что не "до послезавтра". Кто начал ходить, уже не пропускает.
Над городом вечерело. Почти весь день был скинут, до сна оставалось
немного. Резко очерченные прямоугольные громады домов врезались в
желтеющее небо. Все было раздерганным, как-то поодиночке существующим, ни
с чем другим не связанным. Асфальт отдельно, бетон тоже. Неизвестно откуда
тянулись провода, неизвестно куда уходили улицы. Пряча лицо со страшными
лилово-черными кругами под глазами, прошел бывший бухгалтер
"Ринкфармакопеи" Макгиннес.
Шуршали подошвы прохожих. Заходящее солнце било Леху и Ви в глаза, в
его лучах поднимались пыль и автомобильные испарения. На прямоугольных
скамьях вдоль домов сидели, уставившись перед собой, люди.
Леха и Ви обогнала высокая дама с голубыми волосами - он дважды виделся
с ней на приемах у Скрунтов. Мартой, кажется, ее звали.
Она задела Леха плечом, извинилась, сделав вид, будто не узнала.
Пошагала дальше, глядя вниз, крупная, замкнутая, отгородившая от всех свою
мечту и свою трагедию. Пошла погибать в одиночку. И это была та самая
Марта, с которой они делили сухари, та, что подобрала и понесла в пустыне
брезент. То есть понесла бы, если б была _возможность_. Вся и беда-то, что
нет этой возможности. Не в чем проявить себя. Люди стали бы добрыми,
сильными, умными, ловкими, по только куда денешься, когда возможности нет.
Ви откашлялась.
- Что у тебя было сегодня?
- У меня?.. Так. Остров. Как будто мы бежали туда... А у тебя?
Она оживилась.
- Знаешь, что ты ученый. Что живем с тобой в маленькой квартирке,
тесной, темной. И ты что-то создаешь, как в старинных романах. А я хожу
куда-то зарабатывать, стирать. Такая страна, что машин нету. Готовлю дома,
почти ничего сама не ем, все тебе. А ты и не замечаешь меня, все думаешь о
своем, высчитываешь... Так чудесно было.
Он кивнул. Еще бы - работать, быть увлеченным, занятым, непризнанным.
И, конечно, Ви ему все отдавала бы, сама не ела... Удивительно, что они
там, на Вокзале, умеют транслировать людям самое желанное. Видимо, поэтому
предприятие и процветает. С каждым днем народу ходит все больше, хотя
дорого. Просто они делают так, что людям снится, будто они живут настоящей
жизнью, и самое прекрасное в ней - тяжелая работа, голод, лишения.
Пожалуй, фирма и вправду попала в точку. Возможно, человеку, чтоб быть
человеком, как раз нужны страдания и боль... Но, может быть, это и не так.
Не особенно-то поймешь. Не такие мозги нужно иметь, чтоб разобраться. Не
такую голову, как у него, у Леха.
- И чем же это все кончилось?
- Что?
- Ну, когда я ученый.
- Кончилось? - Голос у Ви был беззаботный, но с какой-то трещинкой. -
Да ничем. Так, в общем, все и было.
Он насторожился. Обычно у них кончается чем-нибудь определенным.
Они вышли к саду. Все так же сидели там старики и молодые. Ну конечно.
Именно оттого, что там внизу, в Подземном Городе, с такой скоростью
вращаются колеса, здесь бездельно, бессильно лежат на коленях ослабевшие
руки... На площади неподалеку от табачного автомата стоял человек в синем,
как налитом на него костюме. Он в упор смотрел на приближающихся Леха и Ви
желтоватыми глазами со зрачком-точкой. Но не тигриный был у него взгляд, а
пустой.
У Ви совсем опустились плечи.
- Между прочим, забыла тебе сказать. Гвин Сойер развелся с женой.
Помнишь, мой троюродный племянник. Правда, он уже совсем докатился, почти
не просыпается.
Лех кивнул... Интересно, как это у них получается на Вокзале. Видимо,
начинают гипнотизировать сразу, когда ты сел в кресло. Нервный подъем, а
потом кажется, будто знаешь людей, которые бежали через Вокзал. Хотя на
самом деле ничего такого не было... А убежать бы в действительности. Хотя
они уже один раз пробовали с Ви. Взяли билеты, сели в трейн, выехали из
города. Кругом квадраты с серой пленкой, непонятные машины. Постояли,
посмотрели и обратно. Все кому-то принадлежит, все для чего-то
предназначено. Никто их не преследовал, зачем? Сами как миленькие
заторопились домой, к "усилителям" и кнопкам. Так уж сложилось, что без
этого они не могут. Видимо, в жизни каждому определено место, каждый
должен сидеть там, куда попал. Маленькая группа живет и действует, а
остальных поставили, словно пустые ящики, и транслируют через них
придуманные страсти, конфликты и борьбу. Получается, что раз уж кто-то
захотел заработать на их несчастье, так тому и быть.
Ви вяло встрепенулась.
- А как Чисон живет? Ты его не видел в последнее время?
- Нет. Уже неделю ему звоню, он трубку не поднимает. Не ходит теперь на
Вокзал, все читает книги.
- Знаешь, у меня стиральная машина испортилась и я сегодня кофточку
сама постирала. Руками. Но только она не выстиралась, расползлась.
- Ты мне уже об этом говорила. И про Чисона тоже спрашивала. - Он
посмотрел на нее внимательно. Что-то у нее случилось, у Ви.
Он остановился.
- Слушай, у тебя, наверное, деньги кончаются? Ты сегодня брала билет на
меньший срок, чем я?
Ви закусила губу, глаза у нее наполнились слезами. Да, действительно, у
нее кончаются деньги. Билет приходится брать совсем ненадолго. Это уже
давно так. Они познакомились полгода назад, и вот уж два месяца, как она
все высчитала и поняла, что больше, чем на десять минут, ей нельзя
покупать. Так что остальное время она сидит и просто смотрит на Леха.
Хорошо еще, что администрация пока разрешает.
Он нахмурил брови, беспомощно оглядываясь.
Ви достала из сумочки зеркальце, носовой платок.
- Знаешь, я иногда даже думаю - вот эта компания, которая "усилители"
продает. Что она станет делать, когда у людей кончатся все деньги?
Наверное, сами начнут применять свои средства и погибнут, как мы. - Она
вытерла глаза и убрала платочек. - Я тебя хочу попросить. Когда совсем не
смогу ходить на Вокзал, ты там в мечтах представляй, что я с тобой.
Хорошо?.. А мне уж придется сидеть в саду.
Он промолчал. О господи, ну почему жизнь сделалась именно такой?! Еще
двести - триста лет назад, если верить книгам, так удивительно было. Аисты
углом летят в небесной голубизне, землепашец, подняв голову, следит за их
полетом. Светит солнце, в пустой церкви органист играет хорал, а у берега
на волне поднимает белые паруса корабль. Качнулся морской горизонт, птица
распростерла крылья, и все это куда-то зовет, стремит... Но куда, к чему?
К тому, куда приехали мы - вывеска "Ринкфармакопеи" и сад, где сидят
безнадежно одинокие.
Ви вздохнула, затем насильственно улыбнулась.
- Не расстраивайся. Это шутка. Я тебе соврала, честное слово. Деньги у
меня еще есть. Кроме того, мы ведь всегда можем бросить Вокзал. Мы еще не
совсем на крючке, как другие. У нас и своя жизнь есть. Например,
встречаемся с тобой... И вообще...
Ужасно жалобно прозвучало это "вообще".
Лех взял ее под руку, и они пошли дальше.
И вот они идут. Уже пал вечер. Зажглись огни реклам, все вертится и
мигает на стенах. Проносятся машины, оглушающе грохочет механическая
музыка. Улица представляется им странной, чужой. Необъяснимы предметы и
явления, непостижимы силы, управляющие всем этим. Маленькие люди, Лех и
Ви, в большом сложном мире. Но ведь и они жаждут настоящей жизни и, может
быть, даже достойны ее.
Внезапно Леху приходит в голову, что не все так беспочвенно в его
последнем сне. Искаженно, но он отражает реальность. Пусть нет черного
офицера, который вел его на расстрел. Но все равно на дальнем конце
цепочки и сейчас сидит кто-то живой, существующий, решивший заработать на
чужом горе, сказавший себе: "Я вот так, а на остальных плевать". И
неправильно, будто человеческое проявляется только в страданиях. Нет.
Людям снятся лишения не потому, что именно нищеты и несчастий им хочется.
Тут другое. Люди мечтают бороться за большое, иметь цель. Они хотят
проявлять все свои способности, осуществляя человеческое право на
улучшение мира, в котором живут.
Лех стискивает зубы. Он уже читал это у какого-то философа: наверное,
первый шаг к потере самостоятельности, к опасности был сделан, когда люди
научились грамоте. Затем второй шаг - промышленная революция, в ходе
которой машины взяли на себя физический труд. А теперь совершилась и
научная революция, когда машины стали считать и думать, и все это будто бы
очень плохо. Но с другой стороны, разве возможно для человечества
оставаться вечно с каменным топором в руках? Может быть, не машины
виноваты, ведь есть же страны, где они не пугают людей. Скорее, дело в
том, что обществу наживы некуда дальше идти, оно изживает себя. Когда-то
оно годилось "каждый сам за себя". Но теперь это гибельно. Уже нельзя не
думать о счастье других, иначе могущественные силы экономики опять
низведут человека в положение раба природы, но только другой,
механической, машинной.
Лех сжимает кулаки и оглядывается. Он вспоминает испугавший его
утренний голос по радио, разговоры о "сокрушителях" и то, как странно
ведет себя последнее время Чисон. Конечно, уже наступает кризис. Надо
обязательно найти тех, кто хочет протестовать и бороться. Успеть
объединить их, пока еще не поздно и сам он с Ви еще не погибли.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 08.11.2001 13:22
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг