один с раздвоенным хвостом, второй с двумя головами. Ввиду исключительной
ценности открытки я всегда ношу ее с собой. Вот посмотрите.
Нагнувшись к комбинезону, повешенному на спинку кровати, мужчина с
бакенбардами достал из внутреннего кармана темный футлярчик, вынул оттуда
неровный, с шероховатыми краями картонный прямоугольник. Бережно положил
под свечой.
- Посмотрите поближе. Кстати, это удачно, что свеча. При свечах такие
открытки выигрывают.
Лэх тупо глянул на прямоугольничек. На темной поверхности не было видно
решительно ничего.
Тутот прикурил от спички, потряс ее, гася, снова заходил.
- Я не утомляю вас, нет? Если что, вы скажите... Так вот, если вам
нескучно, могу рассказать, как я понимаю эту символику. Оба льва сидят на
помосте и соединены цепью. На голове одного папская тиара...
Лэх схватился руками за собственную голову. На миг ему показалось,
будто пол и потолок поменялись местами и сотрудник ходит наверху как муха.
И без того за один день было слишком много всякого, а тут еще открытки со
львами. Он отпихнул собаку, как был, в брюках и в одном ботинке, упал на
постель. Поставил звоночек часа на четыре тридцать, закрыл глаза.
Словно через вату, к нему доносилось:
- У льва-папы раздвоенный на конце хвост, что свидетельствует... На
другом разукрашенном помосте... Второй лев двухголовый. Первая увенчана
курфюрстской короной, на второй колпак, обозначающий...
Сквозь сон Лэх сказал:
- Такого льва нельзя рассматривать в качестве одного двухголового.
Только как двух общительных львов.
И провалился окончательно.
Небо за окном было зеленовато-перламутровым, когда он проснулся.
Сотрудник лежал на спине, громко похрапывая. В свете раннего утра его лицо
с резкими чертами выглядело помоложе, чем ночью. Открытку он так и оставил
на столе.
Лэх вымылся и оделся. Собака ни на секунду не спускала с него
пристального спрашивающего взгляда. Лэх взял картонный прямоугольничек,
посмотрел, положил на прежнее место. Решительно ничего нельзя было
различить на темной поверхности.
Вышел в коридор. И собака вышла вместе с ним. Лэх почесал в затылке,
вернулся в номер. Собака тоже вернулась. Он попробовал выскочить проворно.
Но собачья голова оказалась в щели еще раньше его самого.
Надо было что-то решать. Он потряс мужчину с бакенбардами за плечо.
- Эй, послушайте! Ваша собака...
Тутот, не открывая глаз, взял со стола открытку, уложил в футляр, сунул
его в карман висящего комбинезона. Пробормотал что-то во сне, накрыл
голову углом сбившейся простыни.
Собака стояла рядом с Лэхом, рослая, широкогрудая. Половина морды была
у нее черной, половина белой.
- Тебе чего надо?
Собака вильнула хвостом, как парусом.
- Черт с тобой! Хочешь идти, пошли.
Ниоль в своем номере у зеркала рассматривала себя в новом платье. Она
расширила глаза на собаку. Лэх рассказал о Тутоте.
- Точно. - Девушка кивнула. - Вчера забыла вас предупредить, что уже не
надо опасаться. Грогор эту механику знает, поэтому привел человека к вам.
- Повернулась к собаке. - Как ее звать?
- М-м-м... Бьянка.
- Поди ко мне, Бьянка.
Собака посмотрела на Лэха, как бы спрашивая разрешения, перевела взгляд
на Ниоль и вильнула хвостом.
Снаружи было свежо, даже холодно, когда они ступили на каменистую
тропинку, ведущую через сад смотрителя. Грогора не было видно, да и вообще
казалось, что весь отель опустел.
Что-то изменилось на участке с вечера - Лэх не мог сообразить, что
именно. Они миновали пшерузное поле. Затем Лэх увидел поверженную трубу,
понял, чего не хватало. Грогор разрушил свое энергетическое хозяйство,
перерубив тяжи, которые держали трубу в вертикальном положении. Спутанным
клубком лежала система тросов, и тут же валялся топор.
Не сказав друг другу ни слова, девушка и Лэх продолжили свой путь.
Зелень осталась позади, с вершины холма перед ними открывался неземной
пейзаж. Безжизненные асфальтовые такыры, песчаные кратеры, бетонные
каньоны - все было залито багровым мрачным светом туманного восхода.
Черным силуэтом высились там и здесь ржавеющие строительные краны, словно
деревья чужой планеты. С ближайшего снялась птица, вяло махая крыльями,
полетела к востоку, где еще чуть-чуть сохранилось леса и степи.
А солнце быстро всходило. Через минуту после того, как открылся его
сияющий шар, небо стало голубеть, пустыня на глазах теряла угрюмый вид,
окрашиваясь в желтые, бурые, синие оттенки. Сразу сделалось заметно
теплее.
- Может, нам надо было воды запасти? - сказал Лэх. - Только взять не во
что, если вернуться.
Но Ниоль была против:
- Неохота задерживаться. По-моему, тут должно быть много колодцев... то
есть выходов водопроводных труб. Скорее всего те дикие племена и кочуют от
одного источника к другому.
Они бодро зашагали. Собака убегала вперед, скрывалась за кучами битого
кигона и возвращалась.
Тропинка сворачивала влево от направления на восток, и Лэх остановился.
- Лучше нам по дорожкам, а? Если просто так, заплутаемся еще. Даже
носороги в заповеднике, я читал, ходят в джунглях по тропинкам.
- Не стоит. Напрямик быстрей доберемся. Мне, кстати, вечером надо быть
на работе - поливать цветы в саду.
Полдень застал их среди необозримых завалов щебня обессиленными. Лэх и
Ниоль, по их расчету, оставили за собой километров тридцать, и сначала те
давались не слишком тяжело. Дважды они попадали на отрезки засыпанной
песком, затянутой глиной дороги - то ли предполагаемой автострады, то ли
улицы; последний отрезок продвинул их разом километров на восемь. Вообще
идти было интересно, потому что местность все время менялась. То долина,
рассеченная кигоновыми фундаментами, то огромные белые штабели каких-то
плит, то почти непроходимые заросли ржавых проволочных сеток, то песчаные
либо гравийные дюны. Иногда, спустившись в центр очередного котлована, Лэх
чувствовал себя как в первобытном мире. Вот они двое, мужчина и женщина,
пара, которой снова зачинать род человеческий среди дикости строительного
запустения. И даже собака с ними - представитель фауны. Правда, начисто
отсутствовала флора. Но можно было думать, что на базе техники, которую
теперь уже следовало считать самой природой, удастся создать искусственные
растения.
Однако позже он слишком замучился, чтобы размышлять о таком. Около часа
они брели по всхолмленной щебеночной равнине, где однообразие окружающего
лишь изредка прерывалось огромной бесформенной бетонной глыбой,
безжизненным, окостеневшим телом маленького компрессора или трупом
могучего бульдозера, полузасыпанного, погибшего как раз в тот момент,
когда он взялся толкать перед собой кучу каменных обломков. Было ужасно
жарко, контуры щебеночных барханов подергивались, смущаемые струящимся
вверх горячим воздухом. Лэх попытался плюнуть просто для опыта, но с
трудом собранную, густую, липкую слюну невозможно было вытолкнуть из
пересохшего рта.
Почва здесь понизилась, косая башня скрылась за низким горизонтом.
- Не могу больше, - хрипло сказала Ниоль. - Давайте отдохнем.
Она присела на кожух компрессора и тотчас вскочила.
- О-ой! Как сковорода! - Огляделась. - Сесть-то не на что. Придется
постоять... Вы уверены, что правильно выдерживаем направление?
- Надеюсь. Мы же все время на солнце.
Девушка задумалась, потом подняла на Лэха тревожные глаза.
- Слушайте, ужасная мысль! Ведь солнце тоже двигается.
- Ну? И что?
- Оно на востоке только восходит. А к двенадцати должно быть уже на
юге. А мы-то что делаем?
Лэх ошеломленно уставился на солнце.
- Да... Похоже, что мы все время поворачиваем, идем дугой. Поэтому и
городка не видно. Как нам раньше не пришло в голову?
- Конечно. А если так и следовать за солнцем, мы бы к ночи вернулись в
отель. Значит, теперь нам надо идти, чтобы солнце было на правом плече.
Лэх, расстроенный, кивнул. Сгустившаяся кровь громко билась в висках,
он боялся, что потеряет сознание.
- Еще как-то по азимуту определяют направление. По-моему, азимут - это
угол между чем-то и чем-то.
Ниоль усмехнулась.
- Я тоже всегда так думала... Вы не сердитесь, что не взяли воды?
- Нет, что вы!
- И если мы тут пропадем, все равно не будете сердиться? Похоже, тут
можно пропасть.
- Конечно, не буду.
Собака, коротко и часто дышавшая, села рядом с Лэхом. В шерстяной шубе
ей было жарче всех. Влажный язык она вывалила - Лэх никогда не думал, что
у собак такой длинный язык. Едва только он заговаривал, собака принималась
неотрывно глядеть ему в глаза. Как будто ей всего чуть-чуть недоставало,
чтобы преодолеть рубеж, после которого человеческая речь станет для нее
совсем понятной.
Сверху послышался отдаленный гул. Голубой самолетик, почти невидный в
чаше неба, уходил к югу. Нелепым казалось, что пассажиры сидят там
благополучные, в комфорте, совсем и не подозревающие, что двое внизу, в
пустыне, провожают их тоскливым взглядом.
Ниоль вздохнула и посмотрела на собаку.
- Идея! Знаете что, пусть она ищет! Может быть, учует воду.
- Бьянка?
- Конечно. Она, наверное, думает, мы просто гуляем.
- Ищи! Ищи, Бьянка!
Собака заметалась, поскуливая.
- Ищи воду! Ищи людей!
Собака замерла, потом галопом бросилась прочь. Парусный хвост мелькнул
несколько раз, уменьшаясь, исчез за ближайшим холмом. Прошла минута,
другая... пять минут, десять. Жара становилась окончательно невыносимой.
Ниоль и Лэх старались не смотреть друг на друга - страшно было услышать
или высказать, что собака вообще не вернется.
Но вдали раздался лай, начал приближаться. Лэх и Ниоль просияли.
Собака вымахнула на пригорок. Двое заторопились к ней. За этим
пригорком обрывалась наконец опостылевшая щебенка. Даже не так стала
давить жара, когда они вышли из серого однообразия. Спустились в долинку.
Собака бежала, оглядывалась, останавливалась, поджидая. Потом вовсе стала,
опустив морду к земле.
- Человеческий след!
Двое заторопились за собакой вдоль долины. Но путь преградила
гигантская заваль пустых консервных банок, влево уходящая за горизонт.
Было страшной мукой идти по ним - при каждом шаге нога проваливалась,
банки с грохотом выскакивали из-под ступни, ржавчина столбами повисала в
неподвижном воздухе. Лэх и Ниоль несколько раз сваливались поодиночке,
потом взялись за руки. Собака прыгала впереди, подняв нос, принюхиваясь,
видимо, брала след чутьем. Разговаривать было нельзя из-за непрерывного
шума.
Банки кончились, их главный массив простерся к востоку. Начались пакеты
из-под молока. Упругие, они тоже выстреливали из-под ног, но здесь хоть
падать было легче. Потом Лэх и девушка оказались в теснине среди
неоконченных строений, тоже затопленные пакетами.
Силы быстро покидали обоих, они остановились отдышаться.
- Эй!
Ниоль и Лэх обернулись.
На кигоновой стене стоял человек в ярко-зеленом комбинезоне.
Через полчаса, напоенные, накормленные, они блаженно возлежали на
брезентовой подстилке в палатке начальника экспедиции. То была группа,
разыскивающая подземную магнитную дорогу. Узнав, что туда можно проникнуть
возле отеля, зеленый начальник отдал распоряжение свертываться своим
зеленым сотрудникам, а сам, обрадованный, словоохотливый, все подливал
гостям в стаканы зельтерскую из морозильника.
- Пейте, пейте. Угостить путника - закон пустыни. Для нашей группы
счастье, что вы на нас вышли. Четвертую неделю разыскиваем дорогу -
правительственное задание. В каких-то блоках памяти есть, конечно, полная
информация о ней, но попробуй отыщи. Вообще так дальше продолжаться не
может. Сложнейшая технология требует именно централизованного, единого
руководства. Нельзя же, чтобы один в лес, другой по дрова, а третий знает,
да не скажет, потому что невыгодно.
- Как вы ищете дорогу?
- Обыкновенно. Бурим. Думаете, легко найти? Во-первых, она очень
глубоко. А потом тут вся почва нашпигована - трубы, кабели, всевозможные
резервуары, склады. Буры все время приходится менять, потому что
натыкаемся на металл... Пустыня сама, кстати, мало изучена. Карт нету.
Собирались делать топографическую съемку, но дальше разговоров не пошло.
Из Географического общества один путешественник взялся было исследовать
Великую Баночную Заваль, которая тут рядом начинается. Обошел ее кругом за
несколько недель, а внутрь - потыкался-потыкался и отстал. По этим банкам
никакой транспорт не идет. Он просил верблюдов из зоологического сада, не
дали... Я, например, знаю, что на северо-западе есть озера машинного масла
и поблизости перфокартные горы. Облетел их на вертолете, но сверху-то не
определишь глубину структур, их особенности. В одном самом большом озере
масло отработанное, в других нет. Черт их знает, откуда они взялись.
Поскольку пустыня чуть не погубила их, Лэху и девушке хотелось знать о
ней побольше. Они охотно поддерживали разговор.
- Но есть местные племена. Разве не могут помочь?
- Дикие, что с них проку? Кочевые - только от одной водоразборной
колонки до другой. Оседлое племя, канон, тут, правда, недалеко. Это вам
повезло, кстати, что вы на них не наткнулись.
- Почему?
- Берут в плен, и не вырвешься. Такая у них религия. Считают, что
наступил конец света, и в последний час цивилизации все должны отказаться
от всего человеческого. Там командует женщина-гипнотизер. Кто к ним попал,
стараются сразу наркотиками накачать.
- А чем же они тут питаются? - спросил Лэх. - Я думал, живут возле
отеля. И оттуда пользуются пищей.
- Ездят. Приручают машины и ездят.
- Как приручают?
- Переделывают на ручное управление. Электровагонетку поймали - она тут
ходила сама по себе, автоматизированная, по узкоколейке.
Переоборудовали... Вообще у них жутко. Пляшут, завывают, пляшут. Оргии -
не поймешь, кто мужчина, кто женщина. Сами развратные и считают, весь мир
должен быть таким.
- Бр-р-р-р-р! - Ниоль с деланным ужасом передернула плечами. - А
кочевые племена?
- На них никто не обижается. Это главным образом литературоведы,
театральные критики. Тощие все, как из проволоки. Вождь у них - одичавший
лауреат искусствоведения. Почти ничего не едят, а только спорят. Я однажды
заблудился, сутки провел в стойбище. Лег усталый у них в шалаше, но до
утра глаз не сомкнул, потому что всю ночь над головой "трансцендентность",
"антисреда", "сенсейт", "субъект-объект", "сериндибность", "алиенация" -
обалдеешь. В этом племени самое жестокое наказание - лишить слова. Один
нашел банку консервов, съел, не поделившись. Приговорили неделю молчать.
Завязали рот, отвязывали только, чтобы покормить. И, представьте себе,
умер, задушенный теми возражениями, которые у него возникали, когда другие
высказывались. В целом они ничего. Иногда приходят в город наниматься на
временную работу. Исполнительные, честные. Но делать ничего не умеют, вот
беда. У меня на буровой один тоже есть сейчас. Только ему поручать
чего-нибудь настоящего нельзя - стараться будет, но не справится... А
вообще-то людей не хватает ужасно. - Это была больная тема у начальника,
он нахмурился. - Вот смотрите, выйдем сейчас на подземную дорогу, а как мы
будем разбираться без физика-электронщика? Нам электронщик до зарезу
нужен. Однако попробуй найди для такого дела. Все специалисты разобраны по
монополиям. Конечно, у монополий денег больше, и они могут предложить
людям лучшие условия, чем на государственной службе. Наш бюджет все время
режут.
Конечно, эта чертова технология сбилась и стала над нами, раз
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг