Что это?
Кембрийский мир вдруг изменил Ствану. То ли перед ним крепость чужой
цивилизации, неизвестно откуда прибывшей, то ли беженцы из еще более
отдаленного будущего, чем его. А может быть, мстительные судьи швырнули
Ствана на другую планету к далекому созвездию? Тогда нужно отбросить все,
что думалось о море Тетис.
Но он затряс головой.
- Глупости! До созвездий мы еще не добрались. Только автоматы
полетели.
Нахлынула усталость. Стван едва держался на плаву. Но ветер
подталкивал.
К какой судьбе его несет?
Стена все-таки оказалась естественной. Метров за сотню Стван увидел,
что верхний обрез обрыва иззубрен, а потом стали различаться неровности
самой вертикальной поверхности. Убедившись, что никто со стороны не залез
в наш мир, Стван и обрадовался и разочаровался. С одной точки зрения, так
спокойнее. Однако вместе с тем...
Впрочем, то были более поздние мысли, пришедшие вечером, когда он,
избитый, ободранный, сидел под стеной и смотрел на линию горизонта, туда,
к песчаным отмелям.
А до этого надо было выбраться на берег.
Когда он плыл, издали послышался шум, который постепенно превращался
в оглушающий рев. Волны, все ускоряясь, летели к каменным обломкам под
обрывом, жертвенно разбивали об них свои упругие длинные тела, вскипая,
грохоча, сливаясь в белый вал, сквозь который и не различишь ничего.
Ужаснувшись, Стван захотел назад, но было поздно. Очередная волна
приподняла его легко, как бы одним дыханием, понесла.
...Сумятица движений и контрдвижений, ад бессистемных сил. Десятки
ежесекундно меняющихся напоров и течений, рывки, толчки - все внутри
шипящей, непроницаемой смеси. Негаданно бьют какие-то острые углы,
каменные ребра набрасываются, как звери. Контроля над положением нет,
утеряно, где верх, где низ, захлебываешься. На мгновение прижимает к
чему-то, хватаешься, но уже рвет назад, увлекает, бьет...
В голове мелькало отчаянными вспышками: <Конец! Конец!> И вдруг
грохот стал отдаляться. Животом протащило по грубой гальке, толкнуло,
мягко обняло и оставило совсем. Просто лежащим. Над ним отвесная стена, а
злобный вал беснуется, уже не угрожая.
Проскочил!
Осторожно, как бы собирая себя по частям, сел. Омыл лицо от крови,
поднялся, шатнувшись.
И сразу им овладело неизъяснимое блаженство.
Наконец-то быть на суше, где так легок каждый шаг. Дышать, не замечая
дыхания, - хоть опусти голову, хоть вбок ее, как придется. Стоять на
неколебимой поверхности, которая держит, не требуя никакой заботы.
Нет, жизнь правильно сделает, когда выберется из моря. Какие
возможности открываются, когда не мокро и не топко.
А сколь приятной была плотность вещества! Берешь камень, и вот он
тут, обжатый пальцами, каждый квадратный миллиметр которых ощущает его
шероховатую фактуру. И все вокруг на виду, все доступно взгляду в
прозрачном, как бы несуществующем эфире.
Ствана мучил голод, он побрел узкой серой лентой пляжа. Сунулся в
воду. Среди каменных глыб расположилась россыпь раковин <колумбела> - он
знал их как вкусные.
Наелся, упал, заснул, даже во сне постоянно ощущая, что он на суше, и
радуясь. Встал освеженный, пошагал вдоль стены.
Солнце уже покраснело. Нагретый за день камень лучил жару. Неумолчно
ревела линия пены.
Стван обогнул скальный выступ и замер. Область абсолютной черноты
зияла перед ним.
Конец света?
Потом, сообразив, рассмеялся. Просто тень. Большая, глубокая, от
которой он отвык на плоских отмелях. Густая тень от черного выступа на
черной же скале.
В тени лежало ущелье, врезавшееся в стену. Царство молчания, тишины.
Ущелье было длинным, а наверху, в узком коридоре вечереющего неба,
висело все то же белое пятно. Стван понял, что это не облако, а вершина
гигантской горы - может быть, того кратера, откуда излился весь берег.
Когда-то, тысячелетия назад, выплеск лавы опустился на море, придавил дно,
поддавшееся его неизмеримой тяжести, застыл, а после под действием волн и
ветра ровно, отвесно обрезался.
Лава пришла сюда, а вершина кратера осталась на высоте, в холодном
одиночестве, оделась снегами и отражает теперь солнечные лучи, меж тем как
подножие и середина горы потонули в мареве голубых воздушных масс.
Было очень тепло. Темнело.
Тогда-то Стван взобрался на высокий обломок, сел, глядя в море. Он
вспомнил нелегкий путь через воды и гордился решениями, которые привели
его сюда: тем, что сказал себе строить пирамиду, потом оставить ее. Тем,
как плыл четверо суток, вовсе покинув дно. Он чувствовал, что можно будет
много раз черпать из этого источника мужества.
Огненный шар склонился за горизонт, мгновенно потемнели вода и скалы.
Стван соскользнул с глыбы, лег и прижался к ней спиной, испытывая острое
ощущение безопасности, домашнего очага. Покойно было слышать рокот волн
издали - их белые гребни, будто вовсе не связанные с шумом, возникали во
мраке.
С края небес медлительным коромыслом заходили звезды.
Стван заснул и во сне очутился в человеческом будущем... Раннее утро,
он выходит из квартиры в небоскребе и тут же окунается в плотный людской
поток. Воздушка - лифты, воздушка - лифты, еще раз воздушка. Сжатый в
толпе, плывешь по переходам, желая, чтоб это скорее кончилось. Тысячи
прикосновений, и от этого воспринимаешь людей только в качестве досадно
мешающих объектов... Сошел на уровне третьего километра, стал на конвейер,
перепрыгнул на второй. Там и здесь обрывками доносятся радионовости. Поток
людей постепенно редеет. И вот Стван на пустынной улице, где слева деревья
парка, справа море воздуха, а далеко внизу зелень леса. Парк огорожен
древней литой решеткой, под ногами крытая булыжником мостовая. Запустенье,
одиночество, тишина - один из тех уголков мегаполиса, который минуют
текущие на работу человеческие реки. Улица поворачивает, переходит в
крытую террасу в старом итальянском стиле. Невысокий борт из дикого камня,
над головой свешиваются виноградные лозы... Мраморная скамья. Стван
садится и знает, что через час на телеэкранах Земли появится изображение
этого места, дикторы передадут новость о преступлении.
- Не надо! - крикнул он и проснулся.
Светила полная луна, вода приливом приблизилась к нему.
У Ствана на глазах стояли слезы. Он отер их.
- Реакция, наверное. От усталости.
Нет желтого, а только синее и черное. Постоянный напор ветра. Волны
скорые, с пеной... И всего получалось: черная стена, синее море, синее
небо, резво бегущие пенные валы. Что-то смелое, решительное, не как на
песчаных отмелях.
Но не было выхода.
Ловушка!
Утром он беззаботно побрел на восход, интересуясь, как он будет
отсюда выбираться. И через пять минут уперся. Стена скал отвесно
обрывалась в море, в нагроможденье камня, где ревела сумятица водных
ударов.
Еще не беспокоясь, пошел в обратную сторону и уперся опять. Здесь
откос был даже нависающим.
Оставалось еще ущелье - может быть, там пологий путь наверх?
Оскользаясь на подводных камнях и частью вплавь, Стван пробрался в
глубь длинной трещины. Но чем дальше он проникал, тем уже сходились стены.
В какой-то момент они коснулись его плеч, и дальше не было пути.
Итого: впереди мельница прибоя, впереди и с боков - обрыв высотой с
добрый десятиэтажный блок в городе. Получалось, что на всем бесконечном
просторе планеты он выбрал клетку. Провалился в колодец, где и должен
провести остаток жизни.
А как с пищей?
За какой-нибудь час облазил весь пляж и убедился, что колония
колумбелы единственная. А больше ничего живого, никакого намека на щедрое,
беспутное изобилие тех мест, где строилась пирамида.
Четыре десятка раковин, которыми можно поддерживаться месяц. Может
быть, больше, так как к концу этого срока мелкие подросли бы.
Но даже если б их хватило на многие годы? Разве затем он плыл через
океан, чтобы попасть в яму?
На мгновенье сердце сжало тоской - быть бы сейчас на ласковой
безбрежности отмелей!
Задрал голову туда, где на страшной высоте кромкой отрезался край
обрыва. Хочешь не хочешь, а здесь все равно надо уметь лазить по скалам.
Наверняка вся местность такая же.
Пять дней Стван ждал, пока выболят до конца ушибы, растворятся под
кожей кровоподтеки. Валялся на гальке, рассматривал в разных местах
каменную стену и, отходя, успокоительно вздыхал: <Не сегодня>. А скальная
тюрьма уже давила теснотой. На шестое утро он подсчитал раковины. Странным
образом их оставалось только на две недели.
Пора!
Подошел к стене, там, где она была слегка пологой. Первые метры
одолелись незамеченными: было где поставить ногу, схватиться рукой. Стван
карабкался нагнувшись, как бы по наклонной лестнице. Но подъем делался
круче, пришлось прилечь грудью к камню. Затем скала стала совсем отвесной,
и Стван потратил полчаса, осторожно двигаясь вбок, где приметил покатость.
Случайно глянул назад вниз и сразу зарекся. Всего покрыло потом - такой
жуткой оказалась бездна за спиной.
Теперь кверху шло несколько метров покатости. Он поднялся медленно.
Отдохнул на уступе стоя, упершись взглядом в слоистые трещинки у самого
носа. Вверх опять простерлась крутизна. Приникнув к скале щекой, грудью,
бедрами, слепо нащупывал наверху очередную неровность, подтаскивал тело
выше. Не приходилось выбирать направления, а просто куда можно.
Выкарабкался еще на одну площадочку, сумел выпрямиться. Едва не
потеряв равновесия, пошарил руками наверху, с боков и убедился, что все
гладко. Вот это номер! Он стоял, не смея шевельнуться, ощущая, как легкий
ветерок сзади холодит икры. Шум прибоя едва доносился.
Раз невозможно дальше, надо бы назад. Но как согнуться, присесть,
если нет пространства, если на уступе не полностью помещаются ступни?
Необходимо отклониться от скалы, а ему, балансирующему на самой грани, и
голову страшно откинуть.
Отдохнуть?.. Но с каждой секундой он устает все больше, потому что
стоит на носочках.
А тридцатиметровая пропасть манила, сосала!
Автоматически Стван слегка пригнул колени, прыгнул. Правая рука
скользнула по ровному, левой он попал наверху в ямочку с закраиной. Чудо,
случай!.. Подтянулся на левой, отчаянно шаря правой, зацепился ногтями за
трещинку. Еще несколько конвульсивных движений, он чуть не сорвался, почти
сорвался. Серия дерганий, рывков, и Стван оказался на узком косом выступе.
Все тело дрожало - все-таки нет ничего более бездушно-жестокого, чем
высота.
Облизал губы.
- Тише! Не надо ничего говорить.
Полдень застал его в сорока метрах над морем, прицепившегося, как
насекомое, к обрыву. Цель исчезла - только беспощадная стена, и он сам,
висящий на ней. Был убежден, что погиб, подготовился в надсадный вопль
вогнать свой ужас, когда будет падать, задевая беззащитной плотью глухие
выступы.
Одно утешало - что кратко.
Еще несколько усилий - не потому, что хотел лезть выше, а оттого, что
не мог стоять. Вдруг стало светлее, открылся смутно колеблющийся горизонт.
Он лежал грудью на самом плато. Тихо. Шум прибоя не в силах был сюда
подняться.
Добрался. Влез!
Не поднимая головы, ни одного взгляда вдаль себе не позволив,
пролежал ничком с полчаса, дыша в горячий камень. И начал спускаться.
Опять была бесконечность пути, непредсказуемые рывки. Но удалось как
бы отъединиться от самого себя. Это не он как личность на стене, просто
тело мучается, готовое упасть, а сознание-то свободно витает рядом. И если
тело рухнет, сознание спокойно проводит его до самого конца, до груды
окровавленного мяса на гальке.
- Поднимался на отчаянии, слезу на безразличии.
А тело кое-как спускалось. Опять попало на площадочку, где не
согнешься. Одна нога сделала пируэт, другая сломилась в колене, корпус
ринулся вниз.
- Э-э-х!
И пальцы зацепились за камень.
Солнце упало за горизонт, когда Стван почувствовал под ступней
обкатанные кругляши пляжа. Без мыслей прибрел к прибою, долго пил прямо
ртом, слыша, как глотки толчками поднимаются вдоль горла. Начал засыпать и
застонал вдруг, подумав, какой страшный вызов предъявил ему этот берег.
Но отказываться не приходилось. Утром он опять был на стене,
равнодушный, отключившийся. Добрался до верха и, не подняв головы,
спустился. Так продолжалось неделю, и, посмотрев однажды на свое отражение
в воде, он увидел, что иссох наполовину. На лице резко проступили кости
черепа, только глаза смотрели фанатично.
Но дальше пошло обратным ходом. Перестали кровить пальцы, взялась
наращиваться тугая округлость щек. Стван начал находить удовольствие в
лазании, превращался на стене во что-то вроде хамелеона, способного
зацепиться за любую мельчайшую неровность.
И наконец настал такой день, когда, нырнув глубоко, Стван достал со
дна последнюю раковину. Поел, прошелся неторопливо узким пляжем. Ловушка
перестала быть ловушкой, приветливым и ласковым все было здесь. Шагнул к
стене и, не заметив даже как, очутился над бездной, куда не доходил грохот
волн.
Стван преодолел его, встал, осмотрелся. Он был очень рад, что не
соблазнился окинуть взглядом этот мир еще раньше, когда впечатление
испортил бы страх перед скалами.
Гранитное плато лежало перед ним, полого снижаясь. Вдали слева
возвышалось образование вроде половинки яйца, поставленного торчком,
светлое, почти белое. Справа камень продавился гигантской чашей. Затем
полоска голубого моря, через нее перешеек, ведущий на другую равнину, а
над той - снеговое облако-вершина в чистой небесной синеве.
И все. Яйцо, чаша, перешеек. В одном куске, монолите, неразломанное.
Из-за этой цельности ансамбль можно было бы считать и маленьким, не
теряйся безжизненная пустыня далеко в мареве эфира.
Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые...
Стван постоял некоторое время - музыка звучала в ушах.
- Пойду, не боящийся скал, в глубь кембрийского материка!
Камень, черный под ногой, впереди неуловимыми переходами менял
оттенки, краснел, растекался розовыми озерами, разливался коричневыми
лугами. Здесь и там на темном возвышались белые округлые глыбы.
Ни песчинки, ни отломанного кусочка. Хочешь что-нибудь поднять - бери
все плато разом.
Чем дальше Стван уходил от моря, тем жарче делалось. Пустыня
постепенно превращалась в печь, лишь отросшая на ступнях толстенная
кожа-подошва спасала Ствана от ожога.
Сильно хотелось пить. Горячий воздух охватывал волнами. Подумалось,
что, если упадешь, вскочишь сразу с волдырями.
Он остановился, и тотчас все вокруг заволокло туманом, контуры
местности потерялись. Дернул головой, пелена рассеялась и сразу сошлась
снова. Пошагал дальше. Туман разошелся, однако тотчас надвинулся на глаза,
когда Стван стал.
Сам он создает туман, что ли?
Прыгнул в сторону, оглянулся и на том месте, где только что был,
успел увидеть собственный зыбкий, с одного бока разорванный контур,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг