся. Он явно
чему-то радовался. Когда все было готово, он стал отдавать распоряжения, и
Плена поняла, что без его подсказок и указаний у нее вряд ли что-либо
получилось бы. Спасибо судьбе за то, что она иногда благосклонна к нам. После
скачка, который был рассчитан очень точно, они оказались в каких-то пятистах
километрах от Земли.
Елена все равно назвала скачок прыжком, и капитан подумал, что с женской
забывчивостью бороться бесполезно. Они сразу же перехватили репортаж с площади,
где казнили педагога. Генерал Швассман беседовал с репортером.
- Но я слышал, что возле дома развернулась настоящая битва. Девочка
самостоятельно, без подсказки взрослых, смогла применить тоттер. Как это ей
удалось?
- Недаром же программа называется "Надежда Нового Поколения". К тому же
это моя дочь, она унаследовала все мои таланты. Она пользовалась тоттером очень
умело, но не умертвила никого из моих служащих. Люди умеют работать и делать
дело, согласитесь!
- Не могу его видеть,- сказала Елена,- представляю новое поколение таких
же выползков!
- Ты не права, он не похож на нас с тобой, и ты не можешь к этому
привыкнуть. Но он все же во многих отношениях гений. Он просто намного
прогрессивнее нас с тобой. Будущее за ним и такими, как он.
- Ты меня очень утешил. Но я все равно не могу его видеть... Ага, вот нас
и засекли!
Капитан сам вышел на связь. На маленьких расстояниях связь осуществлялась
по радио.
- "Отважный-4" вызывает Швассмана. Сообщение чрезвычайной важности. Я же
сказал, чрезвычайной!
Сейчас "Отважный-4" пролетал над Африкой и впереди светился, отражая
солнце, Атлантический океан. На севере океана бушевал вихрь, а крупные облака
летели так высоко над водой, что Елена могла разглядеть их тени. Она помнила,
что когда-то в Африке была пустыня. Сейчас пустыню затопили, и она превратилась
в болото. Края материков сделали ровными, и планета напоминала пластиковый мяч.
- Швассман слушает. Кто говорит?
- Говорит капитан.
- Прекрасно. Значит, бунт уже подавлен? Громкие крики осужденного на
некоторое время заглушили голос генерала. Иглы начинали впиваться в кости.
Елена почувствовала, как по спине пробежали мурашки. И еще она почувствовала,
что с нею уже когда-то происходило нечто подобное. Может быть, она прочитала об
этом в книге, увидела во сне или испытала в другой жизни.
- Нет,- ответил капитан.- Бунт не только не подавлен, но я его возглавил.
Я держу реликтовый меч в своих руках. А сейчас вставляю его в боевую капсулу
(видеосвязь была односторонней, поэтому Швассман не мог проверить правдивость
его слов), посылаю капсулу на боевую позицию и уже надел боевой шлем. Земля
подо мною. Мы летим над Атлантикой. Реликтовый меч направлен на вас. Надеюсь,
вы понимаете, что я успею его использовать при любых нежелательных действиях с
вашей стороны?
Генерал Швассман не отвечал. Крики приговоренного стали хриплыми. Судя по
всему, он сорвал голос. Так происходило всегда: сначала осужденный срывал
голос, но потом все равно продолжал кричать. (Часа через два затихнет и
некоторые зрители начнут расходиться.)
- Я все понимаю,- сказал Швассман,- но ведь у вас тоже нет выхода. Вы
грозитесь уничтожить Землю. Но взрывом вас разнесет на куски. Это самоубийство.
- Но это красивое самоубийство! - сказал капитан, и Елена почувствовала в
его голосе ту нотку, которая заставила ее похолодеть.
Информация:
С тех пор как ценность отдельной человеческой жизни стала равна нулю, а
людей любого облика и склада ума научились штамповать в любых количествах,
самоубийство стало самой привлекательной из всех смертей. По крайней мере, для
большинства. Из простого акта. отчаяния или религиозного фанатизма,
самоубийство превратилось почти в искусство. Первым большим шагом вперед было
японское харакири. Второй шаг сделали тоже в Японии, когда изобрели
искусственно выращиваемых камикадзе. Они оказались предвестниками будущих
великих достижений. Позже последовательно входили в моду публичные
самоубийства, особо жестокие самоубийства. (например, самосъедение, начиная с
пальцев правой руки), самоубийства с убиением наибольшего числа, захваченных
заложников. В начале двадцать второго века в моду вошли красивые самоубийства.
Красивому самоубийству не мог научить ни один учебник (а учебники издавались -
во все века издается то, что пользуется спросом), красивое самоубийство человек
готовил всю жизнь, и оно становилось логическим завершением, венцом жизни,
полностью направленной к единственной цели-умереть красиво. Например, один
хорошо известный самоубийца с детства тренировался в протыкании своего тела
тонкими иглами насквозь. Постепенно иглы становились все толще и толще, и
наконец,-какое счастье!-он умер под аплодисменты восхищенной толпы. Еще бы -
ведь не каждый способен на такое. Иногда судьба предоставляла человеку
случайную возможность умереть красиво. Большинство людей такую возможность
использовали.
Елена испугалась.
- Но это будет красивое самоубийство! - сказал капитан.
Елена снова с ужасающей ясностью (как это иногда бывает во сне)
представила, что произойдет раньше. Нет!
- Что нет? - спросил удивленный капитан, и Елена вспомнила, когда и где
она видела эту сцену. Не совсем эту, не совсем видела, но...
- Я вспомнила,- сказала она,- я точно вспомнила. Я читала такой рассказ.
Того самого писателя, который выдумал машину для игловой смерти. Я помню сюжет.
Там вытаскивали приговоренного из машины и вместо него туда входил судья. И
командовал собственной казнью. Вот это было красиво!
- Как ты сказала? - задумался капитан.
- Я сказала, что нужно заставить Швассмана освободить того несчастного
учителя, раздеться и войти в машину. Но это не будет самоубийством, ведь на
самом деле командовать будем мы!
- Отлично придумала! - сказал капитан.- А что потом?
- Да все что хочешь! Потом, если захочешь, можешь разнести старушку Землю
вместе с нами! Так красиво еще никто не умирал!
- Действительно,-сказал капитан,-мозги у тебя работают. Куда ты?
- В туалет,-ответила Елена.
- Как продвигаются переговоры? - поинтересовался журналист.
Швассман, не отвечая, посмотрел на центр площади. Истязаемый сейчас кричал
громко, ритмично и равномерно. Казнь продлится еще долго. "Жаль,-подумал
генерал.-Если его вынуть из машины сейчас, то он выживет, только шрамы
останутся. Это плохо, нельзя же так делать. Преступление должно наказываться.
Ни один преступник не должен избежать своей участи. Я не могу этого позволить".
- Я согласен,-ответил Швассман,-я войду в машину и буду командовать своей
казнью. Это будет великая смерть. Но я ставлю одно обязательное условие: после
того как от меня останется скелет, необходимо продолжить прерванную казнь.
Приговор отмене не подлежит. Закон выше всего. Вы согласны?
Капитан согласился, и Швассман стал расстегивать рубашку. Приговоренный
взвизгнул и издал необычайно долгий и громкий вопль. Швассман был абсолютно
спокоен. Две девочки устали стоять и сели прямо на мостовую. Они сосали пищевые
таблетки и запивали их витаминизированным сиропом. Вдруг экраны погасли. Они
нависали, реяли над толпой, отбрасывая исполинские тени, почти сравнимые с
тенями облаков.
- Что такое? - спросила первая девочка.- Мне это не нравится!
- А мне нравится,- откликнулась вторая,- сейчас будет что-то страшное!
- С чего ты взяла?
- Так не будут же прерывать казнь по пустякам.
На экранах появилось спокойное и прекрасное лицо великого Швассмана. Обе
девочки были в него тайно влюблены, и обе знали, что это у них детское и скоро
пройдет. Любовь, говорили им,- это последняя детская болезнь, доставшаяся
современному человеку от предков и до сих пор не уничтоженная. Великий Швассман
сообщал о своем грядущем подвиге.
- Несколько минут назад,- говорил он, и настороженная толпа слушала его
как пророка, как мудреца, как героя, как избавителя, как вождя, как бога, как
порнозвезду первой величины, которая впервые согласилась на интервью,-
мятежники захватили космический корабль с мощным оружием на борту. Они вышли на
орбиту вокруг Луны и угрожают уничтожить наше ночное светило. Единственное их
требование - моя смерть. Сотни поколений людей имели право беспрепятственно
любоваться Луной, и я не могу позволить, чтобы ваше поколение потеряло такое
право! Поэтому я выбираю смерть. Я погибну сегодня, у вас на глазах, но
священные человеческие права останутся не поколеблены! Мятежники будут схвачены
и преданы особо жестокой казни. И вы еще насладитесь зрелищем их гибели.
Генерал снял рубашку. Он был прекрасно сложен, как и подобает шедевру
генной инженерии. Девочки вынули фотокамеры (плоские, похожие на карманные
зеркальца двадцатого века) и стали подробно фотографировать процесс раздевания.
Особо интимные фотографии они надеялись дорого продать впоследствии. Швассман
разделся, подозвал стражу и попросил заломить ему руки побольнее. Стража все
исполнила в точности и даже с некоторым рвением. Руки заломили так, что
затрещали кости. Потом машину отключили и из нее выполз окровавленный педагог.
Педагога сразу обмыли и завернули в стерильную простыню. Педагог продолжал
кричать, но его крики больше не транслировались.
- Смотри, а у него фаллос побольше,-сказала первая девочка.-Примерно
такой, как у Хозе, только Хозе негритос. Еще у Джонни есть похожий, правда?
- Нет, у Хозе поменьше,- ответила вторая. Швассмана провели перед
передними рядами публики, с некоторой задержкой (требовалось продать
дополнительное количество искусственных гнилых фруктов и овощей). Публика
охотно бросала их и часто попадала в цель. Девочки купили два помидора и шесть
груш, груши стоили дешево, можно сказать, совсем даром. Бросая, каждая хотела
попасть ниже пояса, но меткостью ни та, ни другая не отличались. Использовав
все свои запасы, они снова стали фотографировать. "Все идет как надо,-думал
Швассман,- казнь должна быть казнью". Его уже подводили к эшафоту. Швассман не
имел никакого желания бросаться на землю и биться в истерике, но этого
требовала традиция. Если бы он вел себя не так, как другие, народ бы остался
недоволен. Он бросился на землю и стал царапать ее, ломая ногти. Народ
восхищенно загудел. Генерал Швассман имел множество талантов, включая
актерский. Только люди, очень близко знавшие его, могли догадаться, что он
притворяется. На самом деле генерал был совершенно спокоен. Его начали отрывать
от земли, и он вцепился зубами во что-то. В зубах остался кусок искусственного
дерева. Швассман откусил корень. Он имел идеально крепкие зубы. Корень оказался
горьким. "Надеюсь, что корень не ядовит,- подумал Швассман,- большим упущением
было бы умереть до конца казни. Люди не получат обещанного удовольствия". Он
поспешно выплюнул корень и стал кричать. Включились динамики, и крики отчаяния
разнеслись над площадью. Крики закружились над толпой, как кружатся
искусственные чайки над искусственным побережьем, омываемым искусственными
волнами. Девочки подпрыгивали от восторга.
- Смотри, смотри, его ударили по голове!
- Правильно, пусть не хватается за землю!
- А вот еще раз, по ребрам!
- Ну я не могу! - ответила вторая.- Меня это возбуждает!
Она надела на уши прибор для получения электрического наслаждения.
* * *
- Почему бы нам не приземлиться на космодром? - спросила Елена,
вернувшись.
- А что я, по-твоему, делаю? - ответил капитан,- Бродишь ты неизвестно где
и неизвестно чем занимаешься.
"Отважный-4" садился на ту самую площадку, с которой он взлетел несколько
дней назад. Космодром был пуст. Технические службы не работали, люди
разбежались кто куда, предупрежденные о возможной опасности. Как будто от
реликтового меча можно сбежать.
На внутренних экранах шла передача с площади. Генерал Швассман бился в
истерике, его пытались приподнять и вставить в машину. Он вырывался и
растопыривал руки. Его несколько раз ударили по голове, а потом по ребрам.
- Ишь ты,- сказала Елена,- когда приспичит, так и он ведет себя как живой
человек. А то строит из себя статую какую-то!
Капитан знал, что Швассман притворяется, все же давний знакомый (в одном
инкубаторе росли), но не стал об этом говорить. Пусть женщина порадуется, ей
недолго осталось. Он предвкушал самую красивую смерть в истории человечества,
смерть, которая положит конец этой самой истории. Да что такое история? Череда
безумных и отвратительных деяний, некоторые из которых случайно окончились
успешно. Все равно, всех и всегда уничтожали. Даже Фидия собирались уничтожить
(информация о Фидии была в программе быстрого обучения). Тогда почему бы не
уничтожить всех? Они ведь будут похуже Фидия. Экраны на мгновение показали двух
бедно одетых девочек, наблюдающих за казнью. Одна подпрыгивала от восторга,
другая, сидящая в наушниках электростимулятора, закусила губу от наслаждения.
Капитан позавидовал ей - он не пользовался стимулятором уже три дня. Не так-то
просто столько выдержать.
- Посмотри на малолеток! - сказал капитан.- Вот...
Он не успел договорить. Елена ударила его трубой по голове; труба была из
настоящей стали. "Жаль его,- подумала Елена,- он всегда берег свою голову,
именно голову, как будто догадывался, что когда-нибудь по ней ударят". Она села
и вытерла пот со лба. Оставались еще два члена экипажа. Елена успела
переговорить с ними и поняла, что они совсем не желают всеобщей гибели.
Швассмана вставили в машину. Первые иголочки задребезжали, будто
разминаясь перед работой. В пятки ударило электротоком, и Швассман вскрикнул.
Кажется, крик получился натуральным.
- Эй! - спросил он у палача,- а током зачем били?
- Это для того,- с готовностью ответил палач,- чтобы проверить твой голос.
(Палач имел право говорить "ты" самым выдающимся людям своего времени и часто
этим правом пользовался - невыдающихся ведь редко казнят.) Разные люди кричат
по-разному, а динамики нужно настроить так, чтобы было слышно всем.
- Очень разумно,- согласился Швассман. Он вскрикнул еще раз, на всякий
случай. Первые иглы впились в спину. Швассман начал извиваться от боли. Он
взглянул вверх и увидел на одном из экранов лица малопрограммированных девочек.
Обе закатили глаза: одна от восторга, другая от наслаждения. Швассман остался
доволен.
* * *
В тоннеле было темно. Маленькая Кристи открыла глаза. Она ничего не знала.
Она не знала, почему находится здесь (да и не знала, где находится), не знала,
что случилось, не знала какой сейчас день и час, не знала, что именно в этот
момент генерал Швассман входит в игловую машину и именно сейчас "Отважный-4"
садится на опустевший космодром. Она открыла глаза, увидела слабый свет и
поняла, что жива. Она не знала, как и почему осталась жива. Она не знала
значения цифры 8, набранной ею в конце кода. Она не знала, что цифра 7 означала
отмену уничтожения, а цифра 8 означала отмену с одновременным нападением. Она
не знала, что, набрав восьмерку, включила боевую сеть системы Yjycg8, что
направленный взрыв, в тоннеле, уничтожил людей, пытавшихся сбежать, и, как эхо,
ударил по машине и оглушил ее единственную пассажирку. Она не знала, что
огненный клубок прокатился по подземной магистрали, приподнял свод тоннеля и
огромным языком вырвался наружу. Не знала, что было сожжено два здания и
разрушен декоративный бассейн. Не знала, что искусственные деревья стали
пеплом; пепел взлетел в потоке теплого воздуха, взлетел очень высоко; там его
подхватил ветер и понес над бульваром.
Она встала, отряхнула платье и пошла, не выбирая направления. Направление
было всего одно - дорогу назад перекрыл завал.
Иголки впивались все глубже, и Швассман кричал все громче. Одно время он
подумал было о том, не начать ли ругаться и проклинать своих обидчиков, как это
делали некоторые из осужденных. Подумав, он решил отказаться от этого
намерения, решив, что это необязательно. Иногда он начинал слабеть, но
неожиданно сильный укол иглы возвращал ему силы. Сейчас он кричал уже не
притворяясь, так было легче. Сознание затягивалось полупрозрачной пеленой, и
Швассман, подумав, решил, что это из-за потери крови. Наверно, следовало бы
кое-что изменить в конструкции машины. Вдруг толпа забеспокоилась. Швассман
увидел, как в сторону эшафота движется человек в форме. Человек нес в руке
переговорное устройство. Лицо человека выражало крайнюю озабоченность.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг