телефон.
- Человек может умереть.
- Я слышу это каждый день.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы остудить себя до абсолютного
нуля.
- Большое спасибо, - сказал я, - вы мне очень помогли.
Вся эта ерунда продолжалась часов до четырех вечера. В холле работало
радио и передавало местный прогноз погоды: сейчас в городе плюс тридцать
девять, завтра - до сорока. Ветер врывался сквозь открытые окна, ветер был
горячим. От всего этого начинала кружиться голова. К счастью во двор въехал
передвижной киоск с мороженым и я последовательно съел четыре порции. К
четвертой порции я остыл окончательно.
- У вас нет холодной воды, очень холодной?
Мне продали бутылку газировки, в которой плавали продолговатые крючкастые
льдинки. Я выпил и почувствовал себя прекрасно. Кажется, дела шли на лад.
Но, когда меня все же впустили в палату, я наступил на что-то скользкое,
упал и выбил указательный палец на правой руке. Ничего, переживем. Племянник
Боря лежал на койке у дверей. От него отвратительно пахло нечистотой,
несвежестью, мазью Вишневского и прочими мало знакомыми мне медикаментами.
Нижняя часть тела накрыта простыней, на простыне большие желтые пятна. Под
простыню уходит трубка от капельницы. Глаза открыты.
- О, привет, старик, - прошелестел он. - Ты не ушибся?
Я собрался ответить и понял, что не могу говорить. Обед из мороженного и
бутылка со льдом сделали свое дело. Проблемы с голосом у меня начались ещё лет
двадцать назад, когда я дважды сорвал его на работе. С тех пор сильная боль в
горле сразу делала меня немым.
Я прохрипел что-то и показал на свое горло.
- Он у вас немой? - спросила медсестра.
Боря прекрасно знал о моем слабом горле, но он всегда был бестолков, а
сейчас оказался бестолковее, чем обычно. Может быть, из-за болезни.
Медсестра дала карандаш, но из-за выбитого пальца я не мог писать правой
рукой. Но теперь ничто не могло вывести меня из равновесия. Я разыгрывал
ситуацию холодно и точно, как шахматную партию. Меня могут взять только на
случайностях, поэтому нужно исключить случайности, даже самые маловероятные. Я
присел на тумбочку и накалякал несколько слов левой рукой. Сестра разобралась.
- Выйдем? - предложила она.
- Положение скорее плохо, чем хорошо. Ближе к критическому. Сепсис,
температура под тридцать девять и ничем не сбивается. Конечно, мы колем
антибиотики, но результата пока нет. Эта ночь может оказаться критической.
Я сделал пальцами жест, обозначающий деньги.
- Деньги? Нет, только на лекарства. Хотя и это немало.
Я дал ей двадцать долларов и попросил её звонить мне каждый час и
сообщать новости. Звонить даже тогда, когда не будет никаких новостей.
32
Собака погрызла Борю после того, как он посадил её на цепь. До этого Дина
была само послушание. Боря в свое время закончил техникум, пытался заниматься
спортом, собирался в институт. Потом бросил все и поселился в деревне.
Брошенный дом там достался ему почти даром. Разведение свиней занимало все его
время. Он опустился, потучнел, зарос жидкой бородой, стал пить, а подвыпивши
веселел и дурачился. Свиньи почти не приносили ему дохода, едва хватало на
пропитание. Вот такая загубленная жизнь. Дину он посадил на цепь и заставил
сторожить сарай. Но собака не дала ему удалиться: она цапнула его своей
огромной пастью и раздробила при этом бедренную кость. Она могла бы сразу
загрызть бедного свинопаса, но не сделала этого. Она просто не давала ему
отползти. Боря истекал кровью и кричал, но никто не пришел на помощь - в
деревне его не любили. Наконец, он додумался и отстегнул цепь. Дина сиганула
через забор и больше её не видели. Неподалеку был лес, полный зайцев и недавно
завезенных косуль. Мне кажется, Дина знала, что делала.
Я дождался звонка медсестры. Новостей не было. Температура тридцать
девять и один. Был позыв на рвоту. Сознание ясное. Медикаменты не помогают.
Я попытался включить свою систему спасения, но компьютер завис. Я пару
раз перезагрузился и попробовал найти нужные файлы. Файлов не было и в помине.
Я вышел в Нортон и посмотрел. Там где раньше были мои файлы, теперь висел
наглый значок в виде улыбающейся рожицы. Тогда я решил идти в ноль-мир без
страховки.
Она уже ждала меня; сейчас она была в длинном зеленом платье с блестками;
сейчас она стояла в кругу свечей и снова спиной ко мне.
- А я могла бы не прийти, - снова тот же глубокий и нежный голос.
- Не могла.
В её волосах была настоящая живая роза; глубокий вырез на спине, широкие
рукава; шарм истинной женщины; этого не заменит и тысяча модно обтянутых
задниц. Задницы привлекают простотой, а платье до пола - сложностью. Это
завораживает.
- Ты обворожительна. Почему снова спиной? Притворяешься богом?
О, что-что, а библию она знала. Она не могла не понять мой намек.
- <Убьет грешников зло>, - процитировала она. - А ты ведь грешник.
- Я понимаю это иначе, - ответил я, - убьет грешников зло, творимое
праведниками.
- Не перевирай мои слова.
- Это не твои слова.
- Я никогда не видела луны, - сказала она. - Расскажи мне о ней. О лунном
свете.
- А что сказать? Она как солнце, но не такая яркая.
- О, отлично, я так и думала. Ни в одном из здешних миров нет луны. Ты
заметил?
- Да. Итак?
- Итак, можешь идти. Ты все понял.
- Я хочу видеть твое лицо.
- У меня любое лицо.
- Я хочу видеть то лицо, которое ты считаешь лучшим.
- С ним будет все в порядке. Сейчас иди.
Когда я вернулся, компьютер работал как ни в чем не бывало. Файлы снова
были на месте. Горло горело, но я мог говорить шепотом. Палец почти не болел.
Позвонила медсестра.
- Теперь порядок? - спросил я.
- Он умер.
- Не может быть!
Оказалось, что ошиблись номером. Мне звонила незнакомая старуха, и
пыталась сообщить о смерти своего кота. По глухоте или ещё не знаю отчего, она
приняла меня за свою подружку. Я перезвонил в больницу и убедился, что дела
идут на лад. Но последнее совпадение было просто изуверством. Когда-нибудь я ей
это припомню. Или ему, если он является в женском облике.
После этого я снова поджарил яичницу с беконом, но так устал, что нашел
себя спящим, голова на столе, спящим на кухне. За окном розовело утро и было
ничем не лучше и ничем не хуже всех остальных обыкновенных утр.
33
Я проснулся после двенадцати и долго лежал, пытаясь уговорить себя, что
ничего страшного не случилось. Эту битву я проиграл. Ну и что же? Прийдет время
и поквитаемся. Вставать не хотелось, да и дел никаких особенных не было.
Теперь, когда я согласился, будет все в порядке. Любые случайности будут
складываться в фигуры, выгодные мне. Так стоит ли беспокоиться, недосыпать,
мучаться совестью? У меня все в порядке. Лучше не бывает.
Я пошел на кухню и доел холодная пищу, приготовленную вчера. Нет, все так
плохо, что хуже и не может быть. Как я мог во все это ввязаться? И который раз
за последние месяцы я задаю себе этот вопрос? Это как водоворот или трясина:
чем больше ты брыкаешься, тем оказываешься глубже. Кажется, теперь я на дне.
Глубже уже некуда.
Было куда. В почтовом ящике белела повестка. Меня очень мило вызывали как
свидетеля и ещё милее предупреждали, что в случае неявки прибегнут к
принудительному приводу. Вот такая вот свободная страна, свободнее некуда. Я
решил не дразнить собак, тем более, что ехать было совсем недалеко.
Вначале я попал не в ту комнату и убедился, что бюрократической пыли в
этом месте было ничуть не меньше, чем в других учреждениях. В конце концов со
мною поговорили две женщины в штатском, одна из которых записывала, а вторая,
очень молодая, постоянно вскакивала, чтобы выглянуть в окно. Садясь к столу, я
повернул стул.
- И зачем это двигать мебель? - возмутилась молодая.
- Затем, чтобы удобно сесть, наверное, - немного грубо ответил я.
- Почему вы грубите? - спросила вторая.
- Потому что, если каждая школьница примется командовать, то порядка не
будет.
- Смотри-ка, и этот нарывается.
- Нет, - ответил я, - не нарываюсь. Просто я злой такой от природы.
Родился в год дракона и под знаком скорпиона. А сестра у меня гидра.
Из вопросов, которые они мне задавали и из скудных кусочков информации,
которые мне удавалось вытягивать из них, я понял, что произошла ещё одна
трагедия. И в ней я тоже был повинен, пускай косвенно. Четвертая смерть на моем
счету, впору малевать звездочки на фюзеляже. Погиб подонок из сорок шестой
квартиры. Когда квартира сорок три осталась пуста, её запечатали, причем все
вещи остались внутри. Урод из сорок шестой выбрал время когда ночь потемнее,
выкрутил лампочку в коридоре, сорвал пломбу и проник в квартиру. Его цели
всегда были просты, я думаю, что просты они были и на этот раз: все движимое
имущество должно быть украдено. Но в квартире он встретил огромную черную
собаку.
- Как она могла проникнуть в запечатанную квартиру? - спросил я. - Вы же
пломбировали дверь.
- Это предстоит выяснить. Мы хотим знать ваше мнение.
- Понимаете, я человек глубоко верующий и суеверный, - на ходу выдумал я,
- поэтому думаю, что то была не собака, собаки не проникают сквозь закрытые
двери. Может быть, это был дьявол, а может быть - дух собаки, который пришел
отомстить за хозяина. Вы займитесь жертвой, покопайтесь в прошлом, узнайте, что
он за человек. Может быть, он заслуживал наказания?
- Вы знали потерпевшего?
- Конечно знал. Вы собираетесь меня обвинить?
- Пока нет. Достоверно установлено, что в течение последних дней вы не
входили в этот дом и даже не приближались к нему.
- Тогда в чем дело?
- Нас интересует, где вы взяли эту собаку.
- Купил на базаре. У меня даже остался номер телефона продавца.
- Вы нам его предоставите.
- Конечно.
- Провели экспертизу, - сказала старшая, и выяснилось, что на этой собаке
четыре нераскрытых заказных убийства в период с девяносто четвертого по
девяносто шестой. Эта собака-киллер.
- Вы уверены?
- Отпечатки зубов индивидуальны и у собак и у людей.
- Эта же собака изгрызла моего родственника.
- Мы знаем. Но здесь, скорее всего, была просто неосторожность. Если бы
она получила задание убить, она бы убила.
Все остальное было толчением воды в ступе. Я конечно имел свою версию, но
не собирался её излагать. Бецкой знал собаку и наверняка работал с ней
несколько лет. Собака знает его и, возможно, будет слушаться его приказов.
Бецкой собирался убить урода из сорок шестой квартиры, причем он ничего не
хотел при этом поджигать. Скорее всего, он, не знаю уж как, нашел собаку,
проник в комнату и устроил так, чтобы гость пришел. Представляю, о чем они
говорили и как они говорили. Бецкой не из тех людей, которые убивают врага
сразу. Но в этом случае:
- У меня мелькнула мысль, - сказал я, - и я хотел бы с вами ею
поделиться. Каков характер укусов? Была ли жертва убита сразу?
- Нет, на теле много рваных ран. Одна из них смертельна.
- Это значит, что собакой руководил человек, который находился рядом. Он
хотел хорошо помучать жертву и только в самом конце убить. Как вы думаете, это
возможно?
- Может быть.
- Этот человек профессионал, именно тот, который руководит этой собакой.
Ее хозяин или один из друзей хозяина.
Кажется, они пропускали мои слова мимо ушей. Они ни разу не задумались и
ничего толком не записали.
34
Я вышел погулять; вопреки прогнозу, погода немного исправилась и парк
дышал прохладой; это никак не походило на вчерашний стеклянный воздух. Я уже
настроился на мирную прогулку, как подкатила машина с темными стеклами,
открылась дверца и меня пригласили. Наплевать. Я сел, не глядя. Я слишком устал
от всего этого.
- Поехали, - сказал хозяин.
Мы помчали по шоссе, потом по окружной и наконец, оторвались от города. Я
ни о чем не спрашивал. Скажут сами, языки не отвалятся.
- Вы не удивлены?
- Удивлен ужасно.
- Вы, наверное, думаете, что речь пойдет о поджигаете. Нет-нет, он уже
сделал свое дело.
- Что он сжег?
- Склад. Но тут ничего не поделаешь.
- Я слышал, что он мастер.
- О, не то слово. Волшебник.
Мы снова ехали молча. За окном поворачивались луга, млеющие от тяжести
трав.
- Я решил пригласить вас на обед, - сказал хозяин. - Пообедаем у озера.
Вы не захватили купальный костюм?
- Я не купаюсь в костюме.
- Вы нудист?
- Нет. Но костюму я предпочитаю плавки.
- Могу предложить вам из своего гардероба. Сначала отдохнем, а уже потом
поговорим о делах.
- У нас есть общие дела?
- О, конечно. Но, я слышал, вы сейчас не работаете?
- Сейчас уже работаю, - ответил я.
- Были поломки?
- Были. Теперь все в порядке. А у вас?
- Почти.
Над озером стояли высокие сосны; между стволами было просторно, ни единой
травинки; взгляд проницал редкий лес на большое расстояние и от этого
пространство казалось выпуклым и торжественно огромным. Внизу сияла вода,
отражая солнце. В воде уже копошились купальщики.
Часа через пол мы расположились под тентом. Я заметил, что по всему
берегу не было людей - и это в такую-то жару.
- Как вам это удалось?
- Не люблю толчеи.
Среди купающихся я сразу заметил Элизу, она купалась без верха, в одних
трусиках, и была пьяна.
- Зачем вы разрешили ей так напиться? - спросил я.
- Из сострадания. Будете бутерброды?
Элиза ходила по колено в воде. В одной руке она держала высокий бокал.
Рядом топтался здоровенный парень с откупоренной бутылкой и подливал время от
времени.
- Как вам нравится наш topless? - спросил хозяин. - Мне кажется, что
запад мы уже догнали.
- У нас нет topless'а.
- Вы не верите своим глазам?
- Когда девушки купаются без верха у нас, они обязательно пьяны, они
ругаются громким матом, а мальчики, которые крутятся возле них - сплошь одни
уголовные морды. Я не имею ввиду присутствующих. А вы послушайте, о чем наши
топлески говорят - извилины у них, похоже, пластилиновые. Topless у нас
появится тогда, когда нормальная девушка на пляже будет снимать верх, при этом
она будет не пьяна, на неё не будут показывать пальцем, а разговаривать она
будет, как и положено, о мальчиках, о погоде и о том, как сдала последний
экзамен по высшей алгебре.
Я немножко увлекся своей тирадой и не сразу понял, что происходило в
воде. Элиза упала, а парень, вроде бы, бросился её поднимать. Но действовал он
как-то странно - так что голова Элизы оставалось под водой. Я привстал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг