чувствовал себя счастливым.
Человек второго столетия новой эры уже не мог понять мыслей и
побуждений человека, жившего за сто с лишним лет до него - он слишком
изменился. Он стал иным. Из человека - господина природы, он стал
человеком, живущим и умеющим жить лишь в симбиозе с Машиной.
А 1 июля 140 года новой эры началась большая и последняя война,
которую назвали величайшей. Война началась с нажатия кнопки в доме
генерала Альфреда Ястинского.
5
Величайшая война началась с нажатия кнопки в доме генерала Альфреда
Ястинского. Дом стоял среди большого парка искусственных магнолий; ограда
окружала парк, не очень прочная ограда, ведь за безопасностью следила
Машина. К сто сороковому году Машина проросла тончайшими нитями во все
неживые предметы и даже во многие живые; Машина была везде и во всем.
Стоило путешественнику, заблудившемуся в горах, спросить дорогу, как
ближайший камень ему отвечал. Машина проникла и в камень. Стоило
карточному игроку попросить нужную масть, как он эту масть получал. Машина
проникла и в карты. Поэтому карты для игры специально проверялись. Стоило
путнику пожаловаться на жаркое солнце, как воздух темнел и становился
прохладнее. Машина была даже в воздухе и только ждала первой возможности,
чтобы услужить человеку. В саду, окружающем дом Альфреда Ястинского, нити
Машины пронизывали каждое дерево, каждую травинку и комочек грунта. Каждая
бабочка, присевшая на каждый цветок, была частью Машины. Впрочем, и
бабочки, и цветки были искусственными.
У входа в парк стояла прозрачная будочка для часового. В день первого
июля будочку ремонтировали и часовой сидел на траве, положив автомат на
колени. Он улыбался солнцу. Генерал Ястинский проехал в сад и дальше, по
тенистой зеленой аллее. Золотые столбы солнца ходили в воздухе и оттого
аллея казалась похожей на морское дно. Магнолии пахли слишком навязчиво.
- Эй, вы, потише! - сказал генерал в окно машины и магнолии поняли
его и подчинились.
Он поднялся на крыльцо и погладил по голове сына. Сын улыбнулся.
- Здравствуй!
- Здравствуй.
Сын был очень болен. Сын слишком много играл с Машиной и почти
перестал понимать людей. Сама Машина сообщила об опасности и сама же
предложила способы лечения. Сейчас сын лечился и страдал. Сын с завистью
проследил за спиной отца. Спина удалялась, отец шел в кабинет. В кабинете
он будет работать с Машиной. Я хочу быть взрослым, чтобы никто не мог
приказывать мне.
Сыну было девятнадцать лет, но в жизни он разбирался хуже
девятилетнего.
В это утро население планеты составляло девять миллиардов человек.
Год спустя - лишь восемь миллионов.
Генерал Ястинский вошел в кабинет и попросил дверь закрыться. Он сел
на стул, мгновенно придвинутый невидимой рукой и посмотрел на экран. Экран
ожил - он умел понимать генерала по выражению глаз.
- Как там оно? - спросил генерал.
- Плохо, - ответила Машина.
- Совсем?
- Совсем.
- Сводки?
Машина прокрутила сводки в режиме бытрого восприятия. Лавина
информации пророкотала в мозгу генерала и затихла.
- Придется их усмирить, - сказал генерал. - Сколько нужно человек,
хорошо вооруженных?
- Шестьдесят.
- А если ты сама? - предположил генерал.
Предположение значило, что Машина могла бы и сама уничтожить
восемьсот плоховооруженных мятежников - совершенно незачем вмешивать
регулярную бригаду в это дело.
- Я не смогу, - сказала Машина, - их слишком много.
- А ты попробуй.
- Не могу.
Генерал связался со штабом. Машина обеспечила надежную связь.
- Я попросил мою железяку, - сказал он, - но она отказывается, как вы
и предполагали. Будем задействовать бригаду.
Железякой на армейском жаргоне называли Машину. Машина помогала во
всех случаях, кроме одного - она не желала убивать людей, даже тех, кто
заслуживал смерти. Она всех любила одинаково сильно и с этим ничего нельзя
было поделать. Потому и приходилось держать регулярные бригады.
Генерал протянул палец к кнопке и нажал. Его палец не помедлил и не
замер в воздухе. Тень сомнений не омрачила его лицо. Тень будущего не
упала на это краткое мгновение: девять часов пятьдесят две минуты,
двенадцать и семь десятых секунды. Точная дата начала величайшей войны.
Палец нажал кнопку.
Машина передала приказ. Очень далеко, за семьсот тысяч километров
шестьдесят хорошо вооруженных человек были подняты по тревоге и стали
готовиться к бою с восемьюстами плоховооруженных. К первому бою величайшей
войны. Время снова разделилось, как то бывало уже не раз - на до и после.
На до войны и после войны.
Спустя уже два месяца война захватит всю планету, все ее континеты и
острова. Война будет идти в толще вод, на дне морей и даже под дном морей.
Война будет идти в стратосфере и гигантских подземных нефтехранилищах, в
пространстве и во всех существующих разновидностях подпространства. На
всех планетах, освоенных человеком. Война будет идти даже в самой Машине,
которая согласится убивать сама себя, выполняя человеческие приказы. Горы
исчезнут с поверхности планеты и вместо них будут воздвигнуты новые; моря
вскипят и испарятся, чтобы обрушиться на новом месте мегатоннами горячей
влаги, тучи пыли закроют солнце на многие месяцы; сильные ветры будут
поднимать в воздух камни размером с большой автомобиль и переносить их на
другую сторону планеты, словно малые пылинки. Будто плугом будет вспахана
вся земля и каждая борозда будет на многие километры в глубину. Ракеты,
начиненные взрывчаткой и искусственным разумом, будут охотиться друг за
другом и друг друга взрывать. Каждая такая ракета будет иметь в
боеголовках запас знаний, достаточный для наполнения нескольких больших
библиотек. Разумные снаряды будут вести столь мудрую позиционную борьбу,
что человек поймет в ней так же много, как муравей понимает в сферической
тригонометрии. Каждая бомба и ракета будет сладко и пронзительно любить
свою единственную краткую жизнь, она будет запрограммирована так - ведь
только настоящая любовь к жизни позволяет выбираться из заведомо
безнадежных ситуаций - значит, чем сильнее ты не хочешь умирать, тем ты
сильнее. И все они взорвут друг друга - сколько трагедий не дождутся
своего зрителя - и каких трагедий. Впрочем, людей тоже останется совсем
мало. Через год не останется ни самого генерала Ястинского, ни его сына,
сейчас лежащего в гамаке и наблюдающего за секундной стрелкой. Не
останется парка с искусственными магнолиями, меняющими аромат по одному
слову или жесту хозяина, не останется пестрых бабочек, сдвигающих и
раздвигающих крылья на ярких искусственных цветках, отливающих
перламутром.
Человек, потерявшийся в горах, уже не получит подсказки, потому что
мудрая Машина умрет в камнях. Путник, бредущий в пустыне, может жаловаться
на солнце сколько угодно, никто не станет ему помогать. Пустынь станет
много на Земле, но в пустынях больше не будет доброй и любящей Машины.
7
Сына Альфреда Ястинского звали Манусом. Он проводил взглядом спину
отца и стал следить за движением секундной стрелки. Девять часов пятьдесят
две минуты, двенадцать и семь десятых секунды. Точная дата начала
величайшей войны. Секундная стрелка, как ни в чем не бывало, миновала
исторический момент и продолжила медленное кружение. Манус Ястинский
ничего не почувствовал. Тень будущего не затмила солнечный свет; все так
же спокойно журчал фонтан, в котором сорок дней спустя будет плавать
десяток пухнущих тел, пел искусственный соловей, неотличимый от
натурального. Соловья застрелит голодный рыжий детина и попытается его
сварить. И после будет долго проклинать причуды бывших хозяев усадьбы.
Соловьев в парке было два, электронный самец и электронная самка. Самку
застрелят, а надежно сделанный самец еще несколько веков будет прилетать к
фонтану и оплакивать свою подругу. Глупое устройство, оно не сможет
понять, что в мире есть смерть. Сто лет спустя не останется ни одного
жителя на двести километров вокруг. Ни одной птицы и ни одного зверя. Ни
одного движущегося или летающего устройства, кроме соловья. Ни одного
целого здания. От усадьбы Альфреда Ястинского останется большая груда
развалин и большая часть делового крыла. Фонтан сохранится. Магнолии
сохранятся тоже. Чаша фонтана украшена гипсовым рельефом, который может
двигаться: еще несколько пустых веков будут двигаться никому не нужные
картины, пахнуть забытые магнолии, печальный соловей будет прилетать к
фонтану и плакать, а все пространства вокруг будут зарастать дремучим
еловым лесом. Время ослепнет и забудет о человеке. Остановятся часы,
неподвижно повиснут маятники, распрямятся пружины. И лишь несколько
поколений спустя сюда придут первые поселенцы. А через два века после
начала войны на месте бывшей усадьбы построят госпиталь. Как основу
госпиталя используют сохранившееся деловое крыло. Манус ждал десяти. В
десять ему будет позволено немного поиграть с Машиной.
Немного поиграть. Минут десять или двенадцать. Эти краткие минуты он
проведет за одной из игр, которые растягивают субьективное время: ты
погружаешься в такую игру и живешь в ней несколько недель, а когда
выныриваешь, то прошло всего лишь несколько минут. Лучшая из таких игр
называлась "Девять и один". В ней один ухитрялся убить девятерых. Были еще
и учебные программы, растягивающие время, но кому же захочется учиться
целый месяц подряд?
Без трех минут десять.
На аллее показался автомобиль.
Кто это еще? - не хватало, чтобы кто-то помешал.
Манус соскочил с гамака и поспешил в свою комнату, где его ждала
Машина, готовая играть.
8
В игру "Девять и один" Манус Ястинский успел сыграть тринадцать раз -
за тринадцать дней, которые прошли с начала лечения. Для игры Машина
создавала десять виртуальных персонажей, настолько естественных, что
играющий не мог сомневаться в их реальности. Персонажи сами двигались,
сами думали, принимали решения, любили, боялись, смеялись, не подчиненные
никакой программе. Они были синтезированы живыми и имеющими свободу воли.
Машина использовала все свои огромные знания о человеке, чтобы создать
этих настоящих человечков. По правилам игры персонажи обязаны были
сражаться друг с другом, пока из десяти не останется один. Оставшийся
надевал черную одежду и переходил в следующий тур игры. Игра могла
проводиться в любой точке пространства-времени. В одиннадцатой партии
Манус выбрал четырнадцатый век прошлой эры и показал на карте точку в
центре Европы. Десять персонажей оказались рыцарями и прекрасными дамами.
Рыцари и дамы заблудились в лесу. Лес был совершенно настоящим, с
настоящими деревьями, птицами и туманами по утрам. С ветвей падали капли.
Кусались большие муравьи. В ручьях водились верткие рыбы с черными
спинами. Играющий Манус, никогда не видевший настоящего леса, вдыхал запах
настоящей прелой листвы и находил, что в лесу слишком много мусора. Что
касается остального - то неплохо. Мужчины были сильны и умны, а дамы
красивы. Мужчины подстригали бороды и подкручивали усы щипцами,
предварительно накаленными на огне. От усов пахло горелым волосом. Дамы
носили прелестные декольте, которые совсем не волновали Мануса - Манус был
болен. И кавалеры, и дамы практически не мылись, редко стригли ногти, ели
руками и сморкались в собственную одежду. Это не мешало людям
четырнадцатого века быть элегантными.
Манус связался с одним из рыцарей и объяснил тому положение вещей.
Красный рыцарь вздумал было сопротивляться, но быстро согласился, увидев
виртуальный кулак. Кулак этот Манус изобрел сам и всегда чувствовал
радость, применяя его. Итак, Красный рыцарь согласился убивать.
Они не могли покинуть лес и не могли раздобыть пищи. Рыбы оказывались
несъедобными. Птицы жили слишком высоко и пели невидимые в листве.
Тонконогий олень с коровьими глазами ни разу не подпустил людей близко.
Один из рыцарей убил чужого коня, чтобы приготовить якобы ростбиф для
своей дамы. С того все и началось. Манус смотрел, как каплет жир на
горячие угли, как вспыхивает желтыми искорками, вдыхал запах мяса,
печеного на костре, и видел, как из темноты приближается первый убийца.
Первым погиб хозяин коня, второй - прекрасная дама, отведавшая угощение.
Последним остался Красный рыцарь со сломанным носом.
- Ну как, тебе понравилось? - спросил Манус Красного, после того, как
все было кончено.
- Нет.
- Ничего, привыкнешь. Тебе ко многому придется привыкать.
- Ты не бог! - сказал Красный.
- Конечно, не бог. Но и не дьявол. Я просто человек, который с тобой
играет.
- Если ты человек, я тебя найду и убью, даже если ты живешь за
десятью морями. Тебе не поможет ни волшебство, ни великаны!
- Интересно, - сказал Манус, - интересно, как же ты меня найдешь?
Разве что перелезешь с той стороны экрана на эту. Но такой трюк пока
никому не удавался. Можешь грозить, но знай меру. Если будешь действовать
на нервы, то я сотру тебя из памяти.
Рыцаря со сломанным носом Манус переместил в двадцатый век прошлой
эры и дал ему там освоиться. Пускай поживет, пускай наберется ума. Пускай
пропустит одну игру, все равно никуда он не денется.
А в двенадцатой игре корабль, плывущий в южные моря, потерпел
крушение и десять человек остались на плоту. Море было мелким, теплым и
прекрасным. Честно говоря, Манус не верил, что где-то на планете есть или
были столь красивые места. Он нырял за жемчугом вместе с героями игры,
проплывал между подводными каменными террасами и ощущал, как вода ласкает
волосы на его голове, охотился за электрическим скатом, купался в
светящемся ночном море, спасался от быстрых водяных змей, которые сразу
раздуваются и умирают от разрыва сердца, если их подвесить за хвост. В
море была большая акула и на нулевом уровне она только ходила поблизости,
иногда вспенивая воду. Акула охотилась за людьми, но и люди охотились за
акулой. Эту игру Манус довел до третьего уровня. На третьем ему самому
стало так страшно, что он едва пришел в себя и выпил успокоительного перед
сном. Тот спрут, который родился на третьем уровне, продолжал сниться ему
всю ночь, несмотря на успокоительное. Третий уровень игры не для
слабонервных.
9
Для тринадцатой игры Машина создала девять подростков и одно
свободное место для черного человека. На место Черного Манус взял рыцаря
со сломанным носом. Впрочем, сейчас тот человек уже не был рыцарем - он
стал обыкновенным жителем двадцатого века и работал наставником по
физическому развитию. Он всегда был хорошим спортсменом, потому и смог
победить в позапрошлой игре. Когда Манус включил наблюдение, человек со
сломанной переносицей ехал в поезде. Когда он вышел в тамбур и вставил в
рот зажженную белую трубку с отравой, Манус окликнул его.
- Привет, черный рыцарь!
Мужчина вздрогнул.
- Я не рыцарь, - возразил он.
- Ты меня не узнаешь?
- Узнаю.
- Приятно снова увидеть знакомое лицо, - сказал Манус. - Поздравляю,
ты здорово разделался со всеми в тот раз. А больше всего мне понравилось,
как ты заставил Серую броситься в болото. Это был сильный тактический ход,
я бы до такого не додумался.
Мужчина затушил сигарету и продолжал смотреть в окно. За окном
поворачивался лес.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг