обратился Кравчук к воображаемому шарику. - Но я все равно вылезу..
Он крякнул, услышав знакомый полудетский голосок:
- Дурак ты, Петрович. Большой, опытный вроде бы, а дурак. Ты что
думаешь, здесь санаторий? И есть ходы, где недоумки вроде тебя под гром
фанфар на поверхность выходят? Где их встречают с цветами, подарками и
холодной водкой в запотевшем графине? И кто, как ты думаешь? Твои друзья?
Нет у тебя друзей, кроме меня, да и помощнички все - совсем в других
краях. Здесь - только виги, да Охотник, да повстанцы, которые наркотик
собирают и вигам его на оружие меняют А этим оружием после с ними же и
воюют... Диалектика! Всем им ты нужен вовсе не затем, чтобы по головке
тебя погладить и отпустить на четыре стороны. Ход этот, к которому я тебя
притащил неимоверными усилиями, за что ты меня и проклинаешь, - один из
немногих, где у тебя хоть какие-то шансы есть.
Во время своего заумного и надоедливого монолога шарик постепенно
проявлялся из воздуха. Он по-прежнему потешно шевелил губами и даже
немного причмокивал, напоминая Кравчуку какого-то известного политика.
- Отвянь, паразит, - проворчал Кравчук - Не до тебя мне. Вылезу -
потолкуем.
- Тварь ты неблагодарная, - нравоучительно заметил шарик. - Что бы ты
без меня делал? А оскорбляет, недоволен все время... Хочешь, я тебя
обратно к Охотнику отведу? Он тебя все еще ищет. Никак поверить не может,
что ты так далеко ушел. Да без меня никуда бы ты и не ушел...
Шарик обиженно раздулся, а Владимир Петрович решил не обращать на
него внимания. Он попытался еще интенсивнее передвигать конечности и чуть
не сорвался вниз. При этом он грязно выругался, высказав предположение о
множестве нехороших действий, в которых был замечен Пых-Пух. Часть из них
была в принципе нереализуема из-за отсутствия у шарика каких-либо частей
тела, кроме головы, но Кравчука такие мелочи не смущали. Шарик надулся еще
больше, но исчезать не спешил.
- Попросил бы меня показывать, куда тебе конечности упирать, - через
некоторое время изрек он. - Так нет же, упрямец, только и знает, что
своего лучшего помощника и спасителя ругать. Говорили мне, что попадаются
среди людей особи зловредные и неблагодарные, но чтобы до такой степени -
не думал...
- А ты много людей встречал? - спросил Кравчук, тяжело дыша. Он
нащупывал ладонью очередную едва заметную выемку и, упираясь в нее изо
всех сил, подтягивал ноги, шаря ими по стене.
- Порядочно, - пыхнул шарик. - И это были благородные, достойные
восхищения люди. Многие из них с честью встретили страшную смерть, не
проронив ни слова осуждения по адресу ближних своих и врагов...
Кравчук с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Что ни говори, а до
чего потешен этот лопоухий пузырь.
- Я умирать не собираюсь, тыква ты надутая, - заявил он. - А уж своих
врагов прощать - тем более.
- Это не смиренный подход. - Шарик скорчил кислую мину.
- Я и сам вовсе не смиренный, - хмыкнул Кравчук. - Если тебе так
показалось, то ты сильно ошибся.
- Нет, нет, мне так не показалось, - обличающе раздул щеки Пых-Пух -
И это очень плохо для тебя.
- Плохо, хорошо, - пробормотал Владимир Петрович, обливаясь потом. -
Мне бы наружу вылезти, а там мы бы уж посмотрели, что хорошо, а что -
плохо.
До поверхности оставалось еще метров тридцать, а сил не осталось
совсем. Действие наркотика заканчивалось быстро - видимо, из-за большого
напряжения и ускоренного обмена веществ. Кравчук уже не мог оторвать от
стены ногу, не мог передвинуть руку. Еще немного - и он просто не
удержится в стволе, ухнет вниз и переломает все кости.
Последним усилием начинающий скалолаз попытался удержаться, упершись
в стены двумя ногами и одной рукой, надеясь зачерпнуть еще горсть
наркотика, который, возможно, помог бы ему одолеть оставшийся участок
пути. Сердце, правда, и так выпрыгивало из груди, подстегивать его было
опасно - так можно заработать инфаркт. Но лучше риск, чем неминуемое
падение.
Однако же, опустив руку к карману и немного ослабив ногу, Кравчук не
удержал равновесия и полетел вниз. Тщетно пытался он упереться руками и
ногами в гладкие стенки колодца - падение все ускорялось.
***
Мир Ульфиуса произвел на Наташу и Сергея неизгладимое впечатление.
Богатый кислородом воздух будил воображение. Свежая и яркая растительность
радовала душу. Даже ощущение времени стало другим. Сергею это чувство уже
было знакомо, а Наташа с удивлением прислушивалась к себе и удивлялась,
как много можно представить, обдумать и решить за несколько мгновений.
Ульфиус привел гостей с Земли в Многозвенную Долину - крупный
университетский центр, состоявший из нескольких городов и расположенный на
самом большом континенте Авенора - Щите Атея. Согласно мифологии первых
людей, населявших этот край, их мир образовался после того, как
первопредок и герой Атей бросил свой щит на поверхность моря, дабы иметь
преимущество в схватке с морскими чудовищами. Щит чудесным образом
увеличился и дал приют скитальцам, жившим до той поры между бурными водами
и жаркими ветрами.
Первые обитатели Авенора не слишком жаловали мореплавание и
полагались в основном на путешествие по плоскостям Великого Мира. Они в
первую очередь совершенствовали магию, а не ремесла, и еще три континента
планеты были открыты позже - во времена, известные уже не по легендам, а
по летописям.
Второй континент - Булаву Атея - нашли в двадцати тысячах мелатом к
западу от Последнего мыса - края Щита, где позже всего заходило Голубое
солнце. Люди, давшие название новому континенту, были романтиками. Если
единственный континент предположительно был щитом легендарного
первопредка, то существование другого, которого вроде бы и не должно было
быть в безбрежном океане, они объясняли тем, что герой потерял еще один
предмет своего снаряжения. Тем более что в отличие от почти круглого Щита
Булава имела вытянутую и изогнутую форму. Пожалуй, с орбиты континент
напоминал бумеранг, но таким оружием в Авеноре не пользовались, а потому
решили, что булава, после того как ее метнул великий герой, просто
сломалась.
И Щит и Булава лежали в экваториальных водах планеты. Совсем недавно
- примерно за двести авенорских лет до рождения Ульфиуса, которому было
пятьдесят три года, - любительские морские экспедиции нашли в районе
Северного полюса планеты два огромных полуострова, соединенных тонкой
перемычкой. Их, согласно традиции, назвали Перчатками Атея. Соответственно
Северной и Южной Перчаткой, так как один полуостров находился
непосредственно над полюсом, а другой спускался в Великий Океан со стороны
планеты, противоположной Булаве. Климат на северном континенте был
сравнительно теплым, но, по сравнению с другими частями планеты, света и
тепла там было все же недостаточно. Люди селились в северных краях
неохотно. Растительность Перчаток резко отличалась от растительности южных
континентов. На севере преобладали хвойные и крупнолиственные, очень
красивые породы деревьев. Они достигали в высоту двух мелатомов - более
четырехсот метров.
Эту своего рода лекцию по географии, истории и ботанике своей планеты
Ульфиус провел, пока подъемник, напоминавший металлическую сетку для
овощей, плыл над городом. Подъемник работал по антигравитационному или
левитирующему принципу - тросов, соединяющих Гостевую Скалу с городом
внизу, видно не было. И все же Ульфиус назвал устройство именно
подъемником, а не такси. Видимо, у летающей клетки не имелось других
функций.
Улиц в привычном смысле в той части Многозвенной Долины, над которой
проплывала сетка с людьми, не наблюдалось. Дома, хижины и дворцы были
удачно вписаны в природный ландшафт. Как объяснил магистр, значительная
часть города скрывалась под землей - там было прохладнее. Но, по уверениям
Ульфиуса, северная часть города была прекрасно распланирована, дома там
стояли в ряд, а ровные и широкие улицы шли с севера на юг и с запада на
восток.
Вдруг Наташа широко открыла глаза и замахала руками:
- Глядите, глядите! Человек летит! Сергей живо повернул голову в ту
сторону, куда указывала девушка.
- Их даже два!
Действительно, первый летун был виден отчетливо. Он был одет в такую
же тогу, как и Ульфиус, и шел параллельно земле на приличной высоте.
Другой летун, в ярких развевающихся одеждах, сверкал в лучах солнца еще
выше и дальше. Куда и откуда он летит, было неясно. Никаких приспособлений
для полета у этих людей не было заметно.
Ульфиус равнодушно обернулся.
- Тот, что ближе к нам, наверное, спешит по какому-то неотложному
делу, - объяснил он. - А второй - профессиональный летун, курьер. Это
видно по его одежде. Наверное, направляется из резиденции Семьи на окраину
с поручением. Высоко забрался!
- Но как? - удивленно спросила Наташа. - Как им удается лететь?
- Этому у нас учат в школе, - спокойно объяснил Ульфиус. - Ничего
особенно сложного. Но тяжело. Требует больших физических и моральных
усилий, концентрации. Впрочем, я знавал магов, которые достигли таких
высот, что летать для них было едва ли не легче, чем бегать... Смотрите,
смотрите, курьер повернул на юг! Выходит, я ошибся. Он летит в королевскую
резиденцию, а не оттуда.
Люди проследили взглядом путь цветного летуна. Он сделал несколько
пируэтов и скрылся в мареве. Там, куда он держал путь, возвышались семь
огромных башен, поражавших воображение даже на большом удалении. До башен
было километров пять. Островерхие купола их сверкали в солнечном свете.
Сами башни выглядели, несмотря на огромные размеры, легкими и грациозными.
Подножия и стены башен были светло-красными, гранитными, купола же,
как объяснил Ульфиус, - хрустальными. В башнях жили представители
королевской династии Авенора и располагались важные учреждения, в том
числе и резиденция магов Ордена Огня.
- Сейчас мы будем у меня дома, - объяснил Ульфиус. - Осмотритесь,
отдохните, а я пока решу некоторые дела. Мне нужно дать отчет о своих
похождениях перед Орденом, объявить о том, где и при каких обстоятельствах
я встретил Безликих. В вашем распоряжении сад, бассейн и все, что вам
будет угодно...
Клетка подъемника спустилась совсем низко к земле и шла над кедровым
лесом. За лесом виднелся ручей, немного дальше стоял большой белый дом с
высоким крыльцом и островерхой крышей. Над крыльцом дом был двухэтажный,
крылья по бокам плавно спускались к земле. Там второго этажа уже не было,
да и первый наполовину утопал в земле.
- Какой красивый и вместительный дом! - восхитилась Наташа. - У тебя
большая семья?
- Я живу один, - покачал головой Ульфиус. - Мои родители живут в
деревне Херекуаро на берегу моря, брат обосновался далеко от Авенора - на
планете Лотиан, где выращивает коней. Гром - его подарок. Больше у меня в
семье никого нет...
- Ты не женат? - удивилась Наташа.
- Нет, время еще не пришло, - немного непонятно ответил магистр.
- А вообще-то ты можешь жениться? - спросил Сергей, который вдруг
решил, что магистр Ордена Огня вполне мог дать обет безбрачия.
- Конечно, - ответил Ульфиус. - И непременно женюсь. Мои родители
давно хотят внуков. Просто я еще не встретил свою возлюбленную...
Молодые люди сдержанно улыбнулись. За две с половиной тысячи лет уже
можно было кого-то найти! Но вслух ни Наташа, ни Сергей ничего не сказали.
- Зачем тебе тогда такой большой дом? - спросила девушка.
- Мне нравится так жить, - улыбнулся Ульфиус - И дом, и кедровник, и
сад за домом - все мои владения.
- Наверное, дом дорого стоит? - предположил Сергей. - А кто смотрит
за ним в твое отсутствие? Или он обнесен магическим забором?
Ульфиус покачал головой:
- Нет, Сергей, ты не понял. В роще и в саду могут отдыхать все, кто
пожелает. Мой кедровник очень красив, и там я познакомился со многими
интересными людьми, которых привлекла красота моего труда. И в доме есть
гостевые комнаты - заходи, живи. Тем более что меня часто нет дома. Но
каждый хочет построить себе жилище сам... А своим я называю дом и сад
потому, что ухаживаю за ними. Никто в Авеноре не стоит с палкой у входа,
прогоняя желающих войти и согреться у очага. Напротив, гостям здесь всегда
рады. Ты можешь целый год ходить по гостям, и это не надоест ни тебе, ни
хозяевам. Однако же людям во всем мире свойственно стремиться к
стабильности. Каждый вьет свое гнездо... Мое гнездо - здесь.
В дом Ульфиуса вели высокие мраморные ступени, гладкие, но не
скользкие. Дверь из темного пахучего дерева открывалась без ключа и
заклинаний. Ульфиус просто потянул за серебряную ручку, и они оказались в
высоком холле, отделанном резным деревом. Из высоких оконцев под сводом
струился яркий солнечный свет. Посреди холла в низкой каменной чаше
серебрилась струйка маленького фонтана.
- Гостю вода нужна и рушник, - нараспев произнес Ульфиус, довольно
улыбаясь. - Умывайтесь с дороги, пейте вволю. В фонтане вода из целебного
источника Урд в самом сердце Многозвенной Долины. Она лечит горести,
укрепляет память и помогает забыть о плохом.
***
Белоусов вошел в банкетный зал мрачный как туча. Первые гости уже
прибыли и отирались возле стойки бара. До начала мероприятия оставалось
еще минут пятнадцать. Официанты шныряли между столов, расставляя последние
закуски. Рядом с тарелками возвышались белоснежные накрахмаленные
салфетки, в пустых пока бокалах переливался яркий свет хрустальных люстр.
Далила хохотала возле стойки. В одной руке она держала бокал с
красным вином, другой обнимала за талию первого заместителя мэра города,
располневшего, но еще молодого Диму Гребенникова. Совместно с Димой Олег
Семенович иногда проворачивал хорошие операции, Дима был желанным и нужным
гостем. Но каким бы хорошим ни был гость - совсем не обязательно вешаться
ему на шею!
Подойдя ближе, Белоусов обнаружил, что Далила сильно пьяна. Жестко
взяв ее за локоть, Олег Семенович прошипел:
- Пойдем, потолковать нужно.
Далила лукаво взглянула на него:
- Мы тут с товарищем твоим познакомились, - заплетающимся языком
сообщила она. - Такой славный парень. Мы с ним, оказывается, в горкоме
комсомола на одних должностях служили...
- В каком горкоме? - не понял Белоусов и махнул рукой:
- Пошли. Извини, Дима.
Гребенников смущенно перебирал ногами, не зная, уйти ему или
остаться. Начальником-то он был большим, но связываться с Белоусовым -
себе дороже. Расстреляют машину из автоматов, и доказывай потом, что из-за
женщины, а не из-за денег. Еще и журналюги в связях с криминальным миром
обвинят...
Белоусов чуть ли не силой оттащил Далилу в дальний, полутемный конец
зала, за квадратную колонну, со всех сторон отделанную зеркалами. В них
причудливо отражались куски накрытых столов и шевеление прибывающих гостей.
- Как получилось, что Патрикеев снова ходит? - задал главный вопрос
Белоусов. Сказать, что очкарик жив, у него не повернулся язык - он в этом
сомневался.
Далила зацокала языком в притворном удивлении - притворство ясно
читалось на ее лице - вскинула брови и ахнула:
- Да ты что?
Потом не выдержала и рассмеялась на весь зал.
- Ты что смеешься? - грозно спросил побледневший от злости Белоусов.
- Да с чего ты решил, Семеныч, что я знать о нем что-то должна? -
негодующе закричала Далила. - Я с ним в последний раз виделась тогда же,
когда и ты - когда в подвал труп его тащили.
Услышав ненавистное прозвище "Семеныч", Белоусов из бледного стал
багровым.
- И что же, он жив тогда был? Да по нему уже трупные пятна пошли...
- Чудесные возможности медицины, - пьяно пожала плечами Далила. - А
что тебя так беспокоит, котик? Патрикеев нам еще пригодится. Он теперь
будет тише воды, ниже травы. Такое повидал, что каждому дню на земле
радоваться будет. Так что не беспокойся, милый... А хочешь, я тебе и
Гвоздя из-под земли достану. Ты ведь его любил?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг