И весёлой гурьбой они понеслись прочь от бездны, которую позже назовут
Мировой.
* * *
Тело исполина ещё вздрагивало в предсмертных конвульсиях. Под ногами
хлюпало, густая теплая жижа заливала всё зримое и необозримое.
Один устало опустился прямо в кровь, воткнув меч перед собой. Вили и Ве
бухнулись рядом, расплескав месиво:
- Эй вы, осторожней! - выговорил им Один, и вытер брызги со щеки.
- Да, неплохо повеселились! - отдышавшись, проговорил Вили и, вдохнув
полной грудью, добавил. - И запах что надо.
- Верю, мало кто ускользнул, - отозвался Ве, тряхнув мокрой рыжей копной
волос, что спадали на плечи.
- Нет, вон там кто-то удирает, - молвил Один, нехотя подняв руку, и указал
в первый на этом свете горизонт.
- Ах ты, неужели остался недобитый? - огорчился Вили.
- А пускай, у этого турса дочки очень даже ничего, хотя тоже великанши, -
улыбнулся Ве озорно.
- Ты всегда был неравнодушен к великанским бабам, - вскипел Один, - Никак
этот турс - Бергельмир. Вот ревёт, как медведь? Чего он кричит?
Вили прислушался:
- Ясно что, пощады просит.
- Уж кто бы говорил о бабах? - ответил Одину Ве, всё ещё хитро улыбаясь. -
Да вы сами-то посудите. Если бы вдруг все турсы потонули - когда б мы
повеселились в следующий раз.
- Это ты хорошо придумал, одобряю! - согласился старший из братьев и
протянул младшему широкую ладонь. Тот её с важностью пожал.
- Дети! - окликнул их кто-то, да так окликнул, что по кровавой глади пошли
волны.
- Мама зовёт! - испугался Ве.
- Э, так не пойдёт! Мы не доиграли! - сказал Один. - Надо ещё немного
постараться...
- Где вы, сорванцы? - повторила мать, и была она, наверное, уже совсем
близко.
- Один, куда все это девать? - спросил Вили, озадаченно оглядывая
окрестности.
- Куда-куда? Да всё туда же, в яму. Давай-ка, всю эту жижу - в пропасть, и
я схожу, потружусь, - объяснил Один, легко вытаскивая клинок из
великанской плоти.
Вили послушно погнал ногами кровь.
- Ты куда? - cпросил Ве старшего брата.
- Не пропадать же добру? - откликнулся Один. - Пойду, отрежу Ему голову...
А вы тут приберитесь немного.
- Зачем тебе Его голова?
- Дочки турсов когда ещё подрастут, - рассудил Один. - Я придумал гораздо
лучше. Мы создадим свой Мир. Пусть кровь стечёт, столкнём тушу вслед за
ней - и отныне плоть Аургельмира назовут Землёй, а из черепа я вырежу
небосвод.
- И с этих пор кровь будет зваться океаном, - подтвердил Вили, работая
ногами, - Он окружит землю со всех сторон так, что никто не сумеет его
больше переплыть...
- Отныне жалую тебе эту стихию во владение, - молвил Один и положил брату
клинок Суртра на плечо... - Ждите, - добавил он и зашагал по мёртвому телу
прочь.
Вернулся Один не скоро... Но никому неведомо, когда, потому что мир не
знал ещё счёта времён.
Когда же дело, задуманное им, было сделано, рыжий Ве глянул вниз и
расхохотался:
- Не кажется ли тебе, Один, что она... гм... слишком округлая? С чего бы
это вдруг?
- Да, смотреть на неё каждый раз не больно и приятно, - усмехнулся и Вили,
когда проследил за взглядом брата. - Чую, вечно её будут делить пополам.
Один почесал затылок, потом почесал уже пробивающуюся бородку:
- Нашёл! Тут у меня кое-что осталось! Помогайте... Дружно!
Высыпав обломки турсовой кости на всплывшие округлости, Один пригоршнями
пошвырял туда же великанские мозги. И было их так много, и были они столь
легки, что поплыли над округлостями облаками. Иной раз эти тучи задевали
костяные осколки, и разодранные, следовали дальше, проливаясь под себя
животворными каплями дождя.
- Чего-то всё равно пустовато? - огорчился Ве, раздвигая мглу ладонями.
- Ничего, мы кого-нибудь там, на ней, на земле, поселим, - нашёлся Один.
* * *
- Верни мне меч! - взревело пространство, отразившись от новоявленного
небосвода, и этот страшный рокот разбросал братьев в разные стороны.
- Так ты всё наврал? Ты его даже не украл? - удивился Ве.
Вили тоже недоумённо уставился на Одина.
- Ну, да! Одолжил всего лишь - был такой уговор, - подтвердил старший
брат. - Мы договорились, мол, когда игра окончится, Суртр придёт и всё
исправит... что не так наваяли. Но игра только началась, и она будет
вечной!
- Ты обманул меня! - пророкотал Суртр, взметнувшись с юга мириадами искр.
- Держите их, держите! - крикнул Один братьям и сам бросился ловить огни.
Те, вняв его голосу, тоже кинулись собирать искры Муспелля, и Ве особо в
том преуспел.
- Верни мне меч, обманщик! - прогремел Суртр.
- Да забери, он мне больше не нужен! - рассмеялся Один, размахнулся и
швырнул своё страшное оружие в пустоту.
Исполинская рука длинным языком первородного огня вынырнула из Ничего и
поймала меч за рукоять. Потом она втянулась обратно, в пустоту, которая
схлопнулась тут же, не оставив и щёлочки.
"Тогда братья взяли сверкающие искры, что летали кругом, вырвавшись из
Муспелльсхейма, и прикрепили их в середину неба Мировой Бездны, дабы они
освещали небо и землю. Они дали место всякой искорке: одни укрепили на
небе, другие же пустили летать в поднебесье, но и этим назначили своё
место и уготовили пути", - и говорят в старинных преданиях, что с той поры
и ведётся счёт дням и годам.
На диво огромна была та работа и выполнена была искусно - а кто бы сумел
её справить. На диво озорна была их игра - да кто бы посмел сыграть с
ними...
Один прищурился:
- Поправь-ка вон ту звезду, лодырь! - крикнул он рыжему братцу.
- Я не Лодур, я - Ве! - не понял тот.
- Да, один Суртр, - выругался старший брат, - но всё равно - лодырь. Всё
ты криво развесил.
- Дык, времени не было, - оправдывался Вили.
- Дети! Ну, где вы несносные озорники! Обедать!
- Снова мама, - аппетитно облизнулся Вили.
- Наверное, корову подоила! - подтвердил Ве, втянул носом эфир, потом
просительно глянул на старшего брата.
- Ты голова, лодырь! Молоко будет тут неплохо смотреться, - обрадовался
Один, разглядывая небосвод. - Я назову его своей дорогой или просто
Млечным Путём.
Вили и Ве просияли.
- Обедать! - голос матери был суров.
- Мама! Eщё немножечко! - взмолились младшие.
- Ладно, - махнул рукой Один, - потом доиграем. И для чего же ещё нужен
весь этот мир, когда в запасе целая вечность?
ДМИТРИЙ ГАВРИЛОВ, ВАЛЕНТИН КУЛИКОВ
СТРАННОСТИ
НАЧИНАЮТСЯ С САМОГО УТРА
(из цикла "Грядущее Завтра")
"Желающие заниматься проблемой развития искусственного
разговорно-математического языка с целью поднятия интеллекта человека на
качественно новый уровень и создания Единой Теории Поля обращаться к тов.
Ковалёву П.И. Ученые звания, карьера и деньги не гарантируются. Тел..."
(доска объявлений МИФИ, 09. 1982)
Странности начались с самого утра...
Стас сладко зевнул, пошарил в поисках тапочек под съехавшей на пол
простыней, и страшным усилием воли, наконец, поднял бренное тело с дивана.
Пара приседаний и страшный хруст в суставах.
- Говорила мне мама - делай зарядку! Так, что у нас на завтрак? - протирая
заспанные веки, он двинулся на кухню в надежде проглотить остатки
вчерашнего ужина.
На табурете у обеденного стола восседал рыжий пушистый кот с белой
манишкой и длинным, по-видимому выдвижным, когтем кромсал батон докторской
колбасы. Да-да, сначала была колбаса, никто не доказал обратного, а
последние десять лет только подтверждают эту теорему.
Открытая форточка не внесла ясности. Стас жил на шестом этаже, и влезть
сюда по абсолютно отвесной стене не представлялось возможным до настоящего
момента никому. Между тем кот распустил свой шикарный хвост и, подпрыгнув,
завис в пустоте. Крупные зелёные глаза зверя воровато косили, но добычу
рыжий хищник не выпускал из пасти и плотно сжимал челюсти.
- Кис-кис-кис! - ласково позвал хозяин, стараясь придать своему голосу
ангельские нотки, и протянул было руку, но кот не поверил, испуганно
заметался в воздухе, задел лампу и стал, словно птица, биться в оконное
стекло.
- Ну, ты, братец - нахал! - заметил Станислав и взялся за веник. И тут
животное словно осенило, рыжий бестия издевательски подмигнул ошарашенному
дяде, хитровато улыбнулся, как это умеют делать только кошки, причём
колбаса болталась у вора уже где-то за спиной, и ловко вырулив хвостом,
сиганул в открытую форточку.
- Еле протиснулся, разбойник! - выругался незадачливый преследователь.
Пятнадцать минут, проведенные под холодным душем, не дали желаемого
результата. Проклятая летучая кошка так и стояла перед глазами. В голову
лезли глупые детские стишки. Пожалуй, не стоило засиживаться на
факультете. С кем поведёшься - от того и наберёшься. Стас учился на
психологическом. Затем он на всякий случай ещё раз заглянул в холодильник,
но тщетно...
Часом ранее... Странности, как и утверждалось, начались с самого утра.
Октябрёнок Вовка стоял на берегу озера, предположительно, вулканического
происхождения. Правда, мама называла этот водоём "вонючей лужей". Но разве
женщины разбираются в таких вещах? Мальчик "пускал блины" и считал,
сколько раз плоский камушек пронзит водную гладь. День обещал выдаться
знойным. Сквозь поднимающиеся к небу испарения мир казался смешным и
несуразным.
Воды Великого Озера, что в Долине холмов, примыкающей к Плоскогорью
камней, омывали Молочную гору. По праву первооткрывателя Вовка назвал её
так потому, что среди кучи полезных вещей там очень часто встречались
молочные пакеты. Последние, впрочем, ни Вовке, ни его товарищам по
геологической партии были не нужны.
Одним крысам ведомы перепады давления в городской канализации. Когда
наступал прилив - из глубин выносило всякую всячину. Эти нужные и ненужные
вещи оседали на правой оконечности полуострова Находок...
В зарослях рогоза промелькнуло рыжее тело. "Вот и Одноглазый!"- смекнул
юный геолог, признав старого кота, хозяина здешних злачных мест. Вовка
нагнулся за камушком. Рыжий плут разорял утиные гнезда. И вдруг...!
Вдруг что-то блеснуло среди прочего хлама, прямо под ботинком. "Похоже на
каль-ку-ля-тор!"- мальчик начал разглядывать блестящую штуковину, когда,
поцарапав руку, все-таки извлек находку на свет божий.
Мельком он посмотрел вслед Одноглазому и отметил про себя, что это, скорее
всего, другое животное. Хотя Вовка стоял против солнца, но уж больно
упитанным, пушистым и красивым показался ему хищник. В то время, как
Одноглазый представлял собой жалкое зрелище - ходячую мумию с проплешинами
на спине.
Через секунду мальчик забыл обо всём на свете, была лишь "штуковина" -
плоская, невероятно плоская счётная машинка с множеством - более обычного
числа - кнопочек. Маленький экран, треснутое под Вовкиным каблуком
стёклышко. Короче, игрушка, мечта каждого нормального пацана тех застойных
лет.
А его никто не понимал. Ни сверстники, ни взрослые. Однажды Вовка строил
плотину на пути полноводной реки, берущей начало в недрах одного из
многочисленных колодцев Оврага. Стихия грозила размыть фундамент под
автостоянкой частников, которые без тени стеснения оккупировали часть
Долины Алмазов, богатой зелёным "сейнитом". Незадачливый герой свалился в
бурный поток вслед за рухнувшим, из-за оползня, обрывом, где и набрал
полные карманы песку, правда, машины спас.
- Шут с ними, с автомобилями-то! Чтоб их подняло и шлепнуло! Ворюги - эти
частники! Да мне двадцать лет за зарплату мэнээс горбатиться надо, ничего
не пить, не есть, чтобы "Запорожец" купить! - выпалила мать, когда
искатель приключений уже сидел в ванной и пускал мыльные пузыри. Отец
сказал только, что, мол, пострадал за частный капитал. Летело и лопалось.
А он не играл, "всё на полном серьёзе" - как любил говаривать сам Вовка.
Мальчик не отличал ещё жизнь от игры, а игру от жизни. Овраг - прибежище
фантазёров, весьма странное название для целой страны, что представлял
собой огромный пустырь перед домом номер 45 по улице Островитянова. Есть
много в мире, друг Горацио... Никого, однако, не удивляет обратное -
великая страна, превращённая кучкой проходимцев в пустырь, в гигантскую
свалку, яму для отбросов.
И хотя Вовка носился с палкой в руке по бетонным плитам новостроек, для
него это были дворцы, крепости, лабиринты, скалы, но никак не стены
теплотрасс. "Мастер слова и клинка" - так пел незабвенный Цой, впрочем,
десять лет спустя. На экранах столицы отгремел Делоновский Зорро, он
сменил героев Жана Маре. Мальчишки увлечённо рубились на мечах, защищая
Фермопильский проход, вели сражения на самодельных плотах в грязном пруду.
Славная пора мушкетёров и флибустьеров, детство, окончательно утраченное,
первое и последнее детство. Зачитаны до дыр и масляных пятен Беляев,
Обручев, Жюль Верн и Вальтер Скотт, Конан Дойль и Ефремов. Не потому ли,
когда внезапно открывалось окно и мама потусторонним голосом звала сына
домой, прерывая игру и вторгаясь по праву Бога в святая святых, не потому
ли на глазах наворачивались слёзы и становилось невыносимо душно. И как не
хотелось возвращаться! Мир игры казался куда естественней, красочней и
притягательней, чем будни реальности. Помните!? Так было. Но уже не будет
никогда!
Топографические карты Оврага на листе из альбома к уроку рисования.
Учительнице не нравились злобные зелёные твари, которых Вовка любовно
вырисовывал. Вот и теперь в Третьей палеонтологической экспедиции он искал
отпечатки динозавров, и нашёл, но нечто другое...
Очистив штуковину от грязи, Вовка не спешил похвастаться находкой перед
родителями - они слишком повзрослели и давно уже не испытывали восторга
при взгляде на содержимое письменного стола сынишки. Он поковырял трещинку
на крошечном экране и нажал кнопку со знаком "минус".
И мгновенно всё завертелось у него перед глазами, расплылось, утратив
какие-либо очертания и потеряв цвета. Вовка хотел было глубокомысленно
поковырять в носу, да хотения оказалось мало. На месте носа мальчик ничего
не обнаружил, да и почесать его, увы, тоже нечем. Как естествоиспытатель,
он, конечно, огорчился бы, но и это ему не удалось, поскольку и Вовки то
самого больше не было. И ничего не было.
Как понять "НИЧЕГО"? И есть ли оно на самом деле? Почему оно "есть" - если
само по себе - "НИЧТО"? Значит, его нет? Или "НИЧТО" есть и нет
одновременно?
Страшная пелена рассеивалась. Мальчик вынырнул из неё столь же внезапно,
как и провалился. Да, пожалуй сейчас он мог бы различить непонятные
сгущения и зоны разрежения в этом. Мог бы, если б существовал.
"O!"- простонал, прошептал, проорал, произнёс он. "О!" - новое имя. Так
его звали. Значит, кто-то звал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг